О МОКРОМ ПЛАТЬЕ, ЖУРНАЛЕ КОСМОПОЛИТЕН И О ТОМ, ЧТО ЛЮБОВЬ - БОРЬБА
О МОКРОМ ПЛАТЬЕ, ЖУРНАЛЕ КОСМОПОЛИТЕН И О ТОМ, ЧТО ЛЮБОВЬ - БОРЬБА
В юности я много пила. Но не потому, что мои родители были синяками и беременная мама, отпивая шампанское из бутылки, отплясывала канкан во всех кабаках города. Просто то, что пришлось пережить мне в юности, на трезвую голову пережить невозможно в виду абсурда.
Когда я училась в институте, нам с моими подружками очень нравился один парень. Старшекурсник. Этакий сексуальный ботаник, стервозный очкарик и харизматичный зануда. Сейчас я сомневаюсь, что он мне так уж сильно нравился, но не суть. Каким-то чудесным образом (видно, я чем-то здорово разозлила крылатого парня с колчаном и стрелами) он обратил внимание именно на меня.
Случилось это так. Как-то раз я поднималась по лестнице к нашей аудитории, когда на меня налетела одна моя сокурсница. Очень пронырливая девица. К тому времени, когда моя соседка по парте стала узнавать меня в лицо, но как меня зовут еще не запомнила, эту знал весь институт. Самые красивые и богатые парни подвозили ее до дома, приглашали в ресторан, выучили когда у нее день рождения и какие у нее любимые цветы/конфеты/размер груди. Завидовала ли я ей? Глупый и оскорбительный вопрос. Конечно, да!
Так вот, зажимает она меня в угол, убирает мои волосы мне же, пардон, за ухо и, касаясь губами моего уха, начинает что-то жарко и влажно туда шептать! Какую-то фигню, которую я от такого sexual harassment даже разобрать не могу.
- Поняла?! - наконец закончила она пытку щекоткой и посмотрела мне в глаза, чтобы проверить, в сознании ли я. А может, хотела убедиться, что я это я, а не Камаль Цахоев из четвертой группы.
-Нет! - честно ответила я, в ужасе ожидая повторения, и закрыла уши руками.
- Короче, - она смирилась и стала говорить нормальным голосом, не пытаясь меня обнять и обслюнявить. - Ты кое-кому нравишься! Теперь поняла?
- Теперь поняла, - отвечаю. - А кому?
-Вон там парень, видишь? - и косит глазом куда-то себе за спину.
За спиной было видно часть лестничного пролета, по которому туда-сюда сновали люди и часть первого этажа, где Камаль Цахоев с друзьями Зелемханом и Шавой гортанно обсуждали неизвестно что и ржали так, как будто им щекотали пятки.
Я затосковала. Только не это! Здравствуй паранджа, обращение в мусульманство и проклятье Господа нашего Иисуса Христа (за вероотступничество); прощай новая мини-юбка (подделка под Этро за 350 рублей), блядские лаковые сапоги-копытца и веселое пятнично-субботнее пьянство с намеком на групповые оргии! А когда этот прыщавый онанист (кстати, не забыть спросить который из троих) пресытится моим прекрасным юным телом, то в день расставания не скажет: «Я бы никогда не бросил тебя, если б мой папа не проиграл в карты дяде Заурбеку сто тысяч евро и за это я должен жениться на его некрасивой дочери Зареме, а у нее намечаются усы и тридцатилетие в кремлевском дворце!». Нет, вместо этого он закрепит на мне пояс шахида и запоет: «Нажми на кнопку, получишь результат!..»
Видимо мое лицо посерело и пошло рябью, потому что моя мучительница в недоумении оглянулась и говорит:
- Ну и куда делся этот мудила?
Отличное начало, не правда ли? Вот и я так подумала.
За эти полторы минуты я так переволновалась, что меня начало тошнить. А она еще немного покрутилась в разные стороны, вытянула руку куда-то в гущу поднимающихся и спускающихся мимо нас людей и вытащила его. Того самого ботаника. И он мне так ласково улыбнулся, протянул руку и сказал:
- Геннадий.
- Вот, - сокурсница ткнула в него пальцем. - Это он. Геннадий. Что стоишь, знакомься!
- Здрассьте, - я тоже протянула руку, и мы обменялись вялым мокрым рукопожатием. - Рита.
- Марго! - исправила ситуацию сокурсница, ткнув пальцем в меня. - Короче, ребята, вы тут поболтайте, а я пойду, а то сейчас семинар начнется, не хочу опаздывать.
Хорошенькое дело! А я, значит, хочу? Я рванула за ней, но она крепко взяла меня за руку и снова зашептала мне в ухо, то есть почти в самую душу:
- Поговори с ним, он тебя в кино пригласит! А то так и будешь одна болтаться. Не пришей рукав сама знаешь к чему. А он, кстати, очень перспективный. У него папаша шишка. Если что, с работой тебе поможет. А если повезет, выйдешь замуж за него, детей нарожаешь, станешь приличной женщиной.
- За кого «за него» - недоверчиво шепчу я. - За папу что ли?
- Ты дура? - посочувствовала однокурсница. - За Геннадия!
И пошла наверх.
Я обернулась, смотрю на этого Геннадия, молчу и улыбаюсь. Он тоже молчит и улыбается, но не мне, а часам на первом этаже.
-Ну я пойду? - говорит.
- Э-э-э, ну иди - отвечаю. А сама внутренне обмерла от перспективы остаться безработной старой девой. Ну нет, думаю, если так дело пойдет, никогда не стать мне приличной женщиной. И на турецком пляже я не смогу надменно послать загорелого поджарого турка (на правах замужней приличной женщины, так сказать), который не будет нагло глазеть и намекать на совместный заплыв или, что еще хуже, фотосессию!
- В кино? - крикнула я Геннадию в удаляющуюся спину.
