Иржи Грошек, Реставрация обеда
Итак, в апогее алкогольной зависимости я поднялся с дивана и отправился в поход за джином. На улице как некстати оказалась зима, отчего я моментально поскользнулся на тротуаре, но вовремя ухватился за ближайший фонарный столб. Классическая иллюстрация. Мне нужно было на другую сторону улицы, понятно, что не в кинотеатр, а в бар по соседству. Возле него спокойно обменивались новостями двое полицейских, но, заметив меня в подвешенном состоянии на фонарном столбе, уставились как на летающую тарелку. Я сделал вид, что просто отдыхаю, сейчас отдохну и пойду себе дальше. Даже включил «поворотники» и просигналил правой рукой, что скоро, мол, отъезжаю. Чем вызвал непредумышленную остановку автомобильного транспорта.
- Что случилось? - справилась дама, приоткрывая дверцу своей машины.
- Еще ничего, - ответил я, устраиваясь рядом с ней на переднем сиденье. - Но могут быть варианты.
Не знаю, как восприняла это дама, а полицейские - как исчезновение трупа с места событий. И, может быть, нехорошо так рассуждать о представителях власти, но выглядели они мудаковато. Глядя, как я отъезжаю на обыкновенной машине, с приличной дамой, без медицинской сирены.
Сперва - об автомобиле…
У меня никогда не было автомобиля. «Сааба», «форда», «порше», «мерседеса», «феррари», «фольксвагена», «татры». Даже во сне. То есть мое подсознание начисто лишено автомобильных покрышек. Мне не хочется иметь красную «ламборджинию» в черных, шипованных фантазиях. Если доктору Фрейду покажется это странным - я готов залезть под первую попавшуюся мне машину и простонать от оргазма часа четыре.
Теперь - о даме…
По поводу женщин у меня три беды: я не помню - как они выглядят; я не помню - как их зовут; и знать не хочу - от кого они забеременели. Потому что это меня расстраивает. Допустим, в четыре часа утра к вам в гости врывается сильно беременная брюнетка и заявляет, что зовут ее Матильдой. Я считаю, что это излишняя информация. Вдобавок от подобного визита можно описаться - на всю оставшуюся жизнь.
Далее - об очках…
Я их раздавил, когда забрался к даме в автомобиль. Уселся на переднее сиденье и почувствовал, как подо мною что то хрустнуло. Вначале подумал, что это радикулит, потом решил, что не бывает радикулита в оправе. Сохраняя врачебную этику, я передал исковерканные очки даме, а про собственные болезни - не сказал ни слова.
И наконец - о пневматическом пистолете…
Им я пугал обнаглевших от страсти голубей. Пернатые парочки облюбовали мой подоконник для откровенного разврата. Во время совокупления - скребли когтями по жести, горланили «лебединые песни», сотрясали оконную раму и хлопали крыльями, аки орлы. Мне приходилось вскакивать и палить из пистолета в воздух. Что только усиливало голубиную страсть к моему подоконнику. Видимо, их возбуждал птичий секс в экстремальных условиях.
Совмещая четыре факта, я понял, что вляпался в детективную историю…
Этой «истории» на вид было лет двадцать пять, а на самом деле - тридцать. В женских глазах копятся фотоснимки, а после определенного возраста - проявляются. И только по количеству отщелканных кадров можно определить возраст женщины. Она, как опытный фотохудожник, может на глаз установить расстояние до «объекта», оценить перспективу и выбрать нужный ракурс, чтобы «снять» его до прихода жены. А на данный момент повествования - я был свободен, ну, если женат, то не очень…
- Так, так, так, - сказала дамочка, наводя резкость, чтобы я хорошо получился на первом плане. - Что мы имеем?
Мы имели несвежего мужчину сорока лет с мозгами шестимесячного бабуина. Это было ясно любому начинающему фотоателье. Дамочка между тем отъехала на квартал и припарковалась у ближайшего фонарного столба, чтобы я не чувствовал себя одиноко.
- Незнакомая местность, - беспокойно констатировал я, поскольку меня редко выпускают за пределы своего квартала - разные обстоятельства.
Сейчас уже можно признаться, что Сальвадора Дали прикончили мои родители. Когда в пятилетнем возрасте я нарисовал лошадку - потрясенные мама и папа отобрали у меня цветные карандаши, дабы я с детства не загремел в психиатрическую больницу. То есть реинкарнация в полном объеме не состоялась. А душа несчастного Сальвадора Дали - отлетела обратно в смирительной рубашке. Это к тому, что сейчас я машинально попытался изобразить бутылку - пальцем на ветровом стекле автомобиля. Получилась - лошадка.
Наверное, дамочку звали Гала, потому что она вздохнула, открыла «бардачок для перчаток» и вытащила оттуда бутылку джина «Гриноллз».
