Тай и Лаос, продолжение
Чианг Май
Это город на тайском севере с миллионом монастырей (называются они Ваты - Wat Phra Singh или Wat Phuak Hong). Мы прикатили сюда из Бангкока, и вот ходим и ходим из исторически значимого вата в ват архитектурно выразительный, Андрюха рассказывает про какие-то особенности строения ботов, чеди, вихар и убосотов (разного назначения построек на территории вата). +38, в тени храмов есть ветер, а вот разуваться и шлепать по камням босиком, чтобы осмотреть очередного Будду в очередном боте, очень горячо. Какие-то культурные потребности у меня легкоплавкие, вот что. Постигать отличия тхеравады от махаяны сил нет. Так, разве поразглядывать живность всякую декоративную - нагов, чинт, макарр. Тут, кстати, странные гибридные формы появляются - хоботные птицы и слоноголовые львы..
Сорока в ватном халате (в смысле, голоплечим такие халаты в ватах выдают).
А потом мы с Сорокой отправляемся по делам. У нас же еще мешки не куплены, манго не съедены и серебряный храм не найден (про серебряный храм мне дарвиновские друзья рассказали, не объяснивши, где он; Андрюха про него не знал, и мы, конечно, взяли этот Silver temple на знамена, потому что чего ж лучше, чем бороться и искать, найти и не сдаваться).
И вот бредем мы, заживо испеченные, и вдруг находим какой-то крошечный тенистый ватик с качелями в зарослях алых цветов, и отвисаем там, приходя в себя, а назавтра уже не можем его найти никак - прямо Уэллес, маленькая зеленая дверь в стене и все такое.
Всякие нравоучения в тени ветвей поразвешаны.
Макушечка и плюсна.
Или находим сто двадцать магазинцев, ни в одном из которых нету мешков. Или, следуя заповеди «манго много не бывает», покупаем пакетик резаного фрукта у каждого встреченного продавца, и, и.. «и баба его жадно сжирала».
Или притаскиваемся в некоторый монастырь, а там тоже есть тайный сильвер - отдельное строение, все облицованное жестяными чеканными плитами с сюжетами из буддиной жизни, и закатное солнце сверкает на металлических барельефах, а монахи метут вокруг листву мягкими широкими травяными метлами, и один мальчик, с которым заговорила Ирка, оказывается бирманцем, который приехал почему-то монашить сюда, в Тай, и он начинает расспрашивать, где мы были в Бирме, и как нам понравилось..
А потом мы набредаем все-таки на настоящий Сильвер Темпл, а там дым коромыслом, и в боте (главном храме, совсем золотом) - ставят колонки и тащат провода, а сильвер храм в процессе отделки, кругом валяются огрызки жести, работяги приколачивают к обшивке какие-то фрагменты, проходящий мимо монк приглашает нас завтра на большой праздник великого приема в монахи, и пока мы говорим, внезапно темнеет, решительно и мгновенно.
Памятник корове, главный опознавателный знак для находки Silver Temple.
Хинта и макарра
Монк и Будда за работой.
Серебряный-2
Золото и серебро
Donation
Ночная еда
Или шлепаем с Иркой доооолго вдоль каналов - старый город обрамлен квадратом каналов вокруг бывшей стены, сияют подсвеченные фонтаны, курятся жаровни, жарко и далеко, и мы ныряем в кондерную прохладу fish-spa, и засовываем ноги в прохладный аквариум, где роится косячок жадных до чужого эпителия рыбешек - чего не сделаешь, чтоб спастись от жары, и вот уже меня начинает крючить невыносимая рыбная щекотка, в соседнем аквариуме загибается от басовитого хохота тонкая белокурая девчонка, ее спутник кусает губы и ожесточенно стучит по экрану, чтобы сдержаться, и лишь одна Сорока сидит эдак царственно-невозмутимо.
Или шлюсь по ночному базару с квадратными километрами штанов и топов («штанов много, их очень много, и в случае катастрофы их хватит на всех»), сарафанов и сумок, деревянных слоников и бронзовых будд, фенечек и сережек, всей этой тошнотворной прихиппованной милоты, и ничего уже не хочется (только помидоров, быть может, но их тут нет). По рынку ходят штатные бэкпэкеры, их тьмы и тьмы, в тех же батиковых штанах и топах,. Впрочем, все они молоды и прекрасны, конечно.
А по дороге домой я набредаю на толпу проституток, таких.. блистающих в ярком свете уличного фонаря - никаких мешковатых балахонов и выгоревших дредов, фенек и пирсинга, только ноги, только шпильки, лакированная укладка, глянцевая алая помада; как они курят, сидя на стоящих прямо в пыли обочины высоких барных табуретках, ах.
Древняя, упитанная, в сандаликах, уползаю в темноту.
Или мчимся на туктуке по лесным каким-то тропам в монастырь Умпон, где на холме построены кирпичные тоннели, в которых полагается медитировать, и так тихо там, и сумрачно, и хорошо, и с лютым шорохом падают снаружи огромные листья..
Тоннели и сад камней снаружи.