- Да, я найду тебя на следующей перемене - донес до меня еле слышно встречный ветер.
Не помню, что мы смотрели. После той встречи такой туман в голове, такой туман…
Короче, после кино он пригласил меня попить чаю. Пока мои глупые и недальновидные подружки весело отжигали в караоке (каждая четвертая текила-бум в подарок от заведения) и знакомились с низкооплачиваемыми менеджерами, я скрупулёзно готовила себе обеспеченную старость с шишкиным лесом сыном.
В целом, мы провели восхитительную встречу: сначала я слушала о трудной жизни семьи Геннадия в Казахстане, где его отец начинал свою трудовую деятельность по распределению, его первые шаги в качестве мелкого руководителя, становление, неподкупность, переезд на Урал…
Урал меня добил. Вместо того чтоб показать себя воспитанной девушкой, с хорошими манерами, как я клятвенно себе пообещала перед выходом из дома, я схватила за руку официанта, проходившего мимо нас и жадно попросила водки.
Мой визави слегка растерялся, но рассказа не прервал.
- Вам две порции? - уточнил официант.
- Да!
- Нет!
Ответили мы с Геннадием хором.
-Так одну или две? - официант проявил настойчивость.
- Одну! - не унимался Геннадий.
-Несите две, - я царственно махнула рукой, - а там посмотрим.
Первую я выпила в два захода. Интеллигентненько отставив мизинчик. Вторую выпила, пока Геннадий был в туалете, а к тому времени как он вернулся, мне принесли третью. Но он-то думал, что это вторая. Во-от…
К третьей водке, видит Бог, я полюбила папу Геннадия всей душой. Даже выразила готовность, вернее нетерпение познакомиться. А до тех пор просила передать папе мой привет и пламенные поцелуи.
Думаю, Геннадий удивился силе своего красноречия и наверняка решил основать религиозную секту, практикующую групповой секс с моделями, которые вступят в нее из любви к сексуальному рабству. А вообще, не знаю, о чем он там думал, но выглядел озадаченным.
Как бы то ни было, но впечатление я на него произвела, видимо, хорошее. Мы сталкивались на переменах, и он всегда успевал мне улыбнуться или пожать руку, или спросить не нужны ли мне лекции. А в институтстком кафе мы подсаживались друг другу за столик, что было удобно: столиков в кафе всего штук десять, а желающих пообедать в десять раз больше, поэтому найти свободный столик было почти нереально, а так мы обедали сидя не реже трех раз в неделю.
В общем, примерно через месяц он пригласил меня на свидание. К себе в гости. Я опять дала себе обещание вести себя прилично и в этот раз точно не пить ничего крепче компота. А главное, ни при каких обстоятельствах не соглашаться на секс. Журнал «Космополитен» спустился с полки и сердечно меня обнял, а потом открылся на длинной статье про то, как вреден секс молодым девушкам на первом свидании. Полезную статью подтверждала фотография пугающего размера с грустной девушкой в трусах, майке и шерстяных носках и удаляющимся прочь со страницы прессом молодого человека.
«Хм!» - подумала я и пошла в гости.
Не буду рассказывать как я добиралась до его гребанной элитной новостройки, стоявшей на продуваемом пустыре и окруженной шестиметровым забором, с прожекторами и колючей проволокой. Я даже удивилась отсутствию вышек с часовыми. Потом я полчаса участвовала в викторине, которую мне устроили охранники, надеясь выведать кто я, к кому и зачем пришла
и умею ли делать минет с заглотом.
Продравшись с трудом через бдительных охранников, я недолго поплутала в поисках подъезда, потом в подъезде в поисках лифта, пару раз промахнулась мимо этажа и, наконец, умаявшись до полусмерти, позвонила в дверь.
Геннадий был в костюме! И с галстуком! Бодро чмокнул меня в щечку, выпутал из пальто, вручил чудовищно огромные оранжевые тапки и подтолкнул в сторону комнаты.
Квартира оказалась однокомнатной, но модной. Бетон и металл с голубоватой подсветкой - чистый морг. Комната от кухни отделялась барной стойкой, а между коридором и кухней, изрядно вдаваясь в комнату, расположился санузел. Самый цимес состоял в том, что дверь в санузел была стеклянная! Здоровенный такой кусок слегка волнистого стекла смотрел четко на диван! Нормальные люди перед диваном вешают телевизор, а у него перед диваном стоял толчок. Нет, чисто по-человечески я его понимаю, кому нужен телевизор, если у тебя в реале Дом 2 показывают?
-Э-э… - сказала я. - Мне бы в туалет…
- Только дверь не закрывай, там замок сломан.
«Ну конечно, б…! Кому вообще нужна дверь в стеклянном туалете!!!»
- Тогда ты выходи из квартиры! - я нашла нетривиальное решение.
Он посопротивлялся, но вышел, а я осталась страдать в его умном доме с умным толчком и сообразительными стенами.
Когда с основной задачей было покончено я начала искать кнопку, ручку или веревочку, за которую положено в таких случаях дергать. И-таки нашла! Вопреки всем ожиданиям это была не кнопка и не ручка, а петелька, вернее, уверенная такая петля и не сзади (как у всех нищебродов), а прямо перед лицом. Я потянула. Ничего не произошло. Я потянула сильнее. Она пошла вниз, но как-то туго. Я дернула и тут случилось страшное! На меня сверху упали стены!!! А потом из одной из них потекла вода! Прямо на волосы, на платье, в которое я вырядилась («Мерзкий «Космополитен», гори в аду!»). Больше всего досталось оранжевым тапкам. Я завыла и заметалась по стенам как панночка из «Вия» («Господи! Я никогда не буду грешить и гадить в чужие тапки толчки!!!»). Через некоторое время снаружи послышалось какое-то царапанье и далекий невнятный голос.
