По технологии составления списка вещдоков
В массиве первых 2000 позиций списка вещдоков des "Amtlichen Materials" всего 71 погон. Первый конверт, где они находятся, имеет номер 103, последний 746. В т. ч. из 2-й сотни (сотые номера) - 2, из 8-й - 1, из 7-й - 1, из 6-й - 0. Основная плотность, т. обр., - третья - пятая сотни (т. е. номера 200-499). На нее приходится 67 погон из 71-го. из них 35 из четвертой сотни (300-399). 71-35=36. 15 из пятой сотни (400-499). 36-15= 21 (из третьей сотни, 200-299).
Таким образом, плотность идет по убывающей: 300-399 - 35, 200-299 - 21, 400-499 - 15, 100-199 - 2 и 600-699 и 700-746 - по одному.
Хотя выборка еще не полная, всего около половины, но по ней можно делать выводы.
Я обратил внимание на то, что в начале списка идет много пропущенных номеров. Всего их 114, наибольшая их плотность приходится по убывающей на номера по списку, соответственно, с первой по четвертую сотни (0-100... 300-399).
Притом самым первым идет конверт генерала Богатеровича. Что, его совершенно случайно самым первым раскопали, что ли? Или большевики его пристрерили и похоронили отдельно от всех остальных, могила была особо заметной и потому ее начали вскрывать первой?
Наверно, все-таки было не так. И как объяснить пропущенные номера, сосредоточенные в подавляющем большинстве в начале?
Как, по какой технологии присваивались номера конвертам?
Мы знаем, что с места раскопок конверты перевозились за 5 км в избушку ГФП в Гнездово на мотоцикле. Не знаю, по скольку конвертов перевозилось за рейс, от балды предположу 50. Могло быть и 100, не в этом дело. Вопрос в определении не точного количества, а в принципе. Возможно одно из двух. Или всякий раз перевозилось одно определенное число, допустим, по 50, 100 или 200. Или конверты перевозили по мере заполнения коляски, через более менее равные промежутки времени, и в таком случае количества конвертов, перевозимых за рейс, не были одинаковыми.
Следующий вопрос - когда и где присваивались номера конвертам? Здесь тоже принципиально возможны два варианта. Первый - непосредственно на месте раскопок, второй - в ГФП. Известно, что трупам присваивались номера. На каждый труп вешались бирки, на которых номера были указаны.
Здесь можно, в свою очередь, сделать еще два взаимоисключающих предположения. По первому номера трупов соответствовали номерам конвертов, по второму - соответствия не было. А зачем оно должно было быть? В достаточно многих конвертах описаны одни только вещественные доказательства без указания на трупы, которым они могли принадлежать. В массовой могиле они могли обнаруживаться так, что вообще непонятно, каким трупам принадлежали. Тогда конвертов должно было образоваться больше, чем трупов. Это как раз мы и имеем. Следовательно, номера конвертов номерам трупов не соответствовали. А какие номера - трупов или конвертов - были определяющими, ключевыми? Можно ли вообще задавать такой вопрос, если, как мы только что разобрались, они не совпадали?
Попробуем ответить на него, представив себе обработку самой первой партии, допустим, 50-ти штук. Т. е. столько должно было быть, как предполагалось, конвертов и трупов. Но, предположим, конверт есть, он соответствует трупу, а при ним никаких вещдоков и опознать труп вообще невозможно. Что писать в списке? Неопознанный труп? Такие записи на самом деле встречаются, но очень редко, на 2000 один или два раза всего, причем не в начале, а где-то посерединке после 5-й сотни. Предположим, что только тогда догадались так документировать такие случаи. А сначала просто не знали, что писать, поэтому номера просто пропускались.
Дальше. Привозят в ГФП самую первую партию (допустим, 50 штук) конвертов, допустим, заполненных вещдоками. На этот момент номера у конвертов уже есть или их присваивали в ГФП? Судя по тому, что первым номером оказался Богатерович, в ГФП. Из стопки пакетов на месте раскопок его выделили, посыльный торжественно передал его криминалистам, работавшим в избушке ГФП, они ему присвоили номер первый. Альтернативно приходится предполагать, что как только копнули, так сразу наткнулись на труп генерала, что в высшей степени маловероятно. А в массиве из энного числа самых первых десятков он мог оказаться со значительно более высокой вероятностью.
