КРайкин, очень жду твоего «37-го», или Как Мажор стал духовным педерастом / Бескультурная революция
Ещё о русофобской культуре либерази, в т.ч. Антирусская культура под зажравшейся на русских харчах «Маской» и ещё о КРайкине
Каста «неприкасаемых»
Дмитрий Песков прокомментировал нашумевшее выступление Константина Райкина / Взгляд
Художественный руководитель театра «Сатирикон» на съезде Союза театральных деятелей России выступил с резкой критикой по поводу закрытия в последнее время выставок и спектаклей, введения цензуры и «сталинского» лексикона Минкультуры. ©Ещё о современном расизме, в т.ч. Cоциальный расизм интеллигенции | Патриарший расизм | Каста «непотопляемых»
Пресс-секретарь президента России в ответ на слова Райкина призвал не путать цензуру с государственным заказом на те или иные произведения. А также посоветовал разделять их на те, которые ставятся на государственные деньги, и на те, которые ставятся с привлечением «каких-то других источников финансирования».
Песков считает, что если государство дает деньги на ту или иную постановку, то оно вправе обозначить и ее тему. Если говорить о тех постановках, которые ставятся не на государственные деньги, то в них, по мнению пресс-секретаря, главное - это не нарушать требования законодательства. Речь идет о борьбе с экстремизмом и провоцировании розни на религиозной или иной почве.
Константин Райкин считает, что либеральные деятели культуры - это каста «неприкасаемых», которых никто не смеет критиковать.
Что бы ни вытворяли сегодня на сцене, на экране или во время выставок иные современные «творцы», никто их не вправе ни остановить, ни попрекнуть, ни даже высказать в их адрес иную точку зрения. Такую, прямо скажем, спорную точку зрения высказал известный актер, руководитель театра.
Выступая на 7-м съезде Союза театральных деятелей России и обращаясь к коллегам, он заявил буквально следующее: «Меня очень тревожат - я думаю, как и вас всех, - те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна - дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества… Словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены. Так что - это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли».
Хороша логика! Если кому-то не нравится то, что ты делаешь в искусстве, те, кто открыто об этом говорит или публично против этого протестует, кто тебе не аплодирует и не кричит «браво!», непременно - «мерзкие люди»?
А если кто-то говорит о нравственности, Родине и народе, то это непременно означает, что он «прикрывает этим низкие цели», что он «проплачен».
То есть, заслуженный артист считает, что у нас по определению не может быть искренних патриотов, и тех, кто горячо любит свою страну не за деньги.
Обругав «патриотов», господин Райкин вспоминает о своем папе. Обращается, так сказать, к авторитету замечательного и любимого народом артиста Аркадия Райкина. «Папа, когда понял, что я стану артистом, - пускает он ностальгическую слезу, - учил меня одной вещи; он как-то в мое сознание вложил одну такую вещь, он называл это - цеховая солидарность. Это некая этика по отношению к занимающимся одним делом вместе с тобой. И, мне кажется, сейчас время про это вспомнить всем».
Что имеет в виду господин Райкин под «цеховой солидарностью»? А это он тут же поясняет: «Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство имеет достаточно фильтров из режиссеров, художественных руководителей, критиков, души самого художника. Это носители нравственности».
И еще перл: «Я сейчас слышу: «Это чуждые нам ценности. Вредно для народа». Это кто решает? Это они будут решать? Они вообще не должны вмешиваться. Они должны помогать искусству, культуре», - решительно требует Райкин.
Другими словами, не смейте нас судить! Помогайте, но не смейте критиковать и оценивать. Мы сами себе судьи. Мы сами - высший критерий, а остальные - пусть помолчат. Это он имеет в виду?
Позвольте, а для кого же тогда искусство? Смеем все-таки предположить, что актеры играют не сами для себя? Что и режиссеры ставят фильмы и спектакли не для того, что их смотрели только их коллеги. И что художники пишут картины не только для друзей-живописцев. Или господин Райкин считает, что мнение публики, мнение народа для художников, для творцов ничего не значит?
