колфан
Неплохо выступили с соавторшей на колфане, заняли 2 место, но соавторша чего-то прячется, не засвечивается, стесняется наверно той тетки, что мы изобразили))))
Моль
Однажды я видела фокусника, который разворачивал голову на триста шестьдесят градусов, а туловище при этом оставалось неподвижным. С моим телом сейчас происходило нечто подобное.
Каждый по разному воспринимает ТМ-ускорение. У меня, например, сворачивается башка, а извилины наоборот вытягиваются от уха до уха в идеальные шеренги. Мысль в одно ухо влетает и, не задерживаясь, к другому - со сквозняком. Мышцы... Ох, эти мышцы! Они расщепляются и становятся дыбом. С точки зрения эмоций я в период прохождения ТМ-канала становлюсь похожей на ежа.
А тут еще и моль.
Спрашивается, как на патрульный корабль попала моль, и почему биоконтролеров из таможни до сих пор не повесили за то место, которым они думали, когда пропускали ее без билета?
Да-да, извините, забыла представиться. Я - Ирина Колбина. Флагман-капитан первого класса. Сто сорок два годочка от роду. Рост - выше среднего, вес - ниже. Что еще? Разведена. Один раз. Больше замуж не выходила, хотя звали. Все равно лучшего, чем мой сбежавший Сашка не найти, а хуже - мне не нужен.
Есть дети, внуки. Все при деле. Осваивают дальний космос. Только я - в самой заурядной погрангруппе. Патрулируем тут бесконечное пространство напару с молью. Вру. На корабле, кроме меня, шесть офицеров. Немного, зато самые лучшие во флоте. Скажем, мой зам, штурман, еще в студенческие годы на спор проходил кольцо Сатурна с закрытыми глазами. Я бы и сама не взялась. Или повар. Холодильники пустые, а она такую вкуснятину приготовит - пальчики по локоть отгрызешь. Как-то мы ее спросили:
- Шаолинг, поделись секретом, ты что в еду добавляешь?
- А человечинку добавляю.
Не удивлюсь, если это правда. Предки Шаолинг из Тайваня. Черт его знает, какие у них там были традиции. Впрочем, по-русски Шаолинг говорит, как я по-китайски, а понимает еще хуже. Допускаю, что мы друг друга просто запутали. А еще она никогда не снимает темных очков. Доктор утверждает, что у нее квадратные зрачки, и она это скрывает. Зря, конечно. Вон у механика, Сергея Лаврова, зубы - вампиры завидуют - и ничего, без намордника ходит. ТМ-ускорение так меняет генетику, что врачи, когда видят наши ДНК, падают в обморок.
Кроме офицеров, на борту еще полсотни десантников и обслуги. Считай, ничего. Работа для пенсионеров. А ведь каких-то двадцать лет назад я командовала элитной эскадрой спецназначения. Двенадцать тысяч самых отпетых головорезов. Выпускники Академии просто мечтали попасть к нам.
Забавно однажды получилось. Как раз за пару лет до окончания войны заскочили мы в бар отметить успешную операцию. Пока мои ребята разбирались с "выпить-закусить", я отошла по своим дамским делам. Но не успела закрыться дверь туалета, как хватает меня за руку совершенно зеленый от возраста и алкоголя наглец:
- Девушка, у вас все в порядке?
Я - как положено в таких случаях:
- Юнга, возьмите швабру и вытрите сопли с пола, а то поскользнетесь.
Не знаю, почему я тогда назвала его юнгой. Парень был в гражданском. Наверное, по привычке - всех розовощеких выпускников Академии первые три года мы зовем юнгами.
Юноша тем временем умудрился навести на меня резкость и заявил:
- Черт! Чуть некрофилом не стал! Бабуля, какой леший тебя носит по барам, если твои годовые кольца без калькулятора не посчитаешь?
Отставить смешки! Ему было совсем не смешно. Особено с подбитым глазом и вывихнутой рукой. Смешно было, когда на следующий день в толпе новобранцев я узнала вчерашнего горе-насильника. Он тоже узнал во мне давешний объект романтических посягательств. Щеки у него из розовых стали зеленее, чем лычки на рукаве.
А я еще вежливо так:
- И кто ж это, юнга, вам глазик поцарапал? Настоящие мужчины должны уметь постоять за себя. Ладно, не стану вас расстреливать, но чтобы к концу месяца выучили матчасть ламинатора напамять. Все четырнадцать с половиной тысяч единиц. Проверю лично.
И что вы думаете? Выучил. Любой блок-элемент выдавал быстрее компьютера. Специально соревнования устраивали.
Что-то я развоспоминалась. Ах да, ТМ-ускорение. И еще эта моль. Кстати, она оказывается еще и кусачая. С комарами ее скрестили, что ли? Сидит, зараза, и жует мою руку. Чтоб ты подавилась. Знает, небось, подлая тварь, что я с ней пока ничего сделать не могу. Во время ТМ-ускорения мою голову скручивает против резьбы. Ах да, кажется, я об этом уже говорила.
Надо бы как-то отвлечься. Лучший способ - развязывать на извилинах узелки. С этим у меня проблем нет. Стоит только соскользнуть назад лет на сто двадцать…
Над космодромом чистое небо. Каждая тучка-диверсант рассеивается далеко на подходе. Мы впервые садимся в боевые корабли. На нас белые спецмундиры, идеально совпадающие с собственными формами: нигде ничего не торчит, не давит, не натирает. Никакого компенсирующего пластиката - все тютелька в тютельку.
Автотрап доставляет нас в рубки. Давящее шипение анти-гравитонов. Эскадрилии патрульных кораблей прошивают синеву. Первое ТМ-ускорение. Дьявол! Опять про ТМ-ускорение.
Мое перекошенное лицо отразилось в полированном экране. До отражения не доплюнешь. А жаль. После восьмидесяти никакое омоложение не помогает. Ну напихают в бедную старушечку пластик, ну переформатируют кое-какие функции... Но не пройдет и пяти лет, как опять кости со звоном ударяются в кожу, то, на чем бренчали медали, провисает в напрасных поисках талии, от прически остается один парик. Короче, если не повторять процедуру омоложения каждые пять лет, к тому времени, когда к бабуле заявится девушка с косой, они с гостьей будут похожи, как сестры-близнецы.
Серые волны за стеклом панели панорамного обзора загустели. Сквозь них начали пробиваться первые размазанные кляксы созвездий. Корабль выходил из зоны ускорения в свернутое пространство. Отсюда в любую точку вселенной - рукой подать.
Вот теперь можно пошевелиться.
Резкое движение - от моли-кровососки во все стороны разлетаются ошметки.
- Проверь, что за птица эта моль.
Робот-анализатор и без моих команд знает свои обязанности, но я с подозрительными насекомыми стараюсь быть осторожной вдвойне. Одно время в Западной зоне на местных поселенцев стали нападать жучки. Жучки как жучки, тоже кусачие, как эта, ухайдоканная мною сволочь. Только после их укусов большинство людей, если и оставалось в живых, то с мозгами совершенно набекрень. Лет через пять выяснили, что жучки таким образом размножались. Хорошо еще, что цикл их развития в зараженном теле составлял два миллиона лет. Говорите: "Ха-ха?" В Западной зоне тоже так говорили, и после того, как пострадавшие почили в психбольницах, их тела кремировали. А жучки только этого и ждали: температура активизировала зародыши, и через два года на нескольких планетах системы, кроме жучков уже никого не было.
Жучки оказались искусственно синтезированными и их нападение явилось первым актом атаки на Конфедерацию. За сорок лет непрерывных войн жучков удалось заморозить, атаки отбить, нападавших отогнать за линию временной... Я опять вру. Нападавшие ушли сами. Да и были ли нападавшие в самом деле? Лично мне ни один хозяин жучков на глаза не попадался.
Анализатор качнул стрелками и заставил меня буквально офигеть.
Во-первых, моль на девяносто процентов состояла из имплантов и искусственных блоков. Во-вторых, она не просто так летала. Сейчас, благодаря ее стараниям, во мне сидел ни более, ни менее, как гугол многократно скомпрессованых биофайлов. Вот тебе и моль.
Захотелось зареветь и повеситься. Точнее, просто повеситься, тогда отпадала необходимость в первом.
Впрочем, даже вешаться было необязательно. Если самый маленький блок этих биофайлов раскомпрессуется, мой мозг просто взорвется.
Так, не раскисать! Ирка, дуреха! А ну, взять себя в руки!
Не может быть, чтобы какой-то супер богатый маньяк рассылал своих блох, тьфу, молей только ради развлечения. Во всем есть смысл, особенно, когда тратятся такие деньги. Для начала хорошо бы просмотреть что за файлы сейчас сидят в моем теле.
Я прилепила смс-датчик к виску. По экрану поплыли буквы, и диктофон вполне буднично объявил:
- Пздравляεм!! Если вы можете видет это сообщение, значит, наша операция завершилась успешно, и теперь вы являетесь транспортным модулем наших биофайлов. Спешите! Возле Двери вас встретят. Не пытайтесь избавиться от груза, файлы тут же раскомпрессуются. Храните наш передатчик. В конце маршрута он поможет извлечь наш груз. Спешите же. Время пошло.