«Телепатия и телепортация спиртных напитков крепостью свыше сорока градусов». Подобные способности давненько у меня не обнаруживались. Первым делом я отвинтил крышечку и понюхал содержимое бутылки - на тот случай, если дама решила, что я инопланетянин и употребляю тормозную жидкость. Пришел к выводу, что телепортация прошла успешно, и сделал пару глотков.
- Тебе не кажется это подозрительным? - спросила у меня дама.
Я пожал плечами, от комментариев воздержался, а просто ответил:
- Джин как джин.
На самом же деле я подозревал, что женщин намного меньше, чем это мне кажется. А девиц вообще - «ван» штука. Одни и те же женщины называются разными именами и поразительным образом гримируются. Каждый раз, проверяя конструкцию дамы, я обнаруживал лишь небольшую модификацию. Само устройство функционировало в том же режиме, и если надавить на носик - ругалось. А если выпивало наравне со мною, то вначале «глючило», а потом «вырубалось». Извините, я не «овеществляю» женщин и не сравниваю их с осветительными приборами. Наоборот, торшер - это я. И, быть может, заслуживаю подобного отношения со стороны женщин, но, увы, не развиваюсь. Потому я нисколько не удивился, когда дама в автомобиле предложила мне именно джин марки «Гриноллз». Любимый напиток торшера.
И теперь, после джина, мне полагалось читать стихи, потому что своих прозаических трудов наизусть я не помнил…
Имеются в реальности,
Всего четыре крайности,
Всего четыре крайности
У этого стола!
От крайности до крайности -
Стол пуст до чрезвычайности,
Стол пуст до чрезвычайности!
Ла ла, ла ла, ла ла!
Какой чудесный был обед,
Представь - и фрукты, и паштет.
Собака лаяла в ответ:
«Жаль только - рецензентов нет!»
Автомобильная дама отобрала у меня джин и заметила, что на самом деле «рецензенты есть». Более того, есть - Меценат с большой буквы. Который предполагает выплатить солидную премию за лучшее произведение, написанное в жанре исторического романа. Честно говоря, меня тронули ее слова, но лучше бы она отдала мне джин обратно. Потому что я непризнанный гений, без права досрочного освобождения. Все мои произведения сейчас находятся в коробке из под обуви и, кстати, - вместе с обувью. Что же касается авторских публикаций, то есть замечательная чешская пословица: «Читала - читака, писала - собака…»
- Премия присуждается за неопубликованный роман, - пояснила дама.
Я признался, что и романа у меня нет. Только пять глав с двумя аппендицитами, в виде зарисовки под названием «Ехал грека через реку» и научной статьи - «С пивом по Праге».
- Пусть будет повесть, - согласилась дама. Недолго посовещавшись, мы вернулись ко мне домой за коробкой из под обуви, чтобы не с пустыми руками ехать к Меценату. А чтобы в дороге я не нервничал, прикупили еще одну бутылку джина. Я даже не удосужился спросить у дамы - как ее зовут. А также - не представился сам. Но здесь еще не было ничего криминального…
- Что случилось? - справилась дама, приоткрывая дверцу своей машины.
- Еще ничего, - ответил я, устраиваясь рядом с ней на переднем сиденье. - Но могут быть варианты.
Не знаю, как восприняла это дама, а полицейские - как исчезновение трупа с места событий. И, может быть, нехорошо так рассуждать о представителях власти, но выглядели они мудаковато. Глядя, как я отъезжаю на обыкновенной машине, с приличной дамой, без медицинской сирены.
Сперва - об автомобиле…
У меня никогда не было автомобиля. «Сааба», «форда», «порше», «мерседеса», «феррари», «фольксвагена», «татры». Даже во сне. То есть мое подсознание начисто лишено автомобильных покрышек. Мне не хочется иметь красную «ламборджинию» в черных, шипованных фантазиях. Если доктору Фрейду покажется это странным - я готов залезть под первую попавшуюся мне машину и простонать от оргазма часа четыре.
Теперь - о даме…
По поводу женщин у меня три беды: я не помню - как они выглядят; я не помню - как их зовут; и знать не хочу - от кого они забеременели. Потому что это меня расстраивает. Допустим, в четыре часа утра к вам в гости врывается сильно беременная брюнетка и заявляет, что зовут ее Матильдой. Я считаю, что это излишняя информация. Вдобавок от подобного визита можно описаться - на всю оставшуюся жизнь.
Далее - об очках…
Я их раздавил, когда забрался к даме в автомобиль. Уселся на переднее сиденье и почувствовал, как подо мною что то хрустнуло. Вначале подумал, что это радикулит, потом решил, что не бывает радикулита в оправе. Сохраняя врачебную этику, я передал исковерканные очки даме, а про собственные болезни - не сказал ни слова.
И наконец - о пневматическом пистолете…
Им я пугал обнаглевших от страсти голубей. Пернатые парочки облюбовали мой подоконник для откровенного разврата. Во время совокупления - скребли когтями по жести, горланили «лебединые песни», сотрясали оконную раму и хлопали крыльями, аки орлы. Мне приходилось вскакивать и палить из пистолета в воздух. Что только усиливало голубиную страсть к моему подоконнику. Видимо, их возбуждал птичий секс в экстремальных условиях.
