серия переводов книги Анны Фелс - глава пятая, кусок первый
Анна Фелс
Необходимые Амбиции
глава пятая
Почему признание так важно для амбиций?
Признавать: С помощью особого замечания давать одобрение или подтверждение; обращаться как к действительному (валидному), существующему или к тому, что имеет право быть замеченным.
Английский Оксфордский Словарь
Для чего существует весь этот тяжкий труд и суета в этом мире?.. Для того ли, чтобы обеспечить природные потребности? Зарплата беднейшего трудяги может обеспечить их... Окуда же возникает это соперничество, которое видно в различнейших рангах... и в чем преимущества, которые мы предлагаем для той высокой жизненной цели, которую мы зовем улучшением наших условий? В том, чтобы нас увидели, уделили нам внимание, чтобы обратились к нам с отзывчивостью, благодушием и согласием, вот в чем состоят преимущества, которые мы можем стяжать (из улучшения условий).
Адам Смит, Теория Нравственных Чувств, 1759
Мы не привыкли думать о признании как о фундаментальной эмоциональной потребности, особенно в зрелости: хорошо, когда ты его получаешь, но если не получаешь, то это еще не конец света - жизнь продолжается. В действительности, мы склонны смотреть сверху вниз на тех, чье рвение получить признание слишком очевидно и давяще. Такие люди выглядят непривлекательно нуждающимися (в одобрении) или пытающимися себя как-то продвинуть. Хотя мы и признаем, что признание в правильных обстоятельствах доставляет удовольствие, влияние признания на развитие, на преследование амбиций (особенно в течение зрелой жизни) никогда не было систематически изучено.
Для белых женщин из среднего класса, предоставление, нежели получение признания, - особенно в присутствии мужчин - это глубоко укорененное поведение. Но как ни утомительна бывает временами эта роль, не всегда было ясно, какие бОльшие последствия она вызывает, особенно если ее играть все время. Это решающий вопрос, поскольку, если от женщин ожидается, что они оставят признание мужчинам, мы должны знать, какое влияние, особенно в дальней перспективе, будет иметь эта жертва для (женских) амбиций. Что именно дает нам это одобряющее внимание? Необходимо ли оно для формирования амбиций и получения навыков, или это просто глазурь на торте, приятный, но не необходимый ингредиент?
Хотя клинические психологи редко обращались к этому вопросу, исследователи в разных областях широко изучили его с различных углов. Данные из разных дисциплин, тем не менее, никогда не были сведены в одну последовательную теорию. Только когда все фрагменты сложены вместе, становится очевидно полное влияние признания на амбиции.
Возможно, лучшим способом исследовать предмет будет представить шаги, необходимые для становления амбиций, и посмотреть, как предоставление признания сформирует каждый такой шаг. Как я упомянула ранее, первая фаза формирования амбиции требует воображения себя в роли, которая требует навыков и которая существует вне домашней сферы. Создание амбиции - это фундаментальная часть формирования вашей идентификации [identity], и когда это сделано, вам нужно получить соответствующие навыки. Возможно, более важно то, что вам нужна будет мотивация для преследования своих амбиций в течение какого-то времени и перед лицом неизбежных препятствий. Такие продолжительные усилия требуют веры в то, что цель стоит того, чтобы ее преследовать, и что вы лично имеете все свойства для ее достижения. Требуются оптимизм и способности.
Идентификация, личность [identity]
Что еще есть «личность», как не наша власть контролировать, что о нас думают другие?
Джойс Кэрол Оатс, «После Амнезии от Визита в Тюрьму»
Когда я вижу, что я замечен,- я существую.
Д. В. Винникотт, Игра и Реальность
Когда я была молодой женщиной, я хотела стать врачом, и в какой-то момент решила, что я хочу стать психиатром. Обе эти амбиции формировали и продолжают формировать основательный аспект моей личности. Создание амбиции лучше всего понимать как неотъемлемую часть формирования личности; это тот аспект личности, который включает нашу работу в обществе. Такая роль неизбежно порождает ощущение того, кем мы являемся.
Эта свобода «выбирать» наши амбиции, по большому счету недавний феномен. В традиционных обществах социальные роли были более четко определены, а возможности были более ограничены: будущая идентификация каждого была, в основном, оговорена заранее. Она была определена классом, полом, очередностью рождения или семейным ремеслом. С появлением менее статичных и связующих социальных структур на личность оказывается новое давление; ее стало возможным формировать более гибко и текуче. Представители среднего класса должны были принимать разнообразные решения по поводу обучения и отдаленных целей уже в юности и ранней зрелости. Но как мы формируем эти понятия о том, к чему мы способны, и на какие достижения ориентироваться?
Это тот редкий случай, когда почти единодушно, многие психологи, социологи и даже некоторые современные философы сходятся в том, что мы формируем свою личность в основном интерпретируя и затем присваивая себе реакции других людей на нас. Эрик Эриксон, возможно самый известный теоретик психоанализа, изучавший личность, описал это следующим образом: «Формирование личности применяет процесс одновременного размышления и наблюдения, процесс... по которому человек судит о себе в свете того, как он понимает (воспринимает) те способы, которыми другие оценивают его, сравнивая его с собой и с системой (оценок), значимой для них».
