Точки бифуркации. 1968
Точки бифуркации.
1968
управляемый хаос, как исток постмодерна
Не так давно мы разбирали понятие «точка бифуркации». Суть ее в том, что каждая цивилизация имеет определенное поле возможностей развития, определяемое ее потенциалом (географией, ресурсами, знаниями и технологиями, системой ценностей). В ходе развития цивилизация приближается к пределам своего потенциала, достигнув которого подходит к развилке: либо осуществить прорыв в новую область возможностей, либо пойти по пути приспособления к сокращающемуся потенциалу, постепенному деградационному застою или коллапсу.
Таких точек в недавней истории можно назвать несколько, среди них события мая 1968 года - явление, до сих пор плохо изученное и объясненное. Социальные психологи и культурологи как будто боятся его тронуть, но мир образца 1969 года сильно отличался от мира 1967-го. Попробуем разобраться в произошедшем, для этого стоит сопоставить ряд событий.
1968. Конец кейнсианского «социального государства»
Послевоенное тридцатилетие развития капитализма представляется его идеологам «золотым веком» преуспевания и беззаботного времяпрепровождения в «государстве всеобщего благоденствия». И хотя «золотой век» и был географически строго ограничен ведущими государствами Европы и Северной Америки, а остальная часть планеты имеет веские основания назвать этот «век» как-то иначе, тем не менее «социальное государство» существовало. Конечно, оно обладало далеко не всеми теми достоинствами, которые ему приписывались его апологетами, но то, что реально «работало» в западном мире с конца Второй Мировой войны до начала 70-х, должно быть понято.
Также должны быть поняты и причины отказа от кейнсианской модели «социального государства» в 70-е - дальнейшая социализация полностью бы лишала капиталистическую элиту ее базиса. Это была одна из «точек бифуркации» в истории. Единственным вариантом для элиты по разрешению этого противоречия в рамках капитализма стал неолиберализм. Но для общества был и другой, выводящий за рамки капитализма вариант, который существовал в качестве возможности в период всемирной революционной ситуации 1968-73 года, но так и не был реализован. Попробуем понять почему.
1968. Конец экономического бума
Основой нового экономического порядка, под знаком которого прошло кейнсианское тридцатилетие, в значительной мере стало перенесение американских конвейерных технологий, от которых до войны Европа отгораживалась протекционистскими барьерами. При этом были сняты и внутренние перегородки для движения капитала и товаров в самой Европе. Создание «общего рынка» началось со снятия таможенных барьеров для угольной и сталелитейной промышленности. Затем барьеры были сняты для других отраслей.
Эти трансформации заложили основу нового экономического роста, настоящий капиталистический бум, продолжавшийся с 1945 по 1973 год. Основа подъема частично крылась в новых технологиях, принесенные из США, но, в первую очередь, экономическому росту способствовало открытие самого платежеспособного в мире на послевоенный период рынка США для подконтрольных им европейских стран и Японии - т.н. «План Маршала»[1]. Программа «сладкая халава» или «продукция в обмен на бумажные доллары» начала действовать.
Ср. уровень роста 16 стран Европы
Рост пр-ти труда 16 стран Европы
США
Герм
UK
Япон
Итал
1900-13
2,9%
1,8%
2,4%
1%
1,6
1,7
1,7
1913-50
2%
1,9%
2,4%
1%
1,6
1,7
1,7
1950-73
4,9%
4,5%
2,4%
5%
3,2
7,6%
5,5%
Но технологические усовершенствования не могли работать без соответствующих изменений экономической структуры и производственных отношений. «Конвейерный» капитализм потребовал качественно иного участия государства в экономической жизни. «Кейнсианство» из экстренной меры спасения от кризиса, какой она была в 1930-е годы, стало нормой.