Так могло быть дело, если вещдоки действительно находились в могилах и все было честно, чисто. А реально проконтролировать это при описанной технологии было нельзя. Вплоть до того, что вообще все конверты с их содержимым могли быть заготовлены где-то в Германии, привезены в Гнездово, а в конвертах, которые везли с места раскопок, было что-то совсем другое. Оно могло использоваться или выбрасываться по усмотрению сотрудников, работавших в Гнездово. Вряд ли, конечно, все вещдоки были заранее заготовлены в Германии, что-то из найденного в могилах должно было включаться в число вещдоков, может быть, даже и в большинстве, так чтобы это видели сотрудники ПКК, например, которые в какой-то степени таким образом могли контролировать и обнаружить явный подлог, если бы он производился прямо на их глазах. Вопрос в том, какие именно вещдоки члены Технической комиссии ПКК могли действительно увидеть и подтвердить, что они были на самом деле.
Надо учесть, что они были на самом деле судебными медиками, а не криминалистами. Т. е. они на бумажки, на документы внимания не обращали, в них не вчитывались. Из их показаний мы знаем, что вещдоки в конвертах немцы им демонстрировали в конвертах в здании ГФП, а как туда эти вещдоки попали, польские медики не могли точно знать, представляли в общих чертах, и только.
Далее исходим из того, что в распоряжении немцев имелся список расстрелянных. Это мог быть список предназначавшихся к несостоявшемуся обмену или составленный немцами, перепленившими поляков в 1941 г. Не так важно, как именно он был составлен, важно, что был. Под него и подбирали вещдоки. Часть из них немцы могли взять на вещевом складе в Козельске, часть подделать, часть взять по обыскам в Польше. Можно также еще предположить, что часть личных документов была роздана полякам немцами перед расстрелом в 1941 г.
В самых общих чертах примерно так.
Вернемся теперь к погонам, с которых я начинал.
Если моя реконструкция верна, то с ними все ясно. В определенный момент (именно, с начала 2-й сотни конвертов) на подкидывание взяли (подвезли) 71 погон. Более менее равномерно раскидали погоны по 3-й - 5-й сотням конвертам. А потом погоны просто кончились и больше "не попадались". Предполагалось, что в дальнейшем погоны ритмично подвезут, но так не получилось. Точней, подвезли только пару, которой хватило для подкидывания в 7-ю и 8-ю сотни.
Альтернативно (естественно, правдоподобно) погоны должны были находиться более менее равномерно. А этого совершенно нет.
Абсолютно логично.
Таким, как я показал на примере погон, был принцип подкидывания и большинства остальных вещдоков.
Таким образом, плотность идет по убывающей: 300-399 - 35, 200-299 - 21, 400-499 - 15, 100-199 - 2 и 600-699 и 700-746 - по одному.
Хотя выборка еще не полная, всего около половины, но по ней можно делать выводы.
Я обратил внимание на то, что в начале списка идет много пропущенных номеров. Всего их 114, наибольшая их плотность приходится по убывающей на номера по списку, соответственно, с первой по четвертую сотни (0-100... 300-399).
Притом самым первым идет конверт генерала Богатеровича. Что, его совершенно случайно самым первым раскопали, что ли? Или большевики его пристрерили и похоронили отдельно от всех остальных, могила была особо заметной и потому ее начали вскрывать первой?
Наверно, все-таки было не так. И как объяснить пропущенные номера, сосредоточенные в подавляющем большинстве в начале?
Как, по какой технологии присваивались номера конвертам?
Мы знаем, что с места раскопок конверты перевозились за 5 км в избушку ГФП в Гнездово на мотоцикле. Не знаю, по скольку конвертов перевозилось за рейс, от балды предположу 50. Могло быть и 100, не в этом дело. Вопрос в определении не точного количества, а в принципе. Возможно одно из двух. Или всякий раз перевозилось одно определенное число, допустим, по 50, 100 или 200. Или конверты перевозили по мере заполнения коляски, через более менее равные промежутки времени, и в таком случае количества конвертов, перевозимых за рейс, не были одинаковыми.
Следующий вопрос - когда и где присваивались номера конвертам? Здесь тоже принципиально возможны два варианта. Первый - непосредственно на месте раскопок, второй - в ГФП. Известно, что трупам присваивались номера. На каждый труп вешались бирки, на которых номера были указаны.