Чушь какая-то. Ничего не понятно. Какой передатчик? Где его искать? Бог ты мой, да это же моль! Накрылся, ребята, ваш передатчик. Погиб, так сказать, при исполнении служебных. И я вместе с ним.
- Эй, Лавров, а ну-ка бегом сюда на задних цырлах. - Встроенные в стены видеофоны позволяют вызвать моих подчиненных даже из баррокамер.
Сергей Лавров - это и есть тот самый гнусный покуситель на мою девственность из бара. За те двадцать лет, которые он отслужил под моим началом, парень повзрослел и помудрел. Сменил стажерские лычки на погоны капитана-три, повесил на грудь с десяток боевых орденов и занял должность главного механика. Изучение комплектующих ламинатора безусловно открыло в нем недюжие инженерные способности.
- Вызывали? - Лавров высветился на мониторе двери. Его лицо было непривычно серьезным и несколько бледным.
- Да, заходи, садись. Глянь на экран. Это не шутка. Сейчас где-то во мне плавает гугол информации. Задача: избавиться от него и как можно быстрее. Справишься?
- Боюсь что нет. В момент ТМ-ускорения в меня всадили файлов не меньше, чем в вас.
- Кто? - спросила я, хотя ответ уже был мне известен.
- Можете не верить, но это моль.
- Верю.
- По глупости я ликвидировал ее при первой же возможности, а она, как оказалось, представляла собой ключ входа-выхода. Я просмотрел структуру введеной информации. Биофайлы можно извлечь только в раскомпрессованом виде, что означает смерть носителя. - Сергей зло поскрипел узкими длинными зубами.
- Ладно, - я включила красный код экстренности сообщений: - Внимание! На корабле находится моль искуственного происхождения. Уровень опасности - экстремальный. Приказ: не допускать контакта. Ликвидировать ее во что бы то ни стало. Уничтожьте моль до того, как она вас коснулась. Если моль успела ввести в вас спрессованные биофайлы, сохраните ее любой ценой. Она является ключом ввода и вывода информации. Начальникам всех служб собраться у меня немедленно.
Я еще не закончила говорить, а в рубку один за другим вошли три офицера. У штурмана и доктора лица были хмурые и несколько подавленные - их истории с кусачей молью до деталей повторяли мою. Зато юнга Гриха, как всегда, - безмятежно весел. Может, потому что в прозрачном контейнере, который он нес в руках, сидела живая моль.
- Командир, сейчас мы с вашего ввода проверим, какой гадостью нас заразило это пернатое. Главное, без паники. Мне положение не кажется безвыходным.
Двадцать лет назад за подобное неформальное обращение Гриха отсидел бы месяц в карцере с кибер-пауками. Но с тех пор многое изменилось - время, служебные отношения и, в первую очередь, я сама.
- Дурак ты, юнга, - вмешался Лавров, - там все заблокировано такими кодами, что тебе на год работы хватит. И вообще, мне кажется, что с одного файла уже снят слой.
- Какой слой? - не поняла я.
- Он имеет в виду слой компрессации. Мы теперь как мины замедленного действия, - весело пояснил Гриха.
Пацан. Ох, пацан. Как далеко ему до Лаврова! И не только потому, что главный механик имел дело со сложнейшими механизмами, а Гриха пока еще только начал отползать от своего хакерства. В голове у юнги вовсю носился ветер, и тот факт, что он закончил Академию с медалью и с досрочным присвоением звания старший лейтенант, взрослей его не делал.
Робко мявкнул зуммер двери, и в помещение ввалился медведь. Впрочем, начальник десантной группы Тим был, пожалуй, побольше некоторых медведей. Или, как минимум, покрепче. Медведя-Тима сопровождала повар.
- А я никакой моли не нашел.
- Я тоже, - прошептала Шаолинг.
- Да она уже сварила эту моль, - съязвил обычно вежливый штурман. Он недолюбливал нашего повара и не скрывал своей неприязни.
- Лавров, проверь Тима и Шаолинг, - попросила я. - Особенно Тима. Уверена, что если бы его покусало стадо моли, он все равно бы не заметил.
Сергей подключил смс-датчики.
- Чисто, командир.
- Хорошо. Подведем итоги, - начала я. - Следует отдать должное: те, кто запустил эту моль, оказались на порядок умнее нас-балбесов. Найденный ими путь транспортировки информации гениально надежный, дешевый. Он многократно быстрее, чем по световым декодерам. У нас не остается другого выхода, как лететь к неизвестной Двери. Я не сомневаюсь, что она существует, так как создание моли, биофайлов, проведение всей операции требует огромных денег, и тот факт, что заказчик их заплатил, косвенно указывает на ее реальность. Вне сомнения и то, что у заказчика есть запасной вариант извлечения биофайлов из наших тел. Уверена, встречающий нас джентельмен знает как это сделать без моли.
- Двери, драконы, Летучие Голландцы - все это из области фантазий, и искать их... - начал штурман.
- И мне лететь не хочется. Может, эти файлы сами не раскомпрессовываются? Или на базе найдут, как нам от них избавиться? - Наш доктор традиционно против любых предложений, а тем более команд. Он старше даже, чем я, и ему уже все равно: погибнуть от инфаркта или информационной бомбы в мозгах. От бомбы даже предпочтительней - мгновенная смерть все-таки.
Жаль, если он уйдет из команды. Первоклассный хирург. Правда, во время операции может из пациента вытянуть все жилы. Те, кто хоть раз попадал к нему под нож, готовы скорее умереть, чем лечь на операционный стол повторно.
Неожиданно меня поддержал Лавров. Вот уж от кого не ожидала:
- Я уверен, что эти ребята подстраховались от любой задержки. Как вы думаете, почему заразили несколько офицеров, а не всадили все биофайлы в одного?
- Потому, что лететь ради одного пострадавшего - слишком дорогое удовольствие, - предположил штурман.
- Отправитель не хочет, чтоб мы тратили время на транспортировку к базам пожелавших остаться, - вполне разумно добавил юнга.
- Не только, - продолжил Лавров. - Введеный в командира номер секюрити-блока имеет цифру один, у меня - пять. Я не сомневаюсь, что блоки юнги, штурмана и доктора имеют номера со второго по четвертый. Если встречающий нас адресат не досчитается хотя бы одного из нас, хана всем.
- Короче, летим, - двухметровый Тим принимал решения, не всегда понимая о чем идет речь. - И если встречающий нас недоносок, сукин сын, эта жирная б****, не сумеет извлечь из вас... как их... биофайлы, мы размажем его по Двери вместе с погаными дружками.
- Вот и ладушки, - я подняла панель системы навигации: - Навигатор, ищи Дверь.
- Команда не имеет смысла, командир, - наш навигатор глуп и официален. - Слово "Дверь" в поисковике встречается более пяти миллиардов раз. Уточните адрес, командир.
- На фиг мне такой навигатор, который спрашивает адрес у меня.
- В библиотеке нет адреса "на фиг".
Я повернулась к офицерам: - А ну-ка, гвардия, сбросьте ваши вводные сообщения от моли на общий экран.
Как я и предполагала, каждый член команды получил свое персональное уведомление. Общим было только первое слово "Пздравляем!!" Когда высветился на экране последний текст, буквы первого слова поплыли в свободный угол и разместились в виде непонятной трудночитаемой формы.
- Странно себя ведут эти парни, - начал Лавров. - Если им действительно нужна доставка, то прямо сказали бы куда - зачем устраивать шарады?
- И почему только два восклицательных знака? - удивился доктор, потомок известной литературной династии. - Обычно ставят один. Реже три - для законченных даунов. "Пздравляεм!! Вы подверглись удачному налету пиратов..." Ха, у них же пропущена буква - вместо поздравления получилось что-то матерное. - Доктор покосился на меня и постарался стать серьезным. - Ну и правильно, не с чем тут поздравлять.
- Если через буквы провести линию... - начала Шаолинг.
Бог ты мой! По пению мне всю жизнь плохие оценки ставили, но звездные карты я знала назубок. Как же случилось, что Шаолинг своим квадратным зрачком увидела больше меня: буквы первого слова были расположены в виде странной бабочки-моли.
- Да это же созвездие Геркулеса, - выдохнули несколько голосов одновременно.
- Верно, - согласилась я. - Два восклицательных знака - вместе с искаженным словом дают двенадцать букв, по числу подвигов античного героя. А буква "е" написана, как эпсилон - одна из главных планет созвездия. Вот вам и ответ. И навигатор не нужен. Именно в тех местах год назад обнаружен мощный ТМ-канал, соединяющий полярные части вселенной. Очевидно, адресат будет ждать там. Ну что ж, нам никто не ограничивал зону патрулирования. Летим в "нейтральные воды".