Толчковая левая
Там, где война не привела к социальной революции, она вынудила на социальные реформы. Кейнсианская модель функционировала с опорой на ВПК, но и на социальную сферу. «Социальное государство» строилось под давлением: внешним (соцлагерь) и внутренним (рост протестного движения). Капитализм был вынужден опереться на «левую ногу». По всей Европе к власти приходят социал-реформистские партии, которых призывает сам капитал: в США их включает в свою команду Рузвельт, в Британии лейбористам позволяют создать правительство, во Франции реформистские рецепты левых реализует де Голль (включивший в правительство левых, вплоть до коммунистов), в Западной Германии «левые» мероприятия начинают оккупационные власти.
Проводимые при этом реформы (напр. национализация британских ж/д), были востребованы достигнутым уровнем развития производства. ТНК еще только зарождались, существуя только в торговой и отчасти финансовой, но не в производственной сфере. Организовать адекватные производства при той ступени концентрации капитала можно было только при помощи государства. В этом экономический смысл «социал-демократического» капитализма с его государственным регулированием.
В начале 1950-х левые партии, которые выполнили работу по демократическому реформированию капитализма, изгоняются из правительств. В Британии, Франции и Италии путем организации поражений на выборах, в Германии при передаче власти от оккупационной администрации гражданской, в США, где в период правления Рузвельта левые были фактически частью широкой демократической коалиции, начинается «маккартизм». Однако, результаты реформ, проведенных «левыми» сохраняются.
Сами реформы имеют двойственный характер: с одной стороны, они демократизируют общество и поднимают жизненный уровень масс, с другой - помогают капитализму выжить.
Освободительные движения, неоколониализм и формирование «третьего мира»
Победа СССР во Второй Мировой расчистила эгалитарной демократии социализма гигантское пространство от Эльбы и Дуная до Янцзы и Меконга, радикально сократив периферийные области мирового капитала, но сохранила нетронутым его «сердце» - Северную Америку, Западную Европу и Японию. При этом резко поднялось и самосознание колоний после их совместного с метрополиями участия в борьбе против фашизма.
История опровергла изначальный механистический тезис эгалитарных социал-демократий начала ХХ века о том, что «революции должны происходить там, где капитализм наиболее развит и где больше всего пролетариата». Закономерность революционных движений описанная теоретиками «мирсистемного анализа» (И.Валлерстайн, С. Амин) была известна Марксу, писавшему: «В конечностях буржуазного организма насильственные потрясения естественно должны происходить раньше, чем в его сердце, где возможностей компенсирования больше» [2].
В 1952 левые офицеры Насера берут власть в Египте и национализируют Суэцкий канал, происходит революция в Боливии. В ходе затяжной войны 1954-62 годов Фронт национального освобождения изгоняет французов из Алжира. В 1963 году арабские националисты приходят к власти в Сирии и Ираке. На рубеже 1950-60 годов происходит деколонизация Индии, Индонезии, большей части Африки. Возникает много новых независимых государств, которым суждено составить «третий мир».
Метрополии выводят войска, поскольку военно-политический контроль уже не нужен - «третий мир» втянут в мировой капиталистический рынок, их собственные рынки уже открыты для экспансии, традиционные технологии разрушены, поэтому остается высокая экономическая зависимость от внешних капиталов и технологий, но разрыв только увеличивался.
Характерно, что деколонизацию поддерживали США, поскольку получали заметную выгоду от открытия доступа к рынкам бывших колониальных стран, которыми до войны монопольно владели англичане или французы (что и стало одной из причин ВМВ). Капиталы, вложенные в колониях стали давать «более высокие нормы прибыли так как там вследствие низкого уровня развития норма прибыли выше вообще, а в связи с применением рабов, кули и т.п. выше и степень эксплуатации труда» (К. Маркс). Привязав рынки, система экспорта капитала без прямого военного контроля оказалась очень эффективной, особенно для Соединенных Штатов, у которых прибыль от внешних инвестиций выросла с 10% в 1950 году до 22% в 1964. Колониализм сменился неоколониализмом.