Совмещая четыре факта, я понял, что вляпался в детективную историю…
Этой «истории» на вид было лет двадцать пять, а на самом деле - тридцать. В женских глазах копятся фотоснимки, а после определенного возраста - проявляются. И только по количеству отщелканных кадров можно определить возраст женщины. Она, как опытный фотохудожник, может на глаз установить расстояние до «объекта», оценить перспективу и выбрать нужный ракурс, чтобы «снять» его до прихода жены. А на данный момент повествования - я был свободен, ну, если женат, то не очень…
- Так, так, так, - сказала дамочка, наводя резкость, чтобы я хорошо получился на первом плане. - Что мы имеем?
Мы имели несвежего мужчину сорока лет с мозгами шестимесячного бабуина. Это было ясно любому начинающему фотоателье. Дамочка между тем отъехала на квартал и припарковалась у ближайшего фонарного столба, чтобы я не чувствовал себя одиноко.
- Незнакомая местность, - беспокойно констатировал я, поскольку меня редко выпускают за пределы своего квартала - разные обстоятельства.
Сейчас уже можно признаться, что Сальвадора Дали прикончили мои родители. Когда в пятилетнем возрасте я нарисовал лошадку - потрясенные мама и папа отобрали у меня цветные карандаши, дабы я с детства не загремел в психиатрическую больницу. То есть реинкарнация в полном объеме не состоялась. А душа несчастного Сальвадора Дали - отлетела обратно в смирительной рубашке. Это к тому, что сейчас я машинально попытался изобразить бутылку - пальцем на ветровом стекле автомобиля. Получилась - лошадка.
Наверное, дамочку звали Гала, потому что она вздохнула, открыла «бардачок для перчаток» и вытащила оттуда бутылку джина «Гриноллз».
«Телепатия и телепортация спиртных напитков крепостью свыше сорока градусов». Подобные способности давненько у меня не обнаруживались. Первым делом я отвинтил крышечку и понюхал содержимое бутылки - на тот случай, если дама решила, что я инопланетянин и употребляю тормозную жидкость. Пришел к выводу, что телепортация прошла успешно, и сделал пару глотков.
- Тебе не кажется это подозрительным? - спросила у меня дама.
Я пожал плечами, от комментариев воздержался, а просто ответил:
- Джин как джин.
На самом же деле я подозревал, что женщин намного меньше, чем это мне кажется. А девиц вообще - «ван» штука. Одни и те же женщины называются разными именами и поразительным образом гримируются. Каждый раз, проверяя конструкцию дамы, я обнаруживал лишь небольшую модификацию. Само устройство функционировало в том же режиме, и если надавить на носик - ругалось. А если выпивало наравне со мною, то вначале «глючило», а потом «вырубалось». Извините, я не «овеществляю» женщин и не сравниваю их с осветительными приборами. Наоборот, торшер - это я. И, быть может, заслуживаю подобного отношения со стороны женщин, но, увы, не развиваюсь. Потому я нисколько не удивился, когда дама в автомобиле предложила мне именно джин марки «Гриноллз». Любимый напиток торшера.
И теперь, после джина, мне полагалось читать стихи, потому что своих прозаических трудов наизусть я не помнил…
Имеются в реальности,
Всего четыре крайности,
Всего четыре крайности
У этого стола!
От крайности до крайности -
Стол пуст до чрезвычайности,
Стол пуст до чрезвычайности!
Ла ла, ла ла, ла ла!
Какой чудесный был обед,
Представь - и фрукты, и паштет.
Собака лаяла в ответ:
«Жаль только - рецензентов нет!»
Автомобильная дама отобрала у меня джин и заметила, что на самом деле «рецензенты есть». Более того, есть - Меценат с большой буквы. Который предполагает выплатить солидную премию за лучшее произведение, написанное в жанре исторического романа. Честно говоря, меня тронули ее слова, но лучше бы она отдала мне джин обратно. Потому что я непризнанный гений, без права досрочного освобождения. Все мои произведения сейчас находятся в коробке из под обуви и, кстати, - вместе с обувью. Что же касается авторских публикаций, то есть замечательная чешская пословица: «Читала - читака, писала - собака…»
- Премия присуждается за неопубликованный роман, - пояснила дама.
Я признался, что и романа у меня нет. Только пять глав с двумя аппендицитами, в виде зарисовки под названием «Ехал грека через реку» и научной статьи - «С пивом по Праге».
- Пусть будет повесть, - согласилась дама. Недолго посовещавшись, мы вернулись ко мне домой за коробкой из под обуви, чтобы не с пустыми руками ехать к Меценату. А чтобы в дороге я не нервничал, прикупили еще одну бутылку джина. Я даже не удосужился спросить у дамы - как ее зовут. А также - не представился сам. Но здесь еще не было ничего криминального…