Судьба и Сила (часть III)
Простак три года провел в обучении у учителя Ху Сыма. А колдун Абы Кабы, завершив свои странствия по свету, решил осесть на земле. Прикупил себе домик с садиком и стал там жить, принимая своих учеников. Простак решил навестить колдуна и явился к нему под видом нищего бродяги.
Он застал Абы Кабу пьющим вместе со своими учениками. Абы Кабы велел ученикам дать попрошайке денег, однако тот отказался. Тогда Абы Кабы велел привести бродягу.
- Что ты ищешь? - спросил Абы Кабы.
- Я прослышал о Ваших сверхъестественных способностях и хотел бы узнать, в чем состоит Ваше учение, - ответил бродяга. - Не обладая никакими чудесными задатками, я , как и многие, слышал истории о людях необычайных, рассказы о чудесах. Будучи в этом месте обделенным природой, я все же искал встречи с волшебством и волшебниками. И вот прослышал о Вас. Я не мог пройти мимо и не поклониться. Скажите мне, в чем состоит Ваше учение?
- Стань причиной самого себя. Перейди из мира следствий в мир причин.
- Как Вы обрели такое сверхъестественное могущество?
- Будучи еще совсем ребенком, я упал с лестницы на голову и получил серьезную травму мозга. Вследствие этого мне стал доступен мир чудесного. Оставалось только искать людей, подобных себе. И я находил их и обучался у них. Со временем я понял, что обычные люди примитивны. Они управляются четырьмя кнопками. Если ты в состоянии увидеть, какая кнопка у человека главная, то, отжав ее, ты можешь играть на человеке, как на гармошке, все, что взбредет тебе в голову. Любую музыку! Ты спрашивал, какое учение я преподаю - вот тебе ответ: играть другими и не дать играть собой!
- Но как же быть с советами избавляться от привязанностей и пристрастий, с советами со всевозможным усердием очищать свой разум от страстей и невежества?
- Это поповские сказки, - отмахнулся колдун. - Где это видано, чтобы люди были без страстей? Как можно таких называть людьми?
- Если кто-то от природы получил человеческие тело и разум, почему же не назвать его человеком? - возразил бродяга. - Влечение и отвращение, любовь и ненависть - вот что называют человеческими страстями. А человеком без страстей называют того, кто не ущемляет себя внутри принятием и отвержением, утверждением и отрицанием; кто принимает то, что есть, таким, как оно есть, и не пытается улучшить данное жизнью.
- Если человек не попытается улучшить данное жизнью, как же он сможет проявить себя в этом мире?
- Он имеет облик и сознание человека. Это определяет его форму и поступки. Стоит ли надрывать свои силы, стремясь доказать то, что очевидно само по себе?
- Тело и сознание - инструменты, с помощью которых человек достигает поставленных целей. Человеку надлежит взрастить в себе истинного человека, который и будет управлять этими инструментами.
- Разве внутри этих тела и сознания, внутри этого человека есть еще один человек? Откуда бы ему там взяться? И даже если внутри этого человека есть другой, то их устремления неизбежно когда-нибудь да разойдутся. И тогда понадобится еще кто-то третий, кто бы согласовал их различные желания. Но почему этот третий станет искать общей для тех двоих выгоды? Откуда ему может быть известно о ней хоть что-нибудь? Не окажется ли то, что он представит как общую пользу, его частным интересом? Так что и третий здесь не поможет.
К тому же, если взглянуть иначе, тот, другой в человеке, должен быть отличен от самого человека, чтобы его направлять. Но если он будет совершенно отличен от человека, как сможет он направлять человека? Если же он не отличен от человека, то зачем говорить о нем, как о другом? Будучи же и отличным и не отличным от человека, не окажется ли он попросту другим человеком? Если же он отчасти отличен от человека, а отчасти не отличен, то где мы проведем грань, после которой это становится тем?
И еще. Разве, допуская существование внутри человека еще одного человека, не должны ли мы предположить, что для управления этим вторым в нем тоже должен быть человек, а внутри того еще один - и так до бесконечности? Формирование тела и сознания обусловлено многими причинами, для того, чтобы такое случилось, должны быть соблюдены многие условия. Некоторые из них нам известны, другие - нет. Но почему они таковы, мы не знаем. Не лучше ли принять человека за то, что он есть, и не выдумывать иного? В конце концов, о каком еще человеке можно говорить, помимо тела и сознания? Ведь убери эти два - и останется только слово!