Более современный психолог, Дайен Буш, определяет личность в похожих терминах: (Личность) относится к значениям, присвоенным человеком самому себе, которые соотносятся с социальной оценкой его другими. Создание идентификаций предполагает реакции других на этого человека, в основном на основании статуса и роли. Однако, оно также включает в себя присваивание себе человеком определения его другими, а также их оценку себя.»
Это заключение, гласящее, что наше чувство себя определено реакциями, которые мы вызываем у других, не является новостью в социологическом сообществе. Социологическая теория «отраженных само-оценок», сформулированная Чарльзом Хортоном Кули в начале двадцатого века, постулирует, что в большой степени наши идеи о себе согласовываются с мнением других о нас. В течение многих лет эта теория была усовершенствована и развита в важных направлениях, но основное наблюдение остается (тем же). Как заключил социолог Моррис Розенберг, после просмотра литературы о концепциях-о-себе: «Данные последовательно поддерживают принцип отраженной само-оценки [self-appraisal]... исследование показывает сильную и последовательную связь между отраженным собой, концепцией-себя, которую, по нашему убеждению, имеют о нас другие, и идеей-о-себе. Если человек верит, что другие о нем хорошего мнения, тогда и он склонен хорошо о себе думать».
Среди различных видов доказательств, подтверждающих или не подтверждающих гипотезу о-себе, самым важным, наверное, является межличностное: другие должны «признать законной» (легитимизировать) личность и роль человека, если только он хочет поддерживать устойчивую концепцию себя. Похоже, нам нужны другие, для того чтобы определять и поддерживать наше ощущение себя. Они извещают нас о том, как они видят наши способности и характеристики, а мы затем внутренне присваиваем их оценку, делая ее своей. В действительности, такая личная оценка настолько влиятельна, что может пересилить объективные данные. С детства и до конца обучения в колледже, например, люди демонстрировали основывание своих академических способностей на восприятии их учителей и родителей - даже если их оценка противоречила неопровержимым данным, таким как оценки и результаты экзаменов.
Одним из аспектов феномена «отраженной оценки» является то, что признание от уважаемого человека может оставить отпечаток на всю жизнь. Чем более человек значим для нас, тем более важным является мнение о нас этого человека, формируя нашу концепцию о нас. Многие известные люди вспоминали такие судьбоносные моменты в своих автобиографиях - такие как пассаж, процитированный ранее из Виллы Кэтер о ее определяющем опыте, когда ее подтолкнули к опубликованию ее первой статьи в газете. Но подобные инциденты случаются в жизни многих людей. Художница лет пятидесяти, которую я интервьюировала, вспомнила странный но яркий случай такого рода, который подтолкнул ее к тому, чтобы стать профессиональной художницей. Когда я спросила эту женщину, как она выбрала эту карьеру, она ответила: «Я рисовала лошадей, когда была маленькой. Затем в старших классах мне было интересно искусство. В колледже я не могла поверить, что я
могла учить что-то, что я любила. Я помню, как два известных учителя, Энтони Каро и Джулес Олицки, повлияли на меня.
Но то, что я никогда не забуду, это когда я была на первом курсе, третий профессор, художник, отозвал меня в сторонку и сказал мне: «Ты должна знать, что жизнь художника очень трудна и одинока». Он видел всего лишь несколько моих картин к тому моменту и почему он отнесся ко мне, как будто я была потенциальной художницей и коллегой, я не знаю. Это был важный момент для меня. Это означало, что кто-то признал меня, сказал мне: «Я вижу нечто особенное в тебе; я вижу, что ты - художница». Я не думаю, что кто-либо еще это сделал. Я никогда этого не забуду».
Это воспоминание поражает особенно тем, что комментарий профессора был, если задуматься, расхолаживающим. Но, несмотря на мрачное предсказание, он содержал признание уважаемого профессора в том, что женщина была настоящей художницей. И она остается ею по сей день.
Такие кристаллизующие моменты, когда оценка получена от значимого человека, являются впечатляющими примерами того, как положительная оценка создает некое ядро, вокруг которого может быть сформирована профессиональная идентификация. Но сомнительно, чтобы такие единичные эпизоды отдельно могли создавать или поддерживать личность. Требуются менее запоминающиеся, но более частые инциденты, в которых воздается признание, для того, чтобы личность развивалась со временем.
Биография актрисы Дейм Джуди Денч, опубликованная в Нью-Йоркере, показывает как разные виды и источники признания могут создавать и поддерживать профессиональную идентификацию. Автор (статьи) пишет, что когда Денч была маленькой, ее отец работал врачом в Королевском Театре в Йорке. Оба родителя «увлекались драматическими искусствами, и, когда Денч стала актрисой, их поддержка граничила с чрезвычайной. Они посмотрели свою дочь в «Ромео и Джульетте» более семидесяти раз.»
Ясно, что театральные увлечения родителей Денч сформировали ее детские амбиции стать актрисой. Но даже такая чрезмерная родительская поддержка сама по себе не может подкреплять постоянно профессиональную идентификацию. Если бы такая ранняя поддержка одна могла оставить несмываемое влияние, мы бы решительно все преследовали амбиции, которые наши родители взращивали бы в нас. Денч, как и художница, описанная ранее, получила опыт признания от уважаемого наставника на ранней стадии своей карьеры, который помог ей укрепить идентификацию себя как актрисы: «Поворотной точкой в амбициях Денч стал класс пантомимы во втором семестре (театральной школы), когда ей нужно было показать задание, названное «Воспоминание», к которому она совершенно забыла подготовиться. «Я не помню, чтобы я что-нибудь придумала», - говорит она. «Я зашла в сад. Я наклонилась, чтобы понюхать что-то вроде розмарина или тимьяна...» Ее учитель, Уолтер Хадд, дал ей, по ее словам «наиболее яркую оценку, какую я когда-либо получила». Более того, он сказал: «Ты была как с полотна Ренуара, когда показывала задание». Я подумала,- «Что ж, кажется мне нравится то, чем я собираюсь заниматься, найду работу, займусь этим».
