Заметки на гальке. Часть 3
Я сижу в платье в крошечный цветочек с огромными карманами напротив красивой женщины.
- Юля, вы не официант - Марго смотрит мне в глаза.
- Естественно, я не официант - выдыхаю.
Я растеряна настолько, что воспринимаю любую работу, как подарок судьбы. Я художник, руководитель айти проектов, кто угодно, кроме как официантка. Показываю работы. Марго в восторге.
- Мы сделаем вам выставку! Подготовьте 20-30 работ, у вас есть еще 2 недели!
Я сижу напротив в глазах слезы, сглатываю. Само все не дает мне ничего делать, кроме как рисовать, такие пинки от вселенной для такой тупой меня - штука очень полезная.
Рисую в позе креветки, рядом айфон и яндекс-радио, которому нужно доказывать, что я не в Абхазии, что бы была музыка. Работаю почти круглыми сутками. За стеной толпа народу.
Мы живем в веселой общажке. Если я выйду на кухню, то мне сразу нужно будет что-нибудь помыть или приготовить стопицот кофе, чай или не знаю что еще. Меня бесят эти обязанности, но одновременно с этим я чувствую себя девочкой, которой нужно немедленно накрасить все 20 ногтей и надеть туфли.
- Так, кто ложиться спать с Викторовной? - глубокая ночь, я моментально вылетаю изо сна и сажусь в постели. Надо мной стоят Владимировна и внезапно курносый голубоглазый абхаз. В квартире 3 комнаты. Миллион спальных мест.
- Да какого хрена?! - это уже я. Удивленно смотрят и продолжают дискутировать.
- Викторовна, там издец, иди посмотри сама.
Выхожу в гостинную. На кресле сидит заплаканная и растрепанная девочка. Мы познакомились вчера. Напротив ее подруга с нарощенными ресницами и глупыми глазами. Оцениваю ущерб. Девочки напуганы, одной нехило досталось от местных. Что нужно было сделать, что бы так отхватить, я боюсь даже предположить. В переносицу шибает острый запах боли и страха. Потерпевшей воды и спать, на вторую тошно даже смотреть. Серьезно, моя подруга стала бы нарываться, я бы ее сама лично отметелила. Прошу соседа съездить за успокоительным. Сосед рычит на меня. Я рычу на мальвину с ресницами. Светает. Курносого голубоглаза кидаем на второй этаж, сами ложимся вдвоем на первом. Наконец-то спим.
Иду по залитой солнцем набережной. Мне только что передали мои московские работы.
- Наконец-то мы вместе - щурюсь от удовольствия. За сумку кто-то тянет. Разворачиваюсь, озираясь и просчитывая план действий. За мной на мотоцикле крадется Бесик - молоденький мальчик. Мы познакомились в яхт-клубе.
- Домой? Прыгай, повезу тебя!
На мотике я здесь еще не каталась. Как на зло на мне узкая юбка Владимировны и папка с работами в огромной сумке. Все равно прыгаю.
Бесик шумно грызет семечки, смачно сплевывает мне под ноги и рассказывает мне как же сильно он хочет со мной встречаться. Он привез меня на фуникулер. В Сухуме это такое место, куда увозят подружек провести время на свежем воздухе, если вы понимаете о чем я. Узнала об этом я позже. Пока меня тошнит от реальной и складывающейся картинок настоящего и ожидаемого им будущего. Разворачиваюсь, вокруг меня потрясающий вид. Я уже не слушаю его.
- Довези меня, наконец, до дома, дорогой.
Едем. От скорости текут слезы. Мне однозначно нужен мотоцикл. Через час на меня сыпется шквал звонков от Беслана. Мне хочется помыть телефон с мылом и сменить номер.
Стою на кухне, варю кофе. Пришли гости. Уже прохладно, мне не в чем ходить. В гардеробе выбор скудный: шорты, платья или единственные джинсы. Платья жалко, а единственные джинсы выйдут из строя. Хожу в шортах и шерстяных носках, иногда оборачиваясь пледом. Видок странный, но ко мне дома уже привыкли.
Гости все прибывают. Я смотрю на Гошу - невысокий, с ним всегда легко общаться. Он замечает ужас в моих глазах
- забей - машет рукой.
Владимировна не выходит из комнаты. Она хитрая. Рядом со мной гора почищенных диких перепелок. Гоша готовит. Нет, когда Гоша на кухне, он колдует. Даже яичница получается у него какой-то особенной. Противень засыпается порезанной дольками картошки и тушками. Я ухаживаю за гостями.
- Викторовна, надо выпить.
- Ну надо так надо. - Опрокидываю. Чачу до сих пор я не пробовала. Вкусно. На меня все удивленно смотрят
- Запей! Закуси! - со всех сторон тянут стаканы и тарелочки. Мне вкусно. У чачи ягодное послевкусие.
- Мы за тебя тост поднимали на празднике. Так ты за нами ухаживала - на следующий день сообщают ребята.
- Спасибо. Наверное.
В Абхазии невероятно хорошо родиться мужчиной. Все козыри моментально оказываются у тебя на руках. Ты заводишь семью, делаешь детей, а выходя за порог автоматически становишься холостым.
- У нас не принято, что бы жена звонила мужу с вопросами - сообщает знакомый.