- Но если внутри этих тела и сознания никого нет, кто же тогда станет, как ты говоришь, очищать свой разум от страстей и невежества?
- Невзначай прикоснувшись к раскаленной поверхности, рука отдернется прежде, чем возникнет знание происходящего. Разве в руке есть свой отдельный человек? Дикий зверь, угодивший в западню, но выбравшийся из нее, впредь станет обходить приманку. Тем более человек, наделенный рассудком, способен узнавать о том, что приносит пользу, а что вред, что ввергает его в страдания, а что избавляет от печальной участи. И как всякому живому, человеку свойственно искать блага и уклоняться от зла. Но в мире, кажется, ничто не распределяется равномерно: заполненное чередуется с пустым. Так и людям способность к познанию присуща в разной степени, а невежество и страсти еще больше ее затемняют. В результате глупцы поступают с собой как с врагами, творя злое и пожиная плоды своих злодеяний. И даже когда глупый человек овладевает знанием, оно лишь усугубляет плачевное положение, разрушая остатки удачи глупца. Ведь, будучи несвободным от страстей, он может возжелать неподобающего. Знание же подобающего дает нам разум, свободный от влечения и отвращения.
- К чему попусту молоть языком и забивать себе голову чистым да разумным! - воскликнул Абы Кабы. - Зверь полагается на свое чутье - и оно приводит его к желаемому. Оно же предостерегает зверя от опасностей. Человек полагается на свое чувствилище - и оно указывает ему сторону вожделенного. Тогда человек пользуется рассудком, чтобы найти путь к овладению этим. Он не избегает добрых дел, потому что они приносят ему славу и почести. Когда же он совершает то, что принято считать злом, он ищет способа, как избежать наказания. Разум твердо и упрямо держится того, что считает истиной, чувства же гибки и податливы. Следуя им, человек откликается изменениям вещей и тем достигает своей выгоды. Только так он сможет сполна насладиться отпущенным ему сроком.
- Те из людей, кто полагает себя многознающими, печалятся, когда результаты расходятся с предвидением. Жадные предаются унынию, когда их богатство перестает прирастать. Тщеславные огорчаются, лишившись возможности распространять свою власть. Те, кто привык полагаться на силу в поисках выгоды, радуются перемене обстоятельств и смуте. Этим людям проще «ловить рыбу в мутной воде». И у всех у них всегда полно дел. В своей жизни они приноравливаются к меняющимся вещам, потакают своим страстям, прельщаются корыстью и стремятся всюду поспеть прежде других. Готовые драться ради вожделенного и вырывая друг у друга куски из горла, признавая право лишь за силой, не поступают ли они подобно диким животным? Полностью захваченные внешним, они до самой кончины не освободятся от власти вещей.
Страх перед наказанием свойствен обычным людям. Безнаказанность же не оправдывает бесчинства. Мудрый человек воздерживается от зла не из боязни наказания. Люди привыкли хвастать друг перед другом своими силой, богатством и славой, привыкли связывать друг друга корыстными планами. Им невдомек, что стоит нам повернуться - и мы тут же причиним кому-нибудь вред. Стоит нам пошевелиться - и кому-то из-за нас станет плохо. Мудрый воздерживается от зла - и внутри у него царит тишина. Его совесть спокойна, его сердце недвижимо. Мудрый чувствует то же, что чувствуют другие, и потому избегает причинять другим зло.
- Добро - для слабых! Настоящий человек живет в действии. Значение имеет только эффективность. А если человек владеет искусством реального действия, он не будет знать неудач.
- Что Вы называете реальным действием? - поинтересовался бродяга. - Я бы хотел об этом услышать.
- Реальное действие - это действие, совершаемое самой Реальностью! В этом и состоит его секрет: человеку ничего не приходится делать, за него все делает Реальность. Человеку же надо лишь сформировать намерение.
- Позвольте спросить, что есть Реальность? И что есть намерение?
- Реальность - это все как Единое. А намерение - это уловление чувствилищем токов Реальности.