Нам может быть и хочется верить в то, что получив однажды внутреннее убеждение о нашем таланте или способнностях, мы сохраним его на всю жизнь, что наша идентификация будет окончательно внутренне присвоена и, следовательно, практически независима (от мнений других). Но есть мало доказательств тому, что такая самодостаточность когда-либо сохраняется. Мы продолжаем требовать и искать подтверждений нашим убеждениям о себе. Денч решительно отмечает насколько важна ей ее аудитория. И она ищет не столько поклонничества, сколько признания: «Она (Денч) утверждает, что «не очень хороша в компании с самой собой». Скорее, чтобы понять свою личность, ей требуется быть под внимательным взглядом других... Денч недвусмысленно говорит об этом. «Мне нужен кто-то, чтобы отражать меня назад, или давать мне их отражение», - говорит она».
С поразительной честностью Денч описывает свою зависимость от публики: «Мне нужно слышать, как приходит публика», - говорит она. «Мне нужно зарядиться ими, чтобы спрыгнуть. Это как быстрая вспышка». Как-то раз мамериканский студент спросил Денч, что значит для нее публика; Денч ответила, - «Если бы она (публика) ничего не значила, я бы сидела дома, задрав ноги».
Актеры, такие как Денч, дают особенно ясный пример того, как идентификация поддерживается признанием. Что может быть более прямым подтверждением, чем аплодисменты? Но Денч затрагивает более общий и обычно менее заметный феномен - постоянного переопределения и поддержки личности тем признанием, что мы получаем. В зрелости мы работаем, чтобы получить признание и подтвердить элементы нашей личности. Мы пытаемся, как сказала Джойс Кэрол Оатс, «контролировать то, как другие определяют нас». Как только начинаешь прислушиваться к таким признаниям, становится ясно, что они повсеместны: «Понравилась ли начальнику моя докладная?» или «Как было на ежегодной оценке твоей работы?» или «Что ты думаешь о моей новой прическе?» или «Как ты думаешь, мое выступление было эффективным?»
В любой культуре, включая нашу, экономика (получения) признания чрезвычайно определена и отрегулирована; это валюта в любых случаях (интеракций с другими). Мы требуем признание и обмениваемся признанием для поддержки нашей личности в любом социальном контексте. Философ Гегель красноречиво описал эту базовую потребность еще сто лет назад: «Самосознание существует в себе и для себя в том, что существует для другого самосознания; то есть можно сказать, существует только когда подтверждено существующим или когда «признано».»
Обучение
Повлиявший на Джуди Денч эпизод, когда ее похвалил наставник, произошел в театральной школе. Актерское мастерство, как буквально любые амбиции подразумевает овладение навыком. Сосредоточена ли амбиция на приготовлении изысканных блюд, организации общественной деятельности или знаний в административной сфере, обучение является главным в ее реализации. Впитывание большого куска информации почти всегда требует сознательных усилий для достижения мастерства, даже если некоторые аспекты обучения случаются вне нашего осознавания - временами мы можем воспринимать информацию просто путем наблюдения и копировать, даже не осознавая этого. Мы можем смотреть по телевизору, как кто-то играет в теннис, и, не зная того, перенять подачу мяча игроком или (правильную позу на корте. Но существует лишь несколько областей мастерства, в которых только этот процесс будет достаточным; буквально все амбиции требуют активной осознанной погони за уместным знанием.
Как я обсуждала это (с вами) ранее, научные свидетельства показывают, что мастерство само по себе доставляет удовольствие. Идя в ногу с нашей национальной помешанностью на независимости, педагоги склонны концентрироваться в основном на этом само-мотивирующем аспекте обучения. Они обожают превозносить до небес радости обучения ради них самих. Говард Гарднер, профессор образовательной школы в Гарварде, замечает: «Почему некоторые люди мотивированы учиться, когда другие - нет?... Сегодня исследователи верят, что обучающимся больше идет на пользу, когда их мотивация - внутренняя, когда они учатся, потому что обучение легко и доставляет им удовольствие, чем когда кто-то обещает им некую материальную выгоду (от обучения)».
Но он продолжает также, замечая, что обучение имеет другой мотивационный «двигатель»: «Что усиливает мотивацию? Тесная идентификация со взрослыми, которые могут сопутствовать юнцу, в то время как он или она открывают для себя новые территории, тоже имеет решающее значение; молодежь страстно жаждет признания от взрослых, которых они любят, и эти взрослые могут помочь студентам обвыкнуться в этом мире порядка, где (должна быть) диалектика между удовольствием [fun] и усилием. Некоторые культуры давно прибегают к практике постоянной смены между практикованием, обучением и демонстрацией (навыка) на публике».
