Про каникулярные дела - 2
Еще мы с Настей посмотрели сериал «преступление и наказание» режиссера Светозарова, а потом заодно перечитали книгу.Надо отметить, что некоторые сцены вызвали нарекания, особенно - первая встреча Раскольникова с Мармеладовым. Плюс - из-за некоторых сокращений текста все-таки Родион Романович предстает несколько более психом, чем он был. Однако фильм, несомненно, удался. Особенно хотелось бы отметить выбор актеров - замечателен Лебезятников (впрочем, порой пережимает), бесподобен Лужин, прекрасны Заметов, Зосимов, вообще вся вот эта второстепенная шелупонь, ну и особенно, разумеется, Разумихин, Родион, Дуня, мама и Порфирий (который, впрочем, порой пережимает тоже). Раскольников, конечно, вызывает нарекания, но их никак нельзя избежать - главный герой романа, сложившийся в воображении, неизбежно не поместится в конкретную персону, кого ни предложи, но в общих чертах - да, это Раскольников.
Странным образом сложилось так, что все эти рассуждения про «необыкновенных» и «обыкновенных» людей из раскольниковской статьи наложились на чтение книги Бориса Полевого «В конце концов» - олитературенного дневника, посвященного Нюренбергскому процессу, где его автор был корреспондентом газеты «Правда». Очевидно, что «обыкновенность» Раскольникова заключается вовсе не в том, что он не смог убить - мы видели, что смог, причем дважды (да и третий раз обязательно хватил бы топором того, кто вошел бы в определенный момент в квартиру - будьте уверены). Он не смог «переступить» - убить, и идти дальше, будто ничего и не случилось. «Натура» не выдержала, убоялась. Так вот в Нюрнберге собрались самые что ни на есть «особенные» - которые и убивали, и переступали, и спали спокойно, и бахвалились своими убийствами. Но оказавшись перед перспективой реальной расплаты все как один напустили в штаны. Раскольников, излагавший Порфирию свои идеи, выглядит куда более достойно, чем те, кто в Нюрнберге не осмелился сказать ни единого слова в защиту своих национал-социалистических идеалов. Ни один (минус Шпеер) не нашел в себе сил сказать - «это я убил старуху-чиновницу и ее сестру топором и ограбил». А расплата их, между тем, не слишком больше той, которая грозила Раскольникову - жизнь-то, как ни крути, одна, и терять кроме нее нечего. Так что Александр и Наполеон, которых Родион Романович ставил себе в пример как людей «необыкновенных», просто не встретили своего Порфирия Петровича, а встретив, неизвестно как еще и повели бы себя.
Странным образом сложилось так, что все эти рассуждения про «необыкновенных» и «обыкновенных» людей из раскольниковской статьи наложились на чтение книги Бориса Полевого «В конце концов» - олитературенного дневника, посвященного Нюренбергскому процессу, где его автор был корреспондентом газеты «Правда». Очевидно, что «обыкновенность» Раскольникова заключается вовсе не в том, что он не смог убить - мы видели, что смог, причем дважды (да и третий раз обязательно хватил бы топором того, кто вошел бы в определенный момент в квартиру - будьте уверены). Он не смог «переступить» - убить, и идти дальше, будто ничего и не случилось. «Натура» не выдержала, убоялась. Так вот в Нюрнберге собрались самые что ни на есть «особенные» - которые и убивали, и переступали, и спали спокойно, и бахвалились своими убийствами. Но оказавшись перед перспективой реальной расплаты все как один напустили в штаны. Раскольников, излагавший Порфирию свои идеи, выглядит куда более достойно, чем те, кто в Нюрнберге не осмелился сказать ни единого слова в защиту своих национал-социалистических идеалов. Ни один (минус Шпеер) не нашел в себе сил сказать - «это я убил старуху-чиновницу и ее сестру топором и ограбил». А расплата их, между тем, не слишком больше той, которая грозила Раскольникову - жизнь-то, как ни крути, одна, и терять кроме нее нечего. Так что Александр и Наполеон, которых Родион Романович ставил себе в пример как людей «необыкновенных», просто не встретили своего Порфирия Петровича, а встретив, неизвестно как еще и повели бы себя.