Космофлотчики за глаза называют меня железобетонной сукой. Наверное, не зря. Это сейчас я поменялась, а двадцать лет назад у меня правило было одно: не думай о людях, думай о работе. Людей можно нарожать новых. Но если не будет дисциплины, если я хоть раз задумаюсь о том, что у моих солдат есть семьи, чувства, желания, я проиграю. И не только сражение. А гораздо больше. Ради дисциплины я собственного мужа сослала на рудники. Нарушил приказ - получи. Эх, Сашка-Сашенька! На той планете мы не имели права оставлять живых. Ни своих, ни чужих. Свои заражались и становились чужими. Сашка не имел права нарушать приказ, но нарушил. Апелляцию я отклонила. Не сомневалась, что он поймет. Не понял. Вернулся с рудников и уехал. Навсегда. Дети от меня отвернулись. Внуки используют мое имя вместо ругательства. Но ведь все они живы только потому, что хороший солдат бесприкословно выполняет самую грязную работу, а не занимается дебатами об этике.
А потом война закончилась. Те, кто командовал: "Стреляй", стали таскать нас по судам за то, что мы честно выполняли их приказы. Меня разжаловали. Сослали в погранвойска, на этот корабль. Пройдут еще через какие-нибудь десять-двадцать лет меня запакуют в цинковый гроб и выбросят в открытый космос. Без слез родственников, без друзей, без почетного караула. Ну и пусть. Все равно это лучше, чем догнивать в спецдомах Сатурна за копеечную пенсию.
Во время ТМ-ускорения проще ни о чем не думать. Но думать необходимо, иначе свихнешься совсем, превратишься в неизвестно что. Генетики отказались исследовать наши ДНК. Там от человека остались только оболочка да способ мышления. Поэтому надо напрягать извилины, не давать им строиться в шеренги и колонны. Когда открыли первый ТМ-канал, десятки испытателей вернулись живыми, но лучше бы не возвращались вообще. Единственный способ оставаться человеком - это думать как человек. А еще лучше искать работу попроще.
Эх, понимаю Тима, он, как и я, ничего другого не умеет. Гражданка для него - опаснее самой крутой потасовки. Но зачем все это надо Лаврову? Умница. Начитанный. И до сих пор без семьи. Конечно, Сергей не красавец: страшные зубы, носяра картошкой, да еще немодный блондин. И все-таки в космопортах даже инвалиды находят себе подруг, а он не может. Правда, как-то мне предложил:
- Командир, если вы меня простили за давнюю шалость, может, нам узаконить наши отношения?
- Наши отношения и так законны: я командир, ты - мой офицер. А других быть не может.
"Железобетонная сука!" - это уже я сама о себе. Зачем так жестко? Понятно, что он шутил, нас разделяет возраст размером в вечность, но все-равно надо было помягче. Тем более отношения однажды случились.
Мы тогда здорово перебрали в баре, и он взялся довести меня до номера в гостинице. А утром я проснулась от того, что он на меня смотрит. Ну почему он тогда не сбежал? У меня все тело в шрамах - гладиаторы отдыхают. Ни одна косметическая компания не берется восстанавливать. Уменьшить талию - без проблем, убрать морщины - что может быть проще? Но когда восстанавливают разорванное на клочки тело, остаются шрамы - как у знаменитого детища Франкенштейна. Полевые хирурги не работают на модельные агенства. С них требую солдат. Только солдат. А Лавров, глупышка, гладил мои шрамы и смотрел. Лучше бы я тогда затащила к себе Тима, доктора или кого из солдат. Эмоции в нашем деле - лишняя роскошь.
Вру. Почему я все время вру? Это только кожа у меня, как у носорога. Это снаружи я железная и бетонная. Это только днем. А ночью, когда отключаются видео-контрольные блоки, я реву часами. Причины? Разве для этого нужны причины? Да и причин хватает. В сто сорок два года - одна. Брошеная всеми. Не понятая всеми. Тут не только реветь, тут выть надо. И биться головой о стенку. Что слабо? Я пробовала однажды. Когда дошло, наконец, что Сашка ушел, а заменить его некем.
- Командир, пора выходить.
Это юнга Гриха. Вот кому все нипочем. Веселый и ласковый, как котенок. А смышленый - не передать. Даже ТМ-ускорение для него семечки. Мне он - почти родной. Свои дети забыли, приходится за чужими присматривать. Как-то в третьем отряде ходил слушок, будто во время десанта я прикрыла юнгу собой. Не правда это. Гриха, как говорили в старину, еще не был в деле и не нюхал пороха. Но если бы пришлось, да, прикрыла. У нас каждый готов прикрыть каждого. Тем более Гриху. Он же пацан, почти не жил.
- Командир, мы в зоне.
Это опять Гриха. Будто я сама слепая. На главной панели мечется свет. В иллюминаторах звезды. Настоящие звезды, а не свернутая деформированная вселенная.
- Смотри, юнга, звезды. Гриха, ты когда-нибудь видел звезды?
- Нет, командир. Наш блок в Академии был под землей. Прямо оттуда выходили в ТМ-канал.
- Значит, смотри сейчас. Красотища!
- Ох, командир, это у вас ностальгия. Давайте лучше искать Дверь.
- Командир, - в динамиках голос Лаврова, - Дверь - это не новый ТМ-канал, а подвижный нерегистрируемый объект. Поэтому нам не дали точные координаты. Я тут поигрался со всеми текстами. Каждое сообщение в троичном кодировании дает координаты точки в Геркулесе. Справочник говорит, что по этим точкам когда-то двигался нерасшифрованный межпланетник. Он потом исчез. Существует легенда, что на нем находилась некая Дверь. Больше никакой информации нет.
- Умница, что же ты сразу не сказал!
- Я отрапортовал сразу же, как...
- Сразу же, сразу же, - перебила я его. - Но все равно, ты - молодчина. - Всем! Пройдите визуаторами по зоне. Для начала в пределах первого круга. Я хочу видеть список всего подозрительного в течение часа.
Искомый объект был найден только к концу дня.
Бесконечная черная стена закрыла приборы внешнего наблюдения. Почему в справочниках он значился как межпланетник? На таком монстре впору плавать от одной галактики к другой. Самые большие корабли Конфедерации рядом с ним выглядели бы мухами. На поверхности гиганта ни прожектора, ни индикаторной лампочки. Только мертвая многомерная стена. Интроскопия результатов не дала. Межпланетник поглащал все излучения и, скорее всего, был мертв. Зато детекторы обнаружили в боковой части окно такого размера, что даже пьяный пилот мог бы загнать внутрь наш корабль без всяких проблем.
И все же мне не хотелось рисковать кораблем.
- Тим, отбери человек десять пошустрее. На корабле останутся... Отставить. Корабль установим на автоматическое сопровождение. Все офицеры, кроме Шаолинг, должны перейти на межпланетник. Собираемся на платформе через десять минут.
Пяти минут моим офицерам оказалось достаточно.
- Все на месте? Запас еды, кислорода взяли?
- Блок пайков закрыт, а сама Шаолинг куда-то сбежала. Неужели обиделась, что мы ее не берем, да закрылась в сортире? - отозвался Тим.
- Шаолинг, дорогая, ты где? - прокричал в переговорник Гриха, дурачась и пародируя женский голос.
Молчание.
- Тим, пошли ребят. Пусть ее отыщут. Не дай бог с девкой что-то случилось. А вы, - я повернулась к остальным офицерам, - пару часов обойдетесь без доп-пайка. И так морды в скафандры не влазят.
Когда мы отчалили, Гриха вдруг стих и занервничал: участвовать в нештатных ситуациях ему пока не приходилось.
Через полчаса наш транспорт подруливал к пещере, ведущей внутрь межпланетника. Свет прожекторов упирался в темноту, и никакая дверь там не просматривалась. Пока я направляла платформу, штурман держал руку на кнопке экстренного торможения. Бесполезно: поле гиганта притягивало нас, как булавку к магниту. Мы были полностью в его власти. Что-то большое мелькнуло над головой. Мне показалось, что это наше суденышко, забыв про автоуправление, мчалось к черной стене. Я успела помолиться за оставшихся на корабле и зажмурила глаза в ожидании взрыва. Взрыва не последовало. Наш корабль словно утонул в бесконечной поверхности незнакомца. Ладно, не будем раньше времени поднимать панику. Глаза у меня не самые лучшие - могло и почудиться.
- Это не корабль, это целая планета. Представляете, какого размера хозяева? - рассеяно пробормотал доктор.
- Предлагаете вернуться? - съязвил штурман.
Сразу за входом мы очутились в огромной трубе и стало намного светлей. Прозрачные, словно стекляные стены, за которыми катились серые волны, такие же, как во время ТМ-ускорения, рассеивали мрак. Впереди замерцал огонек, и я направила платформу туда. Машина двигалась рывками. Что-то мешало мне сосредоточиться. "Колбина, расслабься", - привычно скомандовала я сама себе. "Не могу", - ответило появившееся невесть откуда второе я. - Есть вопросы.
