вчерашние чтения в нескучном
в хорошем смысле по степени безумия зашкаливали. Все планировавшееся в нескучном гуляние из-за непрерывного дождя и холода накрылось медным тазом с клубящимися в нем тучами (очень грустное зрелище несостоявшегося праздника - два-три лотка, обещающие безалкогольный мохито, мокрые шарики и растяжки, мокрые пустые площадки, ди-джей в беседке и две мокрые пары, "заводящие" отсутствующую публику на танцевальной площадке" в огнях и стробоскопах, под мокрыми деревьями, какая-то девочка лет двенадцати, выигравшая соковыжималку, хозяева с мокрыми собаками, спортивный городок для продвинутых Тарзанов на деревьях). Понятно, что чтения передвинули внутрь летней читальни (пустые мокрые скамейки, печаль уходящего всего, конец света, Меланхолия неуклонно ближе и ближе и т.п.). Понятно, что публики было всего ничего (кажется, только стойкая Вера Котелевская), частью организаторы, частью сами поэты - наиболее стойкие в этом отсроченном апокалипсисе. Прекрасный Веденяпин читал новые стихи, прекрасная Лиза Неклесса достойна позировать прерафаэлитам - и стихи до какой-то степени прерафаэлитские (грозная красота распада и увядания)...
Самое забавное - обстановка, читальня - открытое саду такое несколько барочное здание с колоннами и чугунной избыточной вазой у крыльца, внутри - полосатые обои и линолеум под паркет, в гипсовых вазах - букеты искусственных цветов, огромные, одно бархатное алое кресло с витыми ручками, зеркало в золоченой раме с цветами, окно выходящее в сад, и все эти добротные полосатые викторианские стены увешаны фотографиями какого-то ателье, как бы креативными - мужчины в спортивных полосатых трико начала ХХ века с усами а-ля дЭвид Суше, русалки, женщины-бабочки и мужчины-омары... Причем костюмы одни и те же, а люди разные. Поскольку постановочные съемки имели место одновременно, а гримерная и съемочная находились по разные стороны холла, то мимо читающих прошли немолодая женщина-стрекоза вся в блестящем зеленом и с прозрачными крыльями, два спортсмена-полосатика, одна улитка и один омар. Из примерочной хохот и вопрос - "Люди, вы в самом деле хотите, чтобы я был мухой?"
Пройдя мимо, они удалились в соседнюю комнату, из-за дверей на протяжение получаса вырывались страшные белые вспышки света... Потом проршли обратно.
Под самый уже конец чтений в беседку вошли - бесшумно и боком, чтобы не помешать читающим, - три мокрых слесаря в спецодежде, держа наготове гаечные ключи. Эти были совершенно аутентичны.
Самое забавное - обстановка, читальня - открытое саду такое несколько барочное здание с колоннами и чугунной избыточной вазой у крыльца, внутри - полосатые обои и линолеум под паркет, в гипсовых вазах - букеты искусственных цветов, огромные, одно бархатное алое кресло с витыми ручками, зеркало в золоченой раме с цветами, окно выходящее в сад, и все эти добротные полосатые викторианские стены увешаны фотографиями какого-то ателье, как бы креативными - мужчины в спортивных полосатых трико начала ХХ века с усами а-ля дЭвид Суше, русалки, женщины-бабочки и мужчины-омары... Причем костюмы одни и те же, а люди разные. Поскольку постановочные съемки имели место одновременно, а гримерная и съемочная находились по разные стороны холла, то мимо читающих прошли немолодая женщина-стрекоза вся в блестящем зеленом и с прозрачными крыльями, два спортсмена-полосатика, одна улитка и один омар. Из примерочной хохот и вопрос - "Люди, вы в самом деле хотите, чтобы я был мухой?"
Пройдя мимо, они удалились в соседнюю комнату, из-за дверей на протяжение получаса вырывались страшные белые вспышки света... Потом проршли обратно.
Под самый уже конец чтений в беседку вошли - бесшумно и боком, чтобы не помешать читающим, - три мокрых слесаря в спецодежде, держа наготове гаечные ключи. Эти были совершенно аутентичны.