(no subject)
Ты снова сидишь над большим альбомом с фотографиями и рассматриваешь смешные яркие картинки. Потом говоришь тем самым тоном, который так и просит «улыбнись же!»:
- Мааааааааам… А как оно было?
- Что, Солнце?
Нельзя запретить ребенку знать то, о чем знаешь сам. Да и не объяснишь, что в этом возрасте на многие вопросы ответов просто нет. Хотя - ты поймешь, и я об этом знаю. И нам этого достаточно. Это же наша тайна, правда?
- Я не знаю этих людей, кто Они?
Это Они стерло улыбку с моего лица. Ты не знаешь, о чем спрашиваешь. Я задумчиво вытираю руки салфеткой, оттирая капельки краски с пальцев. Картинка не заладилось: то ли солнце, смущаясь, спряталось за тучу, то ли беспечная синева неба по сравнению с этими глазищами на детском лице заставило задуматься совершенно о других вещах.
- Заяц, есть много людей, которых ты не знаешь, и не узнаешь никогда.
- Ну, этих людей ты же знаешь? Почему не могу я?
- Есть много разных «почему».
Ты просто смотришь на фотокарточки, ведешь пальчиком по лицам, запоминаешь мимику, взгляды, впитываешь эмоции. Я думаю.
В мире так много чудесного. Все это таится за разными дверями и ждет своего часа, чтобы тихонько - как сказки - прокрасться к нам. Но не раствориться, не стать обыденным, а стать самым главным. Так же бывает и с людьми.
Кто-то появляется в нашей жизни мимоходом, кто-то задерживается на года. Часто бывает так, что проходит время, и ты понимаешь, что не можешь вспомнить чего-то важного - лица какого-то определенного человека, ставшего самым главным в твоей жизни. Говорят в Городе, откуда ушли чудеса - люди стали похожи друг на друга, и только дети живы в своих эмоциях - в бедах и горестях. Да и цветные мелки, нежно ложась в ладошку, направляются странно твердой рукой.
И любовь - вложенная с самого рождения - спустя срок выцветает в душе.
- Маааа.. А ты любила только папу, ведь нет?
.. но иногда, редко, она расцветает дивным садом. Таким людям сложно жить в Городе, откуда ушли чудеса. Мелки им уже не в пору, и оружием остается только любовь. Та самая, вложенная с самого рождения, а то и раньше.
Окружающие чувствуют отличие отмеченных любовью. Окружающие оставляют свои самые главные эмоции на фотокарточках, что бы потом долгими холодными вечерами вспоминать, что рядом с ними нежданно затаилось чудо.
- Мааааааааааааааааааааам…
- Да, Чудо, только папу.
Ты мне не веришь. И хорошо, что не задаешь вопросы. На тех самых фото я окружена людьми. И кто-то из них…
- ..когда тебя держали за руку, ты улыбалась.
Те, кто вокруг, помнят расцвеченную мелками и красками стенку. Я все еще вытираю руки салфеткой. На пальцах ни пятнышка. Дети часто понимаю гораздо больше взрослых.
Я рисую. Лучше чем тогда. Так же как тогда.
- Я люблю тебя, Заяц.
Ты снова забираешься мне на колени, обнимаешь шею ручонками и просишь тем самым голосом, которому нельзя отказать:
- Мам, расскажи сказку.
- Страшную?
Ты киваешь. Я берусь за веретено.
За окном заметает метель. Мое веретено тоже не простое. Как и мелки. Ты спишь. Завтра ты будешь рассказывать мне о тех самых Они с фотографий. Потом заберешься ко мне на колени, как будто это самое уютное место в мире.
Я стою на балконе у распахнутого настежь окна. Исколотые пальцы все еще помнят, как сжимать кисти. Разрисовываю небо и чужие сны. Эти люди с фотографий на какое-то время были моим смыслом. Ведь мы живы, пока нас помнят? Пусть и долгими холодными вечерами на странных ярких карточках в альбоме. Это прошлое свернулось клубком спряденных нитей, страшных сказок на ночь, новой, совсем не той жизни. Мне казалось… самое яркое, что у нас есть, это любовь. Ведь любовь, она та самая, которая нам дана с самого начала?