- Но разве «все» и «единое» - не просто слова? Да и «реальность» - не более, чем слово для обозначения множества вещей. И вот у нас уже есть слова и слова о словах. Продолжая таким образом немудрено и запутаться в словах. Но стоит ли хоть что-нибудь за этими словами, кроме других слов?
- Слова создали мир. Слова правят миром. Человек, знающий хотя бы одно слово на языке, который правит миром, способен управлять миром. А я только что открыл тебе целых три слова на этом языке!
- Слова созданы человеком, и если и способны чем-то управлять, так это человеческими же представлениями. В той мере, в какой эти представления соответствуют тому, что действует, они способны порождать действия, меняющие вещи мира. Причины и условия - вот, как мне кажется, силы, вызывающие к существованию этот мир. И поскольку они способны производить действия - они представляют собой действительность. А слова сами по себе… Отличаются ли они от простого выдыхания воздуха? Человек в этом огромном мире меньше песчинки и не сегодня завтра бесследно исчезнет, но все-таки полагает, что разговорами о «реальности», «всем» и «едином» может вершить судьбы мира!
- Но намерение и есть та сила, которая превращает причины в следствия! - воскликнул Абы Кабы.
- При наступлении причины действие не может не произойти. Множество действий производится множеством причин, и тьма вещей движима этим. Лишь немногое из действительного наделено, как нам кажется, сознанием. Мы приписываем намеренность действиям наделенного сознанием. В отношении же гораздо большего числа вещей мы не можем знать наверняка, присуще ли им сознание, а тем более намеренность в виде сознательного полагания цели. А ведь вещи непрестанно меняются, действия не прекращаются. Неосознанно. Не намерено. Просто так. Да и намерение - не больше, чем представление в нашем сознании. А то, что мы привыкли считать собой, - движимо не одним только намерением. И не окажется ли так, что то, что мы принимаем за наше намерение, порождено не нашим сознанием. А намерение лишь форма, в которой мы узнаем движение чего-то, что собой считать не привыкли. Да и вообще, такое ли оно наше это сознание?
- А чьим же еще может быть мое сознание? И это тело мое, и сознание мое, и чувствилище, душа тоже моя. И пока ты не примешь этого и не возьмешь на себя ответственность за свою собственную жизнь, мое учение тебе ничем не поможет. Мое учение смотрит на Реальность как на субъект, наделенный сознанием, с которым можно вступить в диалог. В этом диалоге мы узнаем, чего хочет Реальность, и согласовываем свои действия с Ее течением. Мы не противопоставляем себя Реальности, но учимся с Ней договариваться. Но чтобы действовать в таком мире, надо принять данное тебе жизнью как свое, как себя. Реальность не бездушна, не бессловесна. Она дает знаки, которые может прочесть человек, находящийся с Ней в состоянии резонанса. Человек формирует намерение, настраивается на резонанс с Реальностью и его, человека, желания не могут не исполниться, ведь сама Реальность стоит за ним. Человек, резонирующий с Реальностью, чувствует токи Вселенной. Его действия всегда своевременны, а потому эффективны. Искусно лавируя, такой человек даже может пойти против обычного течения жизни и создать бессмертную самость. Вот высшая цель моего учения.
- Человек, начиная сознавать себя, обнаруживает себя в уже данном теле, при определенном сознании, помещенным в определенные жизненные обстоятельства. Это то, чего он не может изменить. Причины, расположенные в прошлом и на которые человек не может воздействовать, определяют его настоящее поведение. Реальность, с которой будет взаимодействовать человек, определяется его сознанием. О реальности за пределами сознания человеку ничего не известно. Действительность равнодушна к человеку. Порождая мириады существ, она не может сотворить ничего вечного и обрекает существа на погибель. Будучи равнодушной, почему она сделает исключение одному среди прочих. К тому же все, имеющее начало, неизбежно имеет и конец. Ничто сотворенное не просуществует вечно. Ведь если даже небо и земля не в состоянии сотворить ничего долговечного, тем менее это доступно человеку. У Вселенной нет души, нет сознания. Лишь набор причин и условий для их развертывания. И разве может быть причинно обусловленное «моим», «я», «моим я». Ведь тот, кто, по Вашему, воздействует на то, что Вы называете Реальностью, сам является порождением этой Реальности. И сколько бы вы не крутили реальность или действительность, ничего, выходящего за ее рамки, вы не найдете. Вся эта груда страдания обречена появляться и исчезать с рождением и смертью каждого живого существа. Во всем этом коловращении, которое зовут жизнью, человек подобен упавшему в ручей листку. Ручью нет дела до участи листка. Бегущая вода то зальет лист, то ударит его о камень, то вынесет его в тихую заводь, то погонит со всей силой. Разве может лист повлиять на течение ручья? Свобода человека состоит в том, чтобы сказать этой круговерти нет.