При этом из стран «третьего мира» продолжали утекать капиталы, даже в случае проведения «импортозамещающей индустриализации», поскольку развитые страны стали центрами накопления капитала. С ростом ТНК роль центров накопления только усиливается - здесь живут их владельцы, располагаются главные офисы, отсюда рекрутируется высший менеджмент. Но нельзя назвать происходящее «неожиданным открытием». Еще в 19 веке немецкий экономист Фридрих Лист вывел закон - «повсеместное и тотальное установление принципа свободной торговли, снижение пошлин и способствование либерализации на практике усиливает то общество, которое давно и успешно идет по рыночному пути. Но при этом ослабляет, экономически и политически подрывает общество, которое имело иную хозяйственную историю и вступает в рыночные отношения с другими». Ответом стала его знаменитая теория «автаркии больших пространств», по которой для успешного развития хозяйства государство и нация должны обладать максимально возможными территориями, объединенными общей экономической суверенности, а внутренние ограничения на свободу торговли в пределах союза были минимальны или вообще отменены. При этом для защиты от экспансии более развитых экономик должна существовать продуманная система пошлин.
Этой же точки зрения придерживаются и теоретики «мирсистемного анализа». Самир Амин (следуя по стопам Ф. Листа, разработавшего свою теорию для Германии второй половины 19 в), предлагал для стран «третьего мира» добиваться выхода от зависимости за счет большей или меньшей автономии от мировых центров. Амин называет это термином «déconnexion». В качестве примера можно взять СССР, отгородившийся от капиталистической мирсистемы, другим примером является Южная Корея, где не было такого всеподавляющего влияния государственной собственности, но крупные корпорации, т.н. «чеболы», способные сконцентрировать капитал, сыграли ту же роль, что и государство в СССР. Либеральные критики обычно отмечают, что страны, попытавшиеся осуществить déconnexion (или автаркию) сталкиваются с противоречием: им надо либо согласиться с отключением от мировой системы, что ведет к изоляции и застою, либо открывать экономику, что усилит внешнюю эксплуатацию страны. Последнее, естественно, либералы не говорят, это критикуется марксистами.
При более внимательном анализе можно говорить, что для полного ухода от зависимости от мирового финкапитала в современных условиях «всего-навсего» необходимо: создание автономного рынка не менее 200 млн. (оптимально от 450 млн.) человек; высокий уровень образования и науки; наличие достаточной ресурсной базы; система социальных гарантий; наличие сильной армии для защиты от внешнего финкапитала и элиту, имеющую интеллект и систему знаний, предлагающую идеалистический проект с «захватывающей мечтой о будущем» и способную на эффективную реакцией на вызовы, выдвигаемые обществом и внешней средой[3].
1968. Коммунистическая номенклатура. Отказ от идеалистического проекта.
СССР, при наличии практически всех условий[3], подвела элита, оказавшаяся не способной сформулировать адекватный отклик на вызов, брошенный внешней ситуацией. И тому было несколько причин. Во-первых, низкий образовательный уровень элиты «суши», не позволивший развить идеалистический проект, превращенный в догму; во-вторых, объективные успехи развития социалистической системы на основе сильной инерции приданной в предыдущие годы; в-третьих, стремление к личным социально-экономическим гарантиям, следствием чего стал фактический отказ от идеалистического проекта развития. О последнем - чуть подробнее.
Пришедшая на фундаменте идей к власти в 1917 году новая специфичная элита «ленинского типа», сосредоточив в своих руках всю власть, стала представлять собой типичную олигархию. Ее положение было противоречиво - выступая от имени коммунизма, она боролась и за собственную неограниченную власть, и материальные привилегии. При приходе к власти Сталина элита (номенклатура) не получила ни физических, ни социальных, ни экономических гарантий существования. В дальнейшей истории она руководствовалась борьбой за эти гарантии. В 1953 году со смертью «отца народа» номенклатура прежде всего обеспечила себе гарантию физического существования, после чего стала решать уже вопросы социальных и экономических гарантий. Таким образом началась либерализация по-советски. Функцией этой либерализации было такое явление, как «шестидесятничество», с помощью которого пролиберальная часть номенклатуры боролась с консервативной частью, не вступая в прямое противостояние.
