Немного текста про Городок на обрыве.
Два письма. Все описанные в них лица являются фантазией автора на тему имеющейся информации по миру)
Все имена нагенерены случайным образом и не являются абсолютно верными, хотя и являются приблизительными.
Письмо первое - читается вслух, голосом очаровательной юной блондинки, при том - несколько взахлеб.
Дорогой папочка!
Как я писала уже Вам, мы с Дерриком ни чуть не жалеем о том, что совершили этот, как Вы верно заметили в тот памятный вечер, решительный шаг и перелетели через Великий Каньон. Полет на рейсовом дирижабле я до сих пор вспоминаю со смешанными чувствами, хотя тот панический восторг, которым, должно быть, брызжало первое мое письмо, уже отпустил меня. Может быть по тому, что прошло время и все подзабылось, может быть потому, что мы с Дерриком часто ходим гулять на пристань и смотреть на туман.
О, туман! На его волны можно смотреть бесконечно! Помните, давно, в моем детстве, Ваш друг, дядюшка Витольд, путешественник, приехав из дальних краев, рассказывал о Море? Про то, как оно пространно и глубоко? Про то, как оно качает и манит неизведаным, про то, какие тайны и сокровища оно хранит? Я часто вспоминаю эти слова, когда смотрю в туман. Милый папочка! Вы знаете, сколь живое у меня воображение. Помниться, не раз и не два напоминала я им Вам покойную маму. И Вы ни чуть не удивитесь, что мерещатся мне в этом тумане и горы, и дома, и наш родной город, и деревни какие-то кажутся сквозь слои, а недавно, вы представляете, опять мелькнул какой-то чудный крылатый зверь! Но не такой, как в прошлый раз, а совершенно иной, и от этого еще удивительней. Тот был о четырех лапах и чем-то похож на дворового пса нашего соседа Вильямса, а этот, наоборот, напоминал гиганского сома, только мохнатого. Вы только на минутку представьте себе, папочка, что такие существа и впрямь обитают там, в глубине? Совсем так, как в Море из рассказов дядюшки Витольда. У них своя жизнь, свои детки, свои дома... О, папенька! Мне примерещился недавно в тумане старинный замок, помните, как в той чУдной древней легенде, про короля Нира, которую вы подарили мне, когда я поступила в нотариуса, чтобы я знала, откуда пошла эта болагороднейшая из женских профессий?
Пусть нежное сердце
И твердое слово
И впредь примиряет
Враждебных баронов,
Пусть знают потомки
Исток и причину,
Пусть помнят и ценят
Тех рыцарей смелых
Что девичью честь
Защитили от слухов,
Пусть мир сберегут
Женщин нежные пальцы
Пусть солнце сияет
Резвящимся детям!
Ах, папенька, как умиляют меня эти строки! Особенно про детей. Я так и представляю себе - солнышко и детки, ах! Ведь детки эти - наверняка Нира и его любимой!
Но это там в самом конце, а до этого! Как прекрасна, проста и чиста она, как благороден он, как отважны его друзья - и как честны они и самоотвержены! Если бы люди были все таковы - думаю не было бы нужды в нашем труде, достаточно было бы заключить договор на словах - и все. Разве что составить записку на память, чтобы не путатся в подробностях. Но, увы, наш мир не столь совершенен. Может быть в ином, лучшем мире, незатронутом тлением и разрушением, все иначе, но мы живем здесь.
Кажется мне, папочка, что ты уже наслушлался этих бабских бредней по самые уши, и бухтишь на мое письмо. Как я хотела бы увидеть тебя вновь! Как ты сидишь в кресле-качалке, укутав ноги в плед и куришь трубку... Но ничего. Мы еще немного освоимся здесь и выпишем тебя к себе. Деррик уже договорился на лесопилке и, как уйдет дирижабль и все утихнет, начнем строить дом! Он будет обязательно большой, светлый и с палисадником. И с верандой, что бы пить на ней чай с пирогом, и с отдельной комнатой для тебя. Деррик согласился на это.
Но давай немного по порядку. С работой у нас обоих хорошо. Леди Серили, судья, наконец-то взяла меня помошницей на полную должнось после испытательного срока. Недавно у господина Д'Абвиля, мэра, был большой званный вечер, и как ты думаешь, что было на нем выше всяческих похвал? Стряпня Деррика! Даже отец священник, на что уж он сдержан, подошел к нам по окончании, когда господин мэр вызвал Деррика на поклон, и выразил свое восхищение. Сказал, что и в столице не всюду отведаешь так виртуозно приготовленную еду. Я пошутила, что Деррик - тоже маг, только кулинарный, и он поддержал шутку, сказав, что судя по всему, скоро ему тоже придется облечь себя в обеты, как и отцу священнику. И добавил, что мир многое потеряет от этого. Обещал заходить на чай и даже зашел уже однажды. Деррик заговорил с ним о религии - ты же знаешь, какой он набожный - и я ушла, чтобы не мешать. Пирог, кстати, опять готовила я и он опять понравился гостям - кроме отца священника у нас были господин Воур с супругой и леди Маолн, она вдова. Деррик объяснил, что это такая семейная традиция - это мой пирог. Гостям понравилась и эта идея тоже, про то, что у такой молодой семьи уже есть традиции, на что я, конечно, рассказала эту историю про вас с мамой и то, как ты обещал женится на ней, когда увидел ее с тем самым пирогом... Но ладно, пожалуй я перейду к другому.
Сейчас мы снимаем пол дома у одной старушки - вдовы Маркотт, ее муж был траппером, совсем как ты давно, но погиб, уже несколько лет как. Они с приятелем, последним мужем миссис Турроо, искали на реке, довольно далеко от Каньона, золото, но ничего ценного не нашли - только неприятностей на свою голову. Не знаю уж точно, что за зверь на них напал, но, когда покойный Турроо приволок Маркотта к жилью - тот уже был мертв. Да и Туроо долго не протянул - к весне его не стало. С тех пор миссис Турроо и решила больше не пытать судьбу и не искать себе мужа. Хотя - без мужской руки дома трудно, но она нанимает кого-то по одной ей ведомым признакам. Она интересная женщина - хотя и со странностями. По-моему она слишком верит в гадание. На чем она только не гадает! Ее послушать - так все можно заранее прознать. Я сболтнула ненароком им с миссис Маркотт про клылатых зверей и замок - так она мне наговорила на целый роман, и все так таинственно, так загадочно - и любовь там, и подвиги, и чего только нет.
Этим, пожалуй, закончатся все мои новости. Как видишь - живем мы тихо, ничего особенного не происходит. Тут тихий городок, все всех знают, здороваются на улицах, я уже узнаю и булочника, и молочника. Миссис Маркотт рекомендовала фермера, у которого она покупает зелень, овощи и яйца. Хотя я так хотелы себе новое платье с теми чудными рюшами как у леди Атарис в той опере, но ткани здесь привозные все, да и ассортимент не особенно богат, хотя галантерейшик, мистер Тодальд, был весьма мил и почтителен, и говорил, что с ближайшим дерижаблем привезут еще.
Да, я вспомнила еще одну новость! Говорят каждое лето здесь, на берегу, где-то недалеко от нас, селяться какие-то аборигены! Мне, конечно же, сразу стало жутко интересно и я хотела пойти разузнать в кабак, там бывают вольные стрелки, они-то уж наверняка знают! Но Деррик сказал, что это поведение не леди нотариуса, а искательницы приключений. От такой благовоспитанный и серьезный, папочка! Но я придумаю что-нибудь еще, чтобы все узнать и чтобы он не сердился на меня. Папочка, ты ведь понимаешь меня?
На чем остаюсь твоя любящая дочь Георгина.
P.S.: Нежно-нежно целую тебя, дорогой папенька! Будь здоров и напиши мне большое письмо про то, как ты живешь!
// Стихи мои, они отвратные, но - за неимением гербовой пишем на простой. Если кто-то сможет предложить что-то лучше - буду рада. С единственным ограничением - в контексте письма они должны быть слащаво-нравоучительными. О,о Т.К. образ персонажа.
Письмо второе. Читается несколько торопливо, деловито, иронично, мужским голосом.
Мистеру Роллету, эскваэру, Объединенное Королевство Корлада, Геатира, Каретный пер. д. 15.
В собственные руки.
Итак, Фран, я на месте.
Поселили меня у какой-то вдовы, наказали помогать ей по хозяйству, раз в неделю являться отмечаться к шерифу и пахать как коню на лесопилке. Вернее, пожалуй, как бобру.
И, в общем-то все не плохо, по меньшей мере в бытовом плане, но какая же здесь дыра, Фран!
На этой фразе можно было бы и завершить письмо, поскольку весь смысл я уже передал, но ты просил писать тебе подробно, и по этому я пишу.
Кстати, ты ведь предполагаешь, что всю мою переписку читают, не так ли? Так что не ожидай услышать что-то невероятное, кроме местных сплетен, конечно, но уж они-то здесь могут затмить собой сиянье звезд.
Представь:
В лесу - кочевники-дикари, которые на "ты" со зверьем и всякой растительностью и в пару к ним лесник - вроде нормальный белый, но тоже едва на луну не воет и шерстью по ночам не обрастает.
В заброшенном поместье небезызвестного тебе основателя города - то ли духи, то ли кладбище, то ли еще какая чертовщина - тут я не понял.
В городе - отец священник в немаленьком сане. Его я еще не видел, но все еще впереди. Чего-чего, а времени у меня предостаточно.
Далее - что, казалось бы может быть обычнее лесопилки и нас, ссыльных? Да нет же и здесь все не слава Богу: двое прибывших со мной ребят - сектанты. Я сначала думал обрести единомышленников, но послушал только, что они брешут - и ушел от греха. Друг мой, к чему привели этот мир технолюбы с их коптящими машинами! Юношество не ценит уже Создателя, называют богами каких-то планетарных демонов, но не имеет согласия и между собой, что и предсказуемо: без Единого в сердце - какое единство? Что они творят, Фран! Как о чем-то мелочном они говорят о призывании духов умерших людей из руки Всевышнего для досужих расспросов! Никакого почтения к праху умерших и уважения к Божьей воле! Нет, Фран, нет, я не хочу их слушать. Писать и даже думать о них я тоже не хочу.
Есть еще хутор, но на нем тоже не все спокойно. Хотя, после этих отщепенцев, все уже хорошо покажется. И глава этого хутора - дядька хитрый, и мать его едва ли не ведьма, а уж в среди вольных стрелков-то наверняка...
Сплетни, все это сплетни, Фран.
Чтобы не было скучно прозябать в этой дыре люди придумывают себе секреты, тайны, загадки... И почти устроенный быт только усугубляет тоску по образованному обществу. А вокруг - дикий лес, зверье, глушь и кочевые аборигены. Самобытная, кстати, и независимая культура, которая наверняка заинтересовала бы Адель. Если представится возможность - попробую взглянуть на них и, может быть сделаю пару набросков. Если не озверею от бобровства.
Что же еще написать о здешнем городишке?
Мельком видел мэра. Он, неожиданно худ. Судья миловидна и держится как настоящая леди. В кабаке, где меня кормили по прибытии, есть тир. Кабатчик ожидаемо объемен и добродушен. Следующий дирижабль через два месяца, с ним жду письма от тебя. Думаю написать к тому моменту еще какие-нибудь записки из этого дикого края.
Остаюсь твоим братом, Бертран Аверра.
/lj-cut>
Все имена нагенерены случайным образом и не являются абсолютно верными, хотя и являются приблизительными.
Письмо первое - читается вслух, голосом очаровательной юной блондинки, при том - несколько взахлеб.
Дорогой папочка!
Как я писала уже Вам, мы с Дерриком ни чуть не жалеем о том, что совершили этот, как Вы верно заметили в тот памятный вечер, решительный шаг и перелетели через Великий Каньон. Полет на рейсовом дирижабле я до сих пор вспоминаю со смешанными чувствами, хотя тот панический восторг, которым, должно быть, брызжало первое мое письмо, уже отпустил меня. Может быть по тому, что прошло время и все подзабылось, может быть потому, что мы с Дерриком часто ходим гулять на пристань и смотреть на туман.
О, туман! На его волны можно смотреть бесконечно! Помните, давно, в моем детстве, Ваш друг, дядюшка Витольд, путешественник, приехав из дальних краев, рассказывал о Море? Про то, как оно пространно и глубоко? Про то, как оно качает и манит неизведаным, про то, какие тайны и сокровища оно хранит? Я часто вспоминаю эти слова, когда смотрю в туман. Милый папочка! Вы знаете, сколь живое у меня воображение. Помниться, не раз и не два напоминала я им Вам покойную маму. И Вы ни чуть не удивитесь, что мерещатся мне в этом тумане и горы, и дома, и наш родной город, и деревни какие-то кажутся сквозь слои, а недавно, вы представляете, опять мелькнул какой-то чудный крылатый зверь! Но не такой, как в прошлый раз, а совершенно иной, и от этого еще удивительней. Тот был о четырех лапах и чем-то похож на дворового пса нашего соседа Вильямса, а этот, наоборот, напоминал гиганского сома, только мохнатого. Вы только на минутку представьте себе, папочка, что такие существа и впрямь обитают там, в глубине? Совсем так, как в Море из рассказов дядюшки Витольда. У них своя жизнь, свои детки, свои дома... О, папенька! Мне примерещился недавно в тумане старинный замок, помните, как в той чУдной древней легенде, про короля Нира, которую вы подарили мне, когда я поступила в нотариуса, чтобы я знала, откуда пошла эта болагороднейшая из женских профессий?
Пусть нежное сердце
И твердое слово
И впредь примиряет
Враждебных баронов,
Пусть знают потомки
Исток и причину,
Пусть помнят и ценят
Тех рыцарей смелых
Что девичью честь
Защитили от слухов,
Пусть мир сберегут
Женщин нежные пальцы
Пусть солнце сияет
Резвящимся детям!
Ах, папенька, как умиляют меня эти строки! Особенно про детей. Я так и представляю себе - солнышко и детки, ах! Ведь детки эти - наверняка Нира и его любимой!
Но это там в самом конце, а до этого! Как прекрасна, проста и чиста она, как благороден он, как отважны его друзья - и как честны они и самоотвержены! Если бы люди были все таковы - думаю не было бы нужды в нашем труде, достаточно было бы заключить договор на словах - и все. Разве что составить записку на память, чтобы не путатся в подробностях. Но, увы, наш мир не столь совершенен. Может быть в ином, лучшем мире, незатронутом тлением и разрушением, все иначе, но мы живем здесь.
Кажется мне, папочка, что ты уже наслушлался этих бабских бредней по самые уши, и бухтишь на мое письмо. Как я хотела бы увидеть тебя вновь! Как ты сидишь в кресле-качалке, укутав ноги в плед и куришь трубку... Но ничего. Мы еще немного освоимся здесь и выпишем тебя к себе. Деррик уже договорился на лесопилке и, как уйдет дирижабль и все утихнет, начнем строить дом! Он будет обязательно большой, светлый и с палисадником. И с верандой, что бы пить на ней чай с пирогом, и с отдельной комнатой для тебя. Деррик согласился на это.
Но давай немного по порядку. С работой у нас обоих хорошо. Леди Серили, судья, наконец-то взяла меня помошницей на полную должнось после испытательного срока. Недавно у господина Д'Абвиля, мэра, был большой званный вечер, и как ты думаешь, что было на нем выше всяческих похвал? Стряпня Деррика! Даже отец священник, на что уж он сдержан, подошел к нам по окончании, когда господин мэр вызвал Деррика на поклон, и выразил свое восхищение. Сказал, что и в столице не всюду отведаешь так виртуозно приготовленную еду. Я пошутила, что Деррик - тоже маг, только кулинарный, и он поддержал шутку, сказав, что судя по всему, скоро ему тоже придется облечь себя в обеты, как и отцу священнику. И добавил, что мир многое потеряет от этого. Обещал заходить на чай и даже зашел уже однажды. Деррик заговорил с ним о религии - ты же знаешь, какой он набожный - и я ушла, чтобы не мешать. Пирог, кстати, опять готовила я и он опять понравился гостям - кроме отца священника у нас были господин Воур с супругой и леди Маолн, она вдова. Деррик объяснил, что это такая семейная традиция - это мой пирог. Гостям понравилась и эта идея тоже, про то, что у такой молодой семьи уже есть традиции, на что я, конечно, рассказала эту историю про вас с мамой и то, как ты обещал женится на ней, когда увидел ее с тем самым пирогом... Но ладно, пожалуй я перейду к другому.
Сейчас мы снимаем пол дома у одной старушки - вдовы Маркотт, ее муж был траппером, совсем как ты давно, но погиб, уже несколько лет как. Они с приятелем, последним мужем миссис Турроо, искали на реке, довольно далеко от Каньона, золото, но ничего ценного не нашли - только неприятностей на свою голову. Не знаю уж точно, что за зверь на них напал, но, когда покойный Турроо приволок Маркотта к жилью - тот уже был мертв. Да и Туроо долго не протянул - к весне его не стало. С тех пор миссис Турроо и решила больше не пытать судьбу и не искать себе мужа. Хотя - без мужской руки дома трудно, но она нанимает кого-то по одной ей ведомым признакам. Она интересная женщина - хотя и со странностями. По-моему она слишком верит в гадание. На чем она только не гадает! Ее послушать - так все можно заранее прознать. Я сболтнула ненароком им с миссис Маркотт про клылатых зверей и замок - так она мне наговорила на целый роман, и все так таинственно, так загадочно - и любовь там, и подвиги, и чего только нет.
Этим, пожалуй, закончатся все мои новости. Как видишь - живем мы тихо, ничего особенного не происходит. Тут тихий городок, все всех знают, здороваются на улицах, я уже узнаю и булочника, и молочника. Миссис Маркотт рекомендовала фермера, у которого она покупает зелень, овощи и яйца. Хотя я так хотелы себе новое платье с теми чудными рюшами как у леди Атарис в той опере, но ткани здесь привозные все, да и ассортимент не особенно богат, хотя галантерейшик, мистер Тодальд, был весьма мил и почтителен, и говорил, что с ближайшим дерижаблем привезут еще.
Да, я вспомнила еще одну новость! Говорят каждое лето здесь, на берегу, где-то недалеко от нас, селяться какие-то аборигены! Мне, конечно же, сразу стало жутко интересно и я хотела пойти разузнать в кабак, там бывают вольные стрелки, они-то уж наверняка знают! Но Деррик сказал, что это поведение не леди нотариуса, а искательницы приключений. От такой благовоспитанный и серьезный, папочка! Но я придумаю что-нибудь еще, чтобы все узнать и чтобы он не сердился на меня. Папочка, ты ведь понимаешь меня?
На чем остаюсь твоя любящая дочь Георгина.
P.S.: Нежно-нежно целую тебя, дорогой папенька! Будь здоров и напиши мне большое письмо про то, как ты живешь!
// Стихи мои, они отвратные, но - за неимением гербовой пишем на простой. Если кто-то сможет предложить что-то лучше - буду рада. С единственным ограничением - в контексте письма они должны быть слащаво-нравоучительными. О,о Т.К. образ персонажа.
Письмо второе. Читается несколько торопливо, деловито, иронично, мужским голосом.
Мистеру Роллету, эскваэру, Объединенное Королевство Корлада, Геатира, Каретный пер. д. 15.
В собственные руки.
Итак, Фран, я на месте.
Поселили меня у какой-то вдовы, наказали помогать ей по хозяйству, раз в неделю являться отмечаться к шерифу и пахать как коню на лесопилке. Вернее, пожалуй, как бобру.
И, в общем-то все не плохо, по меньшей мере в бытовом плане, но какая же здесь дыра, Фран!
На этой фразе можно было бы и завершить письмо, поскольку весь смысл я уже передал, но ты просил писать тебе подробно, и по этому я пишу.
Кстати, ты ведь предполагаешь, что всю мою переписку читают, не так ли? Так что не ожидай услышать что-то невероятное, кроме местных сплетен, конечно, но уж они-то здесь могут затмить собой сиянье звезд.
Представь:
В лесу - кочевники-дикари, которые на "ты" со зверьем и всякой растительностью и в пару к ним лесник - вроде нормальный белый, но тоже едва на луну не воет и шерстью по ночам не обрастает.
В заброшенном поместье небезызвестного тебе основателя города - то ли духи, то ли кладбище, то ли еще какая чертовщина - тут я не понял.
В городе - отец священник в немаленьком сане. Его я еще не видел, но все еще впереди. Чего-чего, а времени у меня предостаточно.
Далее - что, казалось бы может быть обычнее лесопилки и нас, ссыльных? Да нет же и здесь все не слава Богу: двое прибывших со мной ребят - сектанты. Я сначала думал обрести единомышленников, но послушал только, что они брешут - и ушел от греха. Друг мой, к чему привели этот мир технолюбы с их коптящими машинами! Юношество не ценит уже Создателя, называют богами каких-то планетарных демонов, но не имеет согласия и между собой, что и предсказуемо: без Единого в сердце - какое единство? Что они творят, Фран! Как о чем-то мелочном они говорят о призывании духов умерших людей из руки Всевышнего для досужих расспросов! Никакого почтения к праху умерших и уважения к Божьей воле! Нет, Фран, нет, я не хочу их слушать. Писать и даже думать о них я тоже не хочу.
Есть еще хутор, но на нем тоже не все спокойно. Хотя, после этих отщепенцев, все уже хорошо покажется. И глава этого хутора - дядька хитрый, и мать его едва ли не ведьма, а уж в среди вольных стрелков-то наверняка...
Сплетни, все это сплетни, Фран.
Чтобы не было скучно прозябать в этой дыре люди придумывают себе секреты, тайны, загадки... И почти устроенный быт только усугубляет тоску по образованному обществу. А вокруг - дикий лес, зверье, глушь и кочевые аборигены. Самобытная, кстати, и независимая культура, которая наверняка заинтересовала бы Адель. Если представится возможность - попробую взглянуть на них и, может быть сделаю пару набросков. Если не озверею от бобровства.
Что же еще написать о здешнем городишке?
Мельком видел мэра. Он, неожиданно худ. Судья миловидна и держится как настоящая леди. В кабаке, где меня кормили по прибытии, есть тир. Кабатчик ожидаемо объемен и добродушен. Следующий дирижабль через два месяца, с ним жду письма от тебя. Думаю написать к тому моменту еще какие-нибудь записки из этого дикого края.
Остаюсь твоим братом, Бертран Аверра.
/lj-cut>