День четвертый. Великое Сидение.
Житье-бытье под тентом продолжалось, поскольку все поняли: плавание под дождем - это не тот вид активного отдыха, который нам по вкусу.
Мы готовили завтрак, сушили мокрые вещи, ходили за дровами и опять сушили мокрые вещи, ходили в Шатрище и опять сушили мокрые вещи…
Потому что сидеть в палатке и остаться сухим было скучно. Спасибо Макониным - сушилось все очень быстро, костер был что надо. Но самым интересным делом, конечно, было посещение пещер.
Мы отправились туда, по традиции, в дождевой перерыв. Мимо нашей стоянки проходила заросшая грунтовка, по которой очень быстро вышли к тоннелю под железной дорогой. Тоннель был старый, прошлого века, сложен из замшелых камней.
Грунтовка ответвилась в сторону тропкой, по которой мы и пошли.
По мокрым травам, мимо неспелой терновки и боярышника, мимо диких груш и яблок…
… мимо входа в пещерный монастырь мы поднялись к самому кресту.
В щелях креста были традиционные записки, а у подножия - монетки. Отсюда уже было видно Лиски на другом берегу Дона и проезжающие под холмом поезда, хотя и подъем-то занял минут пять.
Вход в монастырь был не то специально завален, не то сам полузасыпался от времени. Пришлось становиться на четвереньки.
Там, куда еще проникал дневной свет, под низким потолком, свили несколько гнезд ласточки. Гнезда нам показались совершенно заброшенными. Но когда мы возвращались, на одном из них деловито хозяйничала птица, из-под нее высовывались и пищали желторотики. Мы с Анечкой сели и стали тихонько наблюдать. Снаружи влетела вторая ласточка, но замерла в воздухе, быстро-быстро махая крыльями, не решаясь пролететь близко от нас. Мы старались не шевелиться, и в конце концов ласточка проскользнула-таки мимо. Очень хотелось сфотографировать птенцов, но мы не стали их тревожить вспышкой.
Ну а сначала мы просто исследовали подземные ходы. Обошли тупиковые, заваленные и углубились в самый длинный. Именно углубились - ход шел ощутимо вниз, воздух становился холоднее и сырее.
На закопченных стенах выцарапаны бесчисленные надписи, имена и года, года и имена… Пустые ниши из-под икон…
Монастырь был заброшен еще в восемнадцатом веке, но надписи, конечно, все советского периода. Многих из этих людей наверняка уже нет в живых. А имя и год, когда они посетили пещеру, остались.
Практически в самом низу в меловой стене вырезано два лика и крест. Один лик совсем белый, только волосы закопченные - видно, что недавно обновлен. Второй сохранился плохо, черен, поцарапан и разрисован. Крест тоже никто не обновлял. В нишах - следы сгоревших свечей, старая бумажная иконка. Ход ведет еще ниже, но он засыпан, и недра горы для нас остаются недоступными.
Разговоры в переходах слышны хорошо. А от низких мужских голосов гора начинает тихонько гудеть…
Выбрались наружу и услышали топор дровосека. Это Юта, оказывается, нашла толстое сухое дерево и занялась заготовкой дров. Дерево рубили по очереди она, Андрей и Сергей. Прыгали на подрубленном куске (чтоб сам отломился) я и Анечка. Срубили. Но унести не смогли, конечно же. Оттащили на стоянку только пень от него, длиной метра полтора. Который, кстати, несмотря на толщину, сгорел довольно быстро. Вот что значит сухое дерево - даже двухдневный дождь его не промочит.
С Шатрища мы видели пасеку и несколько жилых домов. Ребята отправились туда в надежде разжиться водопроводной водой. (Во время великого дождя нас выручал тент, с которого натекло в целом литров десять жидкости. Но сия жидкость была профильтрована кленами и цвет имела отчетливо коричневый. Мы смело мыли ей посуду и один раз приготовили еду, однако хотелось чего-то более традиционного.)
Вернулись добытчики с другой стороны и без бутылок: на пасеке никого нет, воды нет, растительности нет, а стоит для нее бочка. Нашли водопроводный источник ниже по течению, на станции электрички. Там же в кустах сховали баклажки. Что зря тащить, будем в тех краях - подберем.
К вечеру тучи ушли, и Маконины убежали на Шатрище фотографировать закат. Ура! Завтра мы плывем!
Однако до завтра еще надо было дожить. Точнее, доспать. Шум капель по тенту уже не убаюкивал, я лежала и прислушивалась к разным наружным звукам. Вот шуршит что-то. Упавший лист или шаги по стоянке? С реки с завидной регулярностью доносится плеск. Это рыба плещется или весло погружается в воду?.. В конце концов засыпаю. Однако сон чуток, и кажется, не прошло нескольких минут, как просыпаюсь снова - от взрыкивания заводимого двигателя. Успеваю открыть глаза, как он заводится; моторная лодка быстро удаляется, и одновременно из своей палатки выскакивает капитан. В голове спросонья вертятся картинки, как мы остались без весел посреди путешествия - весла никто не спрятал, они ведь держат тент…
- Андрюша, что там?!
- Все в порядке, - его голос спокоен, как будто это кто-то другой выскочил из палатки с немаленькой скоростью. - Все на месте. Можно спать.
