Однажды в маленькой кубинской деревушке - 3
Капитану, судя по всему, было уже на все наплевать, потому что его конфликт с командой был уже явным. В результате он объявил построение и… уволил свою команду. Как минимум до их возращения на «Лулу».
После этого Флинн выслушал меня, ничего вразумительного не сказал и ушел в сторону «Петербурга».
Матросы обрадовались, став безработными, и решили заполучить себе большой корабль. Но так как на рейде стоял только сухогруз «Лулу», а где-то далеко в море проходили учения военно-морских сил Кубы, и поэтому никаких пиратских захватов быть не могло, матросы рассуждали о быстрых способах обогащения.
- Тут в санатории полно богатых людей. Они должны поделиться с нами своими деньгами, - говорила Марго. - Нам просто надо их вытрясти. Похитить или еще как.
Честно говоря, пока они не заговорили о том, что надо ограбить старушку-миллионершу, чтобы купить себе на ее деньги большой корабль, я не обращала внимания. Но на всякий случай предупредила, чтобы они не нарушали закон.
В конце концов болтать языком и на самом деле ограбить сумасшедшую бабушку, которая рассекает по острове в ночной рубашке, тапочках и жемчугах - это про разное. Я не думала, что честные матросы, которые даже акваланг не могли взять без спросу, на это решаться. Но они обкатывали идеи ограбления, и я предупредила их еще раз, чтобы не вздумали нарушать закон.
Тут появился парень из морской полиции - напарник Эммы Мур - Роналд. Он зачем-то пришел на сахарный завод. В его руках был пистолет, что в общем-то нормально для человека, имеющего табельное оружие.
Тут разговоры про ограбление бабули прекратились. И на моих глазах Лукас достал оружие и поднял его на полицейского.
- Положи оружие! - приказал он. - Быстро!
Та-а-ак. А вот это уже угроза полицейскому. И это не болтовня. Шутки кончились. Что, матросики решили разжиться оружием еще?
Я встала, отложила камеру, достала пистолет и оглушила ирландца. Тот мешком рухнул к моим ногам. У меня, видимо, хобби такое, глушить тех, кто ходит на «Лулу».
- Брось оружие, - приказала я Марго.
Но та схватила пистолет, увидев, что я вооружена. Что же… Не люблю, когда на меня поднимают пистолет. Стрелять на поражение я умею. Два выстрела в Марго… а дальше - осечки… Я почему-то не проверила заряжено ли оружие, которое передала мне Эмилия.
Марго не дура. Она выстрелила трижды в меня и трижды - в полицейского, и не промахнулась ни разу…
И силы закона бесславно рухнули среди корпусов сахарного завода.
На выстрелы из зарослей вышел майор Гонсалес.
- Так… В меня не стреляйте… Я тут на отдыхе, - сказал он спокойно проходя мимо. - А что тут произошло? Мне так, просто любопытно.
- Майор, подойдите ко мне, - тихо позвала я.
- Не-не, это вы без меня тут сами решайте… Я отдыхать приехал. Объясните мне только, что произошло, - он подошел ближе и показал, что не вооружен.
- Я сама не поняла. Она выхватила пистолет и стала стрелять! - оправдывалась Марго.
- Зачем вы стреляли? - он склонился передо мной.
- Я - Интерпол.
- Это я знаю, - сказал майор, и пожав плечами, сказал в пространство: - Разбирайтесь сами!
Тут он развернулся и спокойно удалился, как будто все происходящее его вообще не касалось.
Марго оглянулась, подошла ко мне.
- Давай говорить. Ты чего стрелять начала?
- Твой товарищ угрожал полицейскому.
- Какому полицейскому?
- Тому парню, которого ты положила. А я предупредила, чтобы вы не нарушали закон. Что я, по-твоему должна думать, если вы собирались ограбить бабушку и подняли оружие на человека из морской полиции.
- Так мы не знали, что он - из морской полиции.
- Лукас поднял на него оружие. Достаточно того, что я это знала, что этот человек был при исполнении должностных обязанностей.
И тут на тропе я заметила, что к нам возвращаются майор Гонсалес, с ним парни из отеля «Петербург» и еще кто-то из санатория. Оказывается, хитрый кубинец просто ушел за подмогой.
