***Моя семья***
Мне тут присали воспоминания бабушкиной двоюродной сесты - тети Гали. У нее была удивительная судьба, даже не знаю с чего начать рассказывать про нее. Она родилась еще до революции и воспитывалась бабушкой (моей пра-прабабушкой). А потом стала очень известной художницей и именно от нее к нам в семью пришла легенда про Коперника.
Жизнь стала более сложной, к тому же все повзрослели и появились новые заботы. Да, наступила совершенно другая полоса жизни, Москва пылала заревами. Доносился треск пулеметов и гулкий рокот орудий. По вечерам мы смотрели на необычное красное небо. Все разъехались, мы остались с бабушкой вдвоем. Еще была с нами тетя Маруся, но ее мы видели редко. Она летала как на крыльях, октябрьская революция окрылила ее. Молодая, горячая кровь кипела, щеки всегда пылали. Она пропадала где-то на баррикадах, находилась в самой гуще событий. Она говорила нам, что работает где-то на Рогожке, но подробностей не передавала, чтобы не пугать свою мать. Иногда она пропадала по целыми неделями и поэтому ей удалось скрыть свое ранение в грудь. А когда она появлялась, то это был праздник Шумная веселая, она с задором пела песни революции, и хотя я была еще совсем мала и не могла по настоящему оценить происходящие события, но всё же настроение подъема и чего-то необыкновенного невольно передавалось мне. Вспоминаю, как изменилась жизнь на улицах города - повсюду красные флаги и полотна с лозунгами, казалось, что никто не оставался в домах, все вышли на улицу, так было людно и шумно. У многих на груди алели красные банты, лица людей оживленны. Какое-то общее расположение друг к другу, как будто все знакомы и все друзья. И речи, речи без конца. Все хотели, стремились не только послушать других, но и самому сказать о своих мыслях. Это было всеобщее ликование, огромный душевный порыв - аршина революционной волны, это были первые дни революции, а дальше пошли совсем другие дни, начались будни жизни. То, что было разрушено надо было создавать заново, но в другом качестве.
Я помню, как тетя Маруся взяла меня с собой. Мы вошли в какое-то большое здание, очевидно, это был богатый особняк, в нем было много комнат, но они были пустыми, стены во многих местах были пробиты, мебель свалена в кучу. Позолоченные атласные кресла и фарфоровые вазы завалены мусором, прикрыты рогожей, видно здесь происходили горячие бои. А в одной комнате были навалены вещи, которые для взрослых не имеют большого значения, но очень милы для детской души - всевозможные ленточки, блески, какие-то коробочки и другие подобные осколки былой роскоши. Видно было, что уборкой еще никто не занимался, были дела поважней, но я тотчас принялась расследованием этой заманчивой кучей драгоценностей. (c)
тетя Маруся - это моя прабабушка - Мария Николаевна Конопацкая
Воспоминания Галины Павловны предоставлены ее семьей и скоро будут полностью выложены на сайте
Жизнь стала более сложной, к тому же все повзрослели и появились новые заботы. Да, наступила совершенно другая полоса жизни, Москва пылала заревами. Доносился треск пулеметов и гулкий рокот орудий. По вечерам мы смотрели на необычное красное небо. Все разъехались, мы остались с бабушкой вдвоем. Еще была с нами тетя Маруся, но ее мы видели редко. Она летала как на крыльях, октябрьская революция окрылила ее. Молодая, горячая кровь кипела, щеки всегда пылали. Она пропадала где-то на баррикадах, находилась в самой гуще событий. Она говорила нам, что работает где-то на Рогожке, но подробностей не передавала, чтобы не пугать свою мать. Иногда она пропадала по целыми неделями и поэтому ей удалось скрыть свое ранение в грудь. А когда она появлялась, то это был праздник Шумная веселая, она с задором пела песни революции, и хотя я была еще совсем мала и не могла по настоящему оценить происходящие события, но всё же настроение подъема и чего-то необыкновенного невольно передавалось мне. Вспоминаю, как изменилась жизнь на улицах города - повсюду красные флаги и полотна с лозунгами, казалось, что никто не оставался в домах, все вышли на улицу, так было людно и шумно. У многих на груди алели красные банты, лица людей оживленны. Какое-то общее расположение друг к другу, как будто все знакомы и все друзья. И речи, речи без конца. Все хотели, стремились не только послушать других, но и самому сказать о своих мыслях. Это было всеобщее ликование, огромный душевный порыв - аршина революционной волны, это были первые дни революции, а дальше пошли совсем другие дни, начались будни жизни. То, что было разрушено надо было создавать заново, но в другом качестве.
Я помню, как тетя Маруся взяла меня с собой. Мы вошли в какое-то большое здание, очевидно, это был богатый особняк, в нем было много комнат, но они были пустыми, стены во многих местах были пробиты, мебель свалена в кучу. Позолоченные атласные кресла и фарфоровые вазы завалены мусором, прикрыты рогожей, видно здесь происходили горячие бои. А в одной комнате были навалены вещи, которые для взрослых не имеют большого значения, но очень милы для детской души - всевозможные ленточки, блески, какие-то коробочки и другие подобные осколки былой роскоши. Видно было, что уборкой еще никто не занимался, были дела поважней, но я тотчас принялась расследованием этой заманчивой кучей драгоценностей. (c)
тетя Маруся - это моя прабабушка - Мария Николаевна Конопацкая
Воспоминания Галины Павловны предоставлены ее семьей и скоро будут полностью выложены на сайте