-Я здесь!!! - заорала я не своим голосом. - Выпусти меня!
Он что-то крикнул в ответ, но я разобрала только «Вниз». Не знаю, что он от меня хотел, может, собирался спалить этот адский инопланетный корабль напалмом и рекомендовал мне пригнуться. В общем, я присела на корточки и увидела давешнюю петлю. Она уже изрядно промокла, и ехидно поглядывала на меня из лужи. Тут, прямо не знаю, что со мной случилось, видно мой ангел отвлекся от того, чем был занят весь вечер (наверняка, чем-то неприличным, маленький нахал!) и пожалел мою грешную заплутавшую душу, но я схватила эту размокшую петлю и дернула. И тут, Аллилуйя! Стены адского инопланетного корабля уехали вверх, я вернулась на Землю к абсолютно сухому толчку, в котором весело плескалась желтая водичка.
- Что случилось?! - заорала я. - Что это было?! Что это, что это такое?!!
-Это душ! - докричался до меня Геннадий не с первой попытки. - Если дернуть за эту ручку («Так это была ручка, ну кто бы мог подумать!..»), то опускаются стенки душа. Они герметичные и складные. Вот сейчас они сложены. На потолке.
Я посмотрела наверх и увидела над собой пластмассовое нагромождение. С него капало.
-?!!! -говорить я не могла, но вид у меня был весьма красноречивый, что дополнялось двумя оранжевыми ушатами воды, некогда бывшими тапками, а также слегка подмокшей правой стороной волос и платья.
-Это очень удобно, если у тебя, например, маленький санузел. - Оправдывался Геннадий, а я тем временем посмотрела ему за спину. Там у стены под зеркалом размера полтора на два метра притулилась джакуззи, в которую я при желании, могла бы погрузиться с головой. - А также, если в доме есть старики или инвалиды. - как ни в чем не бывало закончил он.
«Ха! Уверена, что со стариками и инвалидами это отлично работает: дернул за веревочку и привет инфаркт! Черт... а может он маньяк?! Заманил меня хрен знает куда, решил убить, подстроив несчастный случай… но не сработало… Кстати, причем здесь инвалиды?
-Душ? - прошептала я неожиданно севшим голосом. - А зачем тебе душ для инвалидов?
Геннадий открыл рот, повращал глазами, потом закрыл - «Ой, как на рыбку похож» - подумала я.
А он сказал:
- Не знаю. Папа захотел. У него на яхте такой стоит и он решил, что мне тоже надо.
-А ну если на яхте, тогда конечно! - сразу успокоилась я.
В конце концов, если у папы есть яхта, то сын не может быть хладнокровным убийцей, мочащим (ха-ха!) женщин в монстро-душе. Почему именно женщин? Потому что дверь в его санузел прозрачная! Не на папу же он сквозь нее любуется.
И довольная своим дедуктивным складом ума, который в очередной раз меня не подвел, я вышла из оранжевых тапок и пошла в гостиную, оставляя мокрые босые следы на полу.
- Садись на диван! - подсказал мне из ванной Геннадий. Он топтался между толчком и тапками, пытаясь решить, смывать за мной или сделать вид, что ничего не заметил, дабы не смущать меня. Потом решил не смущать и вышел. Улыбнулся мне, аккуратно прикрыл дверь и пошел на кухню.
- Ты есть хочешь? - спросил он.
- Хочу! - я не стала скромничать. К тому же, после всего, что мне пришлось пережить, остаться голодной было бы преступлением.
- Сейчас я что-нибудь найду. - Геннадий начал метаться по стенкам кухни как я десять минут назад по его ванной. Вернее, он как Дэвид Коперфильд стал открывать и закрывать абсолютно гладкие и неприступные на вид дверцы ящиков. Тем не менее, они ему подчинялись, реагируя то ли на его прикосновения, то ли на мат, которым он шепотом с ними переговаривался. Через некоторое время ему повезло, он нашел холодильник, так что мы слегка подкрепились бутербродами. Всухомятку и в полной тишине.
- А может, ты хочешь выпить? - снова подал голос Геннадий.
В моей голове пронесся наш поход в кино, «Космополитен», клятва зеркалу в вечной трезвости, и удаляющийся пресс парня.
- Хочу! - ответила я решительно. Потому что после всего, что мне пришлось сегодня пережить!...
Он снова пошел на кухню, но с полдороги вернулся.
-Ой, я совсем забыл!
Теперь он прошмыгнул куда-то мне за спину, вглубь комнаты, к другим незаметным невооруженным глазом шкафам и ящикам. Погремел там чем-то и включил музыку. Металлику.
«Дынь-дынь! Дынь-дынь-дынь-ды-ды-ды-ды-дынь!» - заиграла всем известная песня. Потом вернулся к дивану и положил рядом со мной альбом с фотографиями. - Посмотри пока, а я принесу нам выпить.
Альбом был размером с годовой финансовый отчет Лукойла. «Мамочки! - подумала я. - Это я отсюда до среды не уйду!». И открыла его посередине. На меня серьезно смотрели неведомые мне люди в норковых шапках, мохеровых шарфах и чернобурковых шубах на фоне безбрежного белого пейзажа, другие люди были в веселом подпитии со стаканами, платьях с люрексом и вызывающим макияжем конца восьмидесятых. Рядом в черно-белой пыли сидели черно-белые дети в трусах и панамках. В общем, мне не понравилось. Никаких котиков и или безголовых красавчиков с выпуклыми кубиками на прессе - всего того, что я ценю в фотографии.
