Слезы Луганска
Мы сделали почти невозможное. Меньше чем за неделю собрали газель еды и вещей. И в эти выходные я и Саша отвезли их в Луганск, откуда мой друг Женя отвез сегодня все до Первомайска. Желающие помочь пишут до сих пор, и уже скорее всего будет еще одна машина. Так что, видимо, поеду и на следующих выходных туда. Про гуманитарную помощь напишу отдельно, обязательно напишу. Ребята, друзья, братья, сестры, родные мои, спасибо всем, кто прислал деньги, кто приносил теплые детские комбинезоны и смеси для младенцев. Спасибо всем, кто не зная меня лично, поверил. Я обязательно напишу про раздачу еды, отчитаюсь про все.
Но мне сейчас хочется сказать не об этом. Мой мир перевернулся. И уже никогда не станет прежним.
Можно миллионы раз читать чьи-то истории. Можно смотреть и смотреть ролики в ютубе. Но просто поверьте, что это не то. Все знала. Но когда видишь глазами, реальность меняется. Мир изменился и никогда для меня не станет прежним.
Начать про Луганск надо было бы с таможни, как мы с газелью, набитой памперсами и тушенкой, пытались пересечь границу, при ОБСЕ, толпах погранцов и т.п.
Как нас не пускали и отправляли обратно. Но не буду рассказывать. Не надо. Потому что помимо подонков, есть хорошие люди.
Мой Луганск начинается ночью. Когда нас встречают уже на другой стороне. Когда меня обнимает Женя с Леной. С ними сопровождающий в бронежилете и автомате. Комендант из Первомайска, красивый молодой парень с острыми чертами лица.
Мы приехали ночью, а с 23 часов и до утра комендантский час. Без сопровождения нельзя.
Мои ощущения от войны начались именно с этой ночи. Огромная, безлюдная, идеально уложенная к чемпионату Европы по футболу дорога.
Только где-то в Чернобыле.
Жуть и мурашки по коже.
Идеальный асфальт, глубокие дыры, поваленные мосты и танки вдоль дороги.
Кромешная ночь, ты едешь медленно, потому что посреди дороги постоянно встречаются огромные воронки от обстрелов, где-то куски снарядов. Где-то просто стоит танк...
- Да тут вечно слалом ехать приходится.
Женя смеется. А вокруг никого. Пустота, и чернота, которая начинает поглощать меня беспощадно.
Потом, уже днем, когда на этих дорогах ты видишь машины, ужас не такой. И даже обрушившийся мост, сгоревший танк, не наводят такой паники. Хоть ты понимаешь, что совсем недавно там сгорели люди.
Эта ночь ввела меня в адреналиновый шок.
Апокалипсис как он есть
Утром поехали в Новосветловку, точнее в то, что от нее осталось.
Пока фотографировала, проходила мимо женщина. Ирина, высокая блондинка, отправила всех своих детей и внуков в Россию.
- Почему сами не уедете?
- Куда? Кому я нужна? Это мой дом.
- Были здесь когда бомбили?
- Были.
Рядом стоит пожилой мужик в телогрейке. Сосед скорее всего.
- Народ потом Айдаровцы загнали в церковь, и пошли мородерствовать по домам и квартирам. Ужас что творилось. Весь день до ночи сидели там. Очереди по храму давали.
- Сколько людей погибло?
- Сложно сказать.
У Ирина слезы в глазах, отворачивается. Вытирает.
Мы потом от троих разных людей из Новостветловки слышали про церковь и айдаровцев.
- Работаете?
- Работаю, медсестрой.
- Деньги платят?
- В сентябре давали, а больше нет. Ничего, это мой дом.
Та самая церковь
Стою, отворачиваюсь, но слезы подлые не останавливаются.
Захожу в машину, Женя Лену успокаивает
- Не надо, Леночка, все хорошо, все хорошо, не плачь.
Сложно. Не плакать сложно.
Женя сжимает челюсти.
А я опять отворачиваюсь.
Новосветловка
- Отец, подвести?
На дороге стоит пожилой старик в огромных сапожищах и ждет маршуртки.
- Праздничная акция?
Садится, и без остановки рассказывает.
- С похорон. Племянницу хоронили.
- Вы чего не уезжаете?
- А почему должен уезжать? Это мой дом.
- Опасно же, зачем рисковать?
- От судьбы не уйдешь...
И смотрит на меня с непониманием.
- А дети, жена?
- Они в Киеве.
