"Тень" Г.-Х. Андерсен
Тень
Г. Х. Андерсен
Вот уж где печет солнце - так это в жарких странах! Люди загорают там до того,что кожа их становится цвета красного дерева, а в самых жарких - черная, как унегров.
Но пока речь пойдет только о жарких странах: сюда приехал из холодных одинученый. Он было думал и тут бегать по городу, как у себя дома, да скоро отвыки, как все благоразумные люди, стал сидеть весь день дома с закрытыми ставнямии дверьми. Можно было подумать, что весь дом спит или никого нет дома. Узкаяулица, застроенная высокими домами, располагалась так, что жарилась на солнце сутра до вечера, и просто сил не было выносить эту жару! Ученому, приехавшему изхолодных стран, - он был человек умный и молодой еще, - казалось, будто онсидит в раскаленной печи. Жара сильно сказывалась на его здоровье. Он исхудал,и даже тень его как-то вся съежилась и стала куда меньше, чем была на родине:жара сказывалась и на ней. Оба они - и ученый и тень - оживали только снаступлением вечера.
И право, любо было посмотреть на них! Как только в комнату вносили свечу, теньрастягивалась во всю стену, захватывала даже часть потолка - ей ведь надо былопотянуться хорошенько, чтобы вновь набраться сил.
Ученый выходил на балкон и тоже потягивался и, как только в ясном вечернем небезажигались звезды, чувствовал, что вновь возрождается к жизни. На все другиебалконы - а в жарких странах перед каждым окном балкон - тоже выходили люди:ведь свежий воздух необходим даже тем, кому нипочем быть цвета красного дерева!
Оживление царило и внизу - на улице и наверху - на балконах. Башмачники,портные и прочий рабочий люд - все высыпали на улицу, выносили на тротуарыстолы и стулья и зажигали свечи. Их были сотни; этих свечей, а люди - кто пел,кто разговаривал, кто просто гулял. По мостовой катили экипажи, семенили ослы.Динь-динь-динь! - звякали они бубенцами. Тут проходила с пением похороннаяпроцессия, там уличные мальчишки взрывали на мостовой хлопушки, звониликолокола.
Да, оживление царило повсюду. Тихо было в одном только доме, стоявшем как разнапротив того, где жил ученый. И все же дом этот не пустовал: на балконе насамом солнцепеке стояли цветы, без поливки они не могли бы цвести так пышно,кто-нибудь да поливал их! Стало быть, в доме кто-то жил. Дверь на балконотворяли по вечерам, но в самих комнатах было всегда темно, по крайней мере втой, что выходила окнами на улицу. А где-то в глубине дома звучала музыка.Ученому слышалось в ней дивно прекрасное, но, может статься, ему только такказалось: по его мнению, здесь, в жарких странах, все было прекрасно; одна беда- солнце! Хозяин дома, где поселился ученый, тоже не зная, кто живет в доменапротив: там никогда не показывалось ни души, а что до музыки, то он находилее страшно скучной.
- Словно кто сидит и долбит одну и ту же пьесу, и ничего-то у него неполучается, а он все долбит: дескать, добьюсь своего, и по-прежнему ничего неполучается, сколько б ни играл.
Как-то ночью ученый проснулся; дверь на балкон стояла настежь, ветер шевелилпортьеры, и ему показалось, что балкон дома напротив озарен каким-тоудивительным сиянием; цветы пламенели самыми чудесными красками, а междуцветами стояла стройная прелестная девушка и, казалось, тоже светилась. Все этотак ослепило его, что ученый еще шире раскрыл глаза и тут только окончательнопроснулся. Он вскочил, тихонько подошел к двери и стал за портьерой, но девушкаисчезла, исчез свет и блеск, и цветы не пламенели больше, а просто стоялипрекрасные, как всегда. Дверь на балкон была приотворена, и из глубины домаслышались нежные, чарующие звуки музыки, которые хоть кого могли унести в мирсладких грез.
Все это было похоже на колдовство. Кто же там жил? Где, собственно, был вход вдом? Весь нижний этаж был занят магазинами - не могли же жильцы постоянновходить через них!
Однажды вечером ученый сидел на своем балконе. В комнате позади него гореласвеча, и вполне естественно, тень его падала на стену дома напротив. Большетого, она даже расположилась между цветами на балконе, и стоило ученомушевельнуться, шевелилась и тень - такое уж у нее свойство.
- Право, моя тень - единственное живое существо в том доме, - сказал ученый. -Ишь как ловко устроилась между цветами. А дверь-то ведь приотворена. Вот бытени догадаться войти в, дом, все высмотреть, а потом вернуться и рассказатьмне, что она там видела. Да, ты сослужила бы мне хорошую службу, - как бы вшутку сказал ученый. - Будь добра, войди туда! Ну, идешь?
И он кивнул тени, а тень ответила ему кивком.
- Ну ступай, смотри только не пропади там! С этими словами ученый встал, и теньего на балконе напротив - тоже. Ученый повернулся - повернулась и тень, и еслибы кто-нибудь внимательно наблюдал за ними в эту минуту, то увидел бы, как теньскользнула в полуотворенную балконную дверь дома напротив как раз в томгновение, когда ученый ушел с балкона в комнату и опустил за собой портьеру.
Наутро ученый вышел в кондитерскую попить кофе и почитать газеты.
- Что такое? - сказал он, выйдя на солнце. - У меня нет тени! Стало быть, она ивправду ушла вчера вечером и не вернулась. Вот досада-то!
Ему стало неприятно, не столько потому, что тень ушла, сколько потому, что онвспомнил историю о человеке без тени, известную всем и каждому у него народине, в холодных странах. Вернись он теперь домой и расскажи, что с нимприключилось, все сказали бы, что он пустился в подражательство, а ему это былобез нужды. Вот почему он решил даже не заикаться о происшествии с тенью и умносделал.
Вечером он опять вышел на балкон и поставил свечу прямо позади себя, зная, чтотень всегда старается загородиться от света хозяином. Но выманить свою теньтаким образом ему не удалось. Уж он и садился, и выпрямлялся - тени не было,тень не являлась. Он хмыкнул - да что толку?
Досадно было, но в жарких странах все растет необычайно быстро, и вот черезнеделю ученый, выйдя на солнце, к своему величайшему удовольствию, заметил, чтоот его ног начала расти новая тень - должно быть, корешки-то старой остались.Через три недели у него уже была сносная тень, а за время обратного путешествияученого на родину она подросла еще и под конец стала такой большой и длинной,что хоть убавляй.