Вопросы. Вопросы. Вопросы. Я опять задала себе вопрос: "Как все-таки моль попала на корабль? И почему она атаковала только офицеров? Почему мне, командиру, достался первый блок биофайлов, а не какой-либо другой? Почему штурману достался второй, доктору - третий? Определенно, тот, кто создал управляемую моль, должен был иметь имиджинги всех офицеров, знать наши должности. Знать нас. Это кто-то свой! Кто? Кто-кто-кто? Только Лавров и Гриха могли сконструировать подобное.
- Командир! - нервный голос юнги.
Я задумалась и с трудом вписалась в поворот. Если бы не Гриха...
Труба сузилась. Ее края почти касались буферов. Все замерли, вцепились в поручни и старались не думать о том, что проход может стать еще уже.
- Командир! - на сей раз Лавров. Голос механика хриплый и тихий.
Сзади нас догоняла темнота. Одна за другой исчезали секции трубы в непрозрачном, безразмерном ничто. В динамиках нарастал шелестящий звук. Сержант из команды Тима не нашел ничего лучшего, как загнать в преследователя очередь плазмы. Тьма отозвалась чвакающим звуком, из нее вырвался язык, смел стрелявшего с кресла, и через мгновение тот исчез в живом мраке позади. Бледное лицо парня растворилось за почерневшим бронестеклом шлема. В ушах все еще стоял его крик.
Я помчалась, не разбирая дороги. Буфера ударялись в стены и отзывались тяжелым эхом. Труба не сужалась, но поворотов и ответвлений становилось все больше. Стрелять уже никто не решался. Доктор сполз на пол и вспоминал древние молитвы.
Тьма наседала с разных сторон, и я еле успевала выбирать свободное от черноты направление. В конце-концов до меня дошло, что она таким образом направляет наше движение. Значит, самое страшное впереди. Неожиданное прозрение заставило меня затормозить. Тут же из мрака вырвалось несколько столбов, и еще четверо солдат с криками унеслись в трубу. Перекосив рот вжался в сидение смертельно-бледный Гриха. Неопределенной формы тень, обогнув его плечо, вцепилась в сидящего рядом широкоплечего сержанта.
Скорость! Платформа прыгнула в ответвление раньше подхода черноты, но тут же пришлось тормозить и сдавать назад: дальний конец трубы быстро заполнял мрак. Пока я разворачивалась и мчалась к другому проходу, мы потеряли оставшихся солдат и Тима.
- Командир, можете тормозить, - услышала я почти спокойный голос Лаврова. - Тьма отфильтровывала только тех, в ком не было биофайлов.
Действительно, черный диск пробкой перекрывал отступление, дрожал, но больше не атаковал.
- Нет! Надо спасаться! - визжал Гриха. Пожалуйста, командир, миленькая, не останавливайтесь.
Возможно, я бы продолжила скачки по лабиринту и дальше, но проход преграждала дверь. Обыкновенная маленькая деревянная дверь. Такие же изображали на картинках в древних книгах.
Лавров посмотрел на Гриху, криво усмехнулся и спрыгнул с платформы. - Что ж, командир, - кислая усмешка продолжала обнажать некрасивые зубы Сергея. - Моя вина. Да вы, наверное, и сами догадались. Это я сделал моль. Я ввел ее всем вам для того, чтобы вы доставили меня сюда, к Двери желаний. Мне кажется, что только идиот радуется заурядному кап-три за двадцать лет верной службы в зачуханных погранвойсках. Но теперь мне никто не нужен. За этой дверью я выберу себе любую должность. Жалко Тима, хороший был парень... Все. Я исповедовался. Легче не стало. Прощайте. - Лавров приготовился открыть дверь.
- Погоди, Сережа, - остановила я механика. Пока он говорил, я следила за Грихой. Старлей сидел, судорожно вцепившись в собственные колени. Губы его дрожали. - Ты, Лавров, хороший парень. Очень хороший. Только берешь на себя больше, чем необходимо. Железобетонным сукам не нужны эмоциональные протекторы.
- Вы не сука и не железобетонная...
- Молчи, Сергей. Ты прав, вы оба были под подозрением. Кроме вас, некому сделать моль. Но ты свою уничтожил, а Гриха сохранил. Да, юнга для меня почти что сын. Других детей, можно сказать, не имею. Но не надо спасать престарелого командира от потрясений. Я уже к ним привыкла. После того, как мне пришлось отправить на каторгу мужа, расстрелять на месте какого-то сопляка... - я многозначительно расстегнула кобуру.
Юнга буквально взвился со своего места.
- Ну что вы все валите на меня? Да, я! Я это сделал, я! Понятно?!! Можете стрелять. Мне деньги нужны были. Почему я, талантливый человек, гордость курса, должен ждать сто лет, пока они у меня появятся? Когда я буду такой же старый, как вы, может мне тоже хватит одной пары штанов. А я сейчас жить хочу! - по щекам юнги потекли слезы. Он совсем по-детски попытался их вытереть, но только ударился рукой о стекло шлема.
- Тебя кто-то использовал? Тебе заплатили? - я заранее предвидела ответ.
- Да, - Гриха наклонил голову, - Шаолинг. Пообещала, что когда вернемся, заплатит еще. Она дала список, в кого персонально вводить биофайлы. Только это не биофайлы вовсе. Они похожи, но внутри их я сам не понял что. Шаолинг сказала, что в дверь должны войти все. Каждый из нас - это уникальный, по-своему, инструмент, а вместе мы - как бы набор, набор инструментов, необходимых для выполнения какой-то задачи.
- И зная, что это не биофайлы, ты все-таки ввел их в себя? - уточнил Лавров.
- Да, но я сохранил моль, - юнга достал из кармана пластмассовую коробку. Моль в ней превратилась в пыль.
Черная пробка, перекрывающая проход, дернулась и подошла к платформе вплотную.
- Нас торопят. И, кажется, выбора на сей раз нет. Быстро построились по номерам введеных блоков. Я иду первой, Сергей, ты - замыкающий.
Он попытался возразить, но все его аргументы значили для меня не больше, чем когда-то Сашина апелляция.
Мы взялись за руки и я открыла Дверь. Там была наша квартира. Мама стояла у плиты и готовила удивительно вкусные блины. Казалось, что запах проникает сквозь скафандр.
- Ирюха, ну что ты встала на пороге, как чужая? Иди мой руки, сейчас будем обедать.
Я осторожно вытянула ладонь. Мне показалось, что мои пальцы прорвали какую-то пленку и рука инстинктивно дернулась назад. Перчатка, закрывавшая ладонь исчезла. Морщинки, пигментные пятна на коже - вечный спутник возраста - то же. Сквозь стекло скафандра я видела свою руку такой, какой она была сто двадцать лет назад. Дверь желаний? Неужели она существует? Нет, это что-то другое. Я ведь еще ничего не успела пожелать.
Наша комната исчезла. Вместо нее открылась площадка космодрома. На дальнем краю совершенно юные мы в ослепительно белых спецмундирах садимся в боевые корабли.
Глаза сами закрылись, и я сделала шаг вперед. Потом еще и еще, увлекая за собой остальных.
Шум. Шум нарастает. Вот он делится на отдельные голоса. Мне кажется это голос Шаолинг:
- Пздравляю! Пздравляю!
Я открыла глаза.
Мы находились на своем корабле. Без скафандров. Без одежды вообще.
Межпланетник, закрывавший все видимое пространство, исчез.
Спокойно мигали датчики.
На видеопанели Тим что-то азартно рассказывал своим солдатам, и те от хохота почти ложились на пол.
- Пздравляю! Пздравляю! - настойчиво штурмует уши голос Шаолинг. Губы ее неподвижны. Сомкнуты в привычную узкую полоску.
- Какого черта! - доносится голос штурмана. Не поворачиваясь, понимаю, что это только мысль. Штурман еще не успел открыть рта. Я читаю его мысли, вдыхаю воздух его ноздрями, распрямляю ногу, которая не гнулась со времен войны.
- Что это было? - спрашиваю я Шаолинг.
- Это есть.
- Что есть?
- Контакт с негуманоидной формой. Теперь вы пятеро представляете единый набор инструментов, единый мозг, который может понимать нас. Раньше любые наши попытки контакта рассматривались вами как вторжение, как агрессия. Но теперь вы подарите своим народам мир. Большой Мир.
Я слушала, затаив дыхание, и одновременно чувствовала, как доктор с удивлением рассматривает свои ставшие мускулистыми руки, а Гриха восторженно трогает густые волосы на груди, преобразившие его в настоящего мачо. Знала, что где-то на другом краю галактики у меня только что родился пра-правнук, которого назвали Сашей. Сознание рисовало огромный кабинет, в котором президент Конфедерации готовится подписать протокол о введении нашей группы в состав Большого Совета...
Что-то отвлекло меня от этого глобального слухо-видео-вкусо-тактильно-и еще-какого-то созерцания.
Я оглянулась.
Лицо Лаврова светилось улыбкой киногероя. Он смотрил на меня удивленно и восторженно.
