Мороз и солнце, день чудесный
А знаете, что? Держите совершеннейшую в своей не эстетичности историю. Вот. Я беременная, мне можно писать мерзопакостные истории )))). Дабы сберечь к ланчу аппетит - это для особо брезгливых - пролистывайте.
Урожденной Калужанке Леночке было 27 лет. Жила она с мужем-прапорщиком в военном городке, спрятанном где-то очень близко к крайнему северу. Работала Леночка бухгалтером в сугубо мужском коллективе в тепло-чего-то-там. Другими словами, обеспечивали дома и прочие заведения теплом. Начальник ее любил, хотя за глаза и считал дурнушкой.
С географией (как с химией, физикой и другими школьными науками, кроме литературы) у меня не то, чтобы очень хорошо, поэтому я с трудом представляю, где находится Крайний Север, однако, несмотря на безграмотность, могу дать руку на отсечение, что с начала сентября холод там стоял адский.
Так вот. Именно той зимой, начавшейся еще в конце сентября, муж подарил Леночке новую шубу и потрясающую меховую шапку. Модную такую, растепанно-длинношерстную. Обновки шли Леночке необыкновенно и украшали нечеловечески, ведь макияжем, всякими тушами и ВВ-кремами, в условиях -40 градусов Цельсия пользоваться получалось не шибко. Жаль, что в крошечном заполярном городке красоваться было особенно негде, да и не перед кем .
И вот в один ужасный день у Леночки случилось две беды: пресловутый мороз в -40 на улице, когда даже сопли, пардон, в носу замерзали, и больной-пребольной зуб. Клиника находилась от дома недалеко, так что на такое расстояние даже такси ехать отказалось. Пришлось идти пешком, обратно предстояло такое же короткое, но крайне остужающее путешествие, зато в обновках.
Надо сказать, что стоматологов Леночка боялась пуще белых медведей, и звук работающей бор-машины приводил ее в душеный трепет, когда хотелось спрятаться под стоматологическим креслом и представить себя крошечной мушкой. Дабы Леночка не сбежала, врач вколол ей в десну лошадиную дозу обезболивающего. Бедняжка перестала чувствовать не только губы и язык, но всю нижнюю половину лица, до самых бровей, которые, похоже, единственные теперь и оставались относительно (насколько могут быть брови) подвижными. В общем, в кресле Леночка расслабилась и даже не заметила, как лечение подошло к концу.
Возвращалась она домой в самом отличнейшем настроении. Мороз шпарил, солнце светило ярко, снег блестел, зуб не болел, замороженное намертво лидокаином лицо не ощущалось, и жизнь выглядела сказочной. По дороге Леночке встречались знакомые, широко улыбались, а, приглядевшись, улыбались еще сильнее, из чего она сделала вывод, что шубка и шапка действительно ей чрезвычайно идут и даже стала покачивать бедрами, насколько позволяли скользкие сапоги.
Встретился ей и Начальник из чего-то-там-где-делают-тепло-для-города.
-Леночка, - закудахтал он, разводя руками, - отлично, отлично выглядите!
Та немножко засмущалась, но согласилась:
- Ах, Пал Палыч, глупости говорите! - И, поправив новую шапку, сползшую на побелевшие от мороза, единственно шевелившиеся на лице брови, сверкнула всеми залеченными зубами.
- Нет, нет! Что вы, что вы! - рассыпался Начальник с отеческой улыбкой. - Просто красавица!
Наполнившись ощущением собственного благообразия и уже, не торопясь, кривясь в улыбке онемевшими губами всем встречным-поперечным, она направилась домой.
И вот зашла Леночка в квартиру, все еще наполненная осознанием собственного великолепия, подошла к зеркалу...
Из обеих ноздрей до уголков губ по онемевшему от заморозки лицу протянулись зеленоватые сопливые усики, уже подтаявшие в домашнем тепле, а потому пожижевшие. И с этим самым блестящим, замерзшим благообразием, шла Леночка, а знакомые улыбались ей в ответ: «Отлично, Леночка, выглядите».