К счастью, Геннадий быстро вернулся с початой бутылкой текилы и двумя стаканами. Сел на диван с другой стороны от альбома и налил нам выпить. Мне на треть, себе полную рюмку. Выпили. Моя текила размазалась по языку и растворилась, не дойдя до пищевода. А у него плохо пошла. То ли он икнул, то ли подавился, но закашлялся сильно, пришлось даже ему по спине постучать. Потом он немного успокоился и стал рассказывать про людей с фотографий. Ну тоже, в общем, не народные артисты. Я заскучала. А потом вспомнила про текилу. «Что она, - думаю, - стоит у меня под ногами, только зря место занимает». Тем более, люди с фотографий оказались такими скучными, хоть плачь. Тут все и случилось. Я наклонилась к бутылке и только стала наливать себе текилу, как вдруг справа надо мной что-то нависло. Я вздрогнула и резко выпрямилась, повернувшись вправо. Текила из рюмки выплеснулась на мое несчастное платье. Перед моим лицом в такт музыке двигалась ширинка Геннадия. А он ее расстегивал!
«Господи! Что он делает? ОН ЖЕ В ПИДЖАКЕ!»
Расстегнув ширинку, Геннадий сделал неуловимое движение, и оказался без брюк! Брюки полетели на пол, захватив по пути бутылку текилы. А Геннадий полетел на меня. Я, открыв рот, наблюдала за тем, как меня им накрывает. Смотрела отстраненно как на далекую снежную лавину. Как же долго он летел… А потом время, ускорилось: Геннадий уже елозил по мне, а я сжимала в руках пустую рюмку!
«Надо бы рюмку поставить, - вертелось у меня в голове. - Не могу же я ее просто бросить, она упадет. Может даже разобьется. Глупо как-то, что я ее держу как родную?.. Интересно, как Геннадий так быстро штаны снял? Трусы, кстати, красивые. А на мне-то какие? Стоп. Черт! Черт!! Как я могла забыть?! Что же теперь делать?!!»
Для волнения у меня была уважительная причина. «Нижнее белье - показатель вашего отношения к себе», бла-бла-бла. Это тоже было в Космополитене. Вообще-то это была реклама одного известного магазина для богатых дамочек, которым некуда девать деньги и автор статьи как-бы намекал: «Эге-гей! Да тут прямо золотой прииск, бриллиантовые копи и воплощение самых неприличных фантазий дизайнеров. У нас распродажа: все по 10 тысяч! Налетай!» Но мое белье оказалось в оппозиции этому буржуазному раю. Оно в полной мере выражало степень моего недоверия ко мне же: сизые трусы фасона «Прощай молодость» в нежный бурый цветочек и застиранный лифчик, с растянутой спинкой, из которой во все стороны торчали резинки, сбросившие оковы нейлоновых ниток, и вылезшие посмотреть на этот непредсказуемый мир. Когда-то лифчик был черным, но однажды в стиральной машине он познакомился с трусами (да -да теми самыми, в цветочек). В общем, они произвели друг на друга такое действие, что стали неразлучны. Но до сегодняшнего дня они не разлучались на дне бельевого ящика. Тем не менее, на мне они оказались не случайно. Нет, это не потому, что я решила разом перестирать все свое белье. Это потому, что Доктор Хаус сказал: «Все врут». И был, сука, прав.
Когда я клялась себе перед зеркалом, что не буду сегодня пить - я врала. Я знала, что буду. Когда говорила себе, что буду вести себя как приличная девушка - я врала. Я человек-косяк, что должно было измениться сегодня? Когда я пообещала себе, что не буду заниматься с Геннадием сексом - я думала, что не вру. Я честно не собиралась. Но мало ли как повернется вечер? Чтобы он не повернулся ко мне эротической стороной, я и решилась на ЭТО. Надела комплект «убийца эрекции». Но, честное слово! Я никак не ожидала от Геннадия такого… ммм… наскока! И что мне оставалось делать? Не вынимая его языка изо рта, сказать, что я не готова?! Я и так держала оборону из последних сил. Я бы лучше утонула в джакуззи, чем показалась перед ним в «убийце»! А Геннадий времени не терял. Поняв, что меня ему не раздеть, он решил не тянуть и разделся сам. Теперь он был похож на девушку из Космотполитена: трусы, носки и галстук. Поскольку все основное он уже снял, а я оставалась слишком одетой, у нас началась война не на жизнь, а на смерть. Он пытался задрать мне юбку и стянуть платье через голову, потом стал тянуть платье вниз, чтоб стянуть его через ноги, но я отбивалась, выкручивалась и даже слегка подвывала. Наконец он устал и оторвался от меня, чтобы посмотреть, что же не так с этим гребанным платьем и как, наконец, от него избавиться. Я поняла, что это мой шанс и твердо сказала:
- Геннадий! Твои брюки упали на бутылку текилы. Их надо поднять, иначе они будут безнадежно испорчены.
- Да и черт с ними! - беззаботно отмахнулся Геннадий. - Слушай, как платье расстегнуть?
- Гена, послушай меня. Это очень серьезно. Ты должен аккуратно сложить одежду на тот подлокотник.
- Зачем? - недоверчиво переспросил мой потенциальный супруг.
- Я все время думаю о том, что текила льется на твои брюки и на них будет большое липкое пятно, которое не выведут в химчистке и брюки придется выбросить, а твой папа спросит тебя: «А что с твоими брюками, почему они такие липкие?» И что ты ему ответишь?
-Да ладно, потом, подниму…
- Я не смогу расслабиться, пока ты не поднимешь брюки!
Он вздохнул и пошел за штанами. Поднял их, вытащил бутылку и сказал, поворачиваясь:
-Все нормально, тут совсем чуть-чуть выли… - и вытаращил глаза.
Ха-ха! Ну и лицо у него было!
Я лежала на диване в той же позе, в какой он оставил меня две секунды назад, а когда обернулся, на мне ничего не было. А на полу у дивана лежал мой боекомплект «убийца эрекции», надежно погребенный под платьем.
А еще через пятнадцать минут мы доедали бутерброды и запивали их текилой со спрайтом.
Больше никогда в жизни я так быстро не раздевалась. Когда вспоминаю об этом, жалею, что этот рекорд не зафиксирован книгой рекордов Гиннеса, было бы чем похвастаться перед потомками.
В юности я много пила. Но не потому, что мои родители были синяками и беременная мама, отпивая шампанское из бутылки, отплясывала канкан во всех кабаках города. Просто то, что пришлось пережить мне в юности, на трезвую голову пережить невозможно в виду абсурда.
Когда я училась в институте, нам с моими подружками очень нравился один парень. Старшекурсник. Этакий сексуальный ботаник, стервозный очкарик и харизматичный зануда. Сейчас я сомневаюсь, что он мне так уж сильно нравился, но не суть. Каким-то чудесным образом (видно, я чем-то здорово разозлила крылатого парня с колчаном и стрелами) он обратил внимание именно на меня.
Случилось это так. Как-то раз я поднималась по лестнице к нашей аудитории, когда на меня налетела одна моя сокурсница. Очень пронырливая девица. К тому времени, когда моя соседка по парте стала узнавать меня в лицо, но как меня зовут еще не запомнила, эту знал весь институт. Самые красивые и богатые парни подвозили ее до дома, приглашали в ресторан, выучили когда у нее день рождения и какие у нее любимые цветы/конфеты/размер груди. Завидовала ли я ей? Глупый и оскорбительный вопрос. Конечно, да!
Так вот, зажимает она меня в угол, убирает мои волосы мне же, пардон, за ухо и, касаясь губами моего уха, начинает что-то жарко и влажно туда шептать! Какую-то фигню, которую я от такого sexual harassment даже разобрать не могу.
- Поняла?! - наконец закончила она пытку щекоткой и посмотрела мне в глаза, чтобы проверить, в сознании ли я. А может, хотела убедиться, что я это я, а не Камаль Цахоев из четвертой группы.
-Нет! - честно ответила я, в ужасе ожидая повторения, и закрыла уши руками.
- Короче, - она смирилась и стала говорить нормальным голосом, не пытаясь меня обнять и обслюнявить. - Ты кое-кому нравишься! Теперь поняла?
- Теперь поняла, - отвечаю. - А кому?
-Вон там парень, видишь? - и косит глазом куда-то себе за спину.
За спиной было видно часть лестничного пролета, по которому туда-сюда сновали люди и часть первого этажа, где Камаль Цахоев с друзьями Зелемханом и Шавой гортанно обсуждали неизвестно что и ржали так, как будто им щекотали пятки.
Я затосковала. Только не это! Здравствуй паранджа, обращение в мусульманство и проклятье Господа нашего Иисуса Христа (за вероотступничество); прощай новая мини-юбка (подделка под Этро за 350 рублей), блядские лаковые сапоги-копытца и веселое пятнично-субботнее пьянство с намеком на групповые оргии! А когда этот прыщавый онанист (кстати, не забыть спросить который из троих) пресытится моим прекрасным юным телом, то в день расставания не скажет: «Я бы никогда не бросил тебя, если б мой папа не проиграл в карты дяде Заурбеку сто тысяч евро и за это я должен жениться на его некрасивой дочери Зареме, а у нее намечаются усы и тридцатилетие в кремлевском дворце!». Нет, вместо этого он закрепит на мне пояс шахида и запоет: «Нажми на кнопку, получишь результат!..»
Видимо мое лицо посерело и пошло рябью, потому что моя мучительница в недоумении оглянулась и говорит:
- Ну и куда делся этот мудила?
Отличное начало, не правда ли? Вот и я так подумала.
За эти полторы минуты я так переволновалась, что меня начало тошнить. А она еще немного покрутилась в разные стороны, вытянула руку куда-то в гущу поднимающихся и спускающихся мимо нас людей и вытащила его. Того самого ботаника. И он мне так ласково улыбнулся, протянул руку и сказал:
- Геннадий.
- Вот, - сокурсница ткнула в него пальцем. - Это он. Геннадий. Что стоишь, знакомься!
- Здрассьте, - я тоже протянула руку, и мы обменялись вялым мокрым рукопожатием. - Рита.
- Марго! - исправила ситуацию сокурсница, ткнув пальцем в меня. - Короче, ребята, вы тут поболтайте, а я пойду, а то сейчас семинар начнется, не хочу опаздывать.
Хорошенькое дело! А я, значит, хочу? Я рванула за ней, но она крепко взяла меня за руку и снова зашептала мне в ухо, то есть почти в самую душу:
- Поговори с ним, он тебя в кино пригласит! А то так и будешь одна болтаться. Не пришей рукав сама знаешь к чему. А он, кстати, очень перспективный. У него папаша шишка. Если что, с работой тебе поможет. А если повезет, выйдешь замуж за него, детей нарожаешь, станешь приличной женщиной.
- За кого «за него» - недоверчиво шепчу я. - За папу что ли?
- Ты дура? - посочувствовала однокурсница. - За Геннадия!
И пошла наверх.
Я обернулась, смотрю на этого Геннадия, молчу и улыбаюсь. Он тоже молчит и улыбается, но не мне, а часам на первом этаже.
-Ну я пойду? - говорит.
- Э-э-э, ну иди - отвечаю. А сама внутренне обмерла от перспективы остаться безработной старой девой. Ну нет, думаю, если так дело пойдет, никогда не стать мне приличной женщиной. И на турецком пляже я не смогу надменно послать загорелого поджарого турка (на правах замужней приличной женщины, так сказать), который не будет нагло глазеть и намекать на совместный заплыв или, что еще хуже, фотосессию!
- В кино? - крикнула я Геннадию в удаляющуюся спину.
- Да, я найду тебя на следующей перемене - донес до меня еле слышно встречный ветер.
Не помню, что мы смотрели. После той встречи такой туман в голове, такой туман…
Короче, после кино он пригласил меня попить чаю. Пока мои глупые и недальновидные подружки весело отжигали в караоке (каждая четвертая текила-бум в подарок от заведения) и знакомились с низкооплачиваемыми менеджерами, я скрупулёзно готовила себе обеспеченную старость с шишкиным лесом сыном.
В целом, мы провели восхитительную встречу: сначала я слушала о трудной жизни семьи Геннадия в Казахстане, где его отец начинал свою трудовую деятельность по распределению, его первые шаги в качестве мелкого руководителя, становление, неподкупность, переезд на Урал…
Урал меня добил. Вместо того чтоб показать себя воспитанной девушкой, с хорошими манерами, как я клятвенно себе пообещала перед выходом из дома, я схватила за руку официанта, проходившего мимо нас и жадно попросила водки.
Мой визави слегка растерялся, но рассказа не прервал.
- Вам две порции? - уточнил официант.
- Да!
- Нет!
Ответили мы с Геннадием хором.
-Так одну или две? - официант проявил настойчивость.
- Одну! - не унимался Геннадий.
-Несите две, - я царственно махнула рукой, - а там посмотрим.
Первую я выпила в два захода. Интеллигентненько отставив мизинчик. Вторую выпила, пока Геннадий был в туалете, а к тому времени как он вернулся, мне принесли третью. Но он-то думал, что это вторая. Во-от…
К третьей водке, видит Бог, я полюбила папу Геннадия всей душой. Даже выразила готовность, вернее нетерпение познакомиться. А до тех пор просила передать папе мой привет и пламенные поцелуи.
Думаю, Геннадий удивился силе своего красноречия и наверняка решил основать религиозную секту, практикующую групповой секс с моделями, которые вступят в нее из любви к сексуальному рабству. А вообще, не знаю, о чем он там думал, но выглядел озадаченным.
Как бы то ни было, но впечатление я на него произвела, видимо, хорошее. Мы сталкивались на переменах, и он всегда успевал мне улыбнуться или пожать руку, или спросить не нужны ли мне лекции. А в институтстком кафе мы подсаживались друг другу за столик, что было удобно: столиков в кафе всего штук десять, а желающих пообедать в десять раз больше, поэтому найти свободный столик было почти нереально, а так мы обедали сидя не реже трех раз в неделю.
В общем, примерно через месяц он пригласил меня на свидание. К себе в гости. Я опять дала себе обещание вести себя прилично и в этот раз точно не пить ничего крепче компота. А главное, ни при каких обстоятельствах не соглашаться на секс. Журнал «Космополитен» спустился с полки и сердечно меня обнял, а потом открылся на длинной статье про то, как вреден секс молодым девушкам на первом свидании. Полезную статью подтверждала фотография пугающего размера с грустной девушкой в трусах, майке и шерстяных носках и удаляющимся прочь со страницы прессом молодого человека.
«Хм!» - подумала я и пошла в гости.
Не буду рассказывать как я добиралась до его гребанной элитной новостройки, стоявшей на продуваемом пустыре и окруженной шестиметровым забором, с прожекторами и колючей проволокой. Я даже удивилась отсутствию вышек с часовыми. Потом я полчаса участвовала в викторине, которую мне устроили охранники, надеясь выведать кто я, к кому и зачем пришла
и умею ли делать минет с заглотом.
Продравшись с трудом через бдительных охранников, я недолго поплутала в поисках подъезда, потом в подъезде в поисках лифта, пару раз промахнулась мимо этажа и, наконец, умаявшись до полусмерти, позвонила в дверь.
Геннадий был в костюме! И с галстуком! Бодро чмокнул меня в щечку, выпутал из пальто, вручил чудовищно огромные оранжевые тапки и подтолкнул в сторону комнаты.
Квартира оказалась однокомнатной, но модной. Бетон и металл с голубоватой подсветкой - чистый морг. Комната от кухни отделялась барной стойкой, а между коридором и кухней, изрядно вдаваясь в комнату, расположился санузел. Самый цимес состоял в том, что дверь в санузел была стеклянная! Здоровенный такой кусок слегка волнистого стекла смотрел четко на диван! Нормальные люди перед диваном вешают телевизор, а у него перед диваном стоял толчок. Нет, чисто по-человечески я его понимаю, кому нужен телевизор, если у тебя в реале Дом 2 показывают?
-Э-э… - сказала я. - Мне бы в туалет…
- Только дверь не закрывай, там замок сломан.
«Ну конечно, б…! Кому вообще нужна дверь в стеклянном туалете!!!»
- Тогда ты выходи из квартиры! - я нашла нетривиальное решение.
Он посопротивлялся, но вышел, а я осталась страдать в его умном доме с умным толчком и сообразительными стенами.
Когда с основной задачей было покончено я начала искать кнопку, ручку или веревочку, за которую положено в таких случаях дергать. И-таки нашла! Вопреки всем ожиданиям это была не кнопка и не ручка, а петелька, вернее, уверенная такая петля и не сзади (как у всех нищебродов), а прямо перед лицом. Я потянула. Ничего не произошло. Я потянула сильнее. Она пошла вниз, но как-то туго. Я дернула и тут случилось страшное! На меня сверху упали стены!!! А потом из одной из них потекла вода! Прямо на волосы, на платье, в которое я вырядилась («Мерзкий «Космополитен», гори в аду!»). Больше всего досталось оранжевым тапкам. Я завыла и заметалась по стенам как панночка из «Вия» («Господи! Я никогда не буду грешить и гадить в чужие тапки толчки!!!»). Через некоторое время снаружи послышалось какое-то царапанье и далекий невнятный голос.
-Я здесь!!! - заорала я не своим голосом. - Выпусти меня!
Он что-то крикнул в ответ, но я разобрала только «Вниз». Не знаю, что он от меня хотел, может, собирался спалить этот адский инопланетный корабль напалмом и рекомендовал мне пригнуться. В общем, я присела на корточки и увидела давешнюю петлю. Она уже изрядно промокла, и ехидно поглядывала на меня из лужи. Тут, прямо не знаю, что со мной случилось, видно мой ангел отвлекся от того, чем был занят весь вечер (наверняка, чем-то неприличным, маленький нахал!) и пожалел мою грешную заплутавшую душу, но я схватила эту размокшую петлю и дернула. И тут, Аллилуйя! Стены адского инопланетного корабля уехали вверх, я вернулась на Землю к абсолютно сухому толчку, в котором весело плескалась желтая водичка.
- Что случилось?! - заорала я. - Что это было?! Что это, что это такое?!!
-Это душ! - докричался до меня Геннадий не с первой попытки. - Если дернуть за эту ручку («Так это была ручка, ну кто бы мог подумать!..»), то опускаются стенки душа. Они герметичные и складные. Вот сейчас они сложены. На потолке.
Я посмотрела наверх и увидела над собой пластмассовое нагромождение. С него капало.
-?!!! -говорить я не могла, но вид у меня был весьма красноречивый, что дополнялось двумя оранжевыми ушатами воды, некогда бывшими тапками, а также слегка подмокшей правой стороной волос и платья.
-Это очень удобно, если у тебя, например, маленький санузел. - Оправдывался Геннадий, а я тем временем посмотрела ему за спину. Там у стены под зеркалом размера полтора на два метра притулилась джакуззи, в которую я при желании, могла бы погрузиться с головой. - А также, если в доме есть старики или инвалиды. - как ни в чем не бывало закончил он.
«Ха! Уверена, что со стариками и инвалидами это отлично работает: дернул за веревочку и привет инфаркт! Черт... а может он маньяк?! Заманил меня хрен знает куда, решил убить, подстроив несчастный случай… но не сработало… Кстати, причем здесь инвалиды?
-Душ? - прошептала я неожиданно севшим голосом. - А зачем тебе душ для инвалидов?
Геннадий открыл рот, повращал глазами, потом закрыл - «Ой, как на рыбку похож» - подумала я.
А он сказал:
- Не знаю. Папа захотел. У него на яхте такой стоит и он решил, что мне тоже надо.
-А ну если на яхте, тогда конечно! - сразу успокоилась я.
В конце концов, если у папы есть яхта, то сын не может быть хладнокровным убийцей, мочащим (ха-ха!) женщин в монстро-душе. Почему именно женщин? Потому что дверь в его санузел прозрачная! Не на папу же он сквозь нее любуется.
И довольная своим дедуктивным складом ума, который в очередной раз меня не подвел, я вышла из оранжевых тапок и пошла в гостиную, оставляя мокрые босые следы на полу.
- Садись на диван! - подсказал мне из ванной Геннадий. Он топтался между толчком и тапками, пытаясь решить, смывать за мной или сделать вид, что ничего не заметил, дабы не смущать меня. Потом решил не смущать и вышел. Улыбнулся мне, аккуратно прикрыл дверь и пошел на кухню.
- Ты есть хочешь? - спросил он.
- Хочу! - я не стала скромничать. К тому же, после всего, что мне пришлось пережить, остаться голодной было бы преступлением.
- Сейчас я что-нибудь найду. - Геннадий начал метаться по стенкам кухни как я десять минут назад по его ванной. Вернее, он как Дэвид Коперфильд стал открывать и закрывать абсолютно гладкие и неприступные на вид дверцы ящиков. Тем не менее, они ему подчинялись, реагируя то ли на его прикосновения, то ли на мат, которым он шепотом с ними переговаривался. Через некоторое время ему повезло, он нашел холодильник, так что мы слегка подкрепились бутербродами. Всухомятку и в полной тишине.
- А может, ты хочешь выпить? - снова подал голос Геннадий.
В моей голове пронесся наш поход в кино, «Космополитен», клятва зеркалу в вечной трезвости, и удаляющийся пресс парня.
- Хочу! - ответила я решительно. Потому что после всего, что мне пришлось сегодня пережить!...
Он снова пошел на кухню, но с полдороги вернулся.
-Ой, я совсем забыл!
Теперь он прошмыгнул куда-то мне за спину, вглубь комнаты, к другим незаметным невооруженным глазом шкафам и ящикам. Погремел там чем-то и включил музыку. Металлику.
«Дынь-дынь! Дынь-дынь-дынь-ды-ды-ды-ды-дынь!» - заиграла всем известная песня. Потом вернулся к дивану и положил рядом со мной альбом с фотографиями. - Посмотри пока, а я принесу нам выпить.
Альбом был размером с годовой финансовый отчет Лукойла. «Мамочки! - подумала я. - Это я отсюда до среды не уйду!». И открыла его посередине. На меня серьезно смотрели неведомые мне люди в норковых шапках, мохеровых шарфах и чернобурковых шубах на фоне безбрежного белого пейзажа, другие люди были в веселом подпитии со стаканами, платьях с люрексом и вызывающим макияжем конца восьмидесятых. Рядом в черно-белой пыли сидели черно-белые дети в трусах и панамках. В общем, мне не понравилось. Никаких котиков и или безголовых красавчиков с выпуклыми кубиками на прессе - всего того, что я ценю в фотографии.
К счастью, Геннадий быстро вернулся с початой бутылкой текилы и двумя стаканами. Сел на диван с другой стороны от альбома и налил нам выпить. Мне на треть, себе полную рюмку. Выпили. Моя текила размазалась по языку и растворилась, не дойдя до пищевода. А у него плохо пошла. То ли он икнул, то ли подавился, но закашлялся сильно, пришлось даже ему по спине постучать. Потом он немного успокоился и стал рассказывать про людей с фотографий. Ну тоже, в общем, не народные артисты. Я заскучала. А потом вспомнила про текилу. «Что она, - думаю, - стоит у меня под ногами, только зря место занимает». Тем более, люди с фотографий оказались такими скучными, хоть плачь. Тут все и случилось. Я наклонилась к бутылке и только стала наливать себе текилу, как вдруг справа надо мной что-то нависло. Я вздрогнула и резко выпрямилась, повернувшись вправо. Текила из рюмки выплеснулась на мое несчастное платье. Перед моим лицом в такт музыке двигалась ширинка Геннадия. А он ее расстегивал!
«Господи! Что он делает? ОН ЖЕ В ПИДЖАКЕ!»
Расстегнув ширинку, Геннадий сделал неуловимое движение, и оказался без брюк! Брюки полетели на пол, захватив по пути бутылку текилы. А Геннадий полетел на меня. Я, открыв рот, наблюдала за тем, как меня им накрывает. Смотрела отстраненно как на далекую снежную лавину. Как же долго он летел… А потом время, ускорилось: Геннадий уже елозил по мне, а я сжимала в руках пустую рюмку!
«Надо бы рюмку поставить, - вертелось у меня в голове. - Не могу же я ее просто бросить, она упадет. Может даже разобьется. Глупо как-то, что я ее держу как родную?.. Интересно, как Геннадий так быстро штаны снял? Трусы, кстати, красивые. А на мне-то какие? Стоп. Черт! Черт!! Как я могла забыть?! Что же теперь делать?!!»
Для волнения у меня была уважительная причина. «Нижнее белье - показатель вашего отношения к себе», бла-бла-бла. Это тоже было в Космополитене. Вообще-то это была реклама одного известного магазина для богатых дамочек, которым некуда девать деньги и автор статьи как-бы намекал: «Эге-гей! Да тут прямо золотой прииск, бриллиантовые копи и воплощение самых неприличных фантазий дизайнеров. У нас распродажа: все по 10 тысяч! Налетай!» Но мое белье оказалось в оппозиции этому буржуазному раю. Оно в полной мере выражало степень моего недоверия ко мне же: сизые трусы фасона «Прощай молодость» в нежный бурый цветочек и застиранный лифчик, с растянутой спинкой, из которой во все стороны торчали резинки, сбросившие оковы нейлоновых ниток, и вылезшие посмотреть на этот непредсказуемый мир. Когда-то лифчик был черным, но однажды в стиральной машине он познакомился с трусами (да -да теми самыми, в цветочек). В общем, они произвели друг на друга такое действие, что стали неразлучны. Но до сегодняшнего дня они не разлучались на дне бельевого ящика. Тем не менее, на мне они оказались не случайно. Нет, это не потому, что я решила разом перестирать все свое белье. Это потому, что Доктор Хаус сказал: «Все врут». И был, сука, прав.
Когда я клялась себе перед зеркалом, что не буду сегодня пить - я врала. Я знала, что буду. Когда говорила себе, что буду вести себя как приличная девушка - я врала. Я человек-косяк, что должно было измениться сегодня? Когда я пообещала себе, что не буду заниматься с Геннадием сексом - я думала, что не вру. Я честно не собиралась. Но мало ли как повернется вечер? Чтобы он не повернулся ко мне эротической стороной, я и решилась на ЭТО. Надела комплект «убийца эрекции». Но, честное слово! Я никак не ожидала от Геннадия такого… ммм… наскока! И что мне оставалось делать? Не вынимая его языка изо рта, сказать, что я не готова?! Я и так держала оборону из последних сил. Я бы лучше утонула в джакуззи, чем показалась перед ним в «убийце»! А Геннадий времени не терял. Поняв, что меня ему не раздеть, он решил не тянуть и разделся сам. Теперь он был похож на девушку из Космотполитена: трусы, носки и галстук. Поскольку все основное он уже снял, а я оставалась слишком одетой, у нас началась война не на жизнь, а на смерть. Он пытался задрать мне юбку и стянуть платье через голову, потом стал тянуть платье вниз, чтоб стянуть его через ноги, но я отбивалась, выкручивалась и даже слегка подвывала. Наконец он устал и оторвался от меня, чтобы посмотреть, что же не так с этим гребанным платьем и как, наконец, от него избавиться. Я поняла, что это мой шанс и твердо сказала:
- Геннадий! Твои брюки упали на бутылку текилы. Их надо поднять, иначе они будут безнадежно испорчены.
- Да и черт с ними! - беззаботно отмахнулся Геннадий. - Слушай, как платье расстегнуть?
- Гена, послушай меня. Это очень серьезно. Ты должен аккуратно сложить одежду на тот подлокотник.
- Зачем? - недоверчиво переспросил мой потенциальный супруг.
- Я все время думаю о том, что текила льется на твои брюки и на них будет большое липкое пятно, которое не выведут в химчистке и брюки придется выбросить, а твой папа спросит тебя: «А что с твоими брюками, почему они такие липкие?» И что ты ему ответишь?
-Да ладно, потом, подниму…
- Я не смогу расслабиться, пока ты не поднимешь брюки!
Он вздохнул и пошел за штанами. Поднял их, вытащил бутылку и сказал, поворачиваясь:
-Все нормально, тут совсем чуть-чуть выли… - и вытаращил глаза.
Ха-ха! Ну и лицо у него было!
Я лежала на диване в той же позе, в какой он оставил меня две секунды назад, а когда обернулся, на мне ничего не было. А на полу у дивана лежал мой боекомплект «убийца эрекции», надежно погребенный под платьем.
А еще через пятнадцать минут мы доедали бутерброды и запивали их текилой со спрайтом.
Больше никогда в жизни я так быстро не раздевалась. Когда вспоминаю об этом, жалею, что этот рекорд не зафиксирован книгой рекордов Гиннеса, было бы чем похвастаться перед потомками.