Но почему тогда государство должно помогать тому, кто на народ, на страну, плевать хотел?
Говорят, ничего запрещать не надо. Конечно, не надо, цензуры в нашей стране нет. Но есть нюансы. Может, «Майн кампф» Гитлера тоже не надо запрещать? Пусть печатают, читают, и снова готовят для вас газовые камеры? Ах, это не произведение искусства! Конечно, нет! Но, нацисты наверняка считают иначе. Где тогда грань, кто судья, о чем твердит Райкин, заявляя, что никакие запреты не нужны?
Мастерски сделанный с чисто художественной точки зрения фильм «Триумф воли», восхваляющий фашизм, сняла в своей время Лени Рефиншталь, так что, следует показывать его у нас в школах? Или все-таки лучше показывать детям фильм «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма? Или вообще никакого отбора делать не надо?
«Мне кажется, - панически заявляет Райкин, - сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже… Не буду говорить, на что. Но сами понимаете…» И, попугав, Райкин обращается к коллегам, к тем, кто его «понимает», с призывом: «Нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому».
Объединиться против кого? Давать отпор чему? Против тех, кто протестует против той мерзости, которой, увы, наполнены многие творения, причисляемые либеральными критиками к «современному искусству»?
Давать отпор тем, кому не нравится, когда на мосту в Петербурге выставляют огромный фаллос и объявляют это «шедевром»? Вручают за это премии? Или тем, кто возмущается, когда некий «акционист» приколачивает гвоздями свою мошонку к брусчатке на Красной площади и его за это либеральные СМИ дружно провозглашают «новатором», «творцом» и «смелым борцом с режимом»? Когда режиссеры выгоняют на сцену актеров в чем мать родила, и объявляют это «художественными поисками прекрасного»? Или когда «перформансом» объявляют мерзкие пляски в православном храме? Райкин хочет, чтобы все вокруг, наблюдая всю эту мерзость, покорно, понурив головы, молчали, потому что его, видите ли, так «папа учил»?
«Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра - артиста, режиссера ли, - не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. И в инстанциях, от которых мы зависим. Ты можешь сколько угодно быть не согласным творчески с каким-то режиссером, артистом - напиши ему смэску злобную, напиши ему письмо, подожди его у подъезда, скажи ему. Но не надо в это вмешивать средства массовой информации, и делать это достоянием всех. Потому что наши распри, которые обязательно будут, будут, творческое несогласие, возмущение - это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение - это на руку только нашим врагам». «Запретили «Иисус Христос - суперстар», - негодует Райкин, - Господи! «Нет, кого-то это оскорбило». Да, оскорбит кого-то, и что?»
Другими словами, он призывает превратить художников и артистов в своего рода «касту неприкасаемых», для которых закон не писан. Касту, которой позволено переходить все границы морали и нравственности и, безнаказанно оскорблять окружающих и поносить святые для других вещи.
«Оскорбили?» - «Ну и что?» - так, по его мнению, должен отвечать «низкой» толпе, то есть нам с вами, деятель из «касты неприкасаемых».
Ну, если вы сами решили быть такими - Бог с вами! Но только почему вы требуете для себя права оскорблять всех нас да еще за государственный (читай - наш) счет? Почему хотите лишить тех, кто на вас не похож, права голоса?
Константин Райкин уже не в первый раз выступает в поддержку «исключительности» либеральной тусовки. Оставляя только за ней все права на то, чтобы «суждение иметь», он категорически против тех, кто выступает с иных позиций. «Когда говорят, что новая национальная идея - патриотизм, я тоже не согласен, - заявил он недавно в интервью газете «Коммерсант». - Не может патриотизм быть идеей. Он - следствие. И вообще сегодня это такое затисканное слово, что мне просто не хочется его произносить. Как и слово «народ», слово «патриотизм» в нашей стране должно отдыхать еще лет 150 или 200. Прикрываясь этими словами, столько лет совершали чудовищные преступления.
