Германия. Часть 1.
В первый раз я оказался в Германии в довольно нежном возрасте. Тот год, а точнее летние каникулы между пятым и шестым классом вообще были насыщены поездками, и Германия хотя и стояла особняком и была ценным подарком судьбы и родителей в общем-то не была чем-то фантастическим. Просто дети в пионерлагере, куда я был отправлен на две недели, говорили по-немецки и практически не знали русского языка (хоть и изучали его со второго класса - ГДР всё таки). И за Бранденбургские ворота нельзя было пройти - можно было только подъехать к ним на автобусе, полюбоваться из окошка и услышать от экскурсовода о том, что там, мол, за ними начинается "территория вероятного противника". Ещё там были немецкие деньги. Я начал собирать свою коллекцию монет за несколько лет до этой поездки, но тут впервые у меня была возможность пополнять её прямо из своего кошелька. Несмотря на то, что монеты в ГДР были в основном алюминиевые, помню, я громко звенел этим кошельком (пухлым и тяжёлым) на спецконтроле в Шёнефельде. А ещё в Германии было мороженое. Не уверен, что туда подмешивали кокаин, но почему-то такого вкусного мороженого в Москве мне тогда есть не приходилось. Унылые пломбиры и эскимо не шли ни в какое сравнение. В день отлёта мы - московские мальчики и девочки - сидели в берлинском кафе-мороженом и с удовольствием проедали последние марки.
Тогда же в моей коллекции монет появились и латунные пфенниги с дубовым листом на реверсе, которые по понятным причинам отказывались принимать в местных магазинах.
Гораздо больше, чем собственно Германия, мне тогда запомнились выстроенные в ряд каменные столы для настольного тенниса, полное отсутствие супов в меню лагерной столовой, украшенной портретом Эриха Хонеккера, двухэтажные кровати в палатах и прощальная дискотека, устроенная в лагере по поводу нашего отъезда. И лес, полный черники. И немецкие дети, которые ни в какую не готовы были поверить в то, что вот эту ягоду можно есть прямо с куста.
Оказавшись в Берлине в этот раз, я тщетно пытался хоть как-то связать свои детские воспоминания с той Германией, которую увидел. Зацепочка оказалась всего одна - телебашня стоит на том же самом месте и выглядит точно так же, как 23 года назад. Зато на месте Дворца Республики, так поразившего меня в своё время своими коричневыми зеркальными окнами, теперь абсолютно ровный газон, усеянный мусором и отдыхающими.
Тогда же в моей коллекции монет появились и латунные пфенниги с дубовым листом на реверсе, которые по понятным причинам отказывались принимать в местных магазинах.
Гораздо больше, чем собственно Германия, мне тогда запомнились выстроенные в ряд каменные столы для настольного тенниса, полное отсутствие супов в меню лагерной столовой, украшенной портретом Эриха Хонеккера, двухэтажные кровати в палатах и прощальная дискотека, устроенная в лагере по поводу нашего отъезда. И лес, полный черники. И немецкие дети, которые ни в какую не готовы были поверить в то, что вот эту ягоду можно есть прямо с куста.
Оказавшись в Берлине в этот раз, я тщетно пытался хоть как-то связать свои детские воспоминания с той Германией, которую увидел. Зацепочка оказалась всего одна - телебашня стоит на том же самом месте и выглядит точно так же, как 23 года назад. Зато на месте Дворца Республики, так поразившего меня в своё время своими коричневыми зеркальными окнами, теперь абсолютно ровный газон, усеянный мусором и отдыхающими.