Итак, ученый вернулся домой и стал писать книги об истине, добре и красоте. Шлидни, шли годы... Так прошло много лет.
И вот сидит он однажды вечером у себя дома, как вдруг послышался тихий стук вдверь.
- Войдите! - сказал он, но никто не вошел. Тогда он отворил дверь сам и увиделперед собой необыкновенно тощего человека, так что ему даже как-то чудно стало.Впрочем, одет тот был очень элегантно, по-господски. - С кем имею честьговорить? - спрашивает ученый.
- Я так и думал, что вы не узнаете меня, - сказал элегантный господин. - Яобрел телесность, обзавелся плотью и платьем. Вы, конечно, и не предполагаливстретить меня когда-нибудь таким благоденствующим. Неужели вы все еще неузнаете свою бывшую тень? Да, пожалуй, вы думали, что я уже больше не вернусь.Мне очень повезло с тех пор, как я расстался с вами. Я во всех отношенияхзавоевал себе прочное положение в свете и могу откупиться от службы, когдапожелаю!
При этих словах он забренчал множеством дорогих брелоков, висевших на цепочкедля часов, а потом начал играть толстой золотой цепью, которую носил на шее.Пальцы его так и сверкали бриллиантовыми перстнями! Драгоценности былинастоящие, не поддельные.
- Я просто не могу прийти в себя от удивления! - сказал ученый. - Что все этоозначает?
- Да, явление не совсем обыкновенное, это правда, - сказала тень. - Но ведь ивы сами не относитесь к числу людей обыкновенных, а я, как вы знаете, с детстваходил по вашим стопам. Как только вы нашли, что я достаточно созрел, чтобызажить самостоятельно, я и пошел своею дорогой, добился, как видите, полногоблагосостояния; да вот взгрустнулось что-то по вас, захотелось повидаться свами, пока вы еще не умерли - должны же вы когда-нибудь умереть! - и, кстати,взглянуть еще разок на здешние края. Любовь к родине, понимаете ли, никогда насне покидает. Я знаю, что у вас теперь новая тень. Скажите, не должен ли ячто-нибудь ей или вам? Только скажите слово - и я заплачу.
- Так неужели это в самом деле ты? - воскликнул ученый. - Это в высшей степенизамечательно! Вот уж никогда бы не поверил, что моя бывшая тень вернется комне, да еще человеком!
- Скажите же, не должен ли я вам? - вновь спросила тень. - Мне не хотелось быбыть у кого-нибудь в долгу!
- Что за разговор! - сказал ученый. - Какой там долг! Ты вполне свободен! Яужасно рад, что ты счастлив! Садись же, старина, и расскажи мне, как все этовышло и что ты увидел в доме напротив?
- Извольте, - сказала тень, усаживаясь. - Но обещайте мне не говорить никомуздесь, в городе, где бы вы меня ни встретили, что я был когда-то вашей тенью. Ясобираюсь жениться! Я в состоянии содержать семью, и даже неплохо!..
- Будь спокоен! - сказал ученый. - Никто не будет знать, кто ты, собственно,есть! Вот моя рука! Даю тебе слово! А ведь слово - человек...
- Слово - тень! - вставила тень, ведь иначе она и не могла сказать.
А ученому оставалось только удивляться, как много в ней было человеческого,начиная с самого платья: черная пара из тонкого сукна, лакированные ботинки,цилиндр, который мог складываться, так что оставались только донышко да поля; обрелоках, золотой цепи на шее и бриллиантовых перстнях мы уже говорили. Да,тень была одета превосходно, и это-то, собственно, и придавало ей виднастоящего человека.
- Ну, теперь к рассказу! - сказала тень и придавила ногами в лакированныхботинках руку новой тени ученого, которая, словно пудель, лежала у его ног.Зачем она это сделала, то ли из высокомерия, то ли в надежде прилепить ее ксвоим ногам, - неизвестно. А тень, лежавшая на полу, даже не шевельнулась, всяпревратившись в слух. Должно быть, ей очень хотелось знать, как это можнодобиться свободы и стать хозяином самому себе.
- Знаете, кто жил в доме напротив? - начала бывшая тень. - Нечто прекраснейшеев мире - сама Поэзия! Я провел там три недели, а это все равно что прожить насвете три тысячи лет и прочесть все, что сочинено и написано поэтами, уверяювас! Я видел все и знаю все!
- Поэзия! - воскликнул ученый. - Да, да! Она часто живет отшельницей в большихгородах. Поэзия! Я видел ее лишь мельком, да и то впросонках! Она стояла набалконе и сияла, как северное сияние. Рассказывай же, рассказывай! Ты был набалконе, проскользнул в дверь и...
- И оказался в передней! - подхватила тень. - Вы ведь всегда сидели и смотрелитолько на переднюю. Она не была освещена, в ней царил полумрак, но в отвореннуюдверь виднелась целая анфилада освещенных покоев. Этот свет начисто уничтожилбы меня, если б я сейчас же вошел к деве, но я проявил благоразумие и выждалвремя. Так и следует всегда поступать!
- И что же ты там увидел? - спросил ученый.
- Я видел все и расскажу вам обо всем, вот только... Видите ли, не из гордости,а... ввиду той свободы и знаний, которыми я располагаю, не говоря уже о моемисключительном финансовом и общественном положении... я очень бы желал, чтобывы обращались ко мне на “вы”.
- Прошу прощения! - сказал ученый. - Старая привычка, не так легкоизбавиться... Вы совершенно правы! Постараюсь следить за собой... Такрасскажите же, что вы там видели?
- Все! - отвечала тень. - Я видел все и знаю все!
- На что же были похожи эти внутренние покои? - спросил ученый. - Свежийзеленый лес? Святой храм? Или вашему взору открылось звездное небо, каким егоможно видеть только с горных высей?
- Там было все! - сказала тень. - Правда, я не входил в самые покои, а всевремя оставался в передней, в полумраке, там мне было отлично, и я видел все изнаю все! Ведь я был в передней при дворе Поэзии.
- Но что же вы там видели? Величавые шествия древних богов? Борьбу героев седойстарины? Игры милых детей?