Вздыхая продолжает:
- Рассказываю друзьям, родным что здесь, а они не верят. Говорят вру. Свои же, родные не верят! Нам вообще никто в мире не верит. Понимаете? Никто! Нас тут лупят из градов и минометов, убивают, грабят, и никто не верит оттуда. Никто! Мы себя сами растреливаем и подрываем!
Голос срывается, дрожит. Вижу краем глаза - слезы стоят.
Отворачиваюсь.
Все, кого встречаем, общаемся, почти на грани. Кажется, что уже прошло столько времени, и человек привыкает и вырабатывает черствость. Неправда. Все оголено до предела, на поверхности. Люди, словно без кожи. Только спроси.
Солнце светит, снега нет. Люди ходят с пакетами мимо сгоревших танков, разбомбленных магазинов. Жизнь идет, такая простая и обычная жизнь. Идут смеются, болтают, семечки лузгают.
Всех спрашиваю - почему, ну почему не уедете? И все отвечают - А куда? Кому мы нужны? Здесь мой дом...
И остаются, и готовят блины под обстрелами.
Многие уехали еще летом, а сейчас большая часть из них вернулась. Денег нет, работы нет, никто не ждет.
- Взвалю мать на спину, она у меня болеет, и в подвал. Не бросать же ее здесь, а куда мы поедем? Отстреляют, вечером обратно. Тяжело. Но ничего... Живы.
Едем дальше.
- Хочешь увидеть наш аэропорт?
- Хочу
Подъезжаем к "аэропорту" - мимо проезжает колонная велосипедистов с детьми. Выехали на прогулку в такой денек. Жизнь идет
Подъезжаем к тому, что называлось аэропортом.
А там кладбище. Погоревшие бтр, осколки снярядов, и тонны железа.
- Вот, смотри что с ним стало. Видишь?
- Снаряды?
Показываю на десятки железок, в которых ну ничего не понимаю. Лена, красивая брюнетка на каблуках со знанием дела:
- Это от града.
Луганская аэропорт. Бывший аэропорт.
Когда ехали обратно, подбросили девушку с ребенком. Она врач, без мужа осталась.
Из Новосветловки родом, дома больше нет. Сейчас живут в Тарасовке у свекра.
- Тебя как зовут?
- Даша.
- С сколько тебе лет?
- Сегодня 6 лет
Как моей Федорке...
- День рождение сегодня?
- Ага
И улыбка до ушей.
Судорожно ищу что-нибудь в карманах дать. Делаю знаки Саше. Ничего - все отдали уже.
- Знаете, у нас тут елка скоро будет, дем мороз приедет!
Даша улыбается, а потом они выходят.
А я уже не отворачиваюсь. Рыдаю, и конца и края этому нет
Продолжение следует
Наша бригада
Но мне сейчас хочется сказать не об этом. Мой мир перевернулся. И уже никогда не станет прежним.
Можно миллионы раз читать чьи-то истории. Можно смотреть и смотреть ролики в ютубе. Но просто поверьте, что это не то. Все знала. Но когда видишь глазами, реальность меняется. Мир изменился и никогда для меня не станет прежним.
Начать про Луганск надо было бы с таможни, как мы с газелью, набитой памперсами и тушенкой, пытались пересечь границу, при ОБСЕ, толпах погранцов и т.п.
Как нас не пускали и отправляли обратно. Но не буду рассказывать. Не надо. Потому что помимо подонков, есть хорошие люди.
Мой Луганск начинается ночью. Когда нас встречают уже на другой стороне. Когда меня обнимает Женя с Леной. С ними сопровождающий в бронежилете и автомате. Комендант из Первомайска, красивый молодой парень с острыми чертами лица.
Мы приехали ночью, а с 23 часов и до утра комендантский час. Без сопровождения нельзя.
Мои ощущения от войны начались именно с этой ночи. Огромная, безлюдная, идеально уложенная к чемпионату Европы по футболу дорога.
Только где-то в Чернобыле.
Жуть и мурашки по коже.
Идеальный асфальт, глубокие дыры, поваленные мосты и танки вдоль дороги.
Кромешная ночь, ты едешь медленно, потому что посреди дороги постоянно встречаются огромные воронки от обстрелов, где-то куски снарядов. Где-то просто стоит танк...
- Да тут вечно слалом ехать приходится.
Женя смеется. А вокруг никого. Пустота, и чернота, которая начинает поглощать меня беспощадно.
Потом, уже днем, когда на этих дорогах ты видишь машины, ужас не такой. И даже обрушившийся мост, сгоревший танк, не наводят такой паники. Хоть ты понимаешь, что совсем недавно там сгорели люди.
Эта ночь ввела меня в адреналиновый шок.