В моей голове сразу мелькают картины с расчлененкой и окровавленным секатором в моих руках, случись так, что мой мужчина домой ночевать не придет. А здесь не принято. Даже если его неделю где-то носит. А как мужчины относятся к самим себе. Маникюр, если не в салоне, то сам. Обросших нет.
Сосед наглаживает рубашки круче, чем в ателье. Иногда клянчу, что бы погладил мои. Каждый раз удивляюсь - где взяла такую красоту. Мы хохотали всей общагой:
- Никто джинсы не гладит!
- Я пожматый не хожу - гордо вскинув голову размахивает утюгом.
Меня поразил и умилил тот факт, что совершенно нормальным считается, если мужчина обнимает мужчину в компании. Или, однажды, я увидела, как в апацхе один мужчина второму уткнулся лбом в плечо. Это не считается слабостью или чем-то порицаемым. Это проявление дружеской даже братской любви друг к другу. И мне до смерти обидно, что вот уже 4 месяца я никому вот так в плечо лбом не утыкалась.
Я несу домой арбуз. Он не столь тяжелый, сколь неудобный и бесит. Звоню в такси - 100 рублей по городу, 150 до Синопа - машин нет. Иду пешком, озираясь в надежде встретить хоть кого-нибудь из знакомых. Телефон сел. Балансируя еду на пятках по гладкой жиже подсохших луж, которые кажутся мне асфальтом - откуда он здесь?
Захожу домой. Дома кинопоказ. Все диваны и кресла заняты. Увесистый арбуз выскальзывает из рук на стойку. Грохот. Разворачиваюсь и иду к себе. Крутые чики на взрыв за спиной не смотрят. Одной половиной мозга понимаю, что сейчас за вот этот погром меня скорее всего пристрелят, а вторая включила автопилот и тащит в нору.
Мне объявлен бойкот и штук шесть выговоров. Зато теперь есть информационный повод и тема для споров и обсуждений.
Прихожу с работы. День был дождливый. Под вечер погода разгулялась и в кармане у меня пара соток - мои чай. Это был удачный день, вчера в конце смены меня даже не рассчитали из-за мизерной выручки. Сосед пьет сладкий чай с печеньем. Сажусь напротив. В Абхазии утрированные вкусы: если что-то сладкое, то оно приторное, если острое - добавьте аджички и несите пожарный гидрант.
- Это мой дядька - сосед показывает фотографию усатого джигита в окружении дорогих кошек и стекла с видом на море. Позерство у абхазов в крови. - ты совсем охренела? - сверкая глазами смотрит на меня.
Да, я совсем охренела. Не хочу оправдываться. Молчу. А внутри меня орет халк: я нервничаю каждый день из-за выставки, пашу даже во сне, что бы успеть в срок, а работа на пляже перестала приносить хоть какие-нибудь деньги, чувствую себя чудовищно одиноко и неприкаянно, а внутри предательски именно сейчас проснулась как минимум Рената Литвинова и требует маникюра. Я киваю, соглашаясь со своей виной. У меня нет сил и желания ничего объяснять. Уходит спать. А я принимаю душ под тонкой струйкой остатков воды и тайком крашу губы красной помадой.
- Ты где?! - Вдалимировна рычит мне в трубку.
Я дома. У меня сел телефон и весь день я была без связи. Владимировна обладает таким редким и странным для меня качеством - поднимать волну негодования и тревоги, если кто-то исчезает из ее поля зрения. Мне не раз влетало, за то, что я пропускала время ее возвращения домой после работы и не звонила. Сама Владимировна звонит всегда.
- Я позвонила соседу он мне сказал, что ты начала моросить - ох как же я люблю это слово - и он тебя выгнал!! - кричит уже - это правда?
Смеюсь.
- Все в порядке - я, как обычно, замерла в позе креветки на первом этаже детской кроватки и работаю.
К абхазскому чувству юмора очень сложно привыкнуть. Оно очень схоже с моим способом принятия действительности - прямо и с улыбкой говорить, что тебе кто-то неприятен или что-то не устраивает. Только абхазы в такие моменты не улыбаются
- да что ты подкинулась что ли?
Сегодня тот редкий вечер, когда мы одни. Дома никого. Девичник. Мы убрались. Побегали и потренировались на лавке в парке недалеко от дома. Владимировна обладает талантом приготовить даже не кашу, а торт из топора. Едим под романтическую комедию. Легли спать. Изо сна сажусь на кровати. Несколько секунд потребовалось, что бы понять, что в дверь стучат. Долбят! На автопилоте вычисляю где ключи. Грохот не прекращается. Пока докатилась до входной двери, ключи выпадают из рук. Я толком не проснулась, потому, мне не хочется убивать, я просто хочу это прекратить. Не могу попасть в скважину, ключи опять падают. Ощущение, что стучат в голове и мне теперь с этим жить. Я в огромной мужской рубашке, которую купила еще в Москве.
- Надо бы прикрыться - мелькнула мысль.
Открываю. Влетают выпившие ребята. Я ненавижу пьющих до оскотинивания, но уважаю когда умеют пить. Здесь как раз тот случай. Выпили с кайфом. Поют. Шутят. Варю кофе. Стелю на диване. Второго отправляю спать в свободную комнату. По стакану воды на утро. Ложусь к себе. Я в шортах. Ай да автопилот!
