22.09.2019 "Спокойная ночь"
Когда ещё писать рождественские стихи, как не в языческий праздник?
Впрочем, эта версия довольно черновая...
И да, традиционный дисклеймер - фантазиями своими я не намереваюсь оскорбльять чьи-либо религиозные чувства.
Совпадения - не в мой власти.
- Давай, я буду сегодня бессмертным?
Шепчу я и нанизываю мясо на вертел.
В вертепе тепло и влажно.
Легко быть отважным,
Когда от тебя, в сущности, ничего не зависит
(Сущность скалится или кривит в улыбке губы).
Наверное, всё выглядит так глупо:
Звери, роды, ещё свет этот снаружи.
Чувствую себя в нём безоружным.
Такое ощущение, что сейчас к нам ОМОН вломится в двери,
С криком замри.
Или хуже: всем лежать!
Растопчет наш скромный ужин.
Когда я соглашался стать твоим мужем, думал ли я, что будет так?
Дурак. Дурак?
Вообще-то нет. Свет Господень далеко,
И, по слухам довольно грозен.
Снаружи громыхает.
Ослепляет
на мгновение,
Но меня это не пугает.
Мне всегда хватает света того,
Что исходит от твоей улыбки.
И малыш... Да Бог с ним,
А я буду с ним на ты.
Учить как строят мосты
И тесать игрушки из чего придётся.
Говорят, что в городе много солдат.
Говорят, что психи мессию ждут.
Я держу тебя за руку и надеюсь, что всё обойдётся.
Звери волнуются.
Ты от боли кричишь.
Я рядом.
По законам постмодерна волхвы должны были заблудиться в пустыне.
Умереть. К утру их тела покрыл бы иней.
В дверь должны ворваться убийцы и шуты.
Каждый из них - угрожать нам пистолетом.
Один наверняка оказался бы поэтом
И застрелил бы других двух.
Говорят, что такие шутки любит Святой Дух,
И ещё кто-то в его ведомстве.
Звери затихли. Думаю об опасном соседстве.
Свет нестерпимо ярок.
Снимает боль. Подарок от высших сил, или ирония рассказа?
Какая-то коза...
Дверь распахивается.
На пороге - Трое.
Выглядят так, будто шли пешком из-под стен Трои.
Или даже дальше, в ожидании реванша.
Там, говорят, тысячелетняя заварушка.
Один троянец украл у грека погремушку
И эти Труляля и Траляля
Почём зря
Режут скот,
Убивают народ и не могут остановиться
(Конечно, в ожиданьи Птицы).
Говорят, что дальше в Индии ещё хуже
И сотне никак не справиться с великолепной семеркой
(При том, что двое в ней - женщины).
От этого по всему континенту кривотолки
И судороги землетрясений.
За миром колец и полисов,
Там, где вечная мерзлота.
В землях, где не погладить кота.
Живут люди с песьими головами.
Они, между нами, вообще не верят ничерта...
Да в них и сам чёрт не верит!
И вот все Трое здесь.
Ворвались в двери моего скромного вертепа.
Как в двери склепа.
Нелепо.
Свет режет глаза и нестерпим.
Сразу нападут или сперва поговорим?
- Убирайтесь.
Рукоять топора
Привычно тяжела, но блестит от пота.
Было холодно, но сразу стало жарко.
- Ты хочешь драки? - рычит тот, что с головой собаки.
Я, кажется, вспомнил, как его зовут.
Он почти что местный.
Тут неподалёку можно найти его жилище,
Хотя иные и говорят - святилище.
- Мы пришли на зов, - возражает грек.
Он похож на лжеца и убийцу,
Заблудившегося на сотню лет
И теперь возвращающегося домой.
В той битве, по слухам, каждый герой,
Но этот, кажется, зашёл далековато.
- Мы пришли помочь, - шелестит индус,
И слова не падают с его уст, расцветая в песнях и плясках.
Нет.
Его слова - как лотоса цвет,
Как вращенье планет,
Пахнут сомой и рыбой.
Его голос Звезды приглушает свет и я слышу далёкое пенье.
Я рычу.
Но хватает за платье Её рука,
И я слышу шёпот: "Постой. Пока"
Замираю.
А дальше - чудо.
И волхвы отдали свои дары.