Странная галерея сотни фресок неподалеку от тоннелей. Сюжеты остались мне не ясны.
Или тащимся на обещанный праздник, а попадаем опять на рынок, но уже другого, не вовсе туристического разлива, Ирка находит данмои, я - помидоры, жизнь удалась; а в Сильвер-темпле идет представление, перед ботом выставлена батарея барабанов, гонгов и тарелок, мальчики в зеленых куртках стучат исступленно, двое каких-то скакунов танцевально ритмично дерутся, а невнятное двулюдное животное с телом яка и лицом козы, сооруженное и миллиона полиэтиленовых мочалок, пристает к публике и клянчит деньги.
А потом вдруг пляски кончаются, и начинается буддослужение, конферансье в белых пиджаках, с микрофонами загоняют народ за свечками и выстраивают в колонну для обхода темпла по часовой стрелке. Играют мрачные мантры, ветер задувает свечи, поблескивают чаши для подаяний и барельефы стен, монахи из засады фотографируют процессию на поворотах, улыбается луна, сияет открытым бирюзовым светом внутренность храма, золотится Будда, колонна идет и идет, мантры гудят, струится дым, тают свечи..
Потом все по команде пристраивают свечи у подножия храма, получают бумажный цветок на сдвоенной трубочке для коктейля, засовывают в трубочки купюры, идут к храму, где уже выстроились монахи с барабаном и чашами для подаяний... Монахи запевают скрипучую песню, разбрызгивают вениками holy water, публика кидает цветы с деньгами в чаши, потом на сцену выступают конферансье-белопиджачники, поднимают всех с колен, заводят какой-то европейского вполне вида гимн и поворачивают всех спиной к храму, а там на помосте - сюрприииз! - с свете прожекторов лоснится некоторый улыбчивый толстяк в бордовых монашеских покрывальцах. А рядом с ним стоит чаша такииииих великанских размеееров, что вся толпа бросается кинуть туда денег, попутно получая толстяковское благословение, а потом, радостная и одухотворенная, рассыпается по дорожкам монастыря и окрестным улочкам, веселиться и закусывать.. Эх, ничего не понятно, но здорово!
А мальчики наши - Андрюха, Ромка и Руслан - в это время смотрят где-то тайский бокс за страшные деньги, хе-хе.
И какой же это кайф - идти ночью гулять с Сорокою и решеньем сворачивать с людных магистралей в мелкие подворотни, и понаходить таких волшебных улочек из Ехо, с разноцветными фонариками, мелкими уличными кафешками, смешной оттяжной публикой за столиками, с таинственно подсвеченными террасами гестов, тонущими в цветах. Или забрести в закрытый двор с поединком по тайскому боксу, и подглядеть, как под заунывную народную тайскую музыку довольно вяло сходятся драчуны. Или набрести на бар Overstand - три стены, стойка и скамейки, а там такой джем - бас, ритм-гитара, скрипка, перкуссии всякие, и время от времени откуда-то вклинивается рэпер, и таким драйвом и оттяжкой играют они, солируя по очереди, и меж лавочек пляшут такие юные прекрасные girls, и соляки все длятся, и это правильно, ах, как давно не слыхала я счастливой такой игры..
Фонтан и Overstand
Растения, чтоб не забыть
Dipterocarpus
Dillenia
Cassia siamea
Лампон, или Лампхун
Городишко в окрестностях Чианг Мая, в котором Ромка провидел особо древнюю ступу какую-то. Аж восьмого века, монская архитектура. В монастыре Ват Кукут.
Старое и новое.
Новое - и старое.
И ехали мы по дороге, обсаженной 1000 высоченных нумерованных деревьев, они были посажены чуть не триста лет назад, как водитель нам сказал. Еще он сказал, что они каучуконосы (сапотовые, что ли?), и священные, их какой-то король посадить велел. Они перепоясаны буддийскими оранжевыми кушаками, а чуть повыше перевязи у многих из них сделан кольцевой надрез, и в надрез посажен-привит какой-нибудь эпифит. Иногда их армированный сеточка поддерживает, эти древесные клумбы.
Клумбы и кушаки
А дорога в этих оранжевых деревьях здоровская такая, и ступа монская тоже здоровская, буддонаселенная, аж 60 штук на ней, а сами ваты лумпхонские - тише и строже как-то, чем остальные.
Пай
Пригламуренная хипстерская деревня в трех часах серпантина от Чианг Мая. Хорошо еще, что маршрутка была полупустая, и я часть пути проехала как бы лежа, хотя водитель норовил при резких поворотах гнать на внешних колесах, так что я становилась то на макушку, то на ноги, как песочные часы.. Выпав из автобуса на автостанции Пая, мы оказались то ли в Коктебеле, то ли в Покхаре.. Отвязные, юные, загорелые и выгоревшие, прекрасные до боли, до слез, до отвращения толпы европейцев. Размазанный по периметру утлых лавчонок тонкий слой тайцев. Где-то здесь, в округе, есть, говорят, учебно-показательные деревни, где на дотациях учебно-показательно живут аутентичным земледелием и ремеслами карены (это те, у которых женщины себе шею кольцами вытягивают до жирафьей длины). Но вообще ужас глобализации, конечно. Они тут научились делать гамбургеры и сэндвичи вместо рисового супа!