«Что, по-вашему, наша национальная идея?», - задал ему вопрос корреспондент.
«Я вам скажу, - без колебаний ответил Райкин. - Деньги. У нас такая национальная идея. Набивание карманов во что бы это ни стало. Кто успеет, кто сможет. Очень материальное и циничное время. Много мракобесия. Оно у нас в стране вообще никогда не дремлет, всегда готово превратить любую замечательную идею в свою противоположность».
И тут снова позвольте возразить именитому маэстро. Может, действительно в его кругу, среди членов его касты «неприкасаемых», деньги и набивание карманов и в самом деле - «национальная идея», но зачем приписывать это всей стране, всем нам?
Причины возмущения народного артиста по поводу все чаще звучащих в нашей стране протестов против сомнительных “творений» деятелей касты «неприкасаемых» понять не трудно. Райкин и сам стал недавно их объектом.
Поставленный им в Петербурге спектакль «Все оттенки голубого» обернулся бурным скандалом. У входа в театр «Балтийский дом», где шел спектакль, стояли пикеты возмущенных постановкой граждан.
«Голубой» спектакль был поставлен Райкиным по пьесе драматурга Владимира Зайцева. Главный герой пьесы - подросток, неожиданно признающийся родителям, что он - гей. Как уверяли сторонники спектакля, он создан с целью «разоблачения» разного рода проявлений нетерпимости общества к человеку нетрадиционной ориентации. Но спектакль имел еще и отчетливый политический подтекст. В глубине сцены просматривалось голубое пятно «Лебединого озера» Чайковского. Этот фон, как сочли критики, напоминал, с одной стороны, о «терзаниях великого композитора», которому либералы уже давно приписывают нетрадиционные пристрастия, а с другой, - балетные сцены, которые транслировали по телевидению во время путча ГКЧП. Другими словами, постановщик как бы намекает на страдания «меньшинств» в условиях тоталитарного государства.
Разумеется, что появление такого спектакля в городе Пушкина и Достоевского многим решительно не понравилось. «Дрянь и гадость» - решительно заявил по поводу постановки Виталий Милонов, ныне депутат Госдумы, который пообещал подготовить по этому поводу обращение в прокуратуру. По его мнению, постановка нарушала законодательство о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних и наносит ущерб нравственному здоровью общества.
Другими словами, сам Райкин оказался в одном ряду с теми, кто из кожи вон лезет, чтобы нас приучить к тому, что мир должен быть «голубым», что пороки и отклонения это - «нормально», а вот осуждать их «стыдно и недопустимо».
То есть, проблема была поставлена им с ног на голову. Позорна, опасна для здоровья общества и недопустима не навязчивая гей-пропаганда, а, напротив, протесты против нее!
И вот теперь возмущенный «гонениями» маэстро, поставив вопрос уже на съезде, открыто добивается, чтобы таким спектаклям мы аплодировали и не смели слова сказать против. Иначе, как заявляет Райкин, это - цензура и покушение на свободу творчества! А не наоборот ли? Именно каста «неприкасаемых» пытается, заткнув рот своим критикам, установить в нашей стране либеральную диктатуру в искусстве.
_______
P.S. Кстати, в середине прошлой недели Райкин говорил, что «Сатирикон» может закрыться из-за финансовых проблем. В связи с этим ему пришлось написать письмо в Минкультуры. Художественный руководитель театра в нем сетовал, что «Сатирикон» не может поставить новый спектакль из-за отсутствия денег. По его словам, деньги, выделяемые министерством культуры, не покрывают расходы на аренду помещения для театра. В Минкультуры пообещали рассмотреть обращение Райкина после того, как депутаты утвердят проект федерального бюджета на 2017 год.