Мне было ясно почему. Я же могла видеть себя его глазами.
Моль
Однажды я видела фокусника, который разворачивал голову на триста шестьдесят градусов, а туловище при этом оставалось неподвижным. С моим телом сейчас происходило нечто подобное.
Каждый по разному воспринимает ТМ-ускорение. У меня, например, сворачивается башка, а извилины наоборот вытягиваются от уха до уха в идеальные шеренги. Мысль в одно ухо влетает и, не задерживаясь, к другому - со сквозняком. Мышцы... Ох, эти мышцы! Они расщепляются и становятся дыбом. С точки зрения эмоций я в период прохождения ТМ-канала становлюсь похожей на ежа.
А тут еще и моль.
Спрашивается, как на патрульный корабль попала моль, и почему биоконтролеров из таможни до сих пор не повесили за то место, которым они думали, когда пропускали ее без билета?
Да-да, извините, забыла представиться. Я - Ирина Колбина. Флагман-капитан первого класса. Сто сорок два годочка от роду. Рост - выше среднего, вес - ниже. Что еще? Разведена. Один раз. Больше замуж не выходила, хотя звали. Все равно лучшего, чем мой сбежавший Сашка не найти, а хуже - мне не нужен.
Есть дети, внуки. Все при деле. Осваивают дальний космос. Только я - в самой заурядной погрангруппе. Патрулируем тут бесконечное пространство напару с молью. Вру. На корабле, кроме меня, шесть офицеров. Немного, зато самые лучшие во флоте. Скажем, мой зам, штурман, еще в студенческие годы на спор проходил кольцо Сатурна с закрытыми глазами. Я бы и сама не взялась. Или повар. Холодильники пустые, а она такую вкуснятину приготовит - пальчики по локоть отгрызешь. Как-то мы ее спросили:
- Шаолинг, поделись секретом, ты что в еду добавляешь?
- А человечинку добавляю.
Не удивлюсь, если это правда. Предки Шаолинг из Тайваня. Черт его знает, какие у них там были традиции. Впрочем, по-русски Шаолинг говорит, как я по-китайски, а понимает еще хуже. Допускаю, что мы друг друга просто запутали. А еще она никогда не снимает темных очков. Доктор утверждает, что у нее квадратные зрачки, и она это скрывает. Зря, конечно. Вон у механика, Сергея Лаврова, зубы - вампиры завидуют - и ничего, без намордника ходит. ТМ-ускорение так меняет генетику, что врачи, когда видят наши ДНК, падают в обморок.
Кроме офицеров, на борту еще полсотни десантников и обслуги. Считай, ничего. Работа для пенсионеров. А ведь каких-то двадцать лет назад я командовала элитной эскадрой спецназначения. Двенадцать тысяч самых отпетых головорезов. Выпускники Академии просто мечтали попасть к нам.
Забавно однажды получилось. Как раз за пару лет до окончания войны заскочили мы в бар отметить успешную операцию. Пока мои ребята разбирались с "выпить-закусить", я отошла по своим дамским делам. Но не успела закрыться дверь туалета, как хватает меня за руку совершенно зеленый от возраста и алкоголя наглец:
- Девушка, у вас все в порядке?
Я - как положено в таких случаях:
- Юнга, возьмите швабру и вытрите сопли с пола, а то поскользнетесь.
Не знаю, почему я тогда назвала его юнгой. Парень был в гражданском. Наверное, по привычке - всех розовощеких выпускников Академии первые три года мы зовем юнгами.
Юноша тем временем умудрился навести на меня резкость и заявил:
- Черт! Чуть некрофилом не стал! Бабуля, какой леший тебя носит по барам, если твои годовые кольца без калькулятора не посчитаешь?
Отставить смешки! Ему было совсем не смешно. Особено с подбитым глазом и вывихнутой рукой. Смешно было, когда на следующий день в толпе новобранцев я узнала вчерашнего горе-насильника. Он тоже узнал во мне давешний объект романтических посягательств. Щеки у него из розовых стали зеленее, чем лычки на рукаве.
А я еще вежливо так:
- И кто ж это, юнга, вам глазик поцарапал? Настоящие мужчины должны уметь постоять за себя. Ладно, не стану вас расстреливать, но чтобы к концу месяца выучили матчасть ламинатора напамять. Все четырнадцать с половиной тысяч единиц. Проверю лично.
И что вы думаете? Выучил. Любой блок-элемент выдавал быстрее компьютера. Специально соревнования устраивали.
Что-то я развоспоминалась. Ах да, ТМ-ускорение. И еще эта моль. Кстати, она оказывается еще и кусачая. С комарами ее скрестили, что ли? Сидит, зараза, и жует мою руку. Чтоб ты подавилась. Знает, небось, подлая тварь, что я с ней пока ничего сделать не могу. Во время ТМ-ускорения мою голову скручивает против резьбы. Ах да, кажется, я об этом уже говорила.
Надо бы как-то отвлечься. Лучший способ - развязывать на извилинах узелки. С этим у меня проблем нет. Стоит только соскользнуть назад лет на сто двадцать…
Над космодромом чистое небо. Каждая тучка-диверсант рассеивается далеко на подходе. Мы впервые садимся в боевые корабли. На нас белые спецмундиры, идеально совпадающие с собственными формами: нигде ничего не торчит, не давит, не натирает. Никакого компенсирующего пластиката - все тютелька в тютельку.
Автотрап доставляет нас в рубки. Давящее шипение анти-гравитонов. Эскадрилии патрульных кораблей прошивают синеву. Первое ТМ-ускорение. Дьявол! Опять про ТМ-ускорение.
Мое перекошенное лицо отразилось в полированном экране. До отражения не доплюнешь. А жаль. После восьмидесяти никакое омоложение не помогает. Ну напихают в бедную старушечку пластик, ну переформатируют кое-какие функции... Но не пройдет и пяти лет, как опять кости со звоном ударяются в кожу, то, на чем бренчали медали, провисает в напрасных поисках талии, от прически остается один парик. Короче, если не повторять процедуру омоложения каждые пять лет, к тому времени, когда к бабуле заявится девушка с косой, они с гостьей будут похожи, как сестры-близнецы.
Серые волны за стеклом панели панорамного обзора загустели. Сквозь них начали пробиваться первые размазанные кляксы созвездий. Корабль выходил из зоны ускорения в свернутое пространство. Отсюда в любую точку вселенной - рукой подать.
Вот теперь можно пошевелиться.
Резкое движение - от моли-кровососки во все стороны разлетаются ошметки.
- Проверь, что за птица эта моль.
Робот-анализатор и без моих команд знает свои обязанности, но я с подозрительными насекомыми стараюсь быть осторожной вдвойне. Одно время в Западной зоне на местных поселенцев стали нападать жучки. Жучки как жучки, тоже кусачие, как эта, ухайдоканная мною сволочь. Только после их укусов большинство людей, если и оставалось в живых, то с мозгами совершенно набекрень. Лет через пять выяснили, что жучки таким образом размножались. Хорошо еще, что цикл их развития в зараженном теле составлял два миллиона лет. Говорите: "Ха-ха?" В Западной зоне тоже так говорили, и после того, как пострадавшие почили в психбольницах, их тела кремировали. А жучки только этого и ждали: температура активизировала зародыши, и через два года на нескольких планетах системы, кроме жучков уже никого не было.
Жучки оказались искусственно синтезированными и их нападение явилось первым актом атаки на Конфедерацию. За сорок лет непрерывных войн жучков удалось заморозить, атаки отбить, нападавших отогнать за линию временной... Я опять вру. Нападавшие ушли сами. Да и были ли нападавшие в самом деле? Лично мне ни один хозяин жучков на глаза не попадался.
Анализатор качнул стрелками и заставил меня буквально офигеть.
Во-первых, моль на девяносто процентов состояла из имплантов и искусственных блоков. Во-вторых, она не просто так летала. Сейчас, благодаря ее стараниям, во мне сидел ни более, ни менее, как гугол многократно скомпрессованых биофайлов. Вот тебе и моль.
Захотелось зареветь и повеситься. Точнее, просто повеситься, тогда отпадала необходимость в первом.
Впрочем, даже вешаться было необязательно. Если самый маленький блок этих биофайлов раскомпрессуется, мой мозг просто взорвется.
Так, не раскисать! Ирка, дуреха! А ну, взять себя в руки!
Не может быть, чтобы какой-то супер богатый маньяк рассылал своих блох, тьфу, молей только ради развлечения. Во всем есть смысл, особенно, когда тратятся такие деньги. Для начала хорошо бы просмотреть что за файлы сейчас сидят в моем теле.
Я прилепила смс-датчик к виску. По экрану поплыли буквы, и диктофон вполне буднично объявил:
- Пздравляεм!! Если вы можете видет это сообщение, значит, наша операция завершилась успешно, и теперь вы являетесь транспортным модулем наших биофайлов. Спешите! Возле Двери вас встретят. Не пытайтесь избавиться от груза, файлы тут же раскомпрессуются. Храните наш передатчик. В конце маршрута он поможет извлечь наш груз. Спешите же. Время пошло.