Здесь можно, в свою очередь, сделать еще два взаимоисключающих предположения. По первому номера трупов соответствовали номерам конвертов, по второму - соответствия не было. А зачем оно должно было быть? В достаточно многих конвертах описаны одни только вещественные доказательства без указания на трупы, которым они могли принадлежать. В массовой могиле они могли обнаруживаться так, что вообще непонятно, каким трупам принадлежали. Тогда конвертов должно было образоваться больше, чем трупов. Это как раз мы и имеем. Следовательно, номера конвертов номерам трупов не соответствовали. А какие номера - трупов или конвертов - были определяющими, ключевыми? Можно ли вообще задавать такой вопрос, если, как мы только что разобрались, они не совпадали?
Попробуем ответить на него, представив себе обработку самой первой партии, допустим, 50-ти штук. Т. е. столько должно было быть, как предполагалось, конвертов и трупов. Но, предположим, конверт есть, он соответствует трупу, а при ним никаких вещдоков и опознать труп вообще невозможно. Что писать в списке? Неопознанный труп? Такие записи на самом деле встречаются, но очень редко, на 2000 один или два раза всего, причем не в начале, а где-то посерединке после 5-й сотни. Предположим, что только тогда догадались так документировать такие случаи. А сначала просто не знали, что писать, поэтому номера просто пропускались.
Дальше. Привозят в ГФП самую первую партию (допустим, 50 штук) конвертов, допустим, заполненных вещдоками. На этот момент номера у конвертов уже есть или их присваивали в ГФП? Судя по тому, что первым номером оказался Богатерович, в ГФП. Из стопки пакетов на месте раскопок его выделили, посыльный торжественно передал его криминалистам, работавшим в избушке ГФП, они ему присвоили номер первый. Альтернативно приходится предполагать, что как только копнули, так сразу наткнулись на труп генерала, что в высшей степени маловероятно. А в массиве из энного числа самых первых десятков он мог оказаться со значительно более высокой вероятностью.
Так могло быть дело, если вещдоки действительно находились в могилах и все было честно, чисто. А реально проконтролировать это при описанной технологии было нельзя. Вплоть до того, что вообще все конверты с их содержимым могли быть заготовлены где-то в Германии, привезены в Гнездово, а в конвертах, которые везли с места раскопок, было что-то совсем другое. Оно могло использоваться или выбрасываться по усмотрению сотрудников, работавших в Гнездово. Вряд ли, конечно, все вещдоки были заранее заготовлены в Германии, что-то из найденного в могилах должно было включаться в число вещдоков, может быть, даже и в большинстве, так чтобы это видели сотрудники ПКК, например, которые в какой-то степени таким образом могли контролировать и обнаружить явный подлог, если бы он производился прямо на их глазах. Вопрос в том, какие именно вещдоки члены Технической комиссии ПКК могли действительно увидеть и подтвердить, что они были на самом деле.
Надо учесть, что они были на самом деле судебными медиками, а не криминалистами. Т. е. они на бумажки, на документы внимания не обращали, в них не вчитывались. Из их показаний мы знаем, что вещдоки в конвертах немцы им демонстрировали в конвертах в здании ГФП, а как туда эти вещдоки попали, польские медики не могли точно знать, представляли в общих чертах, и только.
Далее исходим из того, что в распоряжении немцев имелся список расстрелянных. Это мог быть список предназначавшихся к несостоявшемуся обмену или составленный немцами, перепленившими поляков в 1941 г. Не так важно, как именно он был составлен, важно, что был. Под него и подбирали вещдоки. Часть из них немцы могли взять на вещевом складе в Козельске, часть подделать, часть взять по обыскам в Польше. Можно также еще предположить, что часть личных документов была роздана полякам немцами перед расстрелом в 1941 г.
В самых общих чертах примерно так.
Вернемся теперь к погонам, с которых я начинал.
Если моя реконструкция верна, то с ними все ясно. В определенный момент (именно, с начала 2-й сотни конвертов) на подкидывание взяли (подвезли) 71 погон. Более менее равномерно раскидали погоны по 3-й - 5-й сотням конвертам. А потом погоны просто кончились и больше "не попадались". Предполагалось, что в дальнейшем погоны ритмично подвезут, но так не получилось. Точней, подвезли только пару, которой хватило для подкидывания в 7-ю и 8-ю сотни.
Альтернативно (естественно, правдоподобно) погоны должны были находиться более менее равномерно. А этого совершенно нет.
Абсолютно логично.
Таким, как я показал на примере погон, был принцип подкидывания и большинства остальных вещдоков.