Мы валяемся на первом этаже кровати, обложившись подушками. Я рисую. Владимировне надоело свешиваться со второго этажа, что бы посмотреть, что я делаю, и она перебралась вниз. У меня уже болит шея.
"Как твои дела? Что делаешь?": сообщение от Джо.
"Валяюсь и хочу шоколада": отвечаю и отбрасываю телефон. Продолжаем болтать с Владимировной
- Юль, а Джо тебе как мужчина нравится? - она давно тешит себя идеей меня кому-нибудь сдать.
- Ты знаешь, на меня очень часто нападают мужчины без мужской энергетики, а я с такими в прикуску чай пью - смеемся, в этот момент айфон высвечивает новое сообщение
"спустись, пожалуйста."
Таращу глаза. Выхожу. Я в пижамных штанах, кроссовках и с дулькой на голове. Странно, что не делала себе какую-нибудь маску. Вышла бы не смывая. В переулке стоит Джо, в руках у него стопка шоколада. Благодарю и забираю шоколад
- А приятно быть девочкой - мелькает в голове. - Почему, блин, мне не нравятся такие мальчики? - со вздохом думаю следом.
Плюхаюсь на переднее сиденье старенького мерседеса. За рулем мой добрый товарищ. Его имя для меня непроизносимая игра букв, я зову его Джо. Мы едем на озеро Рица. За 4 месяца здесь это чудо природы я ни разу не видела. По дороге мы болтаем на английском и хохочем. Я хохочу потому что он меня не всегда понимает, он хохочет, потому что хохочу я. Владимировна умудряется заснуть на заднем сиденьи. Вижу указатель "Рица 10 км". Ликую! Наконец-то! В следующую секунду хлопок, съезжаем на обочину. Колесо лопнуло. Даже не удивляюсь. Выходим из машины с Владимировной и идем в апацху по близости. Просим кофе, мамалыги с фасолью и мяса.
Я полюбила мамалыгу. Будучи на Кавказе не вздумайте назвать эту штуку кашей, прострелят колено. Это хлеб. Едят его руками, сминая в шарик и делая некое подобие ложечки посередине, зачерпывают фасоль. Обожаю есть руками. Здесь это можно делать без зазоров совести. Так однозначно вкуснее.
На Рице я так и не побывала.
Гоша спрашивает когда я съезжаю
- На днях - сникаю.
Конечно я буду скучать. Эта комната для меня все равно, что комната в студенческом общежитии. Я люблю, когда балаган. В студенческие годы мне он не достался. Догуливаю. Разговор нам обоим неприятен. Гоша медленно сползает вдоль косяка двери оттопырив зад, как стриптизерша. Хохочем.
- Это я, что бы разрядить обстановку, не пойми превратно. - мотнув головой, картинно уходит, отклячив зад.
Утро. Владимировна сидит на кресле в гостиной. Вокруг стоят сумки. Она ждет такси в Адлер. Голова опущена. У нее через пару часов поезд. Я растеряна. Мне нужно немедленно съехать. Мне кажется, что все вокруг стало черно-белым. Больше не будет никого, кто бы мне сказал мою любимую фразу заводчика управляемого хаоса "придумаем что-нибудь". Я остаюсь одна.
Собираю вещи. В прямом смысле: бегаю по всей квартире, хватаю и запихиваю в армейский рюкзак, приминая коленкой. Обувь аккуратно сверху. Курносый голубоглаз заснул на диване. Он меня провожает. Разбудить его у меня не получилось, да он так сладко спал, что я особенно не старалась. За мной приехал Джо.
- Я здесь жить не буду - думаю, осматривая старый еле живой дом в позерском районе Сухума. В комнатах скомканые вещи, мне предложена старая продавленная кровать. 9 метров санузла, лампочка без плафона, огромное окно без штор к соседям во двор - друзья, встречаем овацией мое омовение - ликую сама с собой. Загруженная хламом ванная не работает, зато душ есть, но слив в полу рядом с ванной. На глазах наворачиваются слезы. По сравнению с вылизанной квартиркой, из которой я только что уехала, это дом престарелых в российской глубинке. Мой товарищ не говорит по русски, общаемся на английском, в котором он тоже не особенно силен.
- Я здесь жить не буду - почти плачу в солнцезащитные очки. Выдает красный нос. Слишком много стресса на сегодня.
- Я все решу, ты не одна. - божечки, как мне не хватало этих слов все 4 месяца, что я здесь.
Я бегаю вдоль искусственного водоема с форелью. Рыба бегает от тени моей руки из одного края в другой. Разгоняясь до космических скоростей и создавая какие-то невероятные волны. В конце концов на шум воды из строящегося домика выскакивают рабочие посмотреть, что происходит с рыбой. Я хохочу. За мной носится щенок, в волосах солнце, а на мне любимая юбка. Я еще даже не закинула вещи в новый домик, как оказалась на форелевом хозяйстве. Войдя домой, я надену кроссовки, включу кондиционер на 32 градуса тепла и убегу бежать.