Я бы обсудил правила Игры,
Но не здесь, не так. Так что до поры,
Мы живём своей чередою.
Я, надеюсь, стану ему отцом,
Это как везде - торговать лицом,
И открыть, не стесняясь, сердце.
Сохраню я их,
Так, как может муж.
До поры - сохраню от смерти.
[Первая версия]- Давай, я буду сегодня бессмертным?
Шепчу я и нанизываю мясо на вертел.
В вертепе тепло и влажно.
Легко быть отважным,
Когда от тебя, в сущности, ничего не зависит.
Сущность скалится или кривит в улыбке губы.
Наверное, всё выглядит так глупо:
Звери, роды, ещё свет этот из-за двери.
Такое ощущение, что сейчас к нам ОМОН вломится из-за двери,
С криком замри.
Или хуже: всем лежать!
Растопчет наш скромный ужин.
Когда я соглашался стать твоим мужем, думал ли я, что будет так?
Дурак. Дурак?
Вообще-то нет. Свет Господень далеко,
И, по слухам довольно грозен.
Мне же хватает света того,
Что исходит от твоей улыбки.
И малыш... Да Бог с ним,
А я буду с ним на ты.
Учить как строят мосты
И тесать игрушки из чего придётся.
Говорят, что в городе много солдат.
Говорят, что психи мессию ждут.
Я держу тебя за руку и надеюсь, что всё обойдётся.
Звери волнуются.
Ты от боли кричишь.
Я рядом.
По законам постмодерна волхвы должны были заблудиться в пустыне.
Умереть. К утру их тела покрыл бы иней.
В дверь должны ворваться убийцы и шуты.
Каждый из них - угрожать нам пистолетом.
Один наверняка оказался бы поэтом
И застрелил бы других двух.
Говорят, что такие шутки любит Святой Дух,
И ещё кто-то в его ведомстве.
Звери затихли. Думаю об опасном соседстве.
Свет нестерпимо ярок.
Снимает боль. Подарок от высших сил, или ирония рассказа?
Какая-то коза...
Дверь распахивается.
На пороге - Трое.
Выглядят так, будто шли пешком из-под стен Трои.
Или даже дальше, в ожидании реванша.
Там, говорят, тысячелетняя заварушка.
Один троянец украл у грека погремушку
И эти Труляля и Траляля
Почём зря
Режут скот,
Убивают народ и не могут остановиться
(Конечно, в ожиданьи Птицы).
Говорят, что дальше в Индии ещё хуже
И сотне никак не справиться с великолепной семеркой.
(При том, что двое в ней - женщины)
От этого по всему континенту кривотолки
И судороги землетрясений.
За миром колец и полисов,
Там, где вечная мерзлота.
В землях, где не погладить кота.
Живут люди с песьими головами.
Они, между нами, вообще не верят ничерта.
Да в них и сам чёрт не верит!
И вот все Трое здесь.
Ворвались в двери моего скромного вертепа.
Как в двери склепа.
Свет режет глаза и нестерпим.
Сразу нападут или сперва поговорим?
- Убирайтесь.
Рукоять топора
Привычно тяжела, но блестит от пота.
- Ты хочешь драки? - рычит тот, что с головой собаки.
Я, кажется, вспомнил, как его зовут.
Он почти что местный.
Тут неподалёку можно найти его жилище,
Хотя иные и говорят - святилище.
- Мы пришли на зов, - возражает грек.
Он похож на лжеца и убийцу,
Заблудившегося на сотню лет,
И теперь возвращающегося домой.
В той битве, по слухам, каждый герой,
Но этот, кажется, зашёл далековато.
- Мы пришли помочь, - шелестит индус,
И слова не падают с его уст, расцветая в песнях и плясках.
Нет.
Его голос Звезды приглушает свет и я слышу далёкое пенье.
Я рычу.
Но хватает за платье Её рука,
И я слышу шёпот: "Постой. Пока"
Замираю.
А дальше - чудо.
И волхвы отдали свои дары.
Я бы обсудил правила Игры,
Но не здесь, не так. Так что до поры,
Мы живём своей чередою.
Я, надеюсь, стану ему отцом,
Это как везде - торговать лицом,
И открыть, не стесняясь, сердце.