Андрей Соколов
специально для Столетия, 26 октября 2016
Каста «неприкасаемых»
Дмитрий Песков прокомментировал нашумевшее выступление Константина Райкина / Взгляд
Художественный руководитель театра «Сатирикон» на съезде Союза театральных деятелей России выступил с резкой критикой по поводу закрытия в последнее время выставок и спектаклей, введения цензуры и «сталинского» лексикона Минкультуры. ©Ещё о современном расизме, в т.ч. Cоциальный расизм интеллигенции | Патриарший расизм | Каста «непотопляемых»
Пресс-секретарь президента России в ответ на слова Райкина призвал не путать цензуру с государственным заказом на те или иные произведения. А также посоветовал разделять их на те, которые ставятся на государственные деньги, и на те, которые ставятся с привлечением «каких-то других источников финансирования».
Песков считает, что если государство дает деньги на ту или иную постановку, то оно вправе обозначить и ее тему. Если говорить о тех постановках, которые ставятся не на государственные деньги, то в них, по мнению пресс-секретаря, главное - это не нарушать требования законодательства. Речь идет о борьбе с экстремизмом и провоцировании розни на религиозной или иной почве.
Константин Райкин считает, что либеральные деятели культуры - это каста «неприкасаемых», которых никто не смеет критиковать.
Что бы ни вытворяли сегодня на сцене, на экране или во время выставок иные современные «творцы», никто их не вправе ни остановить, ни попрекнуть, ни даже высказать в их адрес иную точку зрения. Такую, прямо скажем, спорную точку зрения высказал известный актер, руководитель театра.
Выступая на 7-м съезде Союза театральных деятелей России и обращаясь к коллегам, он заявил буквально следующее: «Меня очень тревожат - я думаю, как и вас всех, - те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна - дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества… Словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены. Так что - это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли».
Хороша логика! Если кому-то не нравится то, что ты делаешь в искусстве, те, кто открыто об этом говорит или публично против этого протестует, кто тебе не аплодирует и не кричит «браво!», непременно - «мерзкие люди»?
А если кто-то говорит о нравственности, Родине и народе, то это непременно означает, что он «прикрывает этим низкие цели», что он «проплачен».
То есть, заслуженный артист считает, что у нас по определению не может быть искренних патриотов, и тех, кто горячо любит свою страну не за деньги.
Обругав «патриотов», господин Райкин вспоминает о своем папе. Обращается, так сказать, к авторитету замечательного и любимого народом артиста Аркадия Райкина. «Папа, когда понял, что я стану артистом, - пускает он ностальгическую слезу, - учил меня одной вещи; он как-то в мое сознание вложил одну такую вещь, он называл это - цеховая солидарность. Это некая этика по отношению к занимающимся одним делом вместе с тобой. И, мне кажется, сейчас время про это вспомнить всем».
Что имеет в виду господин Райкин под «цеховой солидарностью»? А это он тут же поясняет: «Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство имеет достаточно фильтров из режиссеров, художественных руководителей, критиков, души самого художника. Это носители нравственности».
И еще перл: «Я сейчас слышу: «Это чуждые нам ценности. Вредно для народа». Это кто решает? Это они будут решать? Они вообще не должны вмешиваться. Они должны помогать искусству, культуре», - решительно требует Райкин.
Другими словами, не смейте нас судить! Помогайте, но не смейте критиковать и оценивать. Мы сами себе судьи. Мы сами - высший критерий, а остальные - пусть помолчат. Это он имеет в виду?
Позвольте, а для кого же тогда искусство? Смеем все-таки предположить, что актеры играют не сами для себя? Что и режиссеры ставят фильмы и спектакли не для того, что их смотрели только их коллеги. И что художники пишут картины не только для друзей-живописцев. Или господин Райкин считает, что мнение публики, мнение народа для художников, для творцов ничего не значит?