Или.. для тебя мои колени самое уютное место в мире.
- Мааааааааам… А как оно было?
- Что, Солнце?
Нельзя запретить ребенку знать то, о чем знаешь сам. Да и не объяснишь, что в этом возрасте на многие вопросы ответов просто нет. Хотя - ты поймешь, и я об этом знаю. И нам этого достаточно. Это же наша тайна, правда?
- Я не знаю этих людей, кто Они?
Это Они стерло улыбку с моего лица. Ты не знаешь, о чем спрашиваешь. Я задумчиво вытираю руки салфеткой, оттирая капельки краски с пальцев. Картинка не заладилось: то ли солнце, смущаясь, спряталось за тучу, то ли беспечная синева неба по сравнению с этими глазищами на детском лице заставило задуматься совершенно о других вещах.
- Заяц, есть много людей, которых ты не знаешь, и не узнаешь никогда.
- Ну, этих людей ты же знаешь? Почему не могу я?
- Есть много разных «почему».
Ты просто смотришь на фотокарточки, ведешь пальчиком по лицам, запоминаешь мимику, взгляды, впитываешь эмоции. Я думаю.
В мире так много чудесного. Все это таится за разными дверями и ждет своего часа, чтобы тихонько - как сказки - прокрасться к нам. Но не раствориться, не стать обыденным, а стать самым главным. Так же бывает и с людьми.
Кто-то появляется в нашей жизни мимоходом, кто-то задерживается на года. Часто бывает так, что проходит время, и ты понимаешь, что не можешь вспомнить чего-то важного - лица какого-то определенного человека, ставшего самым главным в твоей жизни. Говорят в Городе, откуда ушли чудеса - люди стали похожи друг на друга, и только дети живы в своих эмоциях - в бедах и горестях. Да и цветные мелки, нежно ложась в ладошку, направляются странно твердой рукой.
И любовь - вложенная с самого рождения - спустя срок выцветает в душе.
- Маааа.. А ты любила только папу, ведь нет?
.. но иногда, редко, она расцветает дивным садом. Таким людям сложно жить в Городе, откуда ушли чудеса. Мелки им уже не в пору, и оружием остается только любовь. Та самая, вложенная с самого рождения, а то и раньше.
Окружающие чувствуют отличие отмеченных любовью. Окружающие оставляют свои самые главные эмоции на фотокарточках, что бы потом долгими холодными вечерами вспоминать, что рядом с ними нежданно затаилось чудо.
- Мааааааааааааааааааааам…
- Да, Чудо, только папу.
Ты мне не веришь. И хорошо, что не задаешь вопросы. На тех самых фото я окружена людьми. И кто-то из них…
- ..когда тебя держали за руку, ты улыбалась.
Те, кто вокруг, помнят расцвеченную мелками и красками стенку. Я все еще вытираю руки салфеткой. На пальцах ни пятнышка. Дети часто понимаю гораздо больше взрослых.
Я рисую. Лучше чем тогда. Так же как тогда.
- Я люблю тебя, Заяц.
Ты снова забираешься мне на колени, обнимаешь шею ручонками и просишь тем самым голосом, которому нельзя отказать:
- Мам, расскажи сказку.
- Страшную?
Ты киваешь. Я берусь за веретено.
За окном заметает метель. Мое веретено тоже не простое. Как и мелки. Ты спишь. Завтра ты будешь рассказывать мне о тех самых Они с фотографий. Потом заберешься ко мне на колени, как будто это самое уютное место в мире.
Я стою на балконе у распахнутого настежь окна. Исколотые пальцы все еще помнят, как сжимать кисти. Разрисовываю небо и чужие сны. Эти люди с фотографий на какое-то время были моим смыслом. Ведь мы живы, пока нас помнят? Пусть и долгими холодными вечерами на странных ярких карточках в альбоме. Это прошлое свернулось клубком спряденных нитей, страшных сказок на ночь, новой, совсем не той жизни. Мне казалось… самое яркое, что у нас есть, это любовь. Ведь любовь, она та самая, которая нам дана с самого начала?
Или.. для тебя мои колени самое уютное место в мире.