Внутреннее «ыыыы»
У меня довольно дурацкий нравственный кодекс, и среди прочего в нём записано, что бывают не только дела, унижающие человека, но и чувства. То есть некоторых переживаний и мыслей стоит стыдиться, даже если вы никак их не воплотили. Точней, не вы - я. Мне безразлично, как другие договариваются со своей совестью, а я со своей обычно в статусе «всё сложно».
Одна из вещей, за которые неловко, касается чужих несчастий.
Представьте ситуацию: вы сидите поздним вечером, обложившись тёплыми кошками, тёплым ноутбуком, чашками с прохладной клубникой и горячим чаем; у вас всё было хорошо вчера и есть шанс, что будет хорошо и завтра. И вдруг звонит телефон, и ваш друг не своим голосом сообщает, что у него случилась беда - умер пёс или бабушка, не знаю. Ничего не просит, просто говорит.
И с этого момента я делю людей на два типа. Первые говорят «я сейчас приеду», стряхивают кошек и ноутбук, одеваются и едут. К этому типу относятся все мои друзья, других не держим.
Ко второму типу отношусь я. Нет, я тоже, случалось, вставала и ехала, но мне приходилось преодолевать огромное собственное сопротивление. Первая реакция всегда не «боже, какое горе», а «бляяяя, не хочуууу». И вот это тоскливое «ыыыы, а может, без меня?», я и называю голосом внутреннего мудака.
Разумеется, есть и третий тип, который просто отвечает в трубку «сочувствую, позвони, когда всё наладится», и продолжает есть свою клубнику, - но мы сейчас не о явных мудаках. Только о внутренних.
Как слабенький вариант, можно попросить кого-то другого съездить и помочь, дать денег, ещё как-то поучаствовать в ситуации - но не устраняться.
Юля, иногда выступающая парламентёром между мной и моей совестью, говорит, что это первое тоскливое нежелание - нормальная человеческая реакция. Никто из нас не хочет, чтобы в его уютный кошачий мирок вторгались бедствия. Естественное побуждение - вычеркнуть смерть из своей реальности, и не нужно себя за это грызть. Я, в общем, верю.
Хочется, чтобы ничего плохого не происходило - например, любые болезни рассасывались сами собой, оказываясь не страшней насморка. Поэтому каждый раз, когда дома кто-то всерьёз заболевает, и нужно вызывать скорую, я снимаю трубку с отвращением - «ыыыы, ну пусть это всего лишь простуда, ведь начнётся же сейчас - уколы, больница…». Но я конечно же снимаю трубку и звоню.
Хорошо могу понять человека, который не справился и телефон до уха не донёс - или не поехал к другу, у которого несчастье (ни мгновенно, ни на следующий день, ни через неделю), - устранился не от недостатка любви к ближнему, но не одолев это самое «ыыыы», оберегающее его покой.
Но всё-таки нужно видеть ничейную полосу - вот здесь у нас порядочный человек, здесь непорядочный, а между ними как раз пространство для внутреннего мудака, на котором мы иногда пасёмся. И бог с ним, с внутренним, лишь бы он каждый раз делал правильный выбор и всё же совершал порядочные поступки - даже преодолевая своё тоскливое поскуливание.
Одна из вещей, за которые неловко, касается чужих несчастий.
Представьте ситуацию: вы сидите поздним вечером, обложившись тёплыми кошками, тёплым ноутбуком, чашками с прохладной клубникой и горячим чаем; у вас всё было хорошо вчера и есть шанс, что будет хорошо и завтра. И вдруг звонит телефон, и ваш друг не своим голосом сообщает, что у него случилась беда - умер пёс или бабушка, не знаю. Ничего не просит, просто говорит.
И с этого момента я делю людей на два типа. Первые говорят «я сейчас приеду», стряхивают кошек и ноутбук, одеваются и едут. К этому типу относятся все мои друзья, других не держим.
Ко второму типу отношусь я. Нет, я тоже, случалось, вставала и ехала, но мне приходилось преодолевать огромное собственное сопротивление. Первая реакция всегда не «боже, какое горе», а «бляяяя, не хочуууу». И вот это тоскливое «ыыыы, а может, без меня?», я и называю голосом внутреннего мудака.
Разумеется, есть и третий тип, который просто отвечает в трубку «сочувствую, позвони, когда всё наладится», и продолжает есть свою клубнику, - но мы сейчас не о явных мудаках. Только о внутренних.
Как слабенький вариант, можно попросить кого-то другого съездить и помочь, дать денег, ещё как-то поучаствовать в ситуации - но не устраняться.
Юля, иногда выступающая парламентёром между мной и моей совестью, говорит, что это первое тоскливое нежелание - нормальная человеческая реакция. Никто из нас не хочет, чтобы в его уютный кошачий мирок вторгались бедствия. Естественное побуждение - вычеркнуть смерть из своей реальности, и не нужно себя за это грызть. Я, в общем, верю.
Хочется, чтобы ничего плохого не происходило - например, любые болезни рассасывались сами собой, оказываясь не страшней насморка. Поэтому каждый раз, когда дома кто-то всерьёз заболевает, и нужно вызывать скорую, я снимаю трубку с отвращением - «ыыыы, ну пусть это всего лишь простуда, ведь начнётся же сейчас - уколы, больница…». Но я конечно же снимаю трубку и звоню.
Хорошо могу понять человека, который не справился и телефон до уха не донёс - или не поехал к другу, у которого несчастье (ни мгновенно, ни на следующий день, ни через неделю), - устранился не от недостатка любви к ближнему, но не одолев это самое «ыыыы», оберегающее его покой.
Но всё-таки нужно видеть ничейную полосу - вот здесь у нас порядочный человек, здесь непорядочный, а между ними как раз пространство для внутреннего мудака, на котором мы иногда пасёмся. И бог с ним, с внутренним, лишь бы он каждый раз делал правильный выбор и всё же совершал порядочные поступки - даже преодолевая своё тоскливое поскуливание.