- Арестовать всех. Раненых - в санаторий на операцию срочно. Этих двоих - под стражу для допроса , - он указал на матросов… - Но после операции и этих двоих тоже на допрос. Я хочу знать, что тут произошло…
Опять допрос… Надеюсь, майор не будет бить меня ботинками… Второго допроса я не выдержу…
Нас подхватили, понесли…
Снова санаторий… Снова испуганные глаза агента Блондинки, которая носится вокруг нас кругами с клизмой…
Роналда унесли на операцию первого, потому что по дороге на него рухнул еще и рояль между отелем и санаторием… Рояль с него сняли, но он был очень плох…
Я лежала на скамье перед корпусом и истекала кровью. Меня додумались перевязать, но обезболивающего не сделали. Майор где-то в стороне допрашивал Марго и Лукаса… Марго оправдывалась, что все вышло по недоразумению
Оперировала меня сеньорита Эспаньол. Оказалось, что внучка смотрителя - военный врач… И как все военные, она была нечувствительна к чужой боли, а потому стала резать меня без анестезии.
Любят на Кубе пытать. После того, как из меня извлекли пулю, доктор решила все-таки применить наркоз, и я выключилась…
Когда пришла в себя, рядом стоял в белом халате майор Гонсалес, а его халат разрывали на бинты, которыми меня и перевязывали. Майор стал спрашивать, что произошло, я пересказала ему ситуацию на сахарном заводе.
- Эта перестрелка - самый идиотский случай в моей практике. Но я запрошу по тебе данные, - сказал он. - Кто ты такая и что делаешь на Кубе?
Больше всего я боялась, что он попросит мои документы. У меня только фальшивый кубинский паспорт в кармане! А свою принадлежность к Интерполу я даже подтвердить не могу. А я никак не родилась в Эстрада-Пальме, и если начнут сличать документы, у меня будут большие проблемы.
Но майор поверил мне на слово. А мог бы посадить!
Мои действия на Кубе были непровомочны, но в целом меня можно было оправдать. В конце концов как полицейский международной организации, я не должна была смотреть, как угрожают другому полицейскому. Предъявить мне за это могли на Кубе сурово, но… могли и не предъявить. Зато пришлось бы писать кучу бумажек.
Чуть позже, выйдя в соседнюю комнату, я услышала по рации запрос о корабле «Лулу» и обо мне…
Ох, хорошо, что майор Гонсалес не проверил документы. Не знаю, как бы я оправдывалась за свой кубинский паспорт.
У «Лулу» все в полном порядке с документами. Меня можно пробить по базе данных, и подтвердить мое присутствие в составе научной экспедиции. В кои-то веки я порадовалась этой глупой затее с поисками Атлантиды.
Оставалось ждать…
После операции я долго лежала одна на скамье перед корпусом. Меня все бросили в одиночестве. В гостиной санатория смеялись, пели, шутили… Я лежала. Наконец мне был обеспечен полный покой, и бегать я уже не могла. Человеку с сотрясением мозгла большего и не надо.
Неожиданно примчался на моторке финский монах с тяжелораненой Эммой Мур. Та была в коме - подорвалась на глубинной бомбе во время погружения… Доктор Эспаньол и сумасшедшая финская бабушка бросились спасать ее в операционную. Мне было искренне ее жаль. Хотелось бы, чтобы она выкарабакалась и выжила.
Эмму прооперировали, оставили в реанимации, и снова все ушли…
Опять стало тихо.
Уже по глубоким сумеркам я видела как пришел Флинн и стал тихо шарить по пустым палатам… Потом он ушел в кабинет главврача, там, где была рация майора Гонсалеса и что-то оттуда вынес. И тихо и бесшумно пошел с этим в гору… Кажется, меня он даже не заметил.
А вот его светлый свитер носить в разведку - моветон. Долго в темноте видно. Но я - одна свидетель. Я его не сдам.
Я бы выспалась в санатории, но все-таки замерзла. И когда смогла ходить, собралась и отправилась в отель. У меня была проплачена ночь с нормальной постелью. На сахарный завод к матросам мне не хотелось из-за прошедшего конфликта с перестрелкой. Я же помешала им ограбить бабушку, на которую надо завести уголовное дело.