Чушь какая-то. Ничего не понятно. Какой передатчик? Где его искать? Бог ты мой, да это же моль! Накрылся, ребята, ваш передатчик. Погиб, так сказать, при исполнении служебных. И я вместе с ним.
- Эй, Лавров, а ну-ка бегом сюда на задних цырлах. - Встроенные в стены видеофоны позволяют вызвать моих подчиненных даже из баррокамер.
Сергей Лавров - это и есть тот самый гнусный покуситель на мою девственность из бара. За те двадцать лет, которые он отслужил под моим началом, парень повзрослел и помудрел. Сменил стажерские лычки на погоны капитана-три, повесил на грудь с десяток боевых орденов и занял должность главного механика. Изучение комплектующих ламинатора безусловно открыло в нем недюжие инженерные способности.
- Вызывали? - Лавров высветился на мониторе двери. Его лицо было непривычно серьезным и несколько бледным.
- Да, заходи, садись. Глянь на экран. Это не шутка. Сейчас где-то во мне плавает гугол информации. Задача: избавиться от него и как можно быстрее. Справишься?
- Боюсь что нет. В момент ТМ-ускорения в меня всадили файлов не меньше, чем в вас.
- Кто? - спросила я, хотя ответ уже был мне известен.
- Можете не верить, но это моль.
- Верю.
- По глупости я ликвидировал ее при первой же возможности, а она, как оказалось, представляла собой ключ входа-выхода. Я просмотрел структуру введеной информации. Биофайлы можно извлечь только в раскомпрессованом виде, что означает смерть носителя. - Сергей зло поскрипел узкими длинными зубами.
- Ладно, - я включила красный код экстренности сообщений: - Внимание! На корабле находится моль искуственного происхождения. Уровень опасности - экстремальный. Приказ: не допускать контакта. Ликвидировать ее во что бы то ни стало. Уничтожьте моль до того, как она вас коснулась. Если моль успела ввести в вас спрессованные биофайлы, сохраните ее любой ценой. Она является ключом ввода и вывода информации. Начальникам всех служб собраться у меня немедленно.
Я еще не закончила говорить, а в рубку один за другим вошли три офицера. У штурмана и доктора лица были хмурые и несколько подавленные - их истории с кусачей молью до деталей повторяли мою. Зато юнга Гриха, как всегда, - безмятежно весел. Может, потому что в прозрачном контейнере, который он нес в руках, сидела живая моль.
- Командир, сейчас мы с вашего ввода проверим, какой гадостью нас заразило это пернатое. Главное, без паники. Мне положение не кажется безвыходным.
Двадцать лет назад за подобное неформальное обращение Гриха отсидел бы месяц в карцере с кибер-пауками. Но с тех пор многое изменилось - время, служебные отношения и, в первую очередь, я сама.
- Дурак ты, юнга, - вмешался Лавров, - там все заблокировано такими кодами, что тебе на год работы хватит. И вообще, мне кажется, что с одного файла уже снят слой.
- Какой слой? - не поняла я.
- Он имеет в виду слой компрессации. Мы теперь как мины замедленного действия, - весело пояснил Гриха.
Пацан. Ох, пацан. Как далеко ему до Лаврова! И не только потому, что главный механик имел дело со сложнейшими механизмами, а Гриха пока еще только начал отползать от своего хакерства. В голове у юнги вовсю носился ветер, и тот факт, что он закончил Академию с медалью и с досрочным присвоением звания старший лейтенант, взрослей его не делал.
Робко мявкнул зуммер двери, и в помещение ввалился медведь. Впрочем, начальник десантной группы Тим был, пожалуй, побольше некоторых медведей. Или, как минимум, покрепче. Медведя-Тима сопровождала повар.
- А я никакой моли не нашел.
- Я тоже, - прошептала Шаолинг.
- Да она уже сварила эту моль, - съязвил обычно вежливый штурман. Он недолюбливал нашего повара и не скрывал своей неприязни.
- Лавров, проверь Тима и Шаолинг, - попросила я. - Особенно Тима. Уверена, что если бы его покусало стадо моли, он все равно бы не заметил.
Сергей подключил смс-датчики.
- Чисто, командир.
- Хорошо. Подведем итоги, - начала я. - Следует отдать должное: те, кто запустил эту моль, оказались на порядок умнее нас-балбесов. Найденный ими путь транспортировки информации гениально надежный, дешевый. Он многократно быстрее, чем по световым декодерам. У нас не остается другого выхода, как лететь к неизвестной Двери. Я не сомневаюсь, что она существует, так как создание моли, биофайлов, проведение всей операции требует огромных денег, и тот факт, что заказчик их заплатил, косвенно указывает на ее реальность. Вне сомнения и то, что у заказчика есть запасной вариант извлечения биофайлов из наших тел. Уверена, встречающий нас джентельмен знает как это сделать без моли.
- Двери, драконы, Летучие Голландцы - все это из области фантазий, и искать их... - начал штурман.
- И мне лететь не хочется. Может, эти файлы сами не раскомпрессовываются? Или на базе найдут, как нам от них избавиться? - Наш доктор традиционно против любых предложений, а тем более команд. Он старше даже, чем я, и ему уже все равно: погибнуть от инфаркта или информационной бомбы в мозгах. От бомбы даже предпочтительней - мгновенная смерть все-таки.
Жаль, если он уйдет из команды. Первоклассный хирург. Правда, во время операции может из пациента вытянуть все жилы. Те, кто хоть раз попадал к нему под нож, готовы скорее умереть, чем лечь на операционный стол повторно.
Неожиданно меня поддержал Лавров. Вот уж от кого не ожидала:
- Я уверен, что эти ребята подстраховались от любой задержки. Как вы думаете, почему заразили несколько офицеров, а не всадили все биофайлы в одного?
- Потому, что лететь ради одного пострадавшего - слишком дорогое удовольствие, - предположил штурман.
- Отправитель не хочет, чтоб мы тратили время на транспортировку к базам пожелавших остаться, - вполне разумно добавил юнга.
- Не только, - продолжил Лавров. - Введеный в командира номер секюрити-блока имеет цифру один, у меня - пять. Я не сомневаюсь, что блоки юнги, штурмана и доктора имеют номера со второго по четвертый. Если встречающий нас адресат не досчитается хотя бы одного из нас, хана всем.
- Короче, летим, - двухметровый Тим принимал решения, не всегда понимая о чем идет речь. - И если встречающий нас недоносок, сукин сын, эта жирная б****, не сумеет извлечь из вас... как их... биофайлы, мы размажем его по Двери вместе с погаными дружками.
- Вот и ладушки, - я подняла панель системы навигации: - Навигатор, ищи Дверь.
- Команда не имеет смысла, командир, - наш навигатор глуп и официален. - Слово "Дверь" в поисковике встречается более пяти миллиардов раз. Уточните адрес, командир.
- На фиг мне такой навигатор, который спрашивает адрес у меня.
- В библиотеке нет адреса "на фиг".
Я повернулась к офицерам: - А ну-ка, гвардия, сбросьте ваши вводные сообщения от моли на общий экран.
Как я и предполагала, каждый член команды получил свое персональное уведомление. Общим было только первое слово "Пздравляем!!" Когда высветился на экране последний текст, буквы первого слова поплыли в свободный угол и разместились в виде непонятной трудночитаемой формы.
- Странно себя ведут эти парни, - начал Лавров. - Если им действительно нужна доставка, то прямо сказали бы куда - зачем устраивать шарады?
- И почему только два восклицательных знака? - удивился доктор, потомок известной литературной династии. - Обычно ставят один. Реже три - для законченных даунов. "Пздравляεм!! Вы подверглись удачному налету пиратов..." Ха, у них же пропущена буква - вместо поздравления получилось что-то матерное. - Доктор покосился на меня и постарался стать серьезным. - Ну и правильно, не с чем тут поздравлять.
- Если через буквы провести линию... - начала Шаолинг.
Бог ты мой! По пению мне всю жизнь плохие оценки ставили, но звездные карты я знала назубок. Как же случилось, что Шаолинг своим квадратным зрачком увидела больше меня: буквы первого слова были расположены в виде странной бабочки-моли.
- Да это же созвездие Геркулеса, - выдохнули несколько голосов одновременно.
- Верно, - согласилась я. - Два восклицательных знака - вместе с искаженным словом дают двенадцать букв, по числу подвигов античного героя. А буква "е" написана, как эпсилон - одна из главных планет созвездия. Вот вам и ответ. И навигатор не нужен. Именно в тех местах год назад обнаружен мощный ТМ-канал, соединяющий полярные части вселенной. Очевидно, адресат будет ждать там. Ну что ж, нам никто не ограничивал зону патрулирования. Летим в "нейтральные воды".