Сохраню я их,
Так, как может муж.
До поры - сохраню от смерти.
Впрочем, эта версия довольно черновая...
И да, традиционный дисклеймер - фантазиями своими я не намереваюсь оскорбльять чьи-либо религиозные чувства.
Совпадения - не в мой власти.
- Давай, я буду сегодня бессмертным?
Шепчу я и нанизываю мясо на вертел.
В вертепе тепло и влажно.
Легко быть отважным,
Когда от тебя, в сущности, ничего не зависит
(Сущность скалится или кривит в улыбке губы).
Наверное, всё выглядит так глупо:
Звери, роды, ещё свет этот снаружи.
Чувствую себя в нём безоружным.
Такое ощущение, что сейчас к нам ОМОН вломится в двери,
С криком замри.
Или хуже: всем лежать!
Растопчет наш скромный ужин.
Когда я соглашался стать твоим мужем, думал ли я, что будет так?
Дурак. Дурак?
Вообще-то нет. Свет Господень далеко,
И, по слухам довольно грозен.
Снаружи громыхает.
Ослепляет
на мгновение,
Но меня это не пугает.
Мне всегда хватает света того,
Что исходит от твоей улыбки.
И малыш... Да Бог с ним,
А я буду с ним на ты.
Учить как строят мосты
И тесать игрушки из чего придётся.
Говорят, что в городе много солдат.
Говорят, что психи мессию ждут.
Я держу тебя за руку и надеюсь, что всё обойдётся.
Звери волнуются.
Ты от боли кричишь.
Я рядом.
По законам постмодерна волхвы должны были заблудиться в пустыне.
Умереть. К утру их тела покрыл бы иней.
В дверь должны ворваться убийцы и шуты.
Каждый из них - угрожать нам пистолетом.
Один наверняка оказался бы поэтом
И застрелил бы других двух.
Говорят, что такие шутки любит Святой Дух,
И ещё кто-то в его ведомстве.
Звери затихли. Думаю об опасном соседстве.
Свет нестерпимо ярок.
Снимает боль. Подарок от высших сил, или ирония рассказа?
Какая-то коза...
Дверь распахивается.
На пороге - Трое.
Выглядят так, будто шли пешком из-под стен Трои.
Или даже дальше, в ожидании реванша.
Там, говорят, тысячелетняя заварушка.
Один троянец украл у грека погремушку
И эти Труляля и Траляля
Почём зря
Режут скот,
Убивают народ и не могут остановиться
(Конечно, в ожиданьи Птицы).
Говорят, что дальше в Индии ещё хуже
И сотне никак не справиться с великолепной семеркой
(При том, что двое в ней - женщины).
От этого по всему континенту кривотолки
И судороги землетрясений.
За миром колец и полисов,
Там, где вечная мерзлота.
В землях, где не погладить кота.
Живут люди с песьими головами.
Они, между нами, вообще не верят ничерта...
Да в них и сам чёрт не верит!
И вот все Трое здесь.
Ворвались в двери моего скромного вертепа.
Как в двери склепа.
Нелепо.
Свет режет глаза и нестерпим.
Сразу нападут или сперва поговорим?
- Убирайтесь.
Рукоять топора
Привычно тяжела, но блестит от пота.
Было холодно, но сразу стало жарко.
- Ты хочешь драки? - рычит тот, что с головой собаки.
Я, кажется, вспомнил, как его зовут.
Он почти что местный.
Тут неподалёку можно найти его жилище,
Хотя иные и говорят - святилище.
- Мы пришли на зов, - возражает грек.
Он похож на лжеца и убийцу,
Заблудившегося на сотню лет
И теперь возвращающегося домой.
В той битве, по слухам, каждый герой,
Но этот, кажется, зашёл далековато.
- Мы пришли помочь, - шелестит индус,
И слова не падают с его уст, расцветая в песнях и плясках.
Нет.
Его слова - как лотоса цвет,
Как вращенье планет,
Пахнут сомой и рыбой.
Его голос Звезды приглушает свет и я слышу далёкое пенье.
Я рычу.
Но хватает за платье Её рука,
И я слышу шёпот: "Постой. Пока"
Замираю.
А дальше - чудо.
И волхвы отдали свои дары.
