Пографоманю.
Записки приговоренного к смерти
1.
Все началось очень давно. Тогда, когда я был одуряющее молод, беспечен и думал, что все еще впереди. Тогда, когда дождливым утром, и я даже не помню, осень была или весна, столько времени прошло, малознакомая девочка шагнула из-за меня с подоконника. Конечно, как и подобает в подобных случаях, она оставила на столе записку с текстом вроде «В моей смерти прошу никого не винить». Но, разумеется, я знал, что это все из-за меня.
Мы учились в одном классе. Правда, едва ли за 2 года мы сказали друг другу десяток слов. Она была отличницей, и, как многие отличницы, рано стала близорукой, потому сидела всегда где-то на первых рядах. Она была замкнутой и держалась особняком. А я был душой компании, и в таких компаниях обычно не бывает таких девочек, как она. Она никогда не писала мне записок, и взглядывала на меня лишь тайком, поэтому никто не знал, что она была в меня влюблена. Вы решите, что я просто эгоцентричный старый дурак, но она правда была в меня влюблена. Однажды я нашел листок, на котором было написано стихотворение. Оно посвящалось мне. Ну, вы представляете, какие пылкие романтические стихи пишут юные особы, тайно о ком-нибудь вздыхая. Ну вот и это ничем от таких стихов не отличалось. Мне стало неловко, как будто я подглядываю, хоть подглядывал я за самим собой. И я просто молча подложил листок под стопку ее тетрадей на столе.
Может, она видела это. А, может, такова была сила ее отчаяния. Но месяц или два спустя она шагнула с подоконника. Конечно, оставив записку.
Я помню, как сейчас, что некоторое время после этого все в классе боялись даже слишком громко разговаривать. Психологов к нам было прикреплено больше, чем учителей. А последние прерывали всякие разговоры между собой, стоило кому-то из учеников войти в класс.
Это могло бы стать кошмаром, но никто из нас с ней особо не дружил. Поэтому это стало просто неприятностью. С тех пор мы уже не могли собираться компанией, пить пиво, курить и горланить песни. Я перестал быть душой этой компании. И навсегда запомнил, что на моей совести рано оборвавшаяся жизнь.
Сейчас я не знаю, мог ли что-то изменить тогда. Может, заговори я с ней или позови ее в компанию, все обернулось бы иначе. Но нам не дано об этом узнать.
Так или иначе, благодаря этому стоящему за моей спиной бестелесному призраку, после школы я уехал из родного города, чтобы попытать счастья в городе побольше.
Поступив в университет, я был уверен, что началась новая жизнь. И что в ней не будет места неразделенной любви и психологам.
***
Свою первую любовь я встретил через два месяца после начала учебы. Тогда я не знал, какой жребий нам уготован.
Она была крашеной блондинкой, вопреки расхожему мнению о блондинках, очень умной. Она читала все подряд, писала сложные для понимания стихи (да, женская поэзия преследует меня всю жизнь), а иногда и прозу, рисовала, пела, словом, представляла собой артистичную и всесторонне одаренную натуру. В те поры мы с новоиспеченными товарищами частенько спорили, собравшись на чай или вино, она же больше отмалчивалась или полубезмолвно принимала сторону одного из спорящих. И никогда не пила с нами вина, ссылаясь на то, что дала зарок. Я уважал характер и неконфликтность, наверно, еще и потому она мне так запала мне в душу.
Помню, она была повернута на общении с людьми. Кажется, она дружила со всеми и каждым. Она увлекалась одновременно таким количеством вещей, что я не успевал за ней. Теперь роли поменялись: она была душой компании, а я замкнутой отличницей. Конечно, она дружила со мной, как и со всеми. Конечно, я был вхож в одну из компаний. Иногда мне даже казалось, что я ей нравлюсь. Но сразу вслед за этим она отдавала предпочтение моему соседу или кому-нибудь другому. Так что мне оставалось вздыхать по ней и надеяться, что и мой час настанет.