Либеральная часть номенклатуры, после снятия Хрущева в 1964 году, в период «брежневского застоя» решила свои проблемы социально-экономических гарантий через остановку ротации кадров - единственно возможный вариант в тех идеологических рамках. Горизонтальная мобильность стала превалировать над вертикальной. И если они не могли владеть собственностью, полностью транслировать собственные привилегии своим детям, то старались занимать свои должности максимально долго. Брежневский период «застоя» стал периодом правления олигархического строя, вступившего в множественные компромиссы с элитой «философии моря».
Изменения в политике советской номенклатуры после смерти Сталина практически сразу почувствовал Мао. Его критика КПСС повлекла снятие поддержки в ряде проектов, в т.ч. ядерном, а затем и полный вывод тысяч советских специалистов в 1960 году, что привело к падению развития КНР. Ответом «Великого Кормчего» стала чистка рядов КПК от «либеральных оппортунистов», финально приведшая к «культурной революции» (плохо, жестко, но, как доказывает история, мозги прочистило в т.ч. Дэн Сяо-Пину, см. современные успехи Китая), что еще больше усилило разногласия.
1968. Коммунистическая альтернатива без номенклатуры
В это же время Че Гевара фактически предлагает альтернативу мировому капиталистическому разделению труда, складывающемуся начиная с 60-х годов под командованием транснациональных корпораций. Эта альтернатива (déconnexion, автаркия) - экономическая система, включающая социалистические страны и страны «третьего мира» в рамках которой обмен продуктами труда. Фактически - всемирная демократически организованная плановая экономика, «социалистическая глобализация», вместо «глобализации» империализма, которая сложилась после кризиса 1973-74 года. Такой идеи в «чистом виде» у Че Гевары нет, но она является прямым и единственно логичным выводом из его последнего публичного выступления - Алжирской речи 1965 года (ставшей сигналом для Мао к началу "культурной революции" - ответ на либеральный оппортунизм и курс на "мирное сосуществование с империализмом").
В этой речи Че Гевара выдвинул советским руководителям обвинение в том, что они отказываются создавать параллельную экономическую систему со странами «третьего мира», продолжая торговать по «мировым ценам», проводя фактически политику «социал-империализма». Дело тут, конечно, не в моральной оценке принципов «свободного рынка», а в том, что социалистическая система не предлагала странам «третьего мира» ничего принципиально иного.
Нужно заметить, что у этой идеи был большой потенциал, но революционным преобразованиям помешал, в первую очередь, оппортунизм «столпов социализма», во вторую очередь - низкий образовательный уровень и отсутствие четкой системы всесторонних знаний пассионариев Гевары и Мао. Которые, при интуитивно правильном понимании вектора развития, не имели ни конкретной экономической программы, ни команды, способной ее сформулировать.
продолжение здесь …
__________________________________________________________________________
[1] «План Маршала» стал продолжением американского «Плана Дауэса». Первым пунктом «Плана Дауэса» было решение о выводе французских войск с территории Германии, который должен был завершиться 31 июля 1925 г. Уже одно это решение означало полное поражение Франции в борьбе за гегемонию в Европе в 1918-1923 гг. Но основным элементом «Плана Дауэса» было предоставление финансовой помощи Германии от США и Англии в виде кредитов якобы для выплаты репараций Франции. В 1924-1929 гг. Германия получила по «Плану Дауэса» от США - 2,5 млрд. долл., от Англии - 1,5 млрд. долл. (примерно 1трлн. по курсу 2009 г.). Это дало возможность германской промышленности полностью переоснастить свою материальную базу, практически стопроцентно обновить производственное оборудование и создать базу для будущего восстановления ВПК.
[2] Любопытно, что общая закономерность динамики сложных систем заключается в том, что максимальное движение происходит на краю. Так для описания движения толпы используют математический аппарат гидродинамики.
[3] здесь