Я бы обсудил правила Игры,
Но не здесь, не так. Так что до поры,
Мы живём своей чередою.
Я, надеюсь, стану ему отцом,
Это как везде - торговать лицом,
И открыть, не стесняясь, сердце.
Сохраню я их,
Так, как может муж.
До поры - сохраню от смерти.
[Первая версия]- Давай, я буду сегодня бессмертным?
Шепчу я и нанизываю мясо на вертел.
В вертепе тепло и влажно.
Легко быть отважным,
Когда от тебя, в сущности, ничего не зависит.
Сущность скалится или кривит в улыбке губы.
Наверное, всё выглядит так глупо:
Звери, роды, ещё свет этот из-за двери.
Такое ощущение, что сейчас к нам ОМОН вломится из-за двери,
С криком замри.
Или хуже: всем лежать!
Растопчет наш скромный ужин.
Когда я соглашался стать твоим мужем, думал ли я, что будет так?
Дурак. Дурак?
Вообще-то нет. Свет Господень далеко,
И, по слухам довольно грозен.
Мне же хватает света того,
Что исходит от твоей улыбки.
И малыш... Да Бог с ним,
А я буду с ним на ты.
Учить как строят мосты
И тесать игрушки из чего придётся.
Говорят, что в городе много солдат.
Говорят, что психи мессию ждут.
Я держу тебя за руку и надеюсь, что всё обойдётся.
Звери волнуются.
Ты от боли кричишь.
Я рядом.
По законам постмодерна волхвы должны были заблудиться в пустыне.
Умереть. К утру их тела покрыл бы иней.
В дверь должны ворваться убийцы и шуты.
Каждый из них - угрожать нам пистолетом.
Один наверняка оказался бы поэтом
И застрелил бы других двух.
Говорят, что такие шутки любит Святой Дух,
И ещё кто-то в его ведомстве.
Звери затихли. Думаю об опасном соседстве.
Свет нестерпимо ярок.
Снимает боль. Подарок от высших сил, или ирония рассказа?
Какая-то коза...
Дверь распахивается.
На пороге - Трое.
Выглядят так, будто шли пешком из-под стен Трои.
Или даже дальше, в ожидании реванша.
Там, говорят, тысячелетняя заварушка.
Один троянец украл у грека погремушку
И эти Труляля и Траляля
Почём зря
Режут скот,
Убивают народ и не могут остановиться
(Конечно, в ожиданьи Птицы).
Говорят, что дальше в Индии ещё хуже
И сотне никак не справиться с великолепной семеркой.
(При том, что двое в ней - женщины)
От этого по всему континенту кривотолки
И судороги землетрясений.
За миром колец и полисов,
Там, где вечная мерзлота.
В землях, где не погладить кота.
Живут люди с песьими головами.
Они, между нами, вообще не верят ничерта.
Да в них и сам чёрт не верит!
И вот все Трое здесь.
Ворвались в двери моего скромного вертепа.
Как в двери склепа.
Свет режет глаза и нестерпим.
Сразу нападут или сперва поговорим?
- Убирайтесь.
Рукоять топора
Привычно тяжела, но блестит от пота.
- Ты хочешь драки? - рычит тот, что с головой собаки.
Я, кажется, вспомнил, как его зовут.
Он почти что местный.
Тут неподалёку можно найти его жилище,
Хотя иные и говорят - святилище.
- Мы пришли на зов, - возражает грек.
Он похож на лжеца и убийцу,
Заблудившегося на сотню лет,
И теперь возвращающегося домой.
В той битве, по слухам, каждый герой,
Но этот, кажется, зашёл далековато.
- Мы пришли помочь, - шелестит индус,
И слова не падают с его уст, расцветая в песнях и плясках.
Нет.
Его голос Звезды приглушает свет и я слышу далёкое пенье.
Я рычу.
Но хватает за платье Её рука,
И я слышу шёпот: "Постой. Пока"
Замираю.
А дальше - чудо.
И волхвы отдали свои дары.
Я бы обсудил правила Игры,
Но не здесь, не так. Так что до поры,
Мы живём своей чередою.
Я, надеюсь, стану ему отцом,
Это как везде - торговать лицом,
И открыть, не стесняясь, сердце.
Сохраню я их,
Так, как может муж.
До поры - сохраню от смерти.