Цикл, который описывает Гарднер, обучения, а затем демонстрации выученного перед восприимчивой аудиторией, глубоко знакома. Мы помним его из уроков музыки, которые всегда заканчивались концертом в конце года для демонстрации нашего нового навыка. Мы помним его из школы, где художества детей вывешивались в коридорах, и где учеников просили встать и зачитать свою работу. Цикл обучения, показывающий новое мастерство, для последующего получения признания, применяется повсеместно в образовательной обстановке. Полученное признание «дает топливо» для следующего этапа обучения. Теоретик раннего обучения, Альберт Бандура, четко говорил по этому поводу: «Маленькие дети очень точно имитируют, когда у них есть стимулы так делать, но их имитация быстро угасает, если другим все равно, как они себя ведут».
Исследование подтверждает, что в ошеломляющем большинстве случаев получение экспертного знания требует одобрения (признания), как в виде немедленной реакции, так и в виде ожидания (такого поведения) в будущем. Редкое глубинное исследование, проведенное известным психологом Джеромом Каганом, рассматривает именно эту проблему. Он и его соавтор, Говард Мосс, рассмотрели связь между «тенденцией страстно добиваться мастерства в выборочных навыках (поведение достижения) и социальным признанием, показанную через достигнутые выборочные цели или (новоприобретенное) поведение». Они вели группу (детей) с детства вплоть до зрелости, и в завершение этого колоссального проекта они заключили: «Предоставленные (здесь) данные обнаруживают высокую позитивную корелляцию между уровнями этих двух поведенческих вариантов. Эта взаимозависимость предполагает, что невозможно измерить «желание улучшить навык» отдельно от «желания социального одобрения» данным индивидуумом».
Впоследствии, уже после этого исследования Кагана и Мосса, другие исследователи подтвердили и доказали их находки; как факт, современные теории обучения признают первостепенную мотивирующую роль признания. Психолог из Университета Колумбия, Кэрол Двек, а так же ее младшие коллеги, в их работах по изучению мотивации относительно к достижениям, опять же обнаружили взаимосвязь между процессом обучения и признанием. Кэрол обнаружила три основных фактора, которые играли роль в любом длительном усилии по достижению (результата): (1) увеличение компетентности как цель (обучиться навыку); (2) цель получить благоприятное суждение об уровне компетентности (получить признание); (3) цель избежать неблагоприятной оценки уровня компетентности. Лишь одних способностей, указывает она, недостаточно для того, чтобы выработать достаточно сил и настойчивости, требуемых для овладения навыком.
Интересно, что признание не должно быть непременно выраженным словами. На самом деле, многие из мощнейших признаний наших усилий являются невербальными: аплодисменты на концерте, жест или улыбка. Такие реакции вызывают в нас примитивную, но глубокую мотивацию продолжать одобренное поведение. Как писал Чарльз Дарвин в одной из его ранних работ об эмоциях: «Движения экспрессии в лице и теле, каким бы ни было их происхождение, весьма важны для нашего благополучия. Они служат первичными способами общения между матерью и ее младенцем: она одобрительно улыбается и таким образом подбадривает своего ребенка (выбирать) правильный путь или хмурится, чтобы показать неодобрение».
Наблюдение Дарвина о матери, обучающей ребенка поведению через позитивное или негативное подкрепление, предвосхищает наблюдение Двек о детях более старшего возраста, которые изменяют свое поведение, чтобы «получить благоприятную оценку и избежать неблагоприятной оценки (их действий)».
Одно из ранних и наиболее известных исследований, демонстрирующих эффект признания на обучение, был проведен Робертом Розенталем, выдающимся социологом из Университета Калифорния в Лос-Анжелесе. Розенталь наугад разбил детей в обычной школе на несколько классов. В половине классов учителям было сказано, что их дети одарены, с ранним развитием; в других классах учителям сказали, что у них «средние» (обычные) дети. К концу года «одаренные» дети впечатляюще улучшили результаты своих тестов на айкью [IQ], тогда как «средние» ученики едва ли показали какой-нибудь результат. Возможно наиболее интересно тут интервью с учителями в конце года: «Дети, от кого ожидался интеллектуальный рост, были описаны как более счастливые, любопытные, интересные и им предвещались лучшие шансы преуспеть в последующей жизни; дети из другой группы не получили такую реакцию. Также была склонность видеть отмеченных детей как более привлекательных, лучше приспособленных и более привязанных, а также как тех, кому не так нужно социальное одобрение. Вкратце, дети, от которых ожидали интеллектуального роста, стали более живыми и интеллектуально независимыми, или во всяком случае, так они воспринимались учителями».
После рассмотрения нескольких возможных факторов, которые могли повлиять на этот результат, авторы подытоживают: «Объяснение, которого мы ищем, лежит в более незаметной плоскости взаимодействия между учительницей и ее учениками. Тон ее голоса, выражение лица, прикосновение и поза (тела) могут быть теми средствами, которыми - возможно довольно непреднамеренными - она (с ними) общается... Такая коммуникация может помочь ученику изменить свое восприятие себя, свои ожидания от своего собственного поведения, его мотивацию и когнитивные навыки».
Один из замечательных аспектов этого эксперимента был тот, что признание учителями талантов детей было искренним - они и в самом деле верили в свои позитивные оценки «одаренных» и передавали их детям. Тот, кто убедительно одобряет усилия другого и предвещает ему будущие восхитительные достижения, создает самоисполняющееся пророчество. К концу года уровень айкью «одаренных» скакнул вверх, тогда как у контрольной группы этого не произошло. Признание, полученное «одаренными», усилило их попытки овладеть мастерством.