Легко сказать - спать! На реке-то плеск не прекращается. Рыба? Водяные крысы? Весла?...
Мы готовили завтрак, сушили мокрые вещи, ходили за дровами и опять сушили мокрые вещи, ходили в Шатрище и опять сушили мокрые вещи…
Потому что сидеть в палатке и остаться сухим было скучно. Спасибо Макониным - сушилось все очень быстро, костер был что надо. Но самым интересным делом, конечно, было посещение пещер.
Мы отправились туда, по традиции, в дождевой перерыв. Мимо нашей стоянки проходила заросшая грунтовка, по которой очень быстро вышли к тоннелю под железной дорогой. Тоннель был старый, прошлого века, сложен из замшелых камней.
Грунтовка ответвилась в сторону тропкой, по которой мы и пошли.
По мокрым травам, мимо неспелой терновки и боярышника, мимо диких груш и яблок…
… мимо входа в пещерный монастырь мы поднялись к самому кресту.
В щелях креста были традиционные записки, а у подножия - монетки. Отсюда уже было видно Лиски на другом берегу Дона и проезжающие под холмом поезда, хотя и подъем-то занял минут пять.
Вход в монастырь был не то специально завален, не то сам полузасыпался от времени. Пришлось становиться на четвереньки.
Там, куда еще проникал дневной свет, под низким потолком, свили несколько гнезд ласточки. Гнезда нам показались совершенно заброшенными. Но когда мы возвращались, на одном из них деловито хозяйничала птица, из-под нее высовывались и пищали желторотики. Мы с Анечкой сели и стали тихонько наблюдать. Снаружи влетела вторая ласточка, но замерла в воздухе, быстро-быстро махая крыльями, не решаясь пролететь близко от нас. Мы старались не шевелиться, и в конце концов ласточка проскользнула-таки мимо. Очень хотелось сфотографировать птенцов, но мы не стали их тревожить вспышкой.
Ну а сначала мы просто исследовали подземные ходы. Обошли тупиковые, заваленные и углубились в самый длинный. Именно углубились - ход шел ощутимо вниз, воздух становился холоднее и сырее.
На закопченных стенах выцарапаны бесчисленные надписи, имена и года, года и имена… Пустые ниши из-под икон…
Монастырь был заброшен еще в восемнадцатом веке, но надписи, конечно, все советского периода. Многих из этих людей наверняка уже нет в живых. А имя и год, когда они посетили пещеру, остались.
Практически в самом низу в меловой стене вырезано два лика и крест. Один лик совсем белый, только волосы закопченные - видно, что недавно обновлен. Второй сохранился плохо, черен, поцарапан и разрисован. Крест тоже никто не обновлял. В нишах - следы сгоревших свечей, старая бумажная иконка. Ход ведет еще ниже, но он засыпан, и недра горы для нас остаются недоступными.
Разговоры в переходах слышны хорошо. А от низких мужских голосов гора начинает тихонько гудеть…
Выбрались наружу и услышали топор дровосека. Это Юта, оказывается, нашла толстое сухое дерево и занялась заготовкой дров. Дерево рубили по очереди она, Андрей и Сергей. Прыгали на подрубленном куске (чтоб сам отломился) я и Анечка. Срубили. Но унести не смогли, конечно же. Оттащили на стоянку только пень от него, длиной метра полтора. Который, кстати, несмотря на толщину, сгорел довольно быстро. Вот что значит сухое дерево - даже двухдневный дождь его не промочит.
С Шатрища мы видели пасеку и несколько жилых домов. Ребята отправились туда в надежде разжиться водопроводной водой. (Во время великого дождя нас выручал тент, с которого натекло в целом литров десять жидкости. Но сия жидкость была профильтрована кленами и цвет имела отчетливо коричневый. Мы смело мыли ей посуду и один раз приготовили еду, однако хотелось чего-то более традиционного.)
Вернулись добытчики с другой стороны и без бутылок: на пасеке никого нет, воды нет, растительности нет, а стоит для нее бочка. Нашли водопроводный источник ниже по течению, на станции электрички. Там же в кустах сховали баклажки. Что зря тащить, будем в тех краях - подберем.
К вечеру тучи ушли, и Маконины убежали на Шатрище фотографировать закат. Ура! Завтра мы плывем!
Однако до завтра еще надо было дожить. Точнее, доспать. Шум капель по тенту уже не убаюкивал, я лежала и прислушивалась к разным наружным звукам. Вот шуршит что-то. Упавший лист или шаги по стоянке? С реки с завидной регулярностью доносится плеск. Это рыба плещется или весло погружается в воду?.. В конце концов засыпаю. Однако сон чуток, и кажется, не прошло нескольких минут, как просыпаюсь снова - от взрыкивания заводимого двигателя. Успеваю открыть глаза, как он заводится; моторная лодка быстро удаляется, и одновременно из своей палатки выскакивает капитан. В голове спросонья вертятся картинки, как мы остались без весел посреди путешествия - весла никто не спрятал, они ведь держат тент…
- Андрюша, что там?!
- Все в порядке, - его голос спокоен, как будто это кто-то другой выскочил из палатки с немаленькой скоростью. - Все на месте. Можно спать.
Легко сказать - спать! На реке-то плеск не прекращается. Рыба? Водяные крысы? Весла?...