Космофлотчики за глаза называют меня железобетонной сукой. Наверное, не зря. Это сейчас я поменялась, а двадцать лет назад у меня правило было одно: не думай о людях, думай о работе. Людей можно нарожать новых. Но если не будет дисциплины, если я хоть раз задумаюсь о том, что у моих солдат есть семьи, чувства, желания, я проиграю. И не только сражение. А гораздо больше. Ради дисциплины я собственного мужа сослала на рудники. Нарушил приказ - получи. Эх, Сашка-Сашенька! На той планете мы не имели права оставлять живых. Ни своих, ни чужих. Свои заражались и становились чужими. Сашка не имел права нарушать приказ, но нарушил. Апелляцию я отклонила. Не сомневалась, что он поймет. Не понял. Вернулся с рудников и уехал. Навсегда. Дети от меня отвернулись. Внуки используют мое имя вместо ругательства. Но ведь все они живы только потому, что хороший солдат бесприкословно выполняет самую грязную работу, а не занимается дебатами об этике.
А потом война закончилась. Те, кто командовал: "Стреляй", стали таскать нас по судам за то, что мы честно выполняли их приказы. Меня разжаловали. Сослали в погранвойска, на этот корабль. Пройдут еще через какие-нибудь десять-двадцать лет меня запакуют в цинковый гроб и выбросят в открытый космос. Без слез родственников, без друзей, без почетного караула. Ну и пусть. Все равно это лучше, чем догнивать в спецдомах Сатурна за копеечную пенсию.
Во время ТМ-ускорения проще ни о чем не думать. Но думать необходимо, иначе свихнешься совсем, превратишься в неизвестно что. Генетики отказались исследовать наши ДНК. Там от человека остались только оболочка да способ мышления. Поэтому надо напрягать извилины, не давать им строиться в шеренги и колонны. Когда открыли первый ТМ-канал, десятки испытателей вернулись живыми, но лучше бы не возвращались вообще. Единственный способ оставаться человеком - это думать как человек. А еще лучше искать работу попроще.
Эх, понимаю Тима, он, как и я, ничего другого не умеет. Гражданка для него - опаснее самой крутой потасовки. Но зачем все это надо Лаврову? Умница. Начитанный. И до сих пор без семьи. Конечно, Сергей не красавец: страшные зубы, носяра картошкой, да еще немодный блондин. И все-таки в космопортах даже инвалиды находят себе подруг, а он не может. Правда, как-то мне предложил:
- Командир, если вы меня простили за давнюю шалость, может, нам узаконить наши отношения?
- Наши отношения и так законны: я командир, ты - мой офицер. А других быть не может.
"Железобетонная сука!" - это уже я сама о себе. Зачем так жестко? Понятно, что он шутил, нас разделяет возраст размером в вечность, но все-равно надо было помягче. Тем более отношения однажды случились.
Мы тогда здорово перебрали в баре, и он взялся довести меня до номера в гостинице. А утром я проснулась от того, что он на меня смотрит. Ну почему он тогда не сбежал? У меня все тело в шрамах - гладиаторы отдыхают. Ни одна косметическая компания не берется восстанавливать. Уменьшить талию - без проблем, убрать морщины - что может быть проще? Но когда восстанавливают разорванное на клочки тело, остаются шрамы - как у знаменитого детища Франкенштейна. Полевые хирурги не работают на модельные агенства. С них требую солдат. Только солдат. А Лавров, глупышка, гладил мои шрамы и смотрел. Лучше бы я тогда затащила к себе Тима, доктора или кого из солдат. Эмоции в нашем деле - лишняя роскошь.
Вру. Почему я все время вру? Это только кожа у меня, как у носорога. Это снаружи я железная и бетонная. Это только днем. А ночью, когда отключаются видео-контрольные блоки, я реву часами. Причины? Разве для этого нужны причины? Да и причин хватает. В сто сорок два года - одна. Брошеная всеми. Не понятая всеми. Тут не только реветь, тут выть надо. И биться головой о стенку. Что слабо? Я пробовала однажды. Когда дошло, наконец, что Сашка ушел, а заменить его некем.
- Командир, пора выходить.
Это юнга Гриха. Вот кому все нипочем. Веселый и ласковый, как котенок. А смышленый - не передать. Даже ТМ-ускорение для него семечки. Мне он - почти родной. Свои дети забыли, приходится за чужими присматривать. Как-то в третьем отряде ходил слушок, будто во время десанта я прикрыла юнгу собой. Не правда это. Гриха, как говорили в старину, еще не был в деле и не нюхал пороха. Но если бы пришлось, да, прикрыла. У нас каждый готов прикрыть каждого. Тем более Гриху. Он же пацан, почти не жил.
- Командир, мы в зоне.
Это опять Гриха. Будто я сама слепая. На главной панели мечется свет. В иллюминаторах звезды. Настоящие звезды, а не свернутая деформированная вселенная.
- Смотри, юнга, звезды. Гриха, ты когда-нибудь видел звезды?
- Нет, командир. Наш блок в Академии был под землей. Прямо оттуда выходили в ТМ-канал.
- Значит, смотри сейчас. Красотища!
- Ох, командир, это у вас ностальгия. Давайте лучше искать Дверь.
- Командир, - в динамиках голос Лаврова, - Дверь - это не новый ТМ-канал, а подвижный нерегистрируемый объект. Поэтому нам не дали точные координаты. Я тут поигрался со всеми текстами. Каждое сообщение в троичном кодировании дает координаты точки в Геркулесе. Справочник говорит, что по этим точкам когда-то двигался нерасшифрованный межпланетник. Он потом исчез. Существует легенда, что на нем находилась некая Дверь. Больше никакой информации нет.
- Умница, что же ты сразу не сказал!
- Я отрапортовал сразу же, как...
- Сразу же, сразу же, - перебила я его. - Но все равно, ты - молодчина. - Всем! Пройдите визуаторами по зоне. Для начала в пределах первого круга. Я хочу видеть список всего подозрительного в течение часа.
Искомый объект был найден только к концу дня.
Бесконечная черная стена закрыла приборы внешнего наблюдения. Почему в справочниках он значился как межпланетник? На таком монстре впору плавать от одной галактики к другой. Самые большие корабли Конфедерации рядом с ним выглядели бы мухами. На поверхности гиганта ни прожектора, ни индикаторной лампочки. Только мертвая многомерная стена. Интроскопия результатов не дала. Межпланетник поглащал все излучения и, скорее всего, был мертв. Зато детекторы обнаружили в боковой части окно такого размера, что даже пьяный пилот мог бы загнать внутрь наш корабль без всяких проблем.
И все же мне не хотелось рисковать кораблем.
- Тим, отбери человек десять пошустрее. На корабле останутся... Отставить. Корабль установим на автоматическое сопровождение. Все офицеры, кроме Шаолинг, должны перейти на межпланетник. Собираемся на платформе через десять минут.
Пяти минут моим офицерам оказалось достаточно.
- Все на месте? Запас еды, кислорода взяли?
- Блок пайков закрыт, а сама Шаолинг куда-то сбежала. Неужели обиделась, что мы ее не берем, да закрылась в сортире? - отозвался Тим.
- Шаолинг, дорогая, ты где? - прокричал в переговорник Гриха, дурачась и пародируя женский голос.
Молчание.
- Тим, пошли ребят. Пусть ее отыщут. Не дай бог с девкой что-то случилось. А вы, - я повернулась к остальным офицерам, - пару часов обойдетесь без доп-пайка. И так морды в скафандры не влазят.
Когда мы отчалили, Гриха вдруг стих и занервничал: участвовать в нештатных ситуациях ему пока не приходилось.
Через полчаса наш транспорт подруливал к пещере, ведущей внутрь межпланетника. Свет прожекторов упирался в темноту, и никакая дверь там не просматривалась. Пока я направляла платформу, штурман держал руку на кнопке экстренного торможения. Бесполезно: поле гиганта притягивало нас, как булавку к магниту. Мы были полностью в его власти. Что-то большое мелькнуло над головой. Мне показалось, что это наше суденышко, забыв про автоуправление, мчалось к черной стене. Я успела помолиться за оставшихся на корабле и зажмурила глаза в ожидании взрыва. Взрыва не последовало. Наш корабль словно утонул в бесконечной поверхности незнакомца. Ладно, не будем раньше времени поднимать панику. Глаза у меня не самые лучшие - могло и почудиться.
- Это не корабль, это целая планета. Представляете, какого размера хозяева? - рассеяно пробормотал доктор.
- Предлагаете вернуться? - съязвил штурман.
Сразу за входом мы очутились в огромной трубе и стало намного светлей. Прозрачные, словно стекляные стены, за которыми катились серые волны, такие же, как во время ТМ-ускорения, рассеивали мрак. Впереди замерцал огонек, и я направила платформу туда. Машина двигалась рывками. Что-то мешало мне сосредоточиться. "Колбина, расслабься", - привычно скомандовала я сама себе. "Не могу", - ответило появившееся невесть откуда второе я. - Есть вопросы.