- Говорю же вам, я был там и, следовательно, видел все, что только можно быловидеть! Явись вы туда, вы бы не сделались человеком, а я сделался! И вместе стем я познал там мою внутреннюю сущность, все, что есть во мне прирожденного,мое кровное сродство с Поэзией. Да, в те времена, когда я был при вас, я ни очем таком и не помышлял. Но припомните только, как я всегда удивительновырастал на восходе и при закате солнца. А при лунном свете я был чуть ли незаметнее вас самих! Но тогда я еще не понимал своей натуры, меня осенило тольков передней Поэзии. Там я стал человеком, вполне созрел. Но вас уже не было вжарких странах. А между тем, в качестве человека, я уже стеснялся показыватьсяв своем прежнем виде; Мне нужны были обувь, платье, весь тот внешнийчеловеческий лоск, по которому признают вас за человека. И вот я нашел себеубежище... да, вам я могу в этом признаться, вы ведь не напечатаете этого вкниге... я нашел себе убежище у торговки сластями. Она и не подозревала, что онаскрывает! Выходил я только по вечерам, бегал при лунном свете по улицам,растягивался во всю длину на стенах - это так приятно щекочет спину! Я взбегалвверх по стенам, сбегал вниз, заглядывал в окна самых верхних этажей, в залы ина чердаки, заглядывал туда, куда не мог заглянуть никто, видел то, чего невидел никто другой, да и не должен видеть! Как, в сущности, низок свет! Право,я даже не хотел бы быть человеком, если бы только не было раз навсегда принятосчитать это чем-то особенным! Я подмечал самые невероятные вещи у женщин, умужчин, у родителей и даже у их милых бесподобных деток. Я видел то, чего никтоне должен знать, но что всем так хочется знать - тайные пороки и грехи людские.Издавай я газету, вот бы ее читали! Но я писал непосредственно заинтересованнымлицам и нагонял на них страх во всех городах, где мне приходилось бывать. Менятак боялись и так любили! Профессора признавали меня коллегой, портные одевали- платья теперь у меня вдоволь, - монетчики чеканили для меня монету, а женщинывосхищались моей красотой! И вот я стал тем, что я есть. А теперь я распрощаюсьс вами; вот моя карточка. Живу я на солнечной стороне и в дождливую погодувсегда дома!
С этими словами тень ушла.
- Как это все-таки странно! - сказал ученый. Шли дни и годы, и вот тень опятьявилась к нему.
- Ну, как дела? - спросила она.
- Увы! - отвечал ученый. - Я пишу об истине, добре и красоте, а никому до этогои дела нет. Я просто в отчаянии, меня это так огорчает!
- А меня нет! - сказала тень. - Я все толстею, и именно к этому надостремиться. Да, не умеете вы жить на свете. Еще заболеете, пожалуй. Вам надопутешествовать. Я как раз собираюсь летом в небольшое путешествие, поедете сомной? Мне нужен компаньон, так не поедете ли вы в качестве моей тени? Право,ваше общество доставило бы мне большое удовольствие. Все издержки беру на себя!
- Ну, это уж слишком! - сказал ученый.
- Да ведь как взглянуть на дело! - сказала тень. - Поездка принесла бы вамбольшую пользу! Стоит вам согласиться быть моей тенью - и вы поедете на всемготовом.
- Вы сумасшедший! - сказал ученый.
- Но ведь таков мир, - сказала тень. - Таким он и останется!
И тень ушла.
А ученому приходилось круто, его снедали печаль и забота. Он писал об истине,добре и красоте, а люди в этом нисколько не разбирались. Наконец он совсемрасхворался.
- Вы неузнаваемы, вы стали просто тенью! - говорили ученому люди, и он весьдрожал от мысли, мелькавшей у него при этих словах.
- Вам следует побывать на водах! - сказала тень, опять заглянув к нему. -Ничего другого не остается! Я готов взять вас с собой ради старого знакомства.Я беру на себя все издержки по путешествию, а вы будете описывать поездку иразвлекать меня в дороге. Я собираюсь на воды: у меня что-то не отрастаетборода, а это своего рода болезнь - борода нужна! Ну, будьте благоразумны,принимайте мое предложение. Ведь мы же поедем как товарищи.
И они поехали. Тень стала хозяином, хозяин - тенью. Они были неразлучны: иехали, и беседовали, и ходили всегда вместе, то бок о бок, то тень впередиученого, то позади, смотря по положению солнца. Но тень отлично умела держатьсяхозяином, и ученый как-то не замечал этого. Он вообще был добродушный, славный,сердечный человек, и вот раз возьми да и скажи тени:
- Мы ведь теперь товарищи да и выросли вместе, не выпить ли нам на брудершафт?Это будет по-приятельски!
- В ваших словах много искреннего доброжелательства, - сказала тень-господин. -И я тоже хочу быть с вами откровенным. Вы человек ученый и, вероятно, знаете,какими странностями отличается натура человеческая. Некоторым, например,неприятно дотрагиваться до серой бумаги, у других мороз по коже подирает, еслипри них провести гвоздем по стеклу. Вот такое же ощущение овладевает и мною,когда вы говорите мне “ты”. Это меня угнетает, я чувствую себя как бынизведенным до прежнего моего положения. Вы понимаете, это просто ощущение, тутнет гордости. Я не могу позволить вам говорить мне “ты”, но сам охотно будуговорить с вами на “ты”. Таким образом, ваше желание будет исполнено хотя бынаполовину.
И вот тень стала говорить своему бывшему хозяину “ты”.
“Это, однако, никуда не годится, - подумал ученый. - Я должен обращаться к немуна “вы”, а он мне “тыкает”.
Но делать было нечего.
Наконец они прибыли на воды. Наехало много иностранцев. В числе их была и однакрасавица принцесса - ее болезнь состояла в том, что у нее было слишком зоркоезрение, а это ведь не шутка, хоть кого испугает.
Она сразу заметила, что вновь прибывший иностранец совсем не похож наостальных.
- Хоть и говорят, что он приехал сюда ради того, чтобы отрастить себе бороду,но меня-то не проведешь. Я вижу, что он просто-напросто не может отбрасыватьтени.
Любопытство не давало ей покоя, и она недолго думая подошла к незнакомцу напрогулке и завязала с ним беседу. Как принцесса, она, не церемонясь, сказалаему:
- Ваша болезнь заключается в том, что вы не можете отбрасывать тени!