Но почему тогда государство должно помогать тому, кто на народ, на страну, плевать хотел?
Говорят, ничего запрещать не надо. Конечно, не надо, цензуры в нашей стране нет. Но есть нюансы. Может, «Майн кампф» Гитлера тоже не надо запрещать? Пусть печатают, читают, и снова готовят для вас газовые камеры? Ах, это не произведение искусства! Конечно, нет! Но, нацисты наверняка считают иначе. Где тогда грань, кто судья, о чем твердит Райкин, заявляя, что никакие запреты не нужны?
Мастерски сделанный с чисто художественной точки зрения фильм «Триумф воли», восхваляющий фашизм, сняла в своей время Лени Рефиншталь, так что, следует показывать его у нас в школах? Или все-таки лучше показывать детям фильм «Обыкновенный фашизм» Михаила Ромма? Или вообще никакого отбора делать не надо?
«Мне кажется, - панически заявляет Райкин, - сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже… Не буду говорить, на что. Но сами понимаете…» И, попугав, Райкин обращается к коллегам, к тем, кто его «понимает», с призывом: «Нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому».
Объединиться против кого? Давать отпор чему? Против тех, кто протестует против той мерзости, которой, увы, наполнены многие творения, причисляемые либеральными критиками к «современному искусству»?
Давать отпор тем, кому не нравится, когда на мосту в Петербурге выставляют огромный фаллос и объявляют это «шедевром»? Вручают за это премии? Или тем, кто возмущается, когда некий «акционист» приколачивает гвоздями свою мошонку к брусчатке на Красной площади и его за это либеральные СМИ дружно провозглашают «новатором», «творцом» и «смелым борцом с режимом»? Когда режиссеры выгоняют на сцену актеров в чем мать родила, и объявляют это «художественными поисками прекрасного»? Или когда «перформансом» объявляют мерзкие пляски в православном храме? Райкин хочет, чтобы все вокруг, наблюдая всю эту мерзость, покорно, понурив головы, молчали, потому что его, видите ли, так «папа учил»?
«Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра - артиста, режиссера ли, - не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. И в инстанциях, от которых мы зависим. Ты можешь сколько угодно быть не согласным творчески с каким-то режиссером, артистом - напиши ему смэску злобную, напиши ему письмо, подожди его у подъезда, скажи ему. Но не надо в это вмешивать средства массовой информации, и делать это достоянием всех. Потому что наши распри, которые обязательно будут, будут, творческое несогласие, возмущение - это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение - это на руку только нашим врагам». «Запретили «Иисус Христос - суперстар», - негодует Райкин, - Господи! «Нет, кого-то это оскорбило». Да, оскорбит кого-то, и что?»
Другими словами, он призывает превратить художников и артистов в своего рода «касту неприкасаемых», для которых закон не писан. Касту, которой позволено переходить все границы морали и нравственности и, безнаказанно оскорблять окружающих и поносить святые для других вещи.
«Оскорбили?» - «Ну и что?» - так, по его мнению, должен отвечать «низкой» толпе, то есть нам с вами, деятель из «касты неприкасаемых».
Ну, если вы сами решили быть такими - Бог с вами! Но только почему вы требуете для себя права оскорблять всех нас да еще за государственный (читай - наш) счет? Почему хотите лишить тех, кто на вас не похож, права голоса?
Константин Райкин уже не в первый раз выступает в поддержку «исключительности» либеральной тусовки. Оставляя только за ней все права на то, чтобы «суждение иметь», он категорически против тех, кто выступает с иных позиций. «Когда говорят, что новая национальная идея - патриотизм, я тоже не согласен, - заявил он недавно в интервью газете «Коммерсант». - Не может патриотизм быть идеей. Он - следствие. И вообще сегодня это такое затисканное слово, что мне просто не хочется его произносить. Как и слово «народ», слово «патриотизм» в нашей стране должно отдыхать еще лет 150 или 200. Прикрываясь этими словами, столько лет совершали чудовищные преступления.