- Она сумасшедшая! Каждый день бегает! - это передает слова хозяйки дома мой знакомый. Смеемся.
В моей комнате на ближайшие 10 дней потрясающе лиловые стены, шкаф и импровизированная кровать из сложенных друг на друга 4 матрацев. Газовая конфорка на улице под навесом. Во дворе собака - помесь добермана и боксера. На лицо ужасная, но добрая внутри. Я сижу в окружении своих картин. Пробежки каждый вечер. По Мира на максимальной скорости, потом уже чуть медленнее мимо Морпорта, Пингвин и на нейтралке до спортивной площадки с пожарным гидрантом. Ем только творог и мед. Больше ничего не лезет, да и готовить лень. Еще тепло. Иногда идет дождь, но я все равно бегу, шлепая и поскальзываясь в грязи своими белоснежными кроссовками. Первые дни меня жестко комментируют местные, рядом едут машины с комментаторами, другие пытаются догнать на набережной, но запыхавшись отстают. Потом ко мне привыкают и на четвертый день оставляют в покое. Зато ранее пустая площадка через 8 дней наполнилась тренирующимися или просто праздными зеваками. Лучшие психологи - это всегда твои собственные эндорфины. Мне нравится такое одиночество.
Крошечный мерседесик кряхтя выруливал по серпантину. Еду в деревню. За мной приехали мои православные друзья. Иллюзия, что я не одна бонусом. В крошечном багажнике остатки моих картин, огромная сумка с моими инструментами и рюкзак с вещами. Каждый раз собираясь, я испытываю тоску, глядя на свои пожитки. От вопроса "когда в Москву?" хочется рвать на себе волосы.
- в Москву я ровно тогда, когда сношу все свои вещи и ботиночки до обветшания, распродам оставшиеся картины и срисую все свои краски, мелки и карандашики.
А все это для того, что бы не тащить всю эту гору барахла до и через границу. Каждый раз подхожу к шкафу и думаю, а что бы я могла оставить. В следующую секунду закрываю шкаф
- Подумаю об этом завтра.
Дни напролет моя реальность похожа на желе. Ничего не происходит. Я брожу по трехэтажному и пустому дому, стирая все свои планы и желания, все сильнее запутываясь. Иногда рисую, больше готовлю и провожу жесткий психоанализ человека, с которым я заперта в этом удаленном от цивилизации доме.
Константиныч пугающе похож на меня образца лет так-эдак 10 назад. С той лишь разницей, что он на 12 лет меня старше. Мне никто не давал слова, но я забралась на стремянку своего опыта и раскладываю его, вытирая сопли, на выдуманном операционном столе, препарируя по собственному вкусу снова и снова. Мы так похожи, что он, вместо игры в футбол моей отчаянной головой, даже соглашается с приведенными мной доводами и цитатами. Сопротивляться бесполезно. Я стала монстром. В условиях жизни здесь, ни ему ни мне деваться особенно некуда. Даже если один попытается забиться в какой-нибудь угол, второй первого обязательно найдет и будет таскаться за ним по всему дому.
В быту я безобразна. Остатки муштры в абхазском общежитии безвозвратно уходят. Константиныч ленив, но пошуршать по хозяйству для него проблем не составляет. На мне остается только готовка и стирка. Что бы постирать, необходимо обежать весь дом, отключить все обогреватели, нагреватели и переключить рубильник стабилизатора - с электричеством здесь неважно - затем обежать весь дом назад и уже включить стиралку. Причем, никаких гарантий, что электричества хватит нет. Константинычу я нравлюсь, иных причин того, что он ведет бесперебойную поставку кофе в постель и вообще еще меня не пришиб я не нахожу. В конце одного из похожих друг на друга как две капли воды дней я получаю вердикт
- Оставайся со мной здесь жить. - Вердикт получен. С моими планами он не совпадает. Пора бежать.
Повод для побега находится очень быстро
- Юля, мы в Сухуме, приедешь судить мотокросс? - сообщение от товарища, благодаря которому я сюда попала.
Странный вопрос! Я бы и пешком пришла! Через день я уже спускаюсь со своим 15 килограммовым рюкзаком с гор. Идти около 7 километров, но когда надо, своя ноша не тянет.
- Ничего, километр пройдешь и вернешься. Дальше с такими кирпичами не дойдешь - выносит приговор Константиныч. Довел до пригорка, клюнул в щеку и кряхтя передает рюкзак.
Не тут-то было! Я лечу по горам, не чувствуя веса за спиной. В горку, с горки, поскальзываясь на свежих лужах. Спустившись к вокзалу, решила не ждать маршрутку и полетела пешком еще пару километров.
Забегаю в ресторан, топаю, сшибая грязь с кед, всех целую, прошу кофе и салат с грушей. Ощущение, что я дома. Выхожу купить сигарет.
- Юля! - передо мной тормозит внедорожник, из багажника высовывается мой московский друг. Через 10 минут я уже в мультфильме Хаяо Миядзаки.
Сухум. Кидаю рюкзак и бегу в город.Сумерки. Сегодня возращается Владимировна. Мы договорились встретиться в турецком ресторане.
- Маштакова! - оборачиваюсь, силуэт машет рукой.
- Знаю, что нельзя, но я сейчас тебя обниму - ставлю перед фактом невысокого синеглазого Амирана. Я так скучала!