Не успела я войти в отель, как ко мне подскочил Поль и стал требовать в восемь утра еще шесть песо за следующий день
- Только прошу вас, не уходите из отеля в семь пятьдесят девять! Это будет нечестно! Спите подольше!
Денег у меня не было вообще, и взять их было неоткуда. Я пожаловалась барону на порядки в его отеле.
Барону было наплевать на деньги. Он воспитывал детей, лениво переругивался не то со своей любовницей, не то с сожительницей. И у него приключилась «русская хандра». Он был настроен на романтический лад. Его эмигрантской душе хотелось водки и балалайки. Я посоветовала ему еще медведя и цыган. Медведем тут же был назвначен Поль. Но вот водки, балалайки и цыган все равно не было. А душа его благородия хотела развернуться на Кубинских просторах. Тут он стал думать, как бы провернуть операцию по похищению цыган из СССР.
Мимо проходила мисс Сандерс в своей длинной юбке. Она шла в санаторий, проведать мисс Мур, пострадавшую во имя науки. Я предположила, что директор национального художественного музея Сент-Луиса может сойти за цыганку и сплясать «Цыганочку с выходом». Мисс Сандерс неожиданно согласилась.
Барон почему-то совсем затосковал. Ему не нравилось, что юбка у мисс Сандерс в иероглифах атлантов, а не цветастая, и что она не цыганка из СССР. Тем не менее я спела, мисс Сандерс сплясала и хорошо справилась… Но барону Унгерну не полегчало. Он ел гречку и был философски-печален.
Я попросила мисс Сандерс одолжить мне денег на то, чтобы меня в восемь утра не выгоняли из отеля, и мисс Сандерс дала мне такую рекламу, что не будь у меня сотрясения мозга, я бы восхитилась. Я, конечно, помню, что я «великолепная и всеми обажаемая Стелла Хьюстон - звезда телевиденья Сент-Луиса», но не в состоянии сотрясения мозга… И поэтому веду себя не как звезда, а как больной, уставший телерепортер…
Мелисса оставила меня в компании грустящего барона и ушла в санаторий. Унгерн хандрил, а я, признаться, почти уснула у камина…
- Вы же спите, идите в номер, - благословил меня его благородие.
Он был прав. С меня на этот день - хватит.
Я ушла к себе в номер и прекрасно выспалась в «Петербурге», который еще не захватил мир. В эту ночь мне ничего не снилось.
Я встала в девять утра от шума низко протелевшего самолета.
Когда я выглянула в окно - обомлела. На его крылах были красные звезды. Только не американские, а советские.
Красные?!
Что я не знаю?!
Утром я вышла в каминный зал отеля и обомлела. На столе лежал фрагмент Янтарной Комнаты. Один я уже видела однажды в национальном музее Сент-Луиса. Но это был второй фрагмент.
Барон у меня на глазах (и перед камерой) передал его Лукасу. Я от неожиданности даже почти забыла, что у меня болит и кружится голова.
Хорошо быть репортером… И когда камера всегда под рукой…
Да, кстати, картину Тропинина, которую мисс Сандерс проверяла в санатории барон выдал старушке из Финляндии в аренду до конца ее жизни. Я слышала, как старушка похвалялась, что она всех переживет… Это мы посмотрим, если я не забуду ее посадить. Но с другой стороны мне надо с кубинскими властями еще раз пересекаться? Или пусть этим всем занимается сержант Коломбо?
Я устала.
Если подумать, мне нужен покой и лечение. Хватит уже бегать с сотрясением мозга. Две-три недели покоя мне необходимы… Мисс Сандерс заявила, что она прекращает экспедицию, так как сенсационные находки Эммы Мур требуют детального изучения. Понятия не имею, что там нашли… Надо будет потом записать репортаж
Мы возвращаемся в Сент-Луис… И надо снова думать, куда спрятать Ивен Клэр. Пока не уплыли на «Лулу» надо договориться с бароном - может возьмет ее горничной в «Петербург», но не в этой деревне, а где-нибудь в другом месте… Где, надеюсь, ее не найдет сицилийская мафия… Потому что она все-таки - блондинка. Зато она передала мне еще один отчет... Но отчеты уже после, когда выздоровлю окончательно.
