Антипризнание в любви
Из людских уст "люблю тебя!" чаще всего означает "отдайся мне!". Любовь с притязанием - причина того, этим "люблю" можно злоупотреблять, и невидимая любовь (что я с этого буду иметь - того тебе не понять) кардинально отличается от настырной. И, повторяя банальность, невидимость есть атрибут истины.
И поскольку каждая невысказанность суживает свободу поведения во имя застывших форм жизни, я говорю, словами или жестами: отдайся мне. Я пока не умею так, чтобы не вторгаться в другого - только осязаемо.
А вот слышать это "отдайся мне!", от того, кому отдаться не хочешь, не так уж весело. Развлекает, конечно, но ненадолго. Огребаю обвинения в коварстве и женской сучности по полной: ко мне вроде с любовью, взгляд масляный, а самой из этого масла даже приятельства не останется, вот и пренебрегаю. Что взять с человека, не знающего, что ради своей любви надо быть готовым оставить её в покое? Ревнивцы - они с той же полки, крайний случай.
Чувство любви - интимное, ибо способно преобразить человека изнутри, и самое главное случается в нём и наедине. Например, когда я это пишу, сию минуту. И сохраняемое внутреннее тепло не конкурирует за объекты приложения: можно любить многих, просто продолжая любить каждого из когда-то полюбленных, и можно не травиться сомнениями, кого из одновременных действительно любишь, маму или папу. Раз собственнический призыв немыслим, то пребывать в любви возможно и без объекта, просто освещая собою бытиё.
А те, кто может говорить вслух и действовать, не теряя себя и не отягощая окружающих - редкость и настоящие виртуозы, подчас получающие ярлык лицемеров.
И поскольку каждая невысказанность суживает свободу поведения во имя застывших форм жизни, я говорю, словами или жестами: отдайся мне. Я пока не умею так, чтобы не вторгаться в другого - только осязаемо.
А вот слышать это "отдайся мне!", от того, кому отдаться не хочешь, не так уж весело. Развлекает, конечно, но ненадолго. Огребаю обвинения в коварстве и женской сучности по полной: ко мне вроде с любовью, взгляд масляный, а самой из этого масла даже приятельства не останется, вот и пренебрегаю. Что взять с человека, не знающего, что ради своей любви надо быть готовым оставить её в покое? Ревнивцы - они с той же полки, крайний случай.
Чувство любви - интимное, ибо способно преобразить человека изнутри, и самое главное случается в нём и наедине. Например, когда я это пишу, сию минуту. И сохраняемое внутреннее тепло не конкурирует за объекты приложения: можно любить многих, просто продолжая любить каждого из когда-то полюбленных, и можно не травиться сомнениями, кого из одновременных действительно любишь, маму или папу. Раз собственнический призыв немыслим, то пребывать в любви возможно и без объекта, просто освещая собою бытиё.
А те, кто может говорить вслух и действовать, не теряя себя и не отягощая окружающих - редкость и настоящие виртуозы, подчас получающие ярлык лицемеров.