неважное важное -- Плющиха, 62
"Я помню, как корчевали деревья на Садовом кольце".
...Я родился в 1931 году. Жил с родителями и сестрой в доме 62, квартира 1, до и после войны. Наш дом, дом с башенкой, весь был "квартира 1", а квартира 2 была в дворовом флигеле, который выходит на Плющиху. (Сейчас там ресторан.) Наше окно было рядом с мемориальной доской Снегирева.
Сначала в доме жили три семьи, а перед расселением -- уже двенадцать. В доме была своя котельная, но в войну полопались трубы. Кухня была на весь дом общая, метров тридцать. И после войны был общий, на весь дом, кот -- Базилио, Васька. В 1936 году, когда разрешили елки, на новый год жильцы дома устроили для детей общую елку в кухне.
В 1939 году я пошел в 1 класс, в 34 школу на Плющихе. В сентябре 1941 года школа не открылась, а учеников и учителей эвакуировали в село Скопино Рязанской области в середине июля 1941 года. Я тоже уехал с ними, но потом меня забрала оттуда мама. В октябре 1941 года я вернулся в Москву. Я помню сообщение по радио об осадном положении -- 16 октября -- но самой паники не помню.
Осенью 1941 года в доме оставалось три семьи. Все остальные уехали в эвакуацию. На стадионе стояла зенитная батарея, пять или семь зениток. На Доме архитекторов -- четыре зенитки. Во время возушных тревог мы никуда не уходили, мама говорила "если убьют, то всех вместе". Бомбили много...
Зима 1941-1942 года осталась в памяти черно-белой, как показывают хронику в кино. По черной замерзшей земле мела белая поземка. А потом выпал снег. Под новый год я сделал елку из веточки тополя, украсил ее.
С едой было плохо. Картофельные очистки пропускали через мясорубку -- получалось, как мы говорили, "гречневая каша". Были большие очереди. Черный жмых был не очень вкусный, коричневый гораздо вкуснее.
В 1943 году умер отец (он был белобилетник, порок сердца). Знакомые устроили меня на работу в артель. Я получил рабочую карточку и зарплату. Как раз ввели погоны, и мы делали звездочки для погон, приделывали к звездочкам "усики", чтобы закреплять их на ткани. Норма была четыре тысячи звездочек за смену. (Показывает, как раскладывал звездочки на столе и прикреплял усики. Движения очень быстрые и точные.) Хоть сейчас могу... Я сделал звездочек на двадцать тысяч лейтенантов.
Каникулы были четыре месяца, мы начинали учиться с 1 октября. Я сдал экстерном за класс и пошел в 31 школу. (Рассказывает про школу, вернее, все хором рассказывают про школу, цитируют учителей, наперебой вспоминают смешные случаи, потом хором поют казачью песню, под которую маршировали на уроках военной подготовки. Ведется видеозапись.)
Однажды мы с одноклассником напоили общего нашего кота, Базилио, валерьянкой, от пуза напоили. А кот, вместо того, чтобы беситься, лег. Мы испугались, подумали, что кот умер -- а он как вскочит, побежал на нашу кухню и устроил там грандиозный прогром...
После войны все было буквально набито оружием... Мы стреляли у приятеля в квартире и на чердаке, вся крыша была пробита, как звездное небо... Могли и с балкона дать автоматную очередь. (Про дом 13 по Плющихе.) Еще были йод и глицерин... Однажды мы нашли длинную узкую трубку с синим кольцом и подожгли ее на подоконнике. Оказалось, что это дымовая сигнальная ракета -- кое-как, наощупь, в дыму распахнули окно, открыли дверь в коридор, туда потекла сизая дымовая река, а навстречу ей бежали соседи по квартире, выяснять, пожар или что...
В 1893-1894 гг. по просьбе проф. В.Ф. Снегирева, основоположника советской гинекологии, архитектор Р.И. Клейн выстраивает особняк на улице Плющиха, вл. 62. Дом выполнен в лучших традициях европейского средневековья. Особое внимание на себя обращают башенки, островерхие крыши, балконы... Вот в таком замке Снегирев жил с 1895 по 1916 гг.
В настоящий момент дом является объектом культурного наследия федерального значения находится под судом. Табличка с номером с него снята, особняк разрушается.
Фотографии oldmos.ru, sontucio.livejournal.com, собственный архив.