- А ваше королевское высочество, должно быть, уже близки к выздоровлению! -сказала тень. - Я знаю, что вы страдали слишком зорким зрением, а теперь, каквидно, исцелились от недуга! У меня как раз весьма необыкновенная тень. Или выне заметили особу, которая постоянно следует за мной? У всех других людей тениобыкновенные, но я вообще враг всего обыкновенного, и как другие одевают своихслуг в ливреи из более тонкого сукна, чем носят сами, так я нарядил свою теньнастоящим человеком и, как видите, даже и к ней приставил тень. Все этообходится мне, конечно, недешево, но уж я в таких случаях за расходами не стою!
“Вот как! - подумала принцесса. - Так я и в самом деле выздоровела? Да, лучшеэтих вод нет на свете. Вода в наше время обладает поистине чудодейственнойсилой. Но с отъездом я повременю - теперь здесь будет еще интереснее. Мнеужасно нравится этот иностранец. Лишь бы борода у него не росла, а то он уедет!”
Вечером был бал, и принцесса танцевала с тенью. Принцесса танцевала легко, нотень еще легче, такого танцора принцесса никогда до этого не встречала. Онасказала ему, из какой страны приехала, и оказалось, что он знает эту страну идаже был там, только она в это время была в отлучке. А он заглядывал в окнаповсюду, видел кое-что и потому мог отвечать принцессе на все вопросы и дажеделать такие намеки, от которых она приходила в полное изумление и сталасчитать его умнейшим человеком на свете. Его знания прямо-таки поражали ее, иона прониклась к нему глубочайшим уважением. А протанцевав с ним еще раз, онавлюбилась в него, и тень это отлично заметила: принцесса чуть ли не пронизывалаее насквозь своим взглядом. Протанцевав же с тенью третий раз, принцесса готовабыла признаться ей в любви, но рассудок все же взял верх, когда она подумала освоей стране, государстве и народе, которым ей придется управлять.
“Умен-то он умен, - говорила она себе, - и это прекрасно. Танцует онвосхитительно, и это тоже хорошо, но обладает ли он основательными познаниями,вот что важно! Надо его проэкзаменовать”.
И она опять завела с ним разговор и стала задавать ему такие трудные вопросы,на которые и сама не смогла бы ответить.
Тень сделала удивленное лицо.
- Так вы не можете ответить мне! - сказала принцесса.
- Все это я изучил еще в детстве! - отвечала тень. - Я думаю, даже тень моя -вон она стоит у дверей! - сумеет вам ответить.
- Ваша тень? - переспросила принцесса. - Это было бы просто поразительно!
- Я, видите ли, не утверждаю, - сказала тень, - но думаю, что сможет, она ведьстолько лет неразлучна со мной и кое-чего от меня понаслышалась. Но, вашекоролевское высочество, позвольте мне обратить ваше внимание на однообстоятельство. Тень моя очень горда тем, что слывет за человека, и, если вы нежелаете привести ее в дурное расположение духа, вам следует обращаться с нейкак с человеком. Иначе она, пожалуй, не будет в состоянии отвечать как следует.
- Это мне нравится! - ответила принцесса и, подойдя к ученому, стоявшему удверей, заговорила с ним о солнце, о луне, о внешних и внутренних сторонах исвойствах человеческой натуры.
Ученый отвечал на все ее вопросы хорошо и умно. “Каким же должен быть человек,если даже тень его так умна! - подумала принцесса. - Сущее благодеяние длянарода и государства, если я изберу его в супруги. Да, так и сделаю!”
И они - принцесса и тень - скоро договорились между собой обо всем. Никто,однако, не должен был знать ничего, пока принцесса не вернется к себе народину.
- Никто, даже моя собственная тень! - настаивала тень, имея на то свои причины.
Наконец они прибыли в страну, которой управляла принцесса, когда бывала дома.
- Послушай, старина! - сказала тут тень ученому. - Теперь я достиг верхасчастья и могущества человеческого, и хочу сделать кое-что и для тебя! Тыостанешься при мне, будешь, жить в моем дворце, разъезжать со мною вкоролевской карете и получать сто тысяч риксдалеров в год. Но за это позвольназывать тебя тенью всем и каждому. Ты не должен и заикаться, что был когда-точеловеком! А раз в год, в солнечный день, когда я буду восседать на балконеперед народом, ты должен будешь лежать у моих ног, как и подобает тени. Надотебе сказать, я женюсь на принцессе. Свадьба сегодня вечером.
- Нет, это уж слишком! - воскликнул ученый. - Я этого не хочу и не сделаю! Этозначило бы обманывать всю страну и принцессу! Я скажу все! Скажу, что ячеловек, а ты только переодетая тень!
- Тебе никто не поверит! - сказала тень. - Ну, будь же благоразумен, не токликну стражу!
- Я пойду прямо к принцессе! - сказал ученый.
- Ну, я-то попаду к ней прежде тебя! - сказала тень. - А ты отправишься подарест.
Так и вышло: стража повиновалась тому, за кого, как все знали, выходила замужпринцесса.
- Ты весь дрожишь! - сказала принцесса, когда тень вошла к ней. - Что-нибудьслучилось? Смотри не захворай до вечера, сегодня ведь наша свадьба.
- Ах, я пережил сейчас ужаснейшую минуту! - сказала тень. - Подумай только...Да много ли, в сущности, нужно мозгам какой-то несчастной тени! Подумай только,моя тень сошла с ума, вообразила себя человеком, а меня называет - подумайтолько! - своею тенью!
- Какой ужас! - сказала принцесса. - Надеюсь, ее заперли?
- Разумеется, но, боюсь, она уже никогда не придет в себя.
- Бедная тень! - вздохнула принцесса. - Она так несчастна! Было бы сущимблагодеянием избавить ее от той частицы жизни, которая в ней еще есть. Аподумать хорошенько, то, по-моему, даже лучше покончить с ней поскорее и безшума!
- Все-таки это жестоко! - сказала тень. - Она была мне верным слугой! - И теньпритворно вздохнула.
- У тебя благородная душа! - сказала принцесса. Вечером весь город былрасцвечен огнями иллюминации, гремели пушечные выстрелы, солдаты брали ружья накараул. Вот была свадьба так свадьба! Принцесса с тенью вышли к народу набалкон, и народ еще раз прокричал им “ура!”.