А еще у меня есть откуда-то подснежник. Ума не приложу, откуда он взялся... Не растут на Кубе подснежники.
После этого Флинн выслушал меня, ничего вразумительного не сказал и ушел в сторону «Петербурга».
Матросы обрадовались, став безработными, и решили заполучить себе большой корабль. Но так как на рейде стоял только сухогруз «Лулу», а где-то далеко в море проходили учения военно-морских сил Кубы, и поэтому никаких пиратских захватов быть не могло, матросы рассуждали о быстрых способах обогащения.
- Тут в санатории полно богатых людей. Они должны поделиться с нами своими деньгами, - говорила Марго. - Нам просто надо их вытрясти. Похитить или еще как.
Честно говоря, пока они не заговорили о том, что надо ограбить старушку-миллионершу, чтобы купить себе на ее деньги большой корабль, я не обращала внимания. Но на всякий случай предупредила, чтобы они не нарушали закон.
В конце концов болтать языком и на самом деле ограбить сумасшедшую бабушку, которая рассекает по острове в ночной рубашке, тапочках и жемчугах - это про разное. Я не думала, что честные матросы, которые даже акваланг не могли взять без спросу, на это решаться. Но они обкатывали идеи ограбления, и я предупредила их еще раз, чтобы не вздумали нарушать закон.
Тут появился парень из морской полиции - напарник Эммы Мур - Роналд. Он зачем-то пришел на сахарный завод. В его руках был пистолет, что в общем-то нормально для человека, имеющего табельное оружие.
Тут разговоры про ограбление бабули прекратились. И на моих глазах Лукас достал оружие и поднял его на полицейского.
- Положи оружие! - приказал он. - Быстро!
Та-а-ак. А вот это уже угроза полицейскому. И это не болтовня. Шутки кончились. Что, матросики решили разжиться оружием еще?
Я встала, отложила камеру, достала пистолет и оглушила ирландца. Тот мешком рухнул к моим ногам. У меня, видимо, хобби такое, глушить тех, кто ходит на «Лулу».
- Брось оружие, - приказала я Марго.
Но та схватила пистолет, увидев, что я вооружена. Что же… Не люблю, когда на меня поднимают пистолет. Стрелять на поражение я умею. Два выстрела в Марго… а дальше - осечки… Я почему-то не проверила заряжено ли оружие, которое передала мне Эмилия.
Марго не дура. Она выстрелила трижды в меня и трижды - в полицейского, и не промахнулась ни разу…
И силы закона бесславно рухнули среди корпусов сахарного завода.
На выстрелы из зарослей вышел майор Гонсалес.
- Так… В меня не стреляйте… Я тут на отдыхе, - сказал он спокойно проходя мимо. - А что тут произошло? Мне так, просто любопытно.
- Майор, подойдите ко мне, - тихо позвала я.
- Не-не, это вы без меня тут сами решайте… Я отдыхать приехал. Объясните мне только, что произошло, - он подошел ближе и показал, что не вооружен.
- Я сама не поняла. Она выхватила пистолет и стала стрелять! - оправдывалась Марго.
- Зачем вы стреляли? - он склонился передо мной.
- Я - Интерпол.
- Это я знаю, - сказал майор, и пожав плечами, сказал в пространство: - Разбирайтесь сами!
Тут он развернулся и спокойно удалился, как будто все происходящее его вообще не касалось.
Марго оглянулась, подошла ко мне.
- Давай говорить. Ты чего стрелять начала?
- Твой товарищ угрожал полицейскому.
- Какому полицейскому?
- Тому парню, которого ты положила. А я предупредила, чтобы вы не нарушали закон. Что я, по-твоему должна думать, если вы собирались ограбить бабушку и подняли оружие на человека из морской полиции.
- Так мы не знали, что он - из морской полиции.
- Лукас поднял на него оружие. Достаточно того, что я это знала, что этот человек был при исполнении должностных обязанностей.
И тут на тропе я заметила, что к нам возвращаются майор Гонсалес, с ним парни из отеля «Петербург» и еще кто-то из санатория. Оказывается, хитрый кубинец просто ушел за подмогой.