Рисунок дома с башенкой из дневника Владимира Тимирева, 1928.
...Я родился в 1931 году. Жил с родителями и сестрой в доме 62, квартира 1, до и после войны. Наш дом, дом с башенкой, весь был "квартира 1", а квартира 2 была в дворовом флигеле, который выходит на Плющиху. (Сейчас там ресторан.) Наше окно было рядом с мемориальной доской Снегирева.
Сначала в доме жили три семьи, а перед расселением -- уже двенадцать. В доме была своя котельная, но в войну полопались трубы. Кухня была на весь дом общая, метров тридцать. И после войны был общий, на весь дом, кот -- Базилио, Васька. В 1936 году, когда разрешили елки, на новый год жильцы дома устроили для детей общую елку в кухне.
В 1939 году я пошел в 1 класс, в 34 школу на Плющихе. В сентябре 1941 года школа не открылась, а учеников и учителей эвакуировали в село Скопино Рязанской области в середине июля 1941 года. Я тоже уехал с ними, но потом меня забрала оттуда мама. В октябре 1941 года я вернулся в Москву. Я помню сообщение по радио об осадном положении -- 16 октября -- но самой паники не помню.
Осенью 1941 года в доме оставалось три семьи. Все остальные уехали в эвакуацию. На стадионе стояла зенитная батарея, пять или семь зениток. На Доме архитекторов -- четыре зенитки. Во время возушных тревог мы никуда не уходили, мама говорила "если убьют, то всех вместе". Бомбили много...
Зима 1941-1942 года осталась в памяти черно-белой, как показывают хронику в кино. По черной замерзшей земле мела белая поземка. А потом выпал снег. Под новый год я сделал елку из веточки тополя, украсил ее.
С едой было плохо. Картофельные очистки пропускали через мясорубку -- получалось, как мы говорили, "гречневая каша". Были большие очереди. Черный жмых был не очень вкусный, коричневый гораздо вкуснее.
В 1943 году умер отец (он был белобилетник, порок сердца). Знакомые устроили меня на работу в артель. Я получил рабочую карточку и зарплату. Как раз ввели погоны, и мы делали звездочки для погон, приделывали к звездочкам "усики", чтобы закреплять их на ткани. Норма была четыре тысячи звездочек за смену. (Показывает, как раскладывал звездочки на столе и прикреплял усики. Движения очень быстрые и точные.) Хоть сейчас могу... Я сделал звездочек на двадцать тысяч лейтенантов.
Каникулы были четыре месяца, мы начинали учиться с 1 октября. Я сдал экстерном за класс и пошел в 31 школу. (Рассказывает про школу, вернее, все хором рассказывают про школу, цитируют учителей, наперебой вспоминают смешные случаи, потом хором поют казачью песню, под которую маршировали на уроках военной подготовки. Ведется видеозапись.)
Однажды мы с одноклассником напоили общего нашего кота, Базилио, валерьянкой, от пуза напоили. А кот, вместо того, чтобы беситься, лег. Мы испугались, подумали, что кот умер -- а он как вскочит, побежал на нашу кухню и устроил там грандиозный прогром...
После войны все было буквально набито оружием... Мы стреляли у приятеля в квартире и на чердаке, вся крыша была пробита, как звездное небо... Могли и с балкона дать автоматную очередь. (Про дом 13 по Плющихе.) Еще были йод и глицерин... Однажды мы нашли длинную узкую трубку с синим кольцом и подожгли ее на подоконнике. Оказалось, что это дымовая сигнальная ракета -- кое-как, наощупь, в дыму распахнули окно, открыли дверь в коридор, туда потекла сизая дымовая река, а навстречу ей бежали соседи по квартире, выяснять, пожар или что...
В 1893-1894 гг. по просьбе проф. В.Ф. Снегирева, основоположника советской гинекологии, архитектор Р.И. Клейн выстраивает особняк на улице Плющиха, вл. 62. Дом выполнен в лучших традициях европейского средневековья. Особое внимание на себя обращают башенки, островерхие крыши, балконы... Вот в таком замке Снегирев жил с 1895 по 1916 гг.
В настоящий момент дом является объектом культурного наследия федерального значения находится под судом. Табличка с номером с него снята, особняк разрушается.
Фотографии oldmos.ru, sontucio.livejournal.com, собственный архив.
Рисунок дома с башенкой из дневника Владимира Тимирева, 1928.