Ничего этого ученый не слышал - с ним уже покончили.
http://vkontakte.ru/note176174_10590446
Г. Х. Андерсен
Вот уж где печет солнце - так это в жарких странах! Люди загорают там до того,что кожа их становится цвета красного дерева, а в самых жарких - черная, как унегров.
Но пока речь пойдет только о жарких странах: сюда приехал из холодных одинученый. Он было думал и тут бегать по городу, как у себя дома, да скоро отвыки, как все благоразумные люди, стал сидеть весь день дома с закрытыми ставнямии дверьми. Можно было подумать, что весь дом спит или никого нет дома. Узкаяулица, застроенная высокими домами, располагалась так, что жарилась на солнце сутра до вечера, и просто сил не было выносить эту жару! Ученому, приехавшему изхолодных стран, - он был человек умный и молодой еще, - казалось, будто онсидит в раскаленной печи. Жара сильно сказывалась на его здоровье. Он исхудал,и даже тень его как-то вся съежилась и стала куда меньше, чем была на родине:жара сказывалась и на ней. Оба они - и ученый и тень - оживали только снаступлением вечера.
И право, любо было посмотреть на них! Как только в комнату вносили свечу, теньрастягивалась во всю стену, захватывала даже часть потолка - ей ведь надо былопотянуться хорошенько, чтобы вновь набраться сил.
Ученый выходил на балкон и тоже потягивался и, как только в ясном вечернем небезажигались звезды, чувствовал, что вновь возрождается к жизни. На все другиебалконы - а в жарких странах перед каждым окном балкон - тоже выходили люди:ведь свежий воздух необходим даже тем, кому нипочем быть цвета красного дерева!
Оживление царило и внизу - на улице и наверху - на балконах. Башмачники,портные и прочий рабочий люд - все высыпали на улицу, выносили на тротуарыстолы и стулья и зажигали свечи. Их были сотни; этих свечей, а люди - кто пел,кто разговаривал, кто просто гулял. По мостовой катили экипажи, семенили ослы.Динь-динь-динь! - звякали они бубенцами. Тут проходила с пением похороннаяпроцессия, там уличные мальчишки взрывали на мостовой хлопушки, звониликолокола.
Да, оживление царило повсюду. Тихо было в одном только доме, стоявшем как разнапротив того, где жил ученый. И все же дом этот не пустовал: на балконе насамом солнцепеке стояли цветы, без поливки они не могли бы цвести так пышно,кто-нибудь да поливал их! Стало быть, в доме кто-то жил. Дверь на балконотворяли по вечерам, но в самих комнатах было всегда темно, по крайней мере втой, что выходила окнами на улицу. А где-то в глубине дома звучала музыка.Ученому слышалось в ней дивно прекрасное, но, может статься, ему только такказалось: по его мнению, здесь, в жарких странах, все было прекрасно; одна беда- солнце! Хозяин дома, где поселился ученый, тоже не зная, кто живет в доменапротив: там никогда не показывалось ни души, а что до музыки, то он находилее страшно скучной.
- Словно кто сидит и долбит одну и ту же пьесу, и ничего-то у него неполучается, а он все долбит: дескать, добьюсь своего, и по-прежнему ничего неполучается, сколько б ни играл.
Как-то ночью ученый проснулся; дверь на балкон стояла настежь, ветер шевелилпортьеры, и ему показалось, что балкон дома напротив озарен каким-тоудивительным сиянием; цветы пламенели самыми чудесными красками, а междуцветами стояла стройная прелестная девушка и, казалось, тоже светилась. Все этотак ослепило его, что ученый еще шире раскрыл глаза и тут только окончательнопроснулся. Он вскочил, тихонько подошел к двери и стал за портьерой, но девушкаисчезла, исчез свет и блеск, и цветы не пламенели больше, а просто стоялипрекрасные, как всегда. Дверь на балкон была приотворена, и из глубины домаслышались нежные, чарующие звуки музыки, которые хоть кого могли унести в мирсладких грез.
Все это было похоже на колдовство. Кто же там жил? Где, собственно, был вход вдом? Весь нижний этаж был занят магазинами - не могли же жильцы постоянновходить через них!
Однажды вечером ученый сидел на своем балконе. В комнате позади него гореласвеча, и вполне естественно, тень его падала на стену дома напротив. Большетого, она даже расположилась между цветами на балконе, и стоило ученомушевельнуться, шевелилась и тень - такое уж у нее свойство.
- Право, моя тень - единственное живое существо в том доме, - сказал ученый. -Ишь как ловко устроилась между цветами. А дверь-то ведь приотворена. Вот бытени догадаться войти в, дом, все высмотреть, а потом вернуться и рассказатьмне, что она там видела. Да, ты сослужила бы мне хорошую службу, - как бы вшутку сказал ученый. - Будь добра, войди туда! Ну, идешь?
И он кивнул тени, а тень ответила ему кивком.
- Ну ступай, смотри только не пропади там! С этими словами ученый встал, и теньего на балконе напротив - тоже. Ученый повернулся - повернулась и тень, и еслибы кто-нибудь внимательно наблюдал за ними в эту минуту, то увидел бы, как теньскользнула в полуотворенную балконную дверь дома напротив как раз в томгновение, когда ученый ушел с балкона в комнату и опустил за собой портьеру.
Наутро ученый вышел в кондитерскую попить кофе и почитать газеты.
- Что такое? - сказал он, выйдя на солнце. - У меня нет тени! Стало быть, она ивправду ушла вчера вечером и не вернулась. Вот досада-то!
Ему стало неприятно, не столько потому, что тень ушла, сколько потому, что онвспомнил историю о человеке без тени, известную всем и каждому у него народине, в холодных странах. Вернись он теперь домой и расскажи, что с нимприключилось, все сказали бы, что он пустился в подражательство, а ему это былобез нужды. Вот почему он решил даже не заикаться о происшествии с тенью и умносделал.
Вечером он опять вышел на балкон и поставил свечу прямо позади себя, зная, чтотень всегда старается загородиться от света хозяином. Но выманить свою теньтаким образом ему не удалось. Уж он и садился, и выпрямлялся - тени не было,тень не являлась. Он хмыкнул - да что толку?
Досадно было, но в жарких странах все растет необычайно быстро, и вот черезнеделю ученый, выйдя на солнце, к своему величайшему удовольствию, заметил, чтоот его ног начала расти новая тень - должно быть, корешки-то старой остались.Через три недели у него уже была сносная тень, а за время обратного путешествияученого на родину она подросла еще и под конец стала такой большой и длинной,что хоть убавляй.