- Арестовать всех. Раненых - в санаторий на операцию срочно. Этих двоих - под стражу для допроса , - он указал на матросов… - Но после операции и этих двоих тоже на допрос. Я хочу знать, что тут произошло…
Опять допрос… Надеюсь, майор не будет бить меня ботинками… Второго допроса я не выдержу…
Нас подхватили, понесли…
Снова санаторий… Снова испуганные глаза агента Блондинки, которая носится вокруг нас кругами с клизмой…
Роналда унесли на операцию первого, потому что по дороге на него рухнул еще и рояль между отелем и санаторием… Рояль с него сняли, но он был очень плох…
Я лежала на скамье перед корпусом и истекала кровью. Меня додумались перевязать, но обезболивающего не сделали. Майор где-то в стороне допрашивал Марго и Лукаса… Марго оправдывалась, что все вышло по недоразумению
Оперировала меня сеньорита Эспаньол. Оказалось, что внучка смотрителя - военный врач… И как все военные, она была нечувствительна к чужой боли, а потому стала резать меня без анестезии.
Любят на Кубе пытать. После того, как из меня извлекли пулю, доктор решила все-таки применить наркоз, и я выключилась…
Когда пришла в себя, рядом стоял в белом халате майор Гонсалес, а его халат разрывали на бинты, которыми меня и перевязывали. Майор стал спрашивать, что произошло, я пересказала ему ситуацию на сахарном заводе.
- Эта перестрелка - самый идиотский случай в моей практике. Но я запрошу по тебе данные, - сказал он. - Кто ты такая и что делаешь на Кубе?
Больше всего я боялась, что он попросит мои документы. У меня только фальшивый кубинский паспорт в кармане! А свою принадлежность к Интерполу я даже подтвердить не могу. А я никак не родилась в Эстрада-Пальме, и если начнут сличать документы, у меня будут большие проблемы.
Но майор поверил мне на слово. А мог бы посадить!
Мои действия на Кубе были непровомочны, но в целом меня можно было оправдать. В конце концов как полицейский международной организации, я не должна была смотреть, как угрожают другому полицейскому. Предъявить мне за это могли на Кубе сурово, но… могли и не предъявить. Зато пришлось бы писать кучу бумажек.
Чуть позже, выйдя в соседнюю комнату, я услышала по рации запрос о корабле «Лулу» и обо мне…
Ох, хорошо, что майор Гонсалес не проверил документы. Не знаю, как бы я оправдывалась за свой кубинский паспорт.
У «Лулу» все в полном порядке с документами. Меня можно пробить по базе данных, и подтвердить мое присутствие в составе научной экспедиции. В кои-то веки я порадовалась этой глупой затее с поисками Атлантиды.
Оставалось ждать…
После операции я долго лежала одна на скамье перед корпусом. Меня все бросили в одиночестве. В гостиной санатория смеялись, пели, шутили… Я лежала. Наконец мне был обеспечен полный покой, и бегать я уже не могла. Человеку с сотрясением мозгла большего и не надо.
Неожиданно примчался на моторке финский монах с тяжелораненой Эммой Мур. Та была в коме - подорвалась на глубинной бомбе во время погружения… Доктор Эспаньол и сумасшедшая финская бабушка бросились спасать ее в операционную. Мне было искренне ее жаль. Хотелось бы, чтобы она выкарабакалась и выжила.
Эмму прооперировали, оставили в реанимации, и снова все ушли…
Опять стало тихо.
Уже по глубоким сумеркам я видела как пришел Флинн и стал тихо шарить по пустым палатам… Потом он ушел в кабинет главврача, там, где была рация майора Гонсалеса и что-то оттуда вынес. И тихо и бесшумно пошел с этим в гору… Кажется, меня он даже не заметил.
А вот его светлый свитер носить в разведку - моветон. Долго в темноте видно. Но я - одна свидетель. Я его не сдам.
Я бы выспалась в санатории, но все-таки замерзла. И когда смогла ходить, собралась и отправилась в отель. У меня была проплачена ночь с нормальной постелью. На сахарный завод к матросам мне не хотелось из-за прошедшего конфликта с перестрелкой. Я же помешала им ограбить бабушку, на которую надо завести уголовное дело.
Не успела я войти в отель, как ко мне подскочил Поль и стал требовать в восемь утра еще шесть песо за следующий день
- Только прошу вас, не уходите из отеля в семь пятьдесят девять! Это будет нечестно! Спите подольше!
Денег у меня не было вообще, и взять их было неоткуда. Я пожаловалась барону на порядки в его отеле.
Барону было наплевать на деньги. Он воспитывал детей, лениво переругивался не то со своей любовницей, не то с сожительницей. И у него приключилась «русская хандра». Он был настроен на романтический лад. Его эмигрантской душе хотелось водки и балалайки. Я посоветовала ему еще медведя и цыган. Медведем тут же был назвначен Поль. Но вот водки, балалайки и цыган все равно не было. А душа его благородия хотела развернуться на Кубинских просторах. Тут он стал думать, как бы провернуть операцию по похищению цыган из СССР.
Мимо проходила мисс Сандерс в своей длинной юбке. Она шла в санаторий, проведать мисс Мур, пострадавшую во имя науки. Я предположила, что директор национального художественного музея Сент-Луиса может сойти за цыганку и сплясать «Цыганочку с выходом». Мисс Сандерс неожиданно согласилась.
Барон почему-то совсем затосковал. Ему не нравилось, что юбка у мисс Сандерс в иероглифах атлантов, а не цветастая, и что она не цыганка из СССР. Тем не менее я спела, мисс Сандерс сплясала и хорошо справилась… Но барону Унгерну не полегчало. Он ел гречку и был философски-печален.
Я попросила мисс Сандерс одолжить мне денег на то, чтобы меня в восемь утра не выгоняли из отеля, и мисс Сандерс дала мне такую рекламу, что не будь у меня сотрясения мозга, я бы восхитилась. Я, конечно, помню, что я «великолепная и всеми обажаемая Стелла Хьюстон - звезда телевиденья Сент-Луиса», но не в состоянии сотрясения мозга… И поэтому веду себя не как звезда, а как больной, уставший телерепортер…
Мелисса оставила меня в компании грустящего барона и ушла в санаторий. Унгерн хандрил, а я, признаться, почти уснула у камина…
- Вы же спите, идите в номер, - благословил меня его благородие.
Он был прав. С меня на этот день - хватит.
Я ушла к себе в номер и прекрасно выспалась в «Петербурге», который еще не захватил мир. В эту ночь мне ничего не снилось.
Я встала в девять утра от шума низко протелевшего самолета.
Когда я выглянула в окно - обомлела. На его крылах были красные звезды. Только не американские, а советские.
Красные?!
Что я не знаю?!
Утром я вышла в каминный зал отеля и обомлела. На столе лежал фрагмент Янтарной Комнаты. Один я уже видела однажды в национальном музее Сент-Луиса. Но это был второй фрагмент.
Барон у меня на глазах (и перед камерой) передал его Лукасу. Я от неожиданности даже почти забыла, что у меня болит и кружится голова.
Хорошо быть репортером… И когда камера всегда под рукой…
Да, кстати, картину Тропинина, которую мисс Сандерс проверяла в санатории барон выдал старушке из Финляндии в аренду до конца ее жизни. Я слышала, как старушка похвалялась, что она всех переживет… Это мы посмотрим, если я не забуду ее посадить. Но с другой стороны мне надо с кубинскими властями еще раз пересекаться? Или пусть этим всем занимается сержант Коломбо?
Я устала.
Если подумать, мне нужен покой и лечение. Хватит уже бегать с сотрясением мозга. Две-три недели покоя мне необходимы… Мисс Сандерс заявила, что она прекращает экспедицию, так как сенсационные находки Эммы Мур требуют детального изучения. Понятия не имею, что там нашли… Надо будет потом записать репортаж
Мы возвращаемся в Сент-Луис… И надо снова думать, куда спрятать Ивен Клэр. Пока не уплыли на «Лулу» надо договориться с бароном - может возьмет ее горничной в «Петербург», но не в этой деревне, а где-нибудь в другом месте… Где, надеюсь, ее не найдет сицилийская мафия… Потому что она все-таки - блондинка. Зато она передала мне еще один отчет... Но отчеты уже после, когда выздоровлю окончательно.
А еще у меня есть откуда-то подснежник. Ума не приложу, откуда он взялся... Не растут на Кубе подснежники.