Полное размывание устоев, короче. Какие-то поэтически-музыкальные кофейни, плетеные из ротанга (неимоверной красоты, надо сказать - какие-то соломенные пузыри и раковины, покрытые полиэтиленом, мерцающим в полутьме). Какие-то сансетные посиделки у ног Белого Будды, одиноко сидящего на горе. Какие-то клубничные поля для туристов, украшенные гигантскими пластиковыми клубничинами.
Утренний Пай
Вот таким образом можно строить тут. Слева - это стено-крыша кофейни.
А это - размытый интерьер. Гауди, да и только. И пальма в полу растет.
Лестница к высокому Будде.
Слонофермы кругом для проката туристов.
А это плоты бомбуковые собирают - для проплыва туристов.
Правда, вокруг туристических променадов обычные растянулись рынки и хибарки, поля и задворки, мы там чуть-чуть поездили, взявши мопед. И именно там мы обрели, наконец, сахарные мешки для упаковки рюкзаков в особо мокрых условиях!!
А, и еще недалеко от Пая офигенный оказался каньон в каких-то галечных конгломератах: тонкие стеночки, отвесные обрывы, встающие из глубин деревья (хвойники и диптерокарпусы с огромными полупрозрачными листьями - зелеными, бурыми, красными), утренний мягкий свет сквозь тонкую пыль.
Ирка в роли мисс Марпл и Рус в туманной дымке.
Да и вообще там прикольно; мальчики нашли какой-то трогательный гест, где двор был уложен галькой, в окно ванной лезла какая-то лиана, там стоял китайский термопот с горячей водой, надо было открывать крышку и начерпывать воду половником, потому что насос не работал; а еще девочка-ключница, уходя, говорила Ирке - вы ведь здесь посидите еще? А то мне уйти надо, если кто придет заселяться, покажите им комнату четыре, хорошо? Вот ключ..
Это город на тайском севере с миллионом монастырей (называются они Ваты - Wat Phra Singh или Wat Phuak Hong). Мы прикатили сюда из Бангкока, и вот ходим и ходим из исторически значимого вата в ват архитектурно выразительный, Андрюха рассказывает про какие-то особенности строения ботов, чеди, вихар и убосотов (разного назначения построек на территории вата). +38, в тени храмов есть ветер, а вот разуваться и шлепать по камням босиком, чтобы осмотреть очередного Будду в очередном боте, очень горячо. Какие-то культурные потребности у меня легкоплавкие, вот что. Постигать отличия тхеравады от махаяны сил нет. Так, разве поразглядывать живность всякую декоративную - нагов, чинт, макарр. Тут, кстати, странные гибридные формы появляются - хоботные птицы и слоноголовые львы..
Сорока в ватном халате (в смысле, голоплечим такие халаты в ватах выдают).
А потом мы с Сорокой отправляемся по делам. У нас же еще мешки не куплены, манго не съедены и серебряный храм не найден (про серебряный храм мне дарвиновские друзья рассказали, не объяснивши, где он; Андрюха про него не знал, и мы, конечно, взяли этот Silver temple на знамена, потому что чего ж лучше, чем бороться и искать, найти и не сдаваться).
И вот бредем мы, заживо испеченные, и вдруг находим какой-то крошечный тенистый ватик с качелями в зарослях алых цветов, и отвисаем там, приходя в себя, а назавтра уже не можем его найти никак - прямо Уэллес, маленькая зеленая дверь в стене и все такое.
Всякие нравоучения в тени ветвей поразвешаны.
Макушечка и плюсна.
Или находим сто двадцать магазинцев, ни в одном из которых нету мешков. Или, следуя заповеди «манго много не бывает», покупаем пакетик резаного фрукта у каждого встреченного продавца, и, и.. «и баба его жадно сжирала».
Или притаскиваемся в некоторый монастырь, а там тоже есть тайный сильвер - отдельное строение, все облицованное жестяными чеканными плитами с сюжетами из буддиной жизни, и закатное солнце сверкает на металлических барельефах, а монахи метут вокруг листву мягкими широкими травяными метлами, и один мальчик, с которым заговорила Ирка, оказывается бирманцем, который приехал почему-то монашить сюда, в Тай, и он начинает расспрашивать, где мы были в Бирме, и как нам понравилось..
А потом мы набредаем все-таки на настоящий Сильвер Темпл, а там дым коромыслом, и в боте (главном храме, совсем золотом) - ставят колонки и тащат провода, а сильвер храм в процессе отделки, кругом валяются огрызки жести, работяги приколачивают к обшивке какие-то фрагменты, проходящий мимо монк приглашает нас завтра на большой праздник великого приема в монахи, и пока мы говорим, внезапно темнеет, решительно и мгновенно.
Памятник корове, главный опознавателный знак для находки Silver Temple.
Хинта и макарра
Монк и Будда за работой.
Серебряный-2
Золото и серебро
Donation
Ночная еда
Или шлепаем с Иркой доооолