(no subject)
В прошлую субботу была в гостях у Ильичей.
Началось все с покупки пенала.
Дело в том, что Ильич-младший идет в первый класс.
Откроется учебный год в школах, или нет, то непутевым теткам неведомо. Они знают одно: первоклассник должен идти в школу с красивым пеналом.
И непутевые тетки, как обычно, забегали в поисках подарков.
Многоопытный четвероклассник Ильич-старший запросил себе пенал с ГарриПоттером. Ну, это мы "будем искать".
А вот Ильич-младший...
Обычно с ним все просто: розовое-сиреневое-голубое, блестки, стразики, героини мультфильмов, смешать, взболтать и подать в любых количествах, на выходе получается довольный ребенок.
Но что-то пошло не так.
В фотокадре, посланном на вотсапп из магазина, попался пенал, который непутевые тетки присмотрели себе в очередные косметички. Он напомнил им тот еще армейский банный несессер (где-то он до сих пор валяется). Бледно-серый, тусклый и безрадостный, два отделения, и ни картинки, ни пайетки. С таким пеналом мог бы ходить в школу несчастный Вовочка: вот он, всхлипывая и размазывая слезы по щекам, уныло шаркает к двери, таща за собой потрепанный портфель, и выпадает за порог в непроглядную тьму морозного утра, а старенькая мать грозит ему в окно:
- Не реви, сыночка, соберись, тряпка, ты же директор школы!
Но Ильич-младший был другого мнения.
Он решил, что этот пенал прекрасен, и что именно с таким пеналом он хочет идти в школу. В первый раз в первый класс.
Пенал я, конечно, купила.
Но скрывать эмоции я умею плохо. Особенно - противоречивые. Особенно - от некоторых:
- Это ты про своего Чосера дохуя знаешь, а про реальную жизнь ты не знаешь нихуя. Зачем ей серый пенал? Да затем: она вчера была кто? Малышня детсадовская. А сегодня она кто? Школьник, ученик первого класса и взрослый серьезный человек. Поэтому - что? Ей нужно ментально отделить себя-завтрашнюю от себя-вчерашней. И серый пенал кажется ей атрибутом взрослости, по контрасту со стразиками.
- Да блин! - взывыли наивные знатоки Чосера. - А для кого тогда промышленность выпускает охуллион йозавиньких пеналов со стразиками? Их же носят все школьницы!
- А ты выжди, - терпеливо продолжали знатоки человеческой натуры, - она попривыкнет в школе, осмотрится, увидит какую-нибудь заглавную дуру с розовым пеналом и затребует себе такой же. Тогда и докупишь. А пока дари тот, который она хочет.
Что ж, господа юнкера, насколько успел мой скромный мозг постичь натуру Ильича-младшего, в одной начальной школе одного израильского города скоро взлетит спрос на серые безрадостные пеналы . Очень прошу меня не выдавать, я вообще хотела этот пенал себе, занесите в протокол!
Пенал действительно понравился и был объявлен самым красивым на свете. Ильичевская мама если и удивилась, то сумела это скрыть. Ну, она-то поопытнее будет.
Вообще, ей в доме живется непросто. Все вокруг лучше нее знают, что да как! Ильичевский папа все время что-то чинит, чистит и благоустраивает в доме и во дворе, Ильич-старший гонит ее из кухни и готовит сам, Ильич-младший совершенно не боится противных пауков и сколопендр! И вообще, очень интересуется живой природой. Мы с ним отсмотрели несколько серий докуменалки, выбрали почему-то про Байкал и Волгу с Каспием. Весной там тают снега, и начинается движуха... Ну,в общем, лягушки метали икру, птицы вили гнезда и несли яйца, болотный кот их жрал, а одна длинная зеленая змея-самец далеко уползла на запах другой зеленой змеи-самки, поймала ее и долго трахала.
- Это как называется?
- Они спариваются.
- ???
- От слова "пара". Ну, мальчик находит себе в пару девочку, и они спариваются. У самки от этого рождаются детки: у кого икра, у кого яйца, у кого живые детеныши...
Серию про львов она видела вчера. Поэтому она понимающе кивнула. И с важным видом подытожила:
- И у человеков так же!
- Э... Ну да, у человеков так же.
На экране волжская рыба-мужик ухватила за жабры волжскую рыбу-бабу, и вдвоем они бурно метали икру, и песок на дне великой русской реки клубами взметался в багровеющие небеса.
- Если тебе интересно, то она уже все знает про размножение.
- Ок, у нее есть огромный доступ к любой информации, мы не ограничиваем, но с нами она пока этих вопросов не поднимает. Он, кстати, тоже. Но они все знают!
Они вообще все знают, эти страшные люди. Ильич-старший варил макароны с сырным соусом по инструкции на упаковке. Ильичевская мама попыталась было поруководить процессом, но Ильич-старший - записной догматик:
- Вот же инструкция! Я готовлю так, как написано! Уйди, я сам все сделаю!
- По инструкции надо делать только если нет никого, кто может тебе сказать, как делать иначе! - слабо парировала Ильичевская мама, но потом смирилась и махнула рукой, - Делай, что хочешь!