Необходимые Амбиции
глава пятая
Почему признание так важно для амбиций?
Признавать: С помощью особого замечания давать одобрение или подтверждение; обращаться как к действительному (валидному), существующему или к тому, что имеет право быть замеченным.
Английский Оксфордский Словарь
Для чего существует весь этот тяжкий труд и суета в этом мире?.. Для того ли, чтобы обеспечить природные потребности? Зарплата беднейшего трудяги может обеспечить их... Окуда же возникает это соперничество, которое видно в различнейших рангах... и в чем преимущества, которые мы предлагаем для той высокой жизненной цели, которую мы зовем улучшением наших условий? В том, чтобы нас увидели, уделили нам внимание, чтобы обратились к нам с отзывчивостью, благодушием и согласием, вот в чем состоят преимущества, которые мы можем стяжать (из улучшения условий).
Адам Смит, Теория Нравственных Чувств, 1759
Мы не привыкли думать о признании как о фундаментальной эмоциональной потребности, особенно в зрелости: хорошо, когда ты его получаешь, но если не получаешь, то это еще не конец света - жизнь продолжается. В действительности, мы склонны смотреть сверху вниз на тех, чье рвение получить признание слишком очевидно и давяще. Такие люди выглядят непривлекательно нуждающимися (в одобрении) или пытающимися себя как-то продвинуть. Хотя мы и признаем, что признание в правильных обстоятельствах доставляет удовольствие, влияние признания на развитие, на преследование амбиций (особенно в течение зрелой жизни) никогда не было систематически изучено.
Для белых женщин из среднего класса, предоставление, нежели получение признания, - особенно в присутствии мужчин - это глубоко укорененное поведение. Но как ни утомительна бывает временами эта роль, не всегда было ясно, какие бОльшие последствия она вызывает, особенно если ее играть все время. Это решающий вопрос, поскольку, если от женщин ожидается, что они оставят признание мужчинам, мы должны знать, какое влияние, особенно в дальней перспективе, будет иметь эта жертва для (женских) амбиций. Что именно дает нам это одобряющее внимание? Необходимо ли оно для формирования амбиций и получения навыков, или это просто глазурь на торте, приятный, но не необходимый ингредиент?
Хотя клинические психологи редко обращались к этому вопросу, исследователи в разных областях широко изучили его с различных углов. Данные из разных дисциплин, тем не менее, никогда не были сведены в одну последовательную теорию. Только когда все фрагменты сложены вместе, становится очевидно полное влияние признания на амбиции.
Возможно, лучшим способом исследовать предмет будет представить шаги, необходимые для становления амбиций, и посмотреть, как предоставление признания сформирует каждый такой шаг. Как я упомянула ранее, первая фаза формирования амбиции требует воображения себя в роли, которая требует навыков и которая существует вне домашней сферы. Создание амбиции - это фундаментальная часть формирования вашей идентификации [identity], и когда это сделано, вам нужно получить соответствующие навыки. Возможно, более важно то, что вам нужна будет мотивация для преследования своих амбиций в течение какого-то времени и перед лицом неизбежных препятствий. Такие продолжительные усилия требуют веры в то, что цель стоит того, чтобы ее преследовать, и что вы лично имеете все свойства для ее достижения. Требуются оптимизм и способности.
Идентификация, личность [identity]
Что еще есть «личность», как не наша власть контролировать, что о нас думают другие?
Джойс Кэрол Оатс, «После Амнезии от Визита в Тюрьму»
Когда я вижу, что я замечен,- я существую.
Д. В. Винникотт, Игра и Реальность
Когда я была молодой женщиной, я хотела стать врачом, и в какой-то момент решила, что я хочу стать психиатром. Обе эти амбиции формировали и продолжают формировать основательный аспект моей личности. Создание амбиции лучше всего понимать как неотъемлемую часть формирования личности; это тот аспект личности, который включает нашу работу в обществе. Такая роль неизбежно порождает ощущение того, кем мы являемся.
Эта свобода «выбирать» наши амбиции, по большому счету недавний феномен. В традиционных обществах социальные роли были более четко определены, а возможности были более ограничены: будущая идентификация каждого была, в основном, оговорена заранее. Она была определена классом, полом, очередностью рождения или семейным ремеслом. С появлением менее статичных и связующих социальных структур на личность оказывается новое давление; ее стало возможным формировать более гибко и текуче. Представители среднего класса должны были принимать разнообразные решения по поводу обучения и отдаленных целей уже в юности и ранней зрелости. Но как мы формируем эти понятия о том, к чему мы способны, и на какие достижения ориентироваться?
Это тот редкий случай, когда почти единодушно, многие психологи, социологи и даже некоторые современные философы сходятся в том, что мы формируем свою личность в основном интерпретируя и затем присваивая себе реакции других людей на нас. Эрик Эриксон, возможно самый известный теоретик психоанализа, изучавший личность, описал это следующим образом: «Формирование личности применяет процесс одновременного размышления и наблюдения, процесс... по которому человек судит о себе в свете того, как он понимает (воспринимает) те способы, которыми другие оценивают его, сравнивая его с собой и с системой (оценок), значимой для них».
Более современный психолог, Дайен Буш, определяет личность в похожих терминах: (Личность) относится к значениям, присвоенным человеком самому себе, которые соотносятся с социальной оценкой его другими. Создание идентификаций предполагает реакции других на этого человека, в основном на основании статуса и роли. Однако, оно также включает в себя присваивание себе человеком определения его другими, а также их оценку себя.»
Это заключение, гласящее, что наше чувство себя определено реакциями, которые мы вызываем у других, не является новостью в социологическом сообществе. Социологическая теория «отраженных само-оценок», сформулированная Чарльзом Хортоном Кули в начале двадцатого века, постулирует, что в большой степени наши идеи о себе согласовываются с мнением других о нас. В течение многих лет эта теория была усовершенствована и развита в важных направлениях, но основное наблюдение остается (тем же). Как заключил социолог Моррис Розенберг, после просмотра литературы о концепциях-о-себе: «Данные последовательно поддерживают принцип отраженной само-оценки [self-appraisal]... исследование показывает сильную и последовательную связь между отраженным собой, концепцией-себя, которую, по нашему убеждению, имеют о нас другие, и идеей-о-себе. Если человек верит, что другие о нем хорошего мнения, тогда и он склонен хорошо о себе думать».
Среди различных видов доказательств, подтверждающих или не подтверждающих гипотезу о-себе, самым важным, наверное, является межличностное: другие должны «признать законной» (легитимизировать) личность и роль человека, если только он хочет поддерживать устойчивую концепцию себя. Похоже, нам нужны другие, для того чтобы определять и поддерживать наше ощущение себя. Они извещают нас о том, как они видят наши способности и характеристики, а мы затем внутренне присваиваем их оценку, делая ее своей. В действительности, такая личная оценка настолько влиятельна, что может пересилить объективные данные. С детства и до конца обучения в колледже, например, люди демонстрировали основывание своих академических способностей на восприятии их учителей и родителей - даже если их оценка противоречила неопровержимым данным, таким как оценки и результаты экзаменов.
Одним из аспектов феномена «отраженной оценки» является то, что признание от уважаемого человека может оставить отпечаток на всю жизнь. Чем более человек значим для нас, тем более важным является мнение о нас этого человека, формируя нашу концепцию о нас. Многие известные люди вспоминали такие судьбоносные моменты в своих автобиографиях - такие как пассаж, процитированный ранее из Виллы Кэтер о ее определяющем опыте, когда ее подтолкнули к опубликованию ее первой статьи в газете. Но подобные инциденты случаются в жизни многих людей. Художница лет пятидесяти, которую я интервьюировала, вспомнила странный но яркий случай такого рода, который подтолкнул ее к тому, чтобы стать профессиональной художницей. Когда я спросила эту женщину, как она выбрала эту карьеру, она ответила: «Я рисовала лошадей, когда была маленькой. Затем в старших классах мне было интересно искусство. В колледже я не могла поверить, что я
могла учить что-то, что я любила. Я помню, как два известных учителя, Энтони Каро и Джулес Олицки, повлияли на меня.
Но то, что я никогда не забуду, это когда я была на первом курсе, третий профессор, художник, отозвал меня в сторонку и сказал мне: «Ты должна знать, что жизнь художника очень трудна и одинока». Он видел всего лишь несколько моих картин к тому моменту и почему он отнесся ко мне, как будто я была потенциальной художницей и коллегой, я не знаю. Это был важный момент для меня. Это означало, что кто-то признал меня, сказал мне: «Я вижу нечто особенное в тебе; я вижу, что ты - художница». Я не думаю, что кто-либо еще это сделал. Я никогда этого не забуду».
Это воспоминание поражает особенно тем, что комментарий профессора был, если задуматься, расхолаживающим. Но, несмотря на мрачное предсказание, он содержал признание уважаемого профессора в том, что женщина была настоящей художницей. И она остается ею по сей день.
Такие кристаллизующие моменты, когда оценка получена от значимого человека, являются впечатляющими примерами того, как положительная оценка создает некое ядро, вокруг которого может быть сформирована профессиональная идентификация. Но сомнительно, чтобы такие единичные эпизоды отдельно могли создавать или поддерживать личность. Требуются менее запоминающиеся, но более частые инциденты, в которых воздается признание, для того, чтобы личность развивалась со временем.
Биография актрисы Дейм Джуди Денч, опубликованная в Нью-Йоркере, показывает как разные виды и источники признания могут создавать и поддерживать профессиональную идентификацию. Автор (статьи) пишет, что когда Денч была маленькой, ее отец работал врачом в Королевском Театре в Йорке. Оба родителя «увлекались драматическими искусствами, и, когда Денч стала актрисой, их поддержка граничила с чрезвычайной. Они посмотрели свою дочь в «Ромео и Джульетте» более семидесяти раз.»
Ясно, что театральные увлечения родителей Денч сформировали ее детские амбиции стать актрисой. Но даже такая чрезмерная родительская поддержка сама по себе не может подкреплять постоянно профессиональную идентификацию. Если бы такая ранняя поддержка одна могла оставить несмываемое влияние, мы бы решительно все преследовали амбиции, которые наши родители взращивали бы в нас. Денч, как и художница, описанная ранее, получила опыт признания от уважаемого наставника на ранней стадии своей карьеры, который помог ей укрепить идентификацию себя как актрисы: «Поворотной точкой в амбициях Денч стал класс пантомимы во втором семестре (театральной школы), когда ей нужно было показать задание, названное «Воспоминание», к которому она совершенно забыла подготовиться. «Я не помню, чтобы я что-нибудь придумала», - говорит она. «Я зашла в сад. Я наклонилась, чтобы понюхать что-то вроде розмарина или тимьяна...» Ее учитель, Уолтер Хадд, дал ей, по ее словам «наиболее яркую оценку, какую я когда-либо получила». Более того, он сказал: «Ты была как с полотна Ренуара, когда показывала задание». Я подумала,- «Что ж, кажется мне нравится то, чем я собираюсь заниматься, найду работу, займусь этим».