- Я люблю жизнь и готов рождаться снова и снова. Потому мое учение - это учение о том, как жить. Твое же учение с неизбежностью приводит к прекращению существования. Но как может живущий выбрать такое учение?
- Тот, кто утомлен постоянно становящимся, но никогда не существующим, видит этот мир подобным охваченному огнем дому и прилагает усилия, чтобы покинуть его. Однако большинство людей опьянены существованием и потому скорее последуют за Вами, чем признают неудовлетворительность этого мира.
- Жизнь - такая редкая удача, а смерть так легко достижима. Кто же это придумал - прилагать усилия, чтобы покинуть этот мир? Желая исчерпать до дна все наслаждения своей единственной жизни, испытать все возможные радости за отведенный мне срок, я тревожусь лишь о том, чтобы хватило сил вволю есть и пить, любить и быть любимым. Но как же жалок ты со своим учением о преодолении жизни. Думал завлечь меня разговорами о чистоте и недеянии, смутить мой дух словами о чужих страданиях. Мы не знаем, что ждет нас после смерти и если, как ты говоришь, бессмертия не бывает, то тем более оправдано стремление человека получить от жизни все всеми возможными способами. Ведь нет разницы между святым и грешником. При жизни - святой, после смерти - гниющие кости. При жизни - гуляка и повеса, после смерти - гниющие кости. Тот, кто любит существование - ценит жизнь. Он знает, что надо беречь тело, иначе его ждет ранняя смерть. Если следовать за изменениями Изменяющего вещи, жизнь продлится долго и до конца срока будет радовать живущего. Не пренебрегать своим собственным благом, использовать свои силы себе же во благо, самому строить свою жизнь - вот признаки настоящего человека. А ты утверждаешь, что благо - не быть. Как можно радоваться смерти?
- Жизнь и смерть подобны возвращению и отправлению. Откуда мне знать, что, умерев здесь, я не рожусь где-то еще? Откуда мне знать, не заблуждается ли тот, кто домогается жизни? Откуда мне знать, не будет ли моя смерть лучше, чем моя жизнь?
- Сначала я принял тебя за проницательного человека, но теперь вижу, как ты невежествен. Ты живешь, не зная, что ты жив; ты умрешь, не понимая, что умираешь. Я мог бы научить тебя, но ты должен отвергнуть свои прежние взгляды.
- Однажды я уже сделал так, но это не принесло мне никакой пользы.
- Так ты один из тех, кто разочаровался в учении. Сознание, определяющее твое восприятие реальности, формировалось годами. Ты слеплен по образцу тех людей, с которыми свела тебя жизнь. Чтобы изменить твою форму могут понадобиться годы. А ты хотел получить все и сразу. И если ты не намерен учиться, то зачем ты пришел?
- Я пришел, чтобы доказать, что твое учение ложно.
- Уверен, что прежде, когда ты принимал мое учение, то с горячностью отстаивал его. Теперь ты отстаиваешь другое учение. А что будет с тобой, когда ты разочаруешься и в этом учении? Ты пришел ко мне под видом скромного искателя истины, а на деле намеревался разбить меня в споре. Ты выглядишь словно кроткая овечка, а замахиваешься на дела великих. Бегая от одного учителя к другому, ты, несчастный, не способен ничему обучиться. Томимый жаждой, ты разрываешься между двумя колодцами, не зная, из которого утолить жажду.
И колдун, обратившись к своим ученикам, заговорил о другом. А Простак, поняв, что еще и не начинал учиться, вернулся к старому учителю