Вопросы. Вопросы. Вопросы. Я опять задала себе вопрос: "Как все-таки моль попала на корабль? И почему она атаковала только офицеров? Почему мне, командиру, достался первый блок биофайлов, а не какой-либо другой? Почему штурману достался второй, доктору - третий? Определенно, тот, кто создал управляемую моль, должен был иметь имиджинги всех офицеров, знать наши должности. Знать нас. Это кто-то свой! Кто? Кто-кто-кто? Только Лавров и Гриха могли сконструировать подобное.
- Командир! - нервный голос юнги.
Я задумалась и с трудом вписалась в поворот. Если бы не Гриха...
Труба сузилась. Ее края почти касались буферов. Все замерли, вцепились в поручни и старались не думать о том, что проход может стать еще уже.
- Командир! - на сей раз Лавров. Голос механика хриплый и тихий.
Сзади нас догоняла темнота. Одна за другой исчезали секции трубы в непрозрачном, безразмерном ничто. В динамиках нарастал шелестящий звук. Сержант из команды Тима не нашел ничего лучшего, как загнать в преследователя очередь плазмы. Тьма отозвалась чвакающим звуком, из нее вырвался язык, смел стрелявшего с кресла, и через мгновение тот исчез в живом мраке позади. Бледное лицо парня растворилось за почерневшим бронестеклом шлема. В ушах все еще стоял его крик.
Я помчалась, не разбирая дороги. Буфера ударялись в стены и отзывались тяжелым эхом. Труба не сужалась, но поворотов и ответвлений становилось все больше. Стрелять уже никто не решался. Доктор сполз на пол и вспоминал древние молитвы.
Тьма наседала с разных сторон, и я еле успевала выбирать свободное от черноты направление. В конце-концов до меня дошло, что она таким образом направляет наше движение. Значит, самое страшное впереди. Неожиданное прозрение заставило меня затормозить. Тут же из мрака вырвалось несколько столбов, и еще четверо солдат с криками унеслись в трубу. Перекосив рот вжался в сидение смертельно-бледный Гриха. Неопределенной формы тень, обогнув его плечо, вцепилась в сидящего рядом широкоплечего сержанта.
Скорость! Платформа прыгнула в ответвление раньше подхода черноты, но тут же пришлось тормозить и сдавать назад: дальний конец трубы быстро заполнял мрак. Пока я разворачивалась и мчалась к другому проходу, мы потеряли оставшихся солдат и Тима.
- Командир, можете тормозить, - услышала я почти спокойный голос Лаврова. - Тьма отфильтровывала только тех, в ком не было биофайлов.
Действительно, черный диск пробкой перекрывал отступление, дрожал, но больше не атаковал.
- Нет! Надо спасаться! - визжал Гриха. Пожалуйста, командир, миленькая, не останавливайтесь.
Возможно, я бы продолжила скачки по лабиринту и дальше, но проход преграждала дверь. Обыкновенная маленькая деревянная дверь. Такие же изображали на картинках в древних книгах.
Лавров посмотрел на Гриху, криво усмехнулся и спрыгнул с платформы. - Что ж, командир, - кислая усмешка продолжала обнажать некрасивые зубы Сергея. - Моя вина. Да вы, наверное, и сами догадались. Это я сделал моль. Я ввел ее всем вам для того, чтобы вы доставили меня сюда, к Двери желаний. Мне кажется, что только идиот радуется заурядному кап-три за двадцать лет верной службы в зачуханных погранвойсках. Но теперь мне никто не нужен. За этой дверью я выберу себе любую должность. Жалко Тима, хороший был парень... Все. Я исповедовался. Легче не стало. Прощайте. - Лавров приготовился открыть дверь.
- Погоди, Сережа, - остановила я механика. Пока он говорил, я следила за Грихой. Старлей сидел, судорожно вцепившись в собственные колени. Губы его дрожали. - Ты, Лавров, хороший парень. Очень хороший. Только берешь на себя больше, чем необходимо. Железобетонным сукам не нужны эмоциональные протекторы.
- Вы не сука и не железобетонная...
- Молчи, Сергей. Ты прав, вы оба были под подозрением. Кроме вас, некому сделать моль. Но ты свою уничтожил, а Гриха сохранил. Да, юнга для меня почти что сын. Других детей, можно сказать, не имею. Но не надо спасать престарелого командира от потрясений. Я уже к ним привыкла. После того, как мне пришлось отправить на каторгу мужа, расстрелять на месте какого-то сопляка... - я многозначительно расстегнула кобуру.
Юнга буквально взвился со своего места.
- Ну что вы все валите на меня? Да, я! Я это сделал, я! Понятно?!! Можете стрелять. Мне деньги нужны были. Почему я, талантливый человек, гордость курса, должен ждать сто лет, пока они у меня появятся? Когда я буду такой же старый, как вы, может мне тоже хватит одной пары штанов. А я сейчас жить хочу! - по щекам юнги потекли слезы. Он совсем по-детски попытался их вытереть, но только ударился рукой о стекло шлема.
- Тебя кто-то использовал? Тебе заплатили? - я заранее предвидела ответ.
- Да, - Гриха наклонил голову, - Шаолинг. Пообещала, что когда вернемся, заплатит еще. Она дала список, в кого персонально вводить биофайлы. Только это не биофайлы вовсе. Они похожи, но внутри их я сам не понял что. Шаолинг сказала, что в дверь должны войти все. Каждый из нас - это уникальный, по-своему, инструмент, а вместе мы - как бы набор, набор инструментов, необходимых для выполнения какой-то задачи.
- И зная, что это не биофайлы, ты все-таки ввел их в себя? - уточнил Лавров.
- Да, но я сохранил моль, - юнга достал из кармана пластмассовую коробку. Моль в ней превратилась в пыль.
Черная пробка, перекрывающая проход, дернулась и подошла к платформе вплотную.
- Нас торопят. И, кажется, выбора на сей раз нет. Быстро построились по номерам введеных блоков. Я иду первой, Сергей, ты - замыкающий.
Он попытался возразить, но все его аргументы значили для меня не больше, чем когда-то Сашина апелляция.
Мы взялись за руки и я открыла Дверь. Там была наша квартира. Мама стояла у плиты и готовила удивительно вкусные блины. Казалось, что запах проникает сквозь скафандр.
- Ирюха, ну что ты встала на пороге, как чужая? Иди мой руки, сейчас будем обедать.
Я осторожно вытянула ладонь. Мне показалось, что мои пальцы прорвали какую-то пленку и рука инстинктивно дернулась назад. Перчатка, закрывавшая ладонь исчезла. Морщинки, пигментные пятна на коже - вечный спутник возраста - то же. Сквозь стекло скафандра я видела свою руку такой, какой она была сто двадцать лет назад. Дверь желаний? Неужели она существует? Нет, это что-то другое. Я ведь еще ничего не успела пожелать.
Наша комната исчезла. Вместо нее открылась площадка космодрома. На дальнем краю совершенно юные мы в ослепительно белых спецмундирах садимся в боевые корабли.
Глаза сами закрылись, и я сделала шаг вперед. Потом еще и еще, увлекая за собой остальных.
Шум. Шум нарастает. Вот он делится на отдельные голоса. Мне кажется это голос Шаолинг:
- Пздравляю! Пздравляю!
Я открыла глаза.
Мы находились на своем корабле. Без скафандров. Без одежды вообще.
Межпланетник, закрывавший все видимое пространство, исчез.
Спокойно мигали датчики.
На видеопанели Тим что-то азартно рассказывал своим солдатам, и те от хохота почти ложились на пол.
- Пздравляю! Пздравляю! - настойчиво штурмует уши голос Шаолинг. Губы ее неподвижны. Сомкнуты в привычную узкую полоску.
- Какого черта! - доносится голос штурмана. Не поворачиваясь, понимаю, что это только мысль. Штурман еще не успел открыть рта. Я читаю его мысли, вдыхаю воздух его ноздрями, распрямляю ногу, которая не гнулась со времен войны.
- Что это было? - спрашиваю я Шаолинг.
- Это есть.
- Что есть?
- Контакт с негуманоидной формой. Теперь вы пятеро представляете единый набор инструментов, единый мозг, который может понимать нас. Раньше любые наши попытки контакта рассматривались вами как вторжение, как агрессия. Но теперь вы подарите своим народам мир. Большой Мир.
Я слушала, затаив дыхание, и одновременно чувствовала, как доктор с удивлением рассматривает свои ставшие мускулистыми руки, а Гриха восторженно трогает густые волосы на груди, преобразившие его в настоящего мачо. Знала, что где-то на другом краю галактики у меня только что родился пра-правнук, которого назвали Сашей. Сознание рисовало огромный кабинет, в котором президент Конфедерации готовится подписать протокол о введении нашей группы в состав Большого Совета...
Что-то отвлекло меня от этого глобального слухо-видео-вкусо-тактильно-и еще-какого-то созерцания.
Я оглянулась.
Лицо Лаврова светилось улыбкой киногероя. Он смотрил на меня удивленно и восторженно.
Мне было ясно почему. Я же могла видеть себя его глазами.