(no subject)
У папы в детстве был пес, овчарка Джек. Он умел держать кусок сахара на кончике носа и не глотать без команды.
Папа уехал в пионерский лагерь, Джек остался в Москве с бабушкой. Бабушке приходилось гулять с псом и участвовать в коммунальных разборках, когда она погулять не успевала. «А пошло оно все», - подумала бабушка и свела Джека неизвестно куда.
Когда папе было слегка за семьдесят, десятилетняя внучка призналась, что мечтает о собаке. В семье было принято никого не заводить, потому что мелкие живут меньше нас, привяжешься, а потом, ну, понятно. «А пошло оно все», - подумал папа и завел чау-чау.
Его назвали Жужом и страшно полюбили. Чтобы Жуж не потерялся, его никогда не спускали с поводка, чтобы его не обижали другие собаки, Жужа никогда не подпускали к другим собакам. Не социализировавшись, подросший Жуж пытался задрать любого, однажды сорвался с поводка и загнал трех бездомных дворняг. Порвал некоторое количество человеческих штанов, перекусил кошку, в общем вырос залюбленным безбашенным агрессором.
Папина внучка теперь хотела кошку, но была и не против собаки. Внук тоже хотел, но я объясняла им, что мелкие живут меньше нас, привяжешься, а потом, ну, понятно. Но наступил психологически сложный момент, «а пошло оно все», - подумала я, и завела такса Авку.
Жужу в этот момент шел десятый год, агрессия переродилась в усталую ксенофобию, на Авкины попытки дружить и играть Жуж рычал и уходил в кусты. Последние годы угрюмый агеласт проводил на природе, в поселке Юбилейный. Авочку я привозила туда дважды в неделю, но у них не срослось.
И вдруг идиллическая жизнь на природе кончилась, у Жужа обнаружили опухоль и отрезали полпечени. Везти его обратно в Юбилейный валяться порезанным пузом в грязи я категорически отказалась, и Жуж поселился у меня.
И вот он лежит, бедный и больной, его колют и кормят таблетками, и Авку конечно же к нему не пускают. Потому что Авка существо молодое и глупое, и не дай бог что. У меня начинается дурдом, потому что за годы жизни на природе Жуж отвык выгуливаться по часам. То есть когда ему приспичит, тогда он и встает, кряхтя и охая. И я иду с ним во двор в пять утра, в три ночи, а потом, естественно, в десять с Авкой. Который привык по часам. И у меня начинает съезжать крыша.
Сплю теперь в одной комнате с Жужом, а Авка с дочерью Марией. Что тоже вызывает проблемы, потому что Авка совершенно не понимает, отчего так, если я дома, и вон даже шаркаю в коридоре среди ночи. Поэтому Авка не спит с дочерью Марией, а скулит под закрытой дверью. И дочь, стало быть, тоже не высыпается.
«А пошло оно все», - в какой-то момент подумала я, сгребла такса под мышку и заснула с обоими псами. Утром оба они стояли рядом и смотрели на меня.
Но с ними обоими нельзя гулять одновременно, у них разная дистанция и утомляемость.
А...
Папа уехал в пионерский лагерь, Джек остался в Москве с бабушкой. Бабушке приходилось гулять с псом и участвовать в коммунальных разборках, когда она погулять не успевала. «А пошло оно все», - подумала бабушка и свела Джека неизвестно куда.
Когда папе было слегка за семьдесят, десятилетняя внучка призналась, что мечтает о собаке. В семье было принято никого не заводить, потому что мелкие живут меньше нас, привяжешься, а потом, ну, понятно. «А пошло оно все», - подумал папа и завел чау-чау.
Его назвали Жужом и страшно полюбили. Чтобы Жуж не потерялся, его никогда не спускали с поводка, чтобы его не обижали другие собаки, Жужа никогда не подпускали к другим собакам. Не социализировавшись, подросший Жуж пытался задрать любого, однажды сорвался с поводка и загнал трех бездомных дворняг. Порвал некоторое количество человеческих штанов, перекусил кошку, в общем вырос залюбленным безбашенным агрессором.
Папина внучка теперь хотела кошку, но была и не против собаки. Внук тоже хотел, но я объясняла им, что мелкие живут меньше нас, привяжешься, а потом, ну, понятно. Но наступил психологически сложный момент, «а пошло оно все», - подумала я, и завела такса Авку.
Жужу в этот момент шел десятый год, агрессия переродилась в усталую ксенофобию, на Авкины попытки дружить и играть Жуж рычал и уходил в кусты. Последние годы угрюмый агеласт проводил на природе, в поселке Юбилейный. Авочку я привозила туда дважды в неделю, но у них не срослось.
И вдруг идиллическая жизнь на природе кончилась, у Жужа обнаружили опухоль и отрезали полпечени. Везти его обратно в Юбилейный валяться порезанным пузом в грязи я категорически отказалась, и Жуж поселился у меня.
И вот он лежит, бедный и больной, его колют и кормят таблетками, и Авку конечно же к нему не пускают. Потому что Авка существо молодое и глупое, и не дай бог что. У меня начинается дурдом, потому что за годы жизни на природе Жуж отвык выгуливаться по часам. То есть когда ему приспичит, тогда он и встает, кряхтя и охая. И я иду с ним во двор в пять утра, в три ночи, а потом, естественно, в десять с Авкой. Который привык по часам. И у меня начинает съезжать крыша.
Сплю теперь в одной комнате с Жужом, а Авка с дочерью Марией. Что тоже вызывает проблемы, потому что Авка совершенно не понимает, отчего так, если я дома, и вон даже шаркаю в коридоре среди ночи. Поэтому Авка не спит с дочерью Марией, а скулит под закрытой дверью. И дочь, стало быть, тоже не высыпается.
«А пошло оно все», - в какой-то момент подумала я, сгребла такса под мышку и заснула с обоими псами. Утром оба они стояли рядом и смотрели на меня.
Но с ними обоими нельзя гулять одновременно, у них разная дистанция и утомляемость.
А...