Эту команду Ильич-старший выполняет на ура.
Кстати, я промолчала: именно так устроены, например, ПДД и медицина. Если есть постовой-регулировщик, то он на поле главный; если есть врач, то схему лечения выписывает врач.
Макароны получились вкусные, мне рассказали.
Но некоторые номера проходят с мамой, но не проходят с живой природой и с ее неотъемлемой частью - непутевыми тетками. После обеда Ильич-старший утянул меня в кабинет за комп, показать, как он лихо умеет рисовать гоночные машины в программе трехмерного моделирования. Непутевые тетки вздохнули, вспомнили лихой завод скобяных изделий, и машинально ляпнули:
- Ладно, строй каркас, вставляй оси.
- Не нужен мне каркас, - снисходительно обронил Ильич-старший, - Его же все равно не видно.
Он выбрал в интернете модель машинки для образца и стал притягивать и вертеть детали. Но программа - не бумага, которая все стерпит, и скидок детям программа не делает, и ровно у него не получалось. Минут через десять конструктор прислушался к техрайтеру:
- Какой там каркас строить, ты говорила?
Я показала на четырех карандашах. Дело заспорилось.
- А теперь просто нанизываешь вот сюда колеса и следишь, чтобы вот здесь и здесь было равное расстояние, а вот здесь и здесь - прямые углы.
Третье колесо Ильич-старший нанизал сам. А потом пришел Ильичевский папа, реквизировал карандаши и наворчал, что опять никто ничего не убрал на место, только бардак разводить горазды.
Ильич-младший тем временем раскорячился в дверном проеме морской звездой и в четыре взмаха долез до потолка. Ну, просто потому что может.
Впрочем, назвать невоспитанными Ильичей нельзя. Воспитание им нет-нет да и перепадет, вот хотя бы за ужином, после игры в подкидного, воспитание спонтанно было еврейским. Зашла речь о кашруте.
Ильичевская мама за почти 20 лет знакомства со своим мужем и его семейкой кое к чему привыкла и умягчает свою жестковыйность под его язвительным прищуром:
- Я соблюдаю кашрут, и мои родители тоже, в память наших предков. И вообще, я считаю, что это важно. А папа - э-э... Папа решил не соблюдать, это его выбор и его право. А вы, когда вырастете, решите для себя сами, я не буду вмешиваться.
Ильич-старший что-то там себе замышляет, поскольку хихикает молча. А Ильич-младший - человек неискушенный, но конкретный (ему просто не всегда хватает словарного запаса). В конце концов, именно Ильич-младший будет вести кухню в своем доме, даже если готовить там будут другие:
- А что, эта еда - невкусная?
- Вкусная, вкусная, - хором хихикают непутевая тетка со своим брательником.
Ильичевская мама терпелива:
- Вкусная еда, ее едят многие люди, другие народы... Просто евреям ее нельзя.
Ильич-младший берет следующее лекало:
- А вы когда-нибудь болели от этой еды?
Ильичевская мама развивает стандартную дискуссию:
- Когда-то в древние времена некошерная еда портилась, и здоровее было установить правила...
Но непутевые тетки знают правильный ответ:
- Нет. Мы не болели от того, что еда некошерная. Это нормальная, вкусная и полноценная еда, ее едят другие народы, и им хорошо. Просто все евреи договорились запретить определенную еду, а разрешенную - готовить по особым правилам. Кстати, именно из-за таких вопросов наши мудрецы и не велят объяснять законы кашрута правилами гигиены, достаточно обычного "нельзя и всё!"
Ильич-младший совсем запутался. Тогда непутевые тетки придумывают временный ответ для завтрашних первоклассников:
- Это для того, чтобы любой еврей в мире мог зайти в гости к любому другому еврею в мире, даже к незнакомому, и там будет такая же в точности еда, как у его мамы, и он окажется как будто у себя дома. Так мы лучше почувствуем себя единым народом.
А от некошерной вкусной еды ломится весь Тель-Авив, подумаешь, невидаль.
Но главный результат правильного воспитания в Ильичевском доме - это когда Ильичевская мама, второе поколение в Израиле, дочь мамы-киббуцницы и папы-индуса, поздно вечером, выждав, пока все угомонились, рейдерским захватом ворвалась на свою временно не оккупированную кухню, и в целях установления суверенитета сварила там гречку для Ильича-младшего. Сама, а не ее муж, сама, а не ее свекровь, сама, а не ее сын. И таки-нормально сварила, Б-г ее свидетель.
И от ее хозяйского взора не укроется уже ничего, включая пробегающего мимо мужа с куском строительной панели:
- Да что ты все мельтешишь, сядь уже, отдохни! Весь день не разгибаешься!
- Я мельтешу? Да я "токмо волею пославшей мя жены"...
- Куда ты это тащишь? На крышу? Какая крыша в десять вечера! Никуда я тебя не посылала!
- Вот сейчас занесу и отдохну. Чтобы моя жена не говорила, что я ничего не делаю по дому.
И Ильичевская мама привычно вздыхает и машет рукой.