Нам может быть и хочется верить в то, что получив однажды внутреннее убеждение о нашем таланте или способнностях, мы сохраним его на всю жизнь, что наша идентификация будет окончательно внутренне присвоена и, следовательно, практически независима (от мнений других). Но есть мало доказательств тому, что такая самодостаточность когда-либо сохраняется. Мы продолжаем требовать и искать подтверждений нашим убеждениям о себе. Денч решительно отмечает насколько важна ей ее аудитория. И она ищет не столько поклонничества, сколько признания: «Она (Денч) утверждает, что «не очень хороша в компании с самой собой». Скорее, чтобы понять свою личность, ей требуется быть под внимательным взглядом других... Денч недвусмысленно говорит об этом. «Мне нужен кто-то, чтобы отражать меня назад, или давать мне их отражение», - говорит она».
С поразительной честностью Денч описывает свою зависимость от публики: «Мне нужно слышать, как приходит публика», - говорит она. «Мне нужно зарядиться ими, чтобы спрыгнуть. Это как быстрая вспышка». Как-то раз мамериканский студент спросил Денч, что значит для нее публика; Денч ответила, - «Если бы она (публика) ничего не значила, я бы сидела дома, задрав ноги».
Актеры, такие как Денч, дают особенно ясный пример того, как идентификация поддерживается признанием. Что может быть более прямым подтверждением, чем аплодисменты? Но Денч затрагивает более общий и обычно менее заметный феномен - постоянного переопределения и поддержки личности тем признанием, что мы получаем. В зрелости мы работаем, чтобы получить признание и подтвердить элементы нашей личности. Мы пытаемся, как сказала Джойс Кэрол Оатс, «контролировать то, как другие определяют нас». Как только начинаешь прислушиваться к таким признаниям, становится ясно, что они повсеместны: «Понравилась ли начальнику моя докладная?» или «Как было на ежегодной оценке твоей работы?» или «Что ты думаешь о моей новой прическе?» или «Как ты думаешь, мое выступление было эффективным?»
В любой культуре, включая нашу, экономика (получения) признания чрезвычайно определена и отрегулирована; это валюта в любых случаях (интеракций с другими). Мы требуем признание и обмениваемся признанием для поддержки нашей личности в любом социальном контексте. Философ Гегель красноречиво описал эту базовую потребность еще сто лет назад: «Самосознание существует в себе и для себя в том, что существует для другого самосознания; то есть можно сказать, существует только когда подтверждено существующим или когда «признано».»
Обучение
Повлиявший на Джуди Денч эпизод, когда ее похвалил наставник, произошел в театральной школе. Актерское мастерство, как буквально любые амбиции подразумевает овладение навыком. Сосредоточена ли амбиция на приготовлении изысканных блюд, организации общественной деятельности или знаний в административной сфере, обучение является главным в ее реализации. Впитывание большого куска информации почти всегда требует сознательных усилий для достижения мастерства, даже если некоторые аспекты обучения случаются вне нашего осознавания - временами мы можем воспринимать информацию просто путем наблюдения и копировать, даже не осознавая этого. Мы можем смотреть по телевизору, как кто-то играет в теннис, и, не зная того, перенять подачу мяча игроком или (правильную позу на корте. Но существует лишь несколько областей мастерства, в которых только этот процесс будет достаточным; буквально все амбиции требуют активной осознанной погони за уместным знанием.
Как я обсуждала это (с вами) ранее, научные свидетельства показывают, что мастерство само по себе доставляет удовольствие. Идя в ногу с нашей национальной помешанностью на независимости, педагоги склонны концентрироваться в основном на этом само-мотивирующем аспекте обучения. Они обожают превозносить до небес радости обучения ради них самих. Говард Гарднер, профессор образовательной школы в Гарварде, замечает: «Почему некоторые люди мотивированы учиться, когда другие - нет?... Сегодня исследователи верят, что обучающимся больше идет на пользу, когда их мотивация - внутренняя, когда они учатся, потому что обучение легко и доставляет им удовольствие, чем когда кто-то обещает им некую материальную выгоду (от обучения)».
Но он продолжает также, замечая, что обучение имеет другой мотивационный «двигатель»: «Что усиливает мотивацию? Тесная идентификация со взрослыми, которые могут сопутствовать юнцу, в то время как он или она открывают для себя новые территории, тоже имеет решающее значение; молодежь страстно жаждет признания от взрослых, которых они любят, и эти взрослые могут помочь студентам обвыкнуться в этом мире порядка, где (должна быть) диалектика между удовольствием [fun] и усилием. Некоторые культуры давно прибегают к практике постоянной смены между практикованием, обучением и демонстрацией (навыка) на публике».