Итак, ученый вернулся домой и стал писать книги об истине, добре и красоте. Шлидни, шли годы... Так прошло много лет.
И вот сидит он однажды вечером у себя дома, как вдруг послышался тихий стук вдверь.
- Войдите! - сказал он, но никто не вошел. Тогда он отворил дверь сам и увиделперед собой необыкновенно тощего человека, так что ему даже как-то чудно стало.Впрочем, одет тот был очень элегантно, по-господски. - С кем имею честьговорить? - спрашивает ученый.
- Я так и думал, что вы не узнаете меня, - сказал элегантный господин. - Яобрел телесность, обзавелся плотью и платьем. Вы, конечно, и не предполагаливстретить меня когда-нибудь таким благоденствующим. Неужели вы все еще неузнаете свою бывшую тень? Да, пожалуй, вы думали, что я уже больше не вернусь.Мне очень повезло с тех пор, как я расстался с вами. Я во всех отношенияхзавоевал себе прочное положение в свете и могу откупиться от службы, когдапожелаю!
При этих словах он забренчал множеством дорогих брелоков, висевших на цепочкедля часов, а потом начал играть толстой золотой цепью, которую носил на шее.Пальцы его так и сверкали бриллиантовыми перстнями! Драгоценности былинастоящие, не поддельные.
- Я просто не могу прийти в себя от удивления! - сказал ученый. - Что все этоозначает?
- Да, явление не совсем обыкновенное, это правда, - сказала тень. - Но ведь ивы сами не относитесь к числу людей обыкновенных, а я, как вы знаете, с детстваходил по вашим стопам. Как только вы нашли, что я достаточно созрел, чтобызажить самостоятельно, я и пошел своею дорогой, добился, как видите, полногоблагосостояния; да вот взгрустнулось что-то по вас, захотелось повидаться свами, пока вы еще не умерли - должны же вы когда-нибудь умереть! - и, кстати,взглянуть еще разок на здешние края. Любовь к родине, понимаете ли, никогда насне покидает. Я знаю, что у вас теперь новая тень. Скажите, не должен ли ячто-нибудь ей или вам? Только скажите слово - и я заплачу.
- Так неужели это в самом деле ты? - воскликнул ученый. - Это в высшей степенизамечательно! Вот уж никогда бы не поверил, что моя бывшая тень вернется комне, да еще человеком!
- Скажите же, не должен ли я вам? - вновь спросила тень. - Мне не хотелось быбыть у кого-нибудь в долгу!
- Что за разговор! - сказал ученый. - Какой там долг! Ты вполне свободен! Яужасно рад, что ты счастлив! Садись же, старина, и расскажи мне, как все этовышло и что ты увидел в доме напротив?
- Извольте, - сказала тень, усаживаясь. - Но обещайте мне не говорить никомуздесь, в городе, где бы вы меня ни встретили, что я был когда-то вашей тенью. Ясобираюсь жениться! Я в состоянии содержать семью, и даже неплохо!..
- Будь спокоен! - сказал ученый. - Никто не будет знать, кто ты, собственно,есть! Вот моя рука! Даю тебе слово! А ведь слово - человек...
- Слово - тень! - вставила тень, ведь иначе она и не могла сказать.
А ученому оставалось только удивляться, как много в ней было человеческого,начиная с самого платья: черная пара из тонкого сукна, лакированные ботинки,цилиндр, который мог складываться, так что оставались только донышко да поля; обрелоках, золотой цепи на шее и бриллиантовых перстнях мы уже говорили. Да,тень была одета превосходно, и это-то, собственно, и придавало ей виднастоящего человека.
- Ну, теперь к рассказу! - сказала тень и придавила ногами в лакированныхботинках руку новой тени ученого, которая, словно пудель, лежала у его ног.Зачем она это сделала, то ли из высокомерия, то ли в надежде прилепить ее ксвоим ногам, - неизвестно. А тень, лежавшая на полу, даже не шевельнулась, всяпревратившись в слух. Должно быть, ей очень хотелось знать, как это можнодобиться свободы и стать хозяином самому себе.
- Знаете, кто жил в доме напротив? - начала бывшая тень. - Нечто прекраснейшеев мире - сама Поэзия! Я провел там три недели, а это все равно что прожить насвете три тысячи лет и прочесть все, что сочинено и написано поэтами, уверяювас! Я видел все и знаю все!
- Поэзия! - воскликнул ученый. - Да, да! Она часто живет отшельницей в большихгородах. Поэзия! Я видел ее лишь мельком, да и то впросонках! Она стояла набалконе и сияла, как северное сияние. Рассказывай же, рассказывай! Ты был набалконе, проскользнул в дверь и...
- И оказался в передней! - подхватила тень. - Вы ведь всегда сидели и смотрелитолько на переднюю. Она не была освещена, в ней царил полумрак, но в отвореннуюдверь виднелась целая анфилада освещенных покоев. Этот свет начисто уничтожилбы меня, если б я сейчас же вошел к деве, но я проявил благоразумие и выждалвремя. Так и следует всегда поступать!
- И что же ты там увидел? - спросил ученый.
- Я видел все и расскажу вам обо всем, вот только... Видите ли, не из гордости,а... ввиду той свободы и знаний, которыми я располагаю, не говоря уже о моемисключительном финансовом и общественном положении... я очень бы желал, чтобывы обращались ко мне на “вы”.
- Прошу прощения! - сказал ученый. - Старая привычка, не так легкоизбавиться... Вы совершенно правы! Постараюсь следить за собой... Такрасскажите же, что вы там видели?
- Все! - отвечала тень. - Я видел все и знаю все!
- На что же были похожи эти внутренние покои? - спросил ученый. - Свежийзеленый лес? Святой храм? Или вашему взору открылось звездное небо, каким егоможно видеть только с горных высей?
- Там было все! - сказала тень. - Правда, я не входил в самые покои, а всевремя оставался в передней, в полумраке, там мне было отлично, и я видел все изнаю все! Ведь я был в передней при дворе Поэзии.
- Но что же вы там видели? Величавые шествия древних богов? Борьбу героев седойстарины? Игры милых детей?