Апокалипсис как он есть
Утром поехали в Новосветловку, точнее в то, что от нее осталось.
Пока фотографировала, проходила мимо женщина. Ирина, высокая блондинка, отправила всех своих детей и внуков в Россию.
- Почему сами не уедете?
- Куда? Кому я нужна? Это мой дом.
- Были здесь когда бомбили?
- Были.
Рядом стоит пожилой мужик в телогрейке. Сосед скорее всего.
- Народ потом Айдаровцы загнали в церковь, и пошли мородерствовать по домам и квартирам. Ужас что творилось. Весь день до ночи сидели там. Очереди по храму давали.
- Сколько людей погибло?
- Сложно сказать.
У Ирина слезы в глазах, отворачивается. Вытирает.
Мы потом от троих разных людей из Новостветловки слышали про церковь и айдаровцев.
- Работаете?
- Работаю, медсестрой.
- Деньги платят?
- В сентябре давали, а больше нет. Ничего, это мой дом.
Та самая церковь
Стою, отворачиваюсь, но слезы подлые не останавливаются.
Захожу в машину, Женя Лену успокаивает
- Не надо, Леночка, все хорошо, все хорошо, не плачь.
Сложно. Не плакать сложно.
Женя сжимает челюсти.
А я опять отворачиваюсь.
Новосветловка
- Отец, подвести?
На дороге стоит пожилой старик в огромных сапожищах и ждет маршуртки.
- Праздничная акция?
Садится, и без остановки рассказывает.
- С похорон. Племянницу хоронили.
- Вы чего не уезжаете?
- А почему должен уезжать? Это мой дом.
- Опасно же, зачем рисковать?
- От судьбы не уйдешь...
И смотрит на меня с непониманием.
- А дети, жена?
- Они в Киеве.
Вздыхая продолжает:
- Рассказываю друзьям, родным что здесь, а они не верят. Говорят вру. Свои же, родные не верят! Нам вообще никто в мире не верит. Понимаете? Никто! Нас тут лупят из градов и минометов, убивают, грабят, и никто не верит оттуда. Никто! Мы себя сами растреливаем и подрываем!
Голос срывается, дрожит. Вижу краем глаза - слезы стоят.
Отворачиваюсь.
Все, кого встречаем, общаемся, почти на грани. Кажется, что уже прошло столько времени, и человек привыкает и вырабатывает черствость. Неправда. Все оголено до предела, на поверхности. Люди, словно без кожи. Только спроси.
Солнце светит, снега нет. Люди ходят с пакетами мимо сгоревших танков, разбомбленных магазинов. Жизнь идет, такая простая и обычная жизнь. Идут смеются, болтают, семечки лузгают.
Всех спрашиваю - почему, ну почему не уедете? И все отвечают - А куда? Кому мы нужны? Здесь мой дом...
И остаются, и готовят блины под обстрелами.
Многие уехали еще летом, а сейчас большая часть из них вернулась. Денег нет, работы нет, никто не ждет.
- Взвалю мать на спину, она у меня болеет, и в подвал. Не бросать же ее здесь, а куда мы поедем? Отстреляют, вечером обратно. Тяжело. Но ничего... Живы.
Едем дальше.
- Хочешь увидеть наш аэропорт?
- Хочу
Подъезжаем к "аэропорту" - мимо проезжает колонная велосипедистов с детьми. Выехали на прогулку в такой денек. Жизнь идет
Подъезжаем к тому, что называлось аэропортом.
А там кладбище. Погоревшие бтр, осколки снярядов, и тонны железа.
- Вот, смотри что с ним стало. Видишь?
- Снаряды?
Показываю на десятки железок, в которых ну ничего не понимаю. Лена, красивая брюнетка на каблуках со знанием дела:
- Это от града.
Луганская аэропорт. Бывший аэропорт.
Когда ехали обратно, подбросили девушку с ребенком. Она врач, без мужа осталась.
Из Новосветловки родом, дома больше нет. Сейчас живут в Тарасовке у свекра.
- Тебя как зовут?
- Даша.
- С сколько тебе лет?
- Сегодня 6 лет
Как моей Федорке...
- День рождение сегодня?
- Ага
И улыбка до ушей.
Судорожно ищу что-нибудь в карманах дать. Делаю знаки Саше. Ничего - все отдали уже.
- Знаете, у нас тут елка скоро будет, дем мороз приедет!
Даша улыбается, а потом они выходят.
А я уже не отворачиваюсь. Рыдаю, и конца и края этому нет
Продолжение следует
Наша бригада