- Юля, вы не официант - Марго смотрит мне в глаза.
- Естественно, я не официант - выдыхаю.
Я растеряна настолько, что воспринимаю любую работу, как подарок судьбы. Я художник, руководитель айти проектов, кто угодно, кроме как официантка. Показываю работы. Марго в восторге.
- Мы сделаем вам выставку! Подготовьте 20-30 работ, у вас есть еще 2 недели!
Я сижу напротив в глазах слезы, сглатываю. Само все не дает мне ничего делать, кроме как рисовать, такие пинки от вселенной для такой тупой меня - штука очень полезная.
Рисую в позе креветки, рядом айфон и яндекс-радио, которому нужно доказывать, что я не в Абхазии, что бы была музыка. Работаю почти круглыми сутками. За стеной толпа народу.
Мы живем в веселой общажке. Если я выйду на кухню, то мне сразу нужно будет что-нибудь помыть или приготовить стопицот кофе, чай или не знаю что еще. Меня бесят эти обязанности, но одновременно с этим я чувствую себя девочкой, которой нужно немедленно накрасить все 20 ногтей и надеть туфли.
- Так, кто ложиться спать с Викторовной? - глубокая ночь, я моментально вылетаю изо сна и сажусь в постели. Надо мной стоят Владимировна и внезапно курносый голубоглазый абхаз. В квартире 3 комнаты. Миллион спальных мест.
- Да какого хрена?! - это уже я. Удивленно смотрят и продолжают дискутировать.
- Викторовна, там издец, иди посмотри сама.
Выхожу в гостинную. На кресле сидит заплаканная и растрепанная девочка. Мы познакомились вчера. Напротив ее подруга с нарощенными ресницами и глупыми глазами. Оцениваю ущерб. Девочки напуганы, одной нехило досталось от местных. Что нужно было сделать, что бы так отхватить, я боюсь даже предположить. В переносицу шибает острый запах боли и страха. Потерпевшей воды и спать, на вторую тошно даже смотреть. Серьезно, моя подруга стала бы нарываться, я бы ее сама лично отметелила. Прошу соседа съездить за успокоительным. Сосед рычит на меня. Я рычу на мальвину с ресницами. Светает. Курносого голубоглаза кидаем на второй этаж, сами ложимся вдвоем на первом. Наконец-то спим.
Иду по залитой солнцем набережной. Мне только что передали мои московские работы.
- Наконец-то мы вместе - щурюсь от удовольствия. За сумку кто-то тянет. Разворачиваюсь, озираясь и просчитывая план действий. За мной на мотоцикле крадется Бесик - молоденький мальчик. Мы познакомились в яхт-клубе.
- Домой? Прыгай, повезу тебя!
На мотике я здесь еще не каталась. Как на зло на мне узкая юбка Владимировны и папка с работами в огромной сумке. Все равно прыгаю.
Бесик шумно грызет семечки, смачно сплевывает мне под ноги и рассказывает мне как же сильно он хочет со мной встречаться. Он привез меня на фуникулер. В Сухуме это такое место, куда увозят подружек провести время на свежем воздухе, если вы понимаете о чем я. Узнала об этом я позже. Пока меня тошнит от реальной и складывающейся картинок настоящего и ожидаемого им будущего. Разворачиваюсь, вокруг меня потрясающий вид. Я уже не слушаю его.
- Довези меня, наконец, до дома, дорогой.
Едем. От скорости текут слезы. Мне однозначно нужен мотоцикл. Через час на меня сыпется шквал звонков от Беслана. Мне хочется помыть телефон с мылом и сменить номер.
Стою на кухне, варю кофе. Пришли гости. Уже прохладно, мне не в чем ходить. В гардеробе выбор скудный: шорты, платья или единственные джинсы. Платья жалко, а единственные джинсы выйдут из строя. Хожу в шортах и шерстяных носках, иногда оборачиваясь пледом. Видок странный, но ко мне дома уже привыкли.
Гости все прибывают. Я смотрю на Гошу - невысокий, с ним всегда легко общаться. Он замечает ужас в моих глазах
- забей - машет рукой.
Владимировна не выходит из комнаты. Она хитрая. Рядом со мной гора почищенных диких перепелок. Гоша готовит. Нет, когда Гоша на кухне, он колдует. Даже яичница получается у него какой-то особенной. Противень засыпается порезанной дольками картошки и тушками. Я ухаживаю за гостями.
- Викторовна, надо выпить.
- Ну надо так надо. - Опрокидываю. Чачу до сих пор я не пробовала. Вкусно. На меня все удивленно смотрят
- Запей! Закуси! - со всех сторон тянут стаканы и тарелочки. Мне вкусно. У чачи ягодное послевкусие.
- Мы за тебя тост поднимали на празднике. Так ты за нами ухаживала - на следующий день сообщают ребята.
- Спасибо. Наверное.
В Абхазии невероятно хорошо родиться мужчиной. Все козыри моментально оказываются у тебя на руках. Ты заводишь семью, делаешь детей, а выходя за порог автоматически становишься холостым.
- У нас не принято, что бы жена звонила мужу с вопросами - сообщает знакомый.
