Почему бы и нет, подумал я, выкладывая сие в жж.
Медиа-персоны продолжают высказываться про 90-е.
Раз так, то и я выскажу три мысли на этот счёт.
Вернее, на этот - только одна, поделённая на две части. А две другие мысли связаны с этой ситуативно.
В минувшую пятницу после семи слушал на Эхе "Разворот" с Ириной Прохоровой. Надо сказать, что я впервые получил возможность знакомиться с ней развёрнуто. Раньше слышал только позитивные отзывы третьих лиц и короткие реплики, составившие положительный образ оговорившей. Поэтому услышав представление гостьи я даже обрадовался пробке.
1а
На вопрос ведущей о том, что гостья думает об эпохе девяностых, Ирина Прохорова дала ожидаемо позитивный ответ. Если свести её реплику к двум словам, то это была эпоха свободы, когда многие люди реализовали замечательные проекты.
И здесь я загрустил. Всё-таки в словах умного человека, даже когда он говорит банальности, всегда присутствует глубина. Здесь же третьего измерения не хватало категорически. В частности, я хотел бы слышать, что это были за люди, и какие именно проекты были реализованы. Мой опыт ограничен - моя семья вузовских преподавателей, кандидатов естественных наук, реализовала в девяностые три довольно ограниченных проекта. Картошкой были засажены две сотки близ Красных Ткачей, ещё две - около деревни Новая в бурмакинском направлении, и ещё несколько соток возле деревни Дряхлово неподалёку от Курбы. Землю брали везде, где давали. Один год засадили картошкой даже участок за факелами НПЗ около сажевого завода; в воздухе там постоянно стоял сладкий запах, но зато туда можно было добраться на троллейбусе.
И на этих участках за окучиванием картошки я думал - ну как же так? Почему в век покорённого атома и космических полётов моя семья выживает с помощью мотыжного земледелия - самого древнего в нашей полосе способа ведения сельского хозяйства, которое устарело после изобретения плуга? Как случилось, что производительные возможности целого социального слоя были отброшены не на десять-двадцать лет, а на целые тысячелетия?
При этом я видел в высоком небе инверсионные следы и понимал, что там есть самолёты, в которых куда-то летят люди. В детстве я летал на реактивном самолёте в Таллинн, я знал, как это - лететь на реактивном самолёте. Значит, жизнь не везде обратилась к неолиту, думал я. Значит и в девяностых, когда я долбил звенящий, как камень, суглинок мотыгой, в нашей области прозванной "тяпкой" (и глагол был - "тяпать", "я протяпал уже два боровка"), кто-то где-то "реализовывал проекты". Например, это десятилетие, несомненно, было расцветом творчества Зураба Церетели и Михаила Задорнова (сатирик).
Но даже такого примерного и , отчасти, иронического объёма в рассуждениях Ирины Прохоровой я не заметил. Да, для многих людей девяностые стали временем колоссальных возможностей, но кто-то рядом с ними пережил самую настоящую неолитическую революцию и погрузился в натуральное хозяйство. Причём вторых было гораздо больше. Ладно, это можно было бы не уточнять, но отметить, признать факт существования второй стороны предмета разговора, наверное, стоило бы. И это отсутствие в рассуждениях даже не глубины, а хотя бы минимальной выпуклости, очень разочаровывает. Особенно - у человека, казавшегося неглупым.
1б
Девяностые почему-то постоянно противопоставляют - либо "несвободным нулевым", либо "совковым восьмидесятым". При этом я совершенно не слышу ни перспективы, ни сравнений. О том, что эпоху не выбирают как товар в лавке (надо было вторые девяностые брать, а мы лоханулись и схватили нулевые), я уже говорил. Теперь о сравнении.
Далеко ходить не надо, ведь в ХХ веке мы уже переживали эпоху "мы свой, мы новый мир построим", когда после развала большой страны люди попытались соорудить из её остатков нечто принципиально новое, или, хотя бы, по возможности лишённое изъянов прежнего строя. Это - бурные и безумно свободные двадцатые годы.
Продолжая рассуждать в парадигме "реализуемых проектов" я ищу в девяностых некие соразмерности. Вполне отдавая себе отчёт в культурном ничтожестве перед главным редактором журнала "Новое Литературное Обозрение", я совершенно искренне интересуюсь: девяностые, где ваши Ильф и Петров? Где сопоставимые по таланту и значению фигуры? Где Валентин Катаев, где Исаак Бабель? Где Сергей Есенин? Где Даниил Хармс? Где Николай Заболоцкий? Где Михаил Зощенко? Где Андрей Платонов? Где Михаил Шолохов? Хотя бы Дмитрий Фурманов ваш где, а, девяностые? Это я всё дебютантов перечисляю, отметьте, а не унаследованных эпохой Маяковского или Замятина.
Ну ладно, положим, Фурманов есть. Нельзя же, чтобы не было даже Фурманова.
Причина такой разницы в ключевом мотиве эпохи. В двадцатые огромная масса людей была осенена желанием создать новый мир, где каждый был бы другом и братом для каждого, и любой человек мог бы рассчитывать на помощь и поддержку всех остальных людей. Все мы - для всех, - говорили они друг другу. Лозунг "каждый сам за себя, для себя и во имя себя", брошенный в деваяностые, оказался гораздо менее продуктивным. И формальную реализацию этого лозунга, предельную атомизацию общества, распад хозяйственных, культурных и человеческих связей и отношений - это и есть то, что неосмотрительно или злонамеренно путается со свободой.
Девяностые - это десятилетие вовсе не свободы, а тотальной независимости всего от всех. Двадцатые преодолевали такое закономерное после войн и революций состояние призывом создавать новую общность. В девяностые этот запрос разрешения так и не получил.
Все эти размышления порождены простым наблюдением: всё имеет вторую сторону. И разочарование в человеке, который рассуждает о предмете так, словно перед ним монета о двух орлах, по-моему, совершенно неизбежно.
1б'
Между прочим, если бы кто меня спросил, то я бы ответил, что настоящее время надежд - это ни разу не девяностые, а восьмидесятые. Девяностые - время их крушения, причём уже сразу с 1990-го. Просто в 90-м это неизбежное уже крушение понимали единицы, в 91-м - десятки, в 93-м - тысячи, а в 98-м - уже десятки миллионов человек.
А нулевые я не стал бы никак называть. Они - нулевые и есть.
2
Органичным продолжением плоских, как лист фанеры, рассуждений Ирины Прохоровой про замечательные девяностые, стал вопрос об отношении гостьи к законопроекту о запрете отрицания сталинских преступлений. Разумеется, Ирина Прохорова заявила, что это тот редкий случай, когда она согласна с предложением, исходящим от депутатов. Затем пошли слова о необходимости десоветизации и возврате приснопамятного 37-го года. Логика деревянного рубля: если девяностые хорошие, то сопротивление десоветизации - плохое, и всё это без полумер и полутонов.
С моей антипатией к сталинщине и полной уверенности в пагубности сталинского режима я бы, наверное, должен был полностью удовлетвориться услышанным. Но я всё-таки имею третье измерение, и мои кубические соображения в плоские щели не проходят.
Я убеждён, что наказывать за отрицание либо утверждение чего бы то ни было - нельзя. Тем более, если проблема, которой эти отрицания и утверждения касаются, не нашла в обществе решения. Именно потому, что десталинизация для нас связана с болью, нужно обязательно обсуждать всё, что связано со Сталиным и сталинщиной. И живое обсуждение рядом с законодательным запретом - невозможно.
Я постоянно высказываюсь на темы, связанные со сталинским периодом. Поэтому от меня запросто может прозвучать нечто, что очень легко можно истолковать, как отрицание сталинских преступлений. Я сознательно использую такое отрицание - как фигуру речи, в ироническом контексте, для демонстрации логики оппонента. И вот меня Ирина Прохорова хочет обязать в ходе живой дискуссии постоянно помнить, что в аудитории сидит товарищ майор, вооружённый одобряемым ею законом, с которым он постоянно сличает произносимые мной слова: нет ли отрицания преступлений?
Да и на какой живой разговор пойдёт мой оппонент, если за мной вместо знания фактов и логики будет висеть статья закона? К какой десталинизации нас приведут этой железной рукой? Да и такая ли десталинизация нам нужна?
При этом Ирина Прохорова часто и со вкусом ссылается на возврат сталинских методов в практику наших органов. А я вспоминаю недавние прецеденты, когда за демонстрацию нацистской символики были привлечены к ответственности два блогера, одна из которых с краеведческими целями разместила историческую фотографию своего города периода оккупации со свастикой в кадре, а другая выложила карикатуру Кукрыниксов военных лет, на которой был изображён Гитлер - увы - опять со свастикой на рукаве. В контексте осознаваемой Ириной Прохоровой практики я жду материализации одобряемого ею закона в аналогичные дела. Например, фотография первомайской демонстрации с транспарантом "Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. И. Сталин". Ведь на ней отражён "за мир" - дело хорошее, а преступления Сталина, наоборот, не отражены. Стало быть, публикация отрицает, нарушая законный запрет. Как минимум для Краснодарского "Центра Э" подобные рассуждения оказались достаточно весомыми, чтобы проверить их в суде. А суды приговорили блогеров к штрафам.
Доказывать точку зрения репрессиями - безнравственно, безответственно и бессмысленно. Странно, что Ирина Прохорова полагает иное.
3
В итоге Ирина Прохорова, несомненно, не оставила впечатление глупого человека. Скорее она похожа на отличницу, которая очень чётко и грамотно отвечает урок. Она последовательна, не забывает детали и без промедления отвечает на любые дополнительные вопросы. Но в её голове не копошатся смутные сомнения троечника в том, правилен ли написан учебник.
А ведь очень разные люди рекомендовали её в качестве "мозга оппозиции". -Знаешь, Прохоров и сам не дурак, такими деньжищами ворочает, но вот его сестра - вообще умище... - говорили мне и выразительно закатывали глаза.
Впрочем, с другой стороны: я вчера был свидетелем комментария выступления Путина в ООН от Евгении Альбац. "- В первую очередь это выступление было призвано показать местному олигархату, что Путин ещё что-то значит, раз на внешнеполитической арене его всё ещё выслушивают", - начала свою речь Евгения Марковна. И мне тут же представилось - сидит Путин в кремле и думает: как бы мне показать Роттенбергам с Абрамовичем, что я им не тряпка половая? Может если я в Нью-Йорке с трибунки побалакаю, тогда здороваться начнут? Мне кажется, чтобы первой по значимости целью выступления президента в ООН назвать стремление изумить местных воротил, нужно достичь очень высокой степени отупения. На этом фоне Ирина Прохорова действительно звезда.