- Говорю же вам, я был там и, следовательно, видел все, что только можно быловидеть! Явись вы туда, вы бы не сделались человеком, а я сделался! И вместе стем я познал там мою внутреннюю сущность, все, что есть во мне прирожденного,мое кровное сродство с Поэзией. Да, в те времена, когда я был при вас, я ни очем таком и не помышлял. Но припомните только, как я всегда удивительновырастал на восходе и при закате солнца. А при лунном свете я был чуть ли незаметнее вас самих! Но тогда я еще не понимал своей натуры, меня осенило тольков передней Поэзии. Там я стал человеком, вполне созрел. Но вас уже не было вжарких странах. А между тем, в качестве человека, я уже стеснялся показыватьсяв своем прежнем виде; Мне нужны были обувь, платье, весь тот внешнийчеловеческий лоск, по которому признают вас за человека. И вот я нашел себеубежище... да, вам я могу в этом признаться, вы ведь не напечатаете этого вкниге... я нашел себе убежище у торговки сластями. Она и не подозревала, что онаскрывает! Выходил я только по вечерам, бегал при лунном свете по улицам,растягивался во всю длину на стенах - это так приятно щекочет спину! Я взбегалвверх по стенам, сбегал вниз, заглядывал в окна самых верхних этажей, в залы ина чердаки, заглядывал туда, куда не мог заглянуть никто, видел то, чего невидел никто другой, да и не должен видеть! Как, в сущности, низок свет! Право,я даже не хотел бы быть человеком, если бы только не было раз навсегда принятосчитать это чем-то особенным! Я подмечал самые невероятные вещи у женщин, умужчин, у родителей и даже у их милых бесподобных деток. Я видел то, чего никтоне должен знать, но что всем так хочется знать - тайные пороки и грехи людские.Издавай я газету, вот бы ее читали! Но я писал непосредственно заинтересованнымлицам и нагонял на них страх во всех городах, где мне приходилось бывать. Менятак боялись и так любили! Профессора признавали меня коллегой, портные одевали- платья теперь у меня вдоволь, - монетчики чеканили для меня монету, а женщинывосхищались моей красотой! И вот я стал тем, что я есть. А теперь я распрощаюсьс вами; вот моя карточка. Живу я на солнечной стороне и в дождливую погодувсегда дома!
С этими словами тень ушла.
- Как это все-таки странно! - сказал ученый. Шли дни и годы, и вот тень опятьявилась к нему.
- Ну, как дела? - спросила она.
- Увы! - отвечал ученый. - Я пишу об истине, добре и красоте, а никому до этогои дела нет. Я просто в отчаянии, меня это так огорчает!
- А меня нет! - сказала тень. - Я все толстею, и именно к этому надостремиться. Да, не умеете вы жить на свете. Еще заболеете, пожалуй. Вам надопутешествовать. Я как раз собираюсь летом в небольшое путешествие, поедете сомной? Мне нужен компаньон, так не поедете ли вы в качестве моей тени? Право,ваше общество доставило бы мне большое удовольствие. Все издержки беру на себя!
- Ну, это уж слишком! - сказал ученый.
- Да ведь как взглянуть на дело! - сказала тень. - Поездка принесла бы вамбольшую пользу! Стоит вам согласиться быть моей тенью - и вы поедете на всемготовом.
- Вы сумасшедший! - сказал ученый.
- Но ведь таков мир, - сказала тень. - Таким он и останется!
И тень ушла.
А ученому приходилось круто, его снедали печаль и забота. Он писал об истине,добре и красоте, а люди в этом нисколько не разбирались. Наконец он совсемрасхворался.
- Вы неузнаваемы, вы стали просто тенью! - говорили ученому люди, и он весьдрожал от мысли, мелькавшей у него при этих словах.
- Вам следует побывать на водах! - сказала тень, опять заглянув к нему. -Ничего другого не остается! Я готов взять вас с собой ради старого знакомства.Я беру на себя все издержки по путешествию, а вы будете описывать поездку иразвлекать меня в дороге. Я собираюсь на воды: у меня что-то не отрастаетборода, а это своего рода болезнь - борода нужна! Ну, будьте благоразумны,принимайте мое предложение. Ведь мы же поедем как товарищи.
И они поехали. Тень стала хозяином, хозяин - тенью. Они были неразлучны: иехали, и беседовали, и ходили всегда вместе, то бок о бок, то тень впередиученого, то позади, смотря по положению солнца. Но тень отлично умела держатьсяхозяином, и ученый как-то не замечал этого. Он вообще был добродушный, славный,сердечный человек, и вот раз возьми да и скажи тени:
- Мы ведь теперь товарищи да и выросли вместе, не выпить ли нам на брудершафт?Это будет по-приятельски!
- В ваших словах много искреннего доброжелательства, - сказала тень-господин. -И я тоже хочу быть с вами откровенным. Вы человек ученый и, вероятно, знаете,какими странностями отличается натура человеческая. Некоторым, например,неприятно дотрагиваться до серой бумаги, у других мороз по коже подирает, еслипри них провести гвоздем по стеклу. Вот такое же ощущение овладевает и мною,когда вы говорите мне “ты”. Это меня угнетает, я чувствую себя как бынизведенным до прежнего моего положения. Вы понимаете, это просто ощущение, тутнет гордости. Я не могу позволить вам говорить мне “ты”, но сам охотно будуговорить с вами на “ты”. Таким образом, ваше желание будет исполнено хотя бынаполовину.
И вот тень стала говорить своему бывшему хозяину “ты”.
“Это, однако, никуда не годится, - подумал ученый. - Я должен обращаться к немуна “вы”, а он мне “тыкает”.
Но делать было нечего.
Наконец они прибыли на воды. Наехало много иностранцев. В числе их была и однакрасавица принцесса - ее болезнь состояла в том, что у нее было слишком зоркоезрение, а это ведь не шутка, хоть кого испугает.
Она сразу заметила, что вновь прибывший иностранец совсем не похож наостальных.
- Хоть и говорят, что он приехал сюда ради того, чтобы отрастить себе бороду,но меня-то не проведешь. Я вижу, что он просто-напросто не может отбрасыватьтени.
Любопытство не давало ей покоя, и она недолго думая подошла к незнакомцу напрогулке и завязала с ним беседу. Как принцесса, она, не церемонясь, сказалаему:
- Ваша болезнь заключается в том, что вы не можете отбрасывать тени!