«Что, по-вашему, наша национальная идея?», - задал ему вопрос корреспондент.
«Я вам скажу, - без колебаний ответил Райкин. - Деньги. У нас такая национальная идея. Набивание карманов во что бы это ни стало. Кто успеет, кто сможет. Очень материальное и циничное время. Много мракобесия. Оно у нас в стране вообще никогда не дремлет, всегда готово превратить любую замечательную идею в свою противоположность».
И тут снова позвольте возразить именитому маэстро. Может, действительно в его кругу, среди членов его касты «неприкасаемых», деньги и набивание карманов и в самом деле - «национальная идея», но зачем приписывать это всей стране, всем нам?
Причины возмущения народного артиста по поводу все чаще звучащих в нашей стране протестов против сомнительных “творений» деятелей касты «неприкасаемых» понять не трудно. Райкин и сам стал недавно их объектом.
Поставленный им в Петербурге спектакль «Все оттенки голубого» обернулся бурным скандалом. У входа в театр «Балтийский дом», где шел спектакль, стояли пикеты возмущенных постановкой граждан.
«Голубой» спектакль был поставлен Райкиным по пьесе драматурга Владимира Зайцева. Главный герой пьесы - подросток, неожиданно признающийся родителям, что он - гей. Как уверяли сторонники спектакля, он создан с целью «разоблачения» разного рода проявлений нетерпимости общества к человеку нетрадиционной ориентации. Но спектакль имел еще и отчетливый политический подтекст. В глубине сцены просматривалось голубое пятно «Лебединого озера» Чайковского. Этот фон, как сочли критики, напоминал, с одной стороны, о «терзаниях великого композитора», которому либералы уже давно приписывают нетрадиционные пристрастия, а с другой, - балетные сцены, которые транслировали по телевидению во время путча ГКЧП. Другими словами, постановщик как бы намекает на страдания «меньшинств» в условиях тоталитарного государства.
Разумеется, что появление такого спектакля в городе Пушкина и Достоевского многим решительно не понравилось. «Дрянь и гадость» - решительно заявил по поводу постановки Виталий Милонов, ныне депутат Госдумы, который пообещал подготовить по этому поводу обращение в прокуратуру. По его мнению, постановка нарушала законодательство о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних и наносит ущерб нравственному здоровью общества.
Другими словами, сам Райкин оказался в одном ряду с теми, кто из кожи вон лезет, чтобы нас приучить к тому, что мир должен быть «голубым», что пороки и отклонения это - «нормально», а вот осуждать их «стыдно и недопустимо».
То есть, проблема была поставлена им с ног на голову. Позорна, опасна для здоровья общества и недопустима не навязчивая гей-пропаганда, а, напротив, протесты против нее!
И вот теперь возмущенный «гонениями» маэстро, поставив вопрос уже на съезде, открыто добивается, чтобы таким спектаклям мы аплодировали и не смели слова сказать против. Иначе, как заявляет Райкин, это - цензура и покушение на свободу творчества! А не наоборот ли? Именно каста «неприкасаемых» пытается, заткнув рот своим критикам, установить в нашей стране либеральную диктатуру в искусстве.
_______
P.S. Кстати, в середине прошлой недели Райкин говорил, что «Сатирикон» может закрыться из-за финансовых проблем. В связи с этим ему пришлось написать письмо в Минкультуры. Художественный руководитель театра в нем сетовал, что «Сатирикон» не может поставить новый спектакль из-за отсутствия денег. По его словам, деньги, выделяемые министерством культуры, не покрывают расходы на аренду помещения для театра. В Минкультуры пообещали рассмотреть обращение Райкина после того, как депутаты утвердят проект федерального бюджета на 2017 год.
Андрей Соколов
специально для Столетия, 26 октября 2016