Пал Палыч на следующий день подарил ей набор из трех клетчатых мужских платков.
Урожденной Калужанке Леночке было 27 лет. Жила она с мужем-прапорщиком в военном городке, спрятанном где-то очень близко к крайнему северу. Работала Леночка бухгалтером в сугубо мужском коллективе в тепло-чего-то-там. Другими словами, обеспечивали дома и прочие заведения теплом. Начальник ее любил, хотя за глаза и считал дурнушкой.
С географией (как с химией, физикой и другими школьными науками, кроме литературы) у меня не то, чтобы очень хорошо, поэтому я с трудом представляю, где находится Крайний Север, однако, несмотря на безграмотность, могу дать руку на отсечение, что с начала сентября холод там стоял адский.
Так вот. Именно той зимой, начавшейся еще в конце сентября, муж подарил Леночке новую шубу и потрясающую меховую шапку. Модную такую, растепанно-длинношерстную. Обновки шли Леночке необыкновенно и украшали нечеловечески, ведь макияжем, всякими тушами и ВВ-кремами, в условиях -40 градусов Цельсия пользоваться получалось не шибко. Жаль, что в крошечном заполярном городке красоваться было особенно негде, да и не перед кем .
И вот в один ужасный день у Леночки случилось две беды: пресловутый мороз в -40 на улице, когда даже сопли, пардон, в носу замерзали, и больной-пребольной зуб. Клиника находилась от дома недалеко, так что на такое расстояние даже такси ехать отказалось. Пришлось идти пешком, обратно предстояло такое же короткое, но крайне остужающее путешествие, зато в обновках.
Надо сказать, что стоматологов Леночка боялась пуще белых медведей, и звук работающей бор-машины приводил ее в душеный трепет, когда хотелось спрятаться под стоматологическим креслом и представить себя крошечной мушкой. Дабы Леночка не сбежала, врач вколол ей в десну лошадиную дозу обезболивающего. Бедняжка перестала чувствовать не только губы и язык, но всю нижнюю половину лица, до самых бровей, которые, похоже, единственные теперь и оставались относительно (насколько могут быть брови) подвижными. В общем, в кресле Леночка расслабилась и даже не заметила, как лечение подошло к концу.
Возвращалась она домой в самом отличнейшем настроении. Мороз шпарил, солнце светило ярко, снег блестел, зуб не болел, замороженное намертво лидокаином лицо не ощущалось, и жизнь выглядела сказочной. По дороге Леночке встречались знакомые, широко улыбались, а, приглядевшись, улыбались еще сильнее, из чего она сделала вывод, что шубка и шапка действительно ей чрезвычайно идут и даже стала покачивать бедрами, насколько позволяли скользкие сапоги.
Встретился ей и Начальник из чего-то-там-где-делают-тепло-для-города.
-Леночка, - закудахтал он, разводя руками, - отлично, отлично выглядите!
Та немножко засмущалась, но согласилась:
- Ах, Пал Палыч, глупости говорите! - И, поправив новую шапку, сползшую на побелевшие от мороза, единственно шевелившиеся на лице брови, сверкнула всеми залеченными зубами.
- Нет, нет! Что вы, что вы! - рассыпался Начальник с отеческой улыбкой. - Просто красавица!
Наполнившись ощущением собственного благообразия и уже, не торопясь, кривясь в улыбке онемевшими губами всем встречным-поперечным, она направилась домой.
И вот зашла Леночка в квартиру, все еще наполненная осознанием собственного великолепия, подошла к зеркалу...
Из обеих ноздрей до уголков губ по онемевшему от заморозки лицу протянулись зеленоватые сопливые усики, уже подтаявшие в домашнем тепле, а потому пожижевшие. И с этим самым блестящим, замерзшим благообразием, шла Леночка, а знакомые улыбались ей в ответ: «Отлично, Леночка, выглядите».
Пал Палыч на следующий день подарил ей набор из трех клетчатых мужских платков.