- А ваше королевское высочество, должно быть, уже близки к выздоровлению! -сказала тень. - Я знаю, что вы страдали слишком зорким зрением, а теперь, каквидно, исцелились от недуга! У меня как раз весьма необыкновенная тень. Или выне заметили особу, которая постоянно следует за мной? У всех других людей тениобыкновенные, но я вообще враг всего обыкновенного, и как другие одевают своихслуг в ливреи из более тонкого сукна, чем носят сами, так я нарядил свою теньнастоящим человеком и, как видите, даже и к ней приставил тень. Все этообходится мне, конечно, недешево, но уж я в таких случаях за расходами не стою!
“Вот как! - подумала принцесса. - Так я и в самом деле выздоровела? Да, лучшеэтих вод нет на свете. Вода в наше время обладает поистине чудодейственнойсилой. Но с отъездом я повременю - теперь здесь будет еще интереснее. Мнеужасно нравится этот иностранец. Лишь бы борода у него не росла, а то он уедет!”
Вечером был бал, и принцесса танцевала с тенью. Принцесса танцевала легко, нотень еще легче, такого танцора принцесса никогда до этого не встречала. Онасказала ему, из какой страны приехала, и оказалось, что он знает эту страну идаже был там, только она в это время была в отлучке. А он заглядывал в окнаповсюду, видел кое-что и потому мог отвечать принцессе на все вопросы и дажеделать такие намеки, от которых она приходила в полное изумление и сталасчитать его умнейшим человеком на свете. Его знания прямо-таки поражали ее, иона прониклась к нему глубочайшим уважением. А протанцевав с ним еще раз, онавлюбилась в него, и тень это отлично заметила: принцесса чуть ли не пронизывалаее насквозь своим взглядом. Протанцевав же с тенью третий раз, принцесса готовабыла признаться ей в любви, но рассудок все же взял верх, когда она подумала освоей стране, государстве и народе, которым ей придется управлять.
“Умен-то он умен, - говорила она себе, - и это прекрасно. Танцует онвосхитительно, и это тоже хорошо, но обладает ли он основательными познаниями,вот что важно! Надо его проэкзаменовать”.
И она опять завела с ним разговор и стала задавать ему такие трудные вопросы,на которые и сама не смогла бы ответить.
Тень сделала удивленное лицо.
- Так вы не можете ответить мне! - сказала принцесса.
- Все это я изучил еще в детстве! - отвечала тень. - Я думаю, даже тень моя -вон она стоит у дверей! - сумеет вам ответить.
- Ваша тень? - переспросила принцесса. - Это было бы просто поразительно!
- Я, видите ли, не утверждаю, - сказала тень, - но думаю, что сможет, она ведьстолько лет неразлучна со мной и кое-чего от меня понаслышалась. Но, вашекоролевское высочество, позвольте мне обратить ваше внимание на однообстоятельство. Тень моя очень горда тем, что слывет за человека, и, если вы нежелаете привести ее в дурное расположение духа, вам следует обращаться с нейкак с человеком. Иначе она, пожалуй, не будет в состоянии отвечать как следует.
- Это мне нравится! - ответила принцесса и, подойдя к ученому, стоявшему удверей, заговорила с ним о солнце, о луне, о внешних и внутренних сторонах исвойствах человеческой натуры.
Ученый отвечал на все ее вопросы хорошо и умно. “Каким же должен быть человек,если даже тень его так умна! - подумала принцесса. - Сущее благодеяние длянарода и государства, если я изберу его в супруги. Да, так и сделаю!”
И они - принцесса и тень - скоро договорились между собой обо всем. Никто,однако, не должен был знать ничего, пока принцесса не вернется к себе народину.
- Никто, даже моя собственная тень! - настаивала тень, имея на то свои причины.
Наконец они прибыли в страну, которой управляла принцесса, когда бывала дома.
- Послушай, старина! - сказала тут тень ученому. - Теперь я достиг верхасчастья и могущества человеческого, и хочу сделать кое-что и для тебя! Тыостанешься при мне, будешь, жить в моем дворце, разъезжать со мною вкоролевской карете и получать сто тысяч риксдалеров в год. Но за это позвольназывать тебя тенью всем и каждому. Ты не должен и заикаться, что был когда-точеловеком! А раз в год, в солнечный день, когда я буду восседать на балконеперед народом, ты должен будешь лежать у моих ног, как и подобает тени. Надотебе сказать, я женюсь на принцессе. Свадьба сегодня вечером.
- Нет, это уж слишком! - воскликнул ученый. - Я этого не хочу и не сделаю! Этозначило бы обманывать всю страну и принцессу! Я скажу все! Скажу, что ячеловек, а ты только переодетая тень!
- Тебе никто не поверит! - сказала тень. - Ну, будь же благоразумен, не токликну стражу!
- Я пойду прямо к принцессе! - сказал ученый.
- Ну, я-то попаду к ней прежде тебя! - сказала тень. - А ты отправишься подарест.
Так и вышло: стража повиновалась тому, за кого, как все знали, выходила замужпринцесса.
- Ты весь дрожишь! - сказала принцесса, когда тень вошла к ней. - Что-нибудьслучилось? Смотри не захворай до вечера, сегодня ведь наша свадьба.
- Ах, я пережил сейчас ужаснейшую минуту! - сказала тень. - Подумай только...Да много ли, в сущности, нужно мозгам какой-то несчастной тени! Подумай только,моя тень сошла с ума, вообразила себя человеком, а меня называет - подумайтолько! - своею тенью!
- Какой ужас! - сказала принцесса. - Надеюсь, ее заперли?
- Разумеется, но, боюсь, она уже никогда не придет в себя.
- Бедная тень! - вздохнула принцесса. - Она так несчастна! Было бы сущимблагодеянием избавить ее от той частицы жизни, которая в ней еще есть. Аподумать хорошенько, то, по-моему, даже лучше покончить с ней поскорее и безшума!
- Все-таки это жестоко! - сказала тень. - Она была мне верным слугой! - И теньпритворно вздохнула.
- У тебя благородная душа! - сказала принцесса. Вечером весь город былрасцвечен огнями иллюминации, гремели пушечные выстрелы, солдаты брали ружья накараул. Вот была свадьба так свадьба! Принцесса с тенью вышли к народу набалкон, и народ еще раз прокричал им “ура!”.
Ничего этого ученый не слышал - с ним уже покончили.
http://vkontakte.ru/note176174_10590446