Цикл, который описывает Гарднер, обучения, а затем демонстрации выученного перед восприимчивой аудиторией, глубоко знакома. Мы помним его из уроков музыки, которые всегда заканчивались концертом в конце года для демонстрации нашего нового навыка. Мы помним его из школы, где художества детей вывешивались в коридорах, и где учеников просили встать и зачитать свою работу. Цикл обучения, показывающий новое мастерство, для последующего получения признания, применяется повсеместно в образовательной обстановке. Полученное признание «дает топливо» для следующего этапа обучения. Теоретик раннего обучения, Альберт Бандура, четко говорил по этому поводу: «Маленькие дети очень точно имитируют, когда у них есть стимулы так делать, но их имитация быстро угасает, если другим все равно, как они себя ведут».
Исследование подтверждает, что в ошеломляющем большинстве случаев получение экспертного знания требует одобрения (признания), как в виде немедленной реакции, так и в виде ожидания (такого поведения) в будущем. Редкое глубинное исследование, проведенное известным психологом Джеромом Каганом, рассматривает именно эту проблему. Он и его соавтор, Говард Мосс, рассмотрели связь между «тенденцией страстно добиваться мастерства в выборочных навыках (поведение достижения) и социальным признанием, показанную через достигнутые выборочные цели или (новоприобретенное) поведение». Они вели группу (детей) с детства вплоть до зрелости, и в завершение этого колоссального проекта они заключили: «Предоставленные (здесь) данные обнаруживают высокую позитивную корелляцию между уровнями этих двух поведенческих вариантов. Эта взаимозависимость предполагает, что невозможно измерить «желание улучшить навык» отдельно от «желания социального одобрения» данным индивидуумом».
Впоследствии, уже после этого исследования Кагана и Мосса, другие исследователи подтвердили и доказали их находки; как факт, современные теории обучения признают первостепенную мотивирующую роль признания. Психолог из Университета Колумбия, Кэрол Двек, а так же ее младшие коллеги, в их работах по изучению мотивации относительно к достижениям, опять же обнаружили взаимосвязь между процессом обучения и признанием. Кэрол обнаружила три основных фактора, которые играли роль в любом длительном усилии по достижению (результата): (1) увеличение компетентности как цель (обучиться навыку); (2) цель получить благоприятное суждение об уровне компетентности (получить признание); (3) цель избежать неблагоприятной оценки уровня компетентности. Лишь одних способностей, указывает она, недостаточно для того, чтобы выработать достаточно сил и настойчивости, требуемых для овладения навыком.
Интересно, что признание не должно быть непременно выраженным словами. На самом деле, многие из мощнейших признаний наших усилий являются невербальными: аплодисменты на концерте, жест или улыбка. Такие реакции вызывают в нас примитивную, но глубокую мотивацию продолжать одобренное поведение. Как писал Чарльз Дарвин в одной из его ранних работ об эмоциях: «Движения экспрессии в лице и теле, каким бы ни было их происхождение, весьма важны для нашего благополучия. Они служат первичными способами общения между матерью и ее младенцем: она одобрительно улыбается и таким образом подбадривает своего ребенка (выбирать) правильный путь или хмурится, чтобы показать неодобрение».
Наблюдение Дарвина о матери, обучающей ребенка поведению через позитивное или негативное подкрепление, предвосхищает наблюдение Двек о детях более старшего возраста, которые изменяют свое поведение, чтобы «получить благоприятную оценку и избежать неблагоприятной оценки (их действий)».
Одно из ранних и наиболее известных исследований, демонстрирующих эффект признания на обучение, был проведен Робертом Розенталем, выдающимся социологом из Университета Калифорния в Лос-Анжелесе. Розенталь наугад разбил детей в обычной школе на несколько классов. В половине классов учителям было сказано, что их дети одарены, с ранним развитием; в других классах учителям сказали, что у них «средние» (обычные) дети. К концу года «одаренные» дети впечатляюще улучшили результаты своих тестов на айкью [IQ], тогда как «средние» ученики едва ли показали какой-нибудь результат. Возможно наиболее интересно тут интервью с учителями в конце года: «Дети, от кого ожидался интеллектуальный рост, были описаны как более счастливые, любопытные, интересные и им предвещались лучшие шансы преуспеть в последующей жизни; дети из другой группы не получили такую реакцию. Также была склонность видеть отмеченных детей как более привлекательных, лучше приспособленных и более привязанных, а также как тех, кому не так нужно социальное одобрение. Вкратце, дети, от которых ожидали интеллектуального роста, стали более живыми и интеллектуально независимыми, или во всяком случае, так они воспринимались учителями».
После рассмотрения нескольких возможных факторов, которые могли повлиять на этот результат, авторы подытоживают: «Объяснение, которого мы ищем, лежит в более незаметной плоскости взаимодействия между учительницей и ее учениками. Тон ее голоса, выражение лица, прикосновение и поза (тела) могут быть теми средствами, которыми - возможно довольно непреднамеренными - она (с ними) общается... Такая коммуникация может помочь ученику изменить свое восприятие себя, свои ожидания от своего собственного поведения, его мотивацию и когнитивные навыки».
Один из замечательных аспектов этого эксперимента был тот, что признание учителями талантов детей было искренним - они и в самом деле верили в свои позитивные оценки «одаренных» и передавали их детям. Тот, кто убедительно одобряет усилия другого и предвещает ему будущие восхитительные достижения, создает самоисполняющееся пророчество. К концу года уровень айкью «одаренных» скакнул вверх, тогда как у контрольной группы этого не произошло. Признание, полученное «одаренными», усилило их попытки овладеть мастерством.