Карабас Б
Карабас снова и снова отлеживал бока. Приходилось ворочаться и постанывать - так было легче. А за тонкой фанерной перегородкой тупо молчало кукольное стадо.
- Эхе-хе - Думал Карабас - До чего невезучая я личность. Казалось бы, детдомовец, знаю жизнь со всех сторон, а вот поди же ты, все к чем я пришел, результат долгой седобородой жизни - куклы! - Он встеребил крашеную Титаником бороду и с хрустом улегся на другой бок.
- Наверное, все началось с фамилии. Директор детдома не очень-то задумывался над этим вопросом, много нас у него было, да. Поступал просто. Зовут тебя, скажем, Теодор, значит фамилия будет Граф де Рошфор. А если зовут тебя, Карабас, ну так, фамилию запишем Барабас! Стихи он очень любил, Есенина, Баркова, Пушкина тоже, да. Такие дела, как говорил Курт с мыса Код.
- И ведь что удумали, морды тряпишные, не слушаться! Целый месяц с ними маюсь, и что? Бла-бла-бла… Сю-сю-сю С новой сцены. Абструкцию мне решили устроить, автор им , вишь не нравится. Что я им, Мольер что ли? Мне директорства во как хватает! - Карабас тиранул себя жесткой после Титаника бородой по шее и застонал от боли - сделай он движение чуть более резкое, краска, твердыми комками облепившая волосы, вскрыла бы ему шею.
Карабас с трудом встал, дошлепал до умывальника, и долго отливал лицо холодной водой.
Если бы не случайное секс-шопа, куда его послала одна дура-поклонница, так бы и не знал, что делать. Карабас с отвращением взглянул на мирную в жидком свете юной луны плетку, висящую на трех крюках над кроватью.
- Но и этого им оказалось мало, чуть было не опозорился, когда из-под плаща плетку-то вынул. Ладони вспотели, рука дрожит, хвостики плеточные так и забренчали бусинками. А они-то вылупились нарисованными глазами, вот-вот засмеются. Знали ведь, что не ударю. А под свист плети кукольное улюлюкание - самое оно, да.
- Хорошо хоть, вспомнил тот случай! - Карабас во тьме весь залился румянцем смущения. Перед его внутренним взором явилась та самая картина.
Мальвина и Артемон были в ней. Пудель где-то пропадал несколько дней и девочка тосковала - все ходила на берег темного пруда с лилиями. Звала его: «Артемон, Арчи, Арто, Барто, Белка, Стрелка, Каштанка!!!»
Но целую неделю пруд был тих, лилии брезгливо тянули лепестки к небрежному небу, нависавшему над смоляным стеклом водоема.
А тогда даже без всякого зова куклы в кустах зашуршало и вывалился оттуда Артемон. Отощавший, с обрывком заржавленной цепи на жилистой шее, в зубах у него была плетка. Он выпрыгнул на плотную береговую глину и встал как вкопанный. И как у сеттера в стойке на птицу передняя лапа пластично повисла в его воздухе.
- Каштанчик мой! - Мальвина кинулась к собачке во все девичье горло.
- Ой, что это? - После минуты объятий и почесываний вопросила Мальвина, глазами показывая на плетку и обрывая с шеи собачки остатки цепи.
- Рррррр! Ща как дам бббольно!! - процитировал пес.
- Ах ты, мой хороший! - Мальвина снова кинулась на шею собачке.
…
Карабас осторожно потеребил титанические волосы бороды, и который раз повторил про себя эти неприхотливые магические слова «Ща как дам бббольно!!».
Над прудом занимался новый день, лилии спали где-то во льду, и надо было снова соответствовать требованиям времени.
- Эхе-хе - Думал Карабас - До чего невезучая я личность. Казалось бы, детдомовец, знаю жизнь со всех сторон, а вот поди же ты, все к чем я пришел, результат долгой седобородой жизни - куклы! - Он встеребил крашеную Титаником бороду и с хрустом улегся на другой бок.
- Наверное, все началось с фамилии. Директор детдома не очень-то задумывался над этим вопросом, много нас у него было, да. Поступал просто. Зовут тебя, скажем, Теодор, значит фамилия будет Граф де Рошфор. А если зовут тебя, Карабас, ну так, фамилию запишем Барабас! Стихи он очень любил, Есенина, Баркова, Пушкина тоже, да. Такие дела, как говорил Курт с мыса Код.
- И ведь что удумали, морды тряпишные, не слушаться! Целый месяц с ними маюсь, и что? Бла-бла-бла… Сю-сю-сю С новой сцены. Абструкцию мне решили устроить, автор им , вишь не нравится. Что я им, Мольер что ли? Мне директорства во как хватает! - Карабас тиранул себя жесткой после Титаника бородой по шее и застонал от боли - сделай он движение чуть более резкое, краска, твердыми комками облепившая волосы, вскрыла бы ему шею.
Карабас с трудом встал, дошлепал до умывальника, и долго отливал лицо холодной водой.
Если бы не случайное секс-шопа, куда его послала одна дура-поклонница, так бы и не знал, что делать. Карабас с отвращением взглянул на мирную в жидком свете юной луны плетку, висящую на трех крюках над кроватью.
- Но и этого им оказалось мало, чуть было не опозорился, когда из-под плаща плетку-то вынул. Ладони вспотели, рука дрожит, хвостики плеточные так и забренчали бусинками. А они-то вылупились нарисованными глазами, вот-вот засмеются. Знали ведь, что не ударю. А под свист плети кукольное улюлюкание - самое оно, да.
- Хорошо хоть, вспомнил тот случай! - Карабас во тьме весь залился румянцем смущения. Перед его внутренним взором явилась та самая картина.
Мальвина и Артемон были в ней. Пудель где-то пропадал несколько дней и девочка тосковала - все ходила на берег темного пруда с лилиями. Звала его: «Артемон, Арчи, Арто, Барто, Белка, Стрелка, Каштанка!!!»
Но целую неделю пруд был тих, лилии брезгливо тянули лепестки к небрежному небу, нависавшему над смоляным стеклом водоема.
А тогда даже без всякого зова куклы в кустах зашуршало и вывалился оттуда Артемон. Отощавший, с обрывком заржавленной цепи на жилистой шее, в зубах у него была плетка. Он выпрыгнул на плотную береговую глину и встал как вкопанный. И как у сеттера в стойке на птицу передняя лапа пластично повисла в его воздухе.
- Каштанчик мой! - Мальвина кинулась к собачке во все девичье горло.
- Ой, что это? - После минуты объятий и почесываний вопросила Мальвина, глазами показывая на плетку и обрывая с шеи собачки остатки цепи.
- Рррррр! Ща как дам бббольно!! - процитировал пес.
- Ах ты, мой хороший! - Мальвина снова кинулась на шею собачке.
…
Карабас осторожно потеребил титанические волосы бороды, и который раз повторил про себя эти неприхотливые магические слова «Ща как дам бббольно!!».
Над прудом занимался новый день, лилии спали где-то во льду, и надо было снова соответствовать требованиям времени.