В моей голове сразу мелькают картины с расчлененкой и окровавленным секатором в моих руках, случись так, что мой мужчина домой ночевать не придет. А здесь не принято. Даже если его неделю где-то носит. А как мужчины относятся к самим себе. Маникюр, если не в салоне, то сам. Обросших нет.
Сосед наглаживает рубашки круче, чем в ателье. Иногда клянчу, что бы погладил мои. Каждый раз удивляюсь - где взяла такую красоту. Мы хохотали всей общагой:
- Никто джинсы не гладит!
- Я пожматый не хожу - гордо вскинув голову размахивает утюгом.
Меня поразил и умилил тот факт, что совершенно нормальным считается, если мужчина обнимает мужчину в компании. Или, однажды, я увидела, как в апацхе один мужчина второму уткнулся лбом в плечо. Это не считается слабостью или чем-то порицаемым. Это проявление дружеской даже братской любви друг к другу. И мне до смерти обидно, что вот уже 4 месяца я никому вот так в плечо лбом не утыкалась.
Я несу домой арбуз. Он не столь тяжелый, сколь неудобный и бесит. Звоню в такси - 100 рублей по городу, 150 до Синопа - машин нет. Иду пешком, озираясь в надежде встретить хоть кого-нибудь из знакомых. Телефон сел. Балансируя еду на пятках по гладкой жиже подсохших луж, которые кажутся мне асфальтом - откуда он здесь?
Захожу домой. Дома кинопоказ. Все диваны и кресла заняты. Увесистый арбуз выскальзывает из рук на стойку. Грохот. Разворачиваюсь и иду к себе. Крутые чики на взрыв за спиной не смотрят. Одной половиной мозга понимаю, что сейчас за вот этот погром меня скорее всего пристрелят, а вторая включила автопилот и тащит в нору.
Мне объявлен бойкот и штук шесть выговоров. Зато теперь есть информационный повод и тема для споров и обсуждений.
Прихожу с работы. День был дождливый. Под вечер погода разгулялась и в кармане у меня пара соток - мои чай. Это был удачный день, вчера в конце смены меня даже не рассчитали из-за мизерной выручки. Сосед пьет сладкий чай с печеньем. Сажусь напротив. В Абхазии утрированные вкусы: если что-то сладкое, то оно приторное, если острое - добавьте аджички и несите пожарный гидрант.
- Это мой дядька - сосед показывает фотографию усатого джигита в окружении дорогих кошек и стекла с видом на море. Позерство у абхазов в крови. - ты совсем охренела? - сверкая глазами смотрит на меня.
Да, я совсем охренела. Не хочу оправдываться. Молчу. А внутри меня орет халк: я нервничаю каждый день из-за выставки, пашу даже во сне, что бы успеть в срок, а работа на пляже перестала приносить хоть какие-нибудь деньги, чувствую себя чудовищно одиноко и неприкаянно, а внутри предательски именно сейчас проснулась как минимум Рената Литвинова и требует маникюра. Я киваю, соглашаясь со своей виной. У меня нет сил и желания ничего объяснять. Уходит спать. А я принимаю душ под тонкой струйкой остатков воды и тайком крашу губы красной помадой.
- Ты где?! - Вдалимировна рычит мне в трубку.
Я дома. У меня сел телефон и весь день я была без связи. Владимировна обладает таким редким и странным для меня качеством - поднимать волну негодования и тревоги, если кто-то исчезает из ее поля зрения. Мне не раз влетало, за то, что я пропускала время ее возвращения домой после работы и не звонила. Сама Владимировна звонит всегда.
- Я позвонила соседу он мне сказал, что ты начала моросить - ох как же я люблю это слово - и он тебя выгнал!! - кричит уже - это правда?
Смеюсь.
- Все в порядке - я, как обычно, замерла в позе креветки на первом этаже детской кроватки и работаю.
К абхазскому чувству юмора очень сложно привыкнуть. Оно очень схоже с моим способом принятия действительности - прямо и с улыбкой говорить, что тебе кто-то неприятен или что-то не устраивает. Только абхазы в такие моменты не улыбаются
- да что ты подкинулась что ли?
Сегодня тот редкий вечер, когда мы одни. Дома никого. Девичник. Мы убрались. Побегали и потренировались на лавке в парке недалеко от дома. Владимировна обладает талантом приготовить даже не кашу, а торт из топора. Едим под романтическую комедию. Легли спать. Изо сна сажусь на кровати. Несколько секунд потребовалось, что бы понять, что в дверь стучат. Долбят! На автопилоте вычисляю где ключи. Грохот не прекращается. Пока докатилась до входной двери, ключи выпадают из рук. Я толком не проснулась, потому, мне не хочется убивать, я просто хочу это прекратить. Не могу попасть в скважину, ключи опять падают. Ощущение, что стучат в голове и мне теперь с этим жить. Я в огромной мужской рубашке, которую купила еще в Москве.
- Надо бы прикрыться - мелькнула мысль.
Открываю. Влетают выпившие ребята. Я ненавижу пьющих до оскотинивания, но уважаю когда умеют пить. Здесь как раз тот случай. Выпили с кайфом. Поют. Шутят. Варю кофе. Стелю на диване. Второго отправляю спать в свободную комнату. По стакану воды на утро. Ложусь к себе. Я в шортах. Ай да автопилот!
Мы валяемся на первом этаже кровати, обложившись подушками. Я рисую. Владимировне надоело свешиваться со второго этажа, что бы посмотреть, что я делаю, и она перебралась вниз. У меня уже болит шея.
"Как твои дела? Что делаешь?": сообщение от Джо.
"Валяюсь и хочу шоколада": отвечаю и отбрасываю телефон. Продолжаем болтать с Владимировной
- Юль, а Джо тебе как мужчина нравится? - она давно тешит себя идеей меня кому-нибудь сдать.
- Ты знаешь, на меня очень часто нападают мужчины без мужской энергетики, а я с такими в прикуску чай пью - смеемся, в этот момент айфон высвечивает новое сообщение
"спустись, пожалуйста."
Таращу глаза. Выхожу. Я в пижамных штанах, кроссовках и с дулькой на голове. Странно, что не делала себе какую-нибудь маску. Вышла бы не смывая. В переулке стоит Джо, в руках у него стопка шоколада. Благодарю и забираю шоколад
- А приятно быть девочкой - мелькает в голове. - Почему, блин, мне не нравятся такие мальчики? - со вздохом думаю следом.
Плюхаюсь на переднее сиденье старенького мерседеса. За рулем мой добрый товарищ. Его имя для меня непроизносимая игра букв, я зову его Джо. Мы едем на озеро Рица. За 4 месяца здесь это чудо природы я ни разу не видела. По дороге мы болтаем на английском и хохочем. Я хохочу потому что он меня не всегда понимает, он хохочет, потому что хохочу я. Владимировна умудряется заснуть на заднем сиденьи. Вижу указатель "Рица 10 км". Ликую! Наконец-то! В следующую секунду хлопок, съезжаем на обочину. Колесо лопнуло. Даже не удивляюсь. Выходим из машины с Владимировной и идем в апацху по близости. Просим кофе, мамалыги с фасолью и мяса.
Я полюбила мамалыгу. Будучи на Кавказе не вздумайте назвать эту штуку кашей, прострелят колено. Это хлеб. Едят его руками, сминая в шарик и делая некое подобие ложечки посередине, зачерпывают фасоль. Обожаю есть руками. Здесь это можно делать без зазоров совести. Так однозначно вкуснее.
На Рице я так и не побывала.
Гоша спрашивает когда я съезжаю
- На днях - сникаю.
Конечно я буду скучать. Эта комната для меня все равно, что комната в студенческом общежитии. Я люблю, когда балаган. В студенческие годы мне он не достался. Догуливаю. Разговор нам обоим неприятен. Гоша медленно сползает вдоль косяка двери оттопырив зад, как стриптизерша. Хохочем.
- Это я, что бы разрядить обстановку, не пойми превратно. - мотнув головой, картинно уходит, отклячив зад.
Утро. Владимировна сидит на кресле в гостиной. Вокруг стоят сумки. Она ждет такси в Адлер. Голова опущена. У нее через пару часов поезд. Я растеряна. Мне нужно немедленно съехать. Мне кажется, что все вокруг стало черно-белым. Больше не будет никого, кто бы мне сказал мою любимую фразу заводчика управляемого хаоса "придумаем что-нибудь". Я остаюсь одна.
Собираю вещи. В прямом смысле: бегаю по всей квартире, хватаю и запихиваю в армейский рюкзак, приминая коленкой. Обувь аккуратно сверху. Курносый голубоглаз заснул на диване. Он меня провожает. Разбудить его у меня не получилось, да он так сладко спал, что я особенно не старалась. За мной приехал Джо.
- Я здесь жить не буду - думаю, осматривая старый еле живой дом в позерском районе Сухума. В комнатах скомканые вещи, мне предложена старая продавленная кровать. 9 метров санузла, лампочка без плафона, огромное окно без штор к соседям во двор - друзья, встречаем овацией мое омовение - ликую сама с собой. Загруженная хламом ванная не работает, зато душ есть, но слив в полу рядом с ванной. На глазах наворачиваются слезы. По сравнению с вылизанной квартиркой, из которой я только что уехала, это дом престарелых в российской глубинке. Мой товарищ не говорит по русски, общаемся на английском, в котором он тоже не особенно силен.
- Я здесь жить не буду - почти плачу в солнцезащитные очки. Выдает красный нос. Слишком много стресса на сегодня.
- Я все решу, ты не одна. - божечки, как мне не хватало этих слов все 4 месяца, что я здесь.
Я бегаю вдоль искусственного водоема с форелью. Рыба бегает от тени моей руки из одного края в другой. Разгоняясь до космических скоростей и создавая какие-то невероятные волны. В конце концов на шум воды из строящегося домика выскакивают рабочие посмотреть, что происходит с рыбой. Я хохочу. За мной носится щенок, в волосах солнце, а на мне любимая юбка. Я еще даже не закинула вещи в новый домик, как оказалась на форелевом хозяйстве. Войдя домой, я надену кроссовки, включу кондиционер на 32 градуса тепла и убегу бежать.
- Она сумасшедшая! Каждый день бегает! - это передает слова хозяйки дома мой знакомый. Смеемся.
В моей комнате на ближайшие 10 дней потрясающе лиловые стены, шкаф и импровизированная кровать из сложенных друг на друга 4 матрацев. Газовая конфорка на улице под навесом. Во дворе собака - помесь добермана и боксера. На лицо ужасная, но добрая внутри. Я сижу в окружении своих картин. Пробежки каждый вечер. По Мира на максимальной скорости, потом уже чуть медленнее мимо Морпорта, Пингвин и на нейтралке до спортивной площадки с пожарным гидрантом. Ем только творог и мед. Больше ничего не лезет, да и готовить лень. Еще тепло. Иногда идет дождь, но я все равно бегу, шлепая и поскальзываясь в грязи своими белоснежными кроссовками. Первые дни меня жестко комментируют местные, рядом едут машины с комментаторами, другие пытаются догнать на набережной, но запыхавшись отстают. Потом ко мне привыкают и на четвертый день оставляют в покое. Зато ранее пустая площадка через 8 дней наполнилась тренирующимися или просто праздными зеваками. Лучшие психологи - это всегда твои собственные эндорфины. Мне нравится такое одиночество.
Крошечный мерседесик кряхтя выруливал по серпантину. Еду в деревню. За мной приехали мои православные друзья. Иллюзия, что я не одна бонусом. В крошечном багажнике остатки моих картин, огромная сумка с моими инструментами и рюкзак с вещами. Каждый раз собираясь, я испытываю тоску, глядя на свои пожитки. От вопроса "когда в Москву?" хочется рвать на себе волосы.
- в Москву я ровно тогда, когда сношу все свои вещи и ботиночки до обветшания, распродам оставшиеся картины и срисую все свои краски, мелки и карандашики.
А все это для того, что бы не тащить всю эту гору барахла до и через границу. Каждый раз подхожу к шкафу и думаю, а что бы я могла оставить. В следующую секунду закрываю шкаф
- Подумаю об этом завтра.
Дни напролет моя реальность похожа на желе. Ничего не происходит. Я брожу по трехэтажному и пустому дому, стирая все свои планы и желания, все сильнее запутываясь. Иногда рисую, больше готовлю и провожу жесткий психоанализ человека, с которым я заперта в этом удаленном от цивилизации доме.
Константиныч пугающе похож на меня образца лет так-эдак 10 назад. С той лишь разницей, что он на 12 лет меня старше. Мне никто не давал слова, но я забралась на стремянку своего опыта и раскладываю его, вытирая сопли, на выдуманном операционном столе, препарируя по собственному вкусу снова и снова. Мы так похожи, что он, вместо игры в футбол моей отчаянной головой, даже соглашается с приведенными мной доводами и цитатами. Сопротивляться бесполезно. Я стала монстром. В условиях жизни здесь, ни ему ни мне деваться особенно некуда. Даже если один попытается забиться в какой-нибудь угол, второй первого обязательно найдет и будет таскаться за ним по всему дому.
В быту я безобразна. Остатки муштры в абхазском общежитии безвозвратно уходят. Константиныч ленив, но пошуршать по хозяйству для него проблем не составляет. На мне остается только готовка и стирка. Что бы постирать, необходимо обежать весь дом, отключить все обогреватели, нагреватели и переключить рубильник стабилизатора - с электричеством здесь неважно - затем обежать весь дом назад и уже включить стиралку. Причем, никаких гарантий, что электричества хватит нет. Константинычу я нравлюсь, иных причин того, что он ведет бесперебойную поставку кофе в постель и вообще еще меня не пришиб я не нахожу. В конце одного из похожих друг на друга как две капли воды дней я получаю вердикт
- Оставайся со мной здесь жить. - Вердикт получен. С моими планами он не совпадает. Пора бежать.
Повод для побега находится очень быстро
- Юля, мы в Сухуме, приедешь судить мотокросс? - сообщение от товарища, благодаря которому я сюда попала.
Странный вопрос! Я бы и пешком пришла! Через день я уже спускаюсь со своим 15 килограммовым рюкзаком с гор. Идти около 7 километров, но когда надо, своя ноша не тянет.
- Ничего, километр пройдешь и вернешься. Дальше с такими кирпичами не дойдешь - выносит приговор Константиныч. Довел до пригорка, клюнул в щеку и кряхтя передает рюкзак.
Не тут-то было! Я лечу по горам, не чувствуя веса за спиной. В горку, с горки, поскальзываясь на свежих лужах. Спустившись к вокзалу, решила не ждать маршрутку и полетела пешком еще пару километров.
Забегаю в ресторан, топаю, сшибая грязь с кед, всех целую, прошу кофе и салат с грушей. Ощущение, что я дома. Выхожу купить сигарет.
- Юля! - передо мной тормозит внедорожник, из багажника высовывается мой московский друг. Через 10 минут я уже в мультфильме Хаяо Миядзаки.
Сухум. Кидаю рюкзак и бегу в город.Сумерки. Сегодня возращается Владимировна. Мы договорились встретиться в турецком ресторане.
- Маштакова! - оборачиваюсь, силуэт машет рукой.
- Знаю, что нельзя, но я сейчас тебя обниму - ставлю перед фактом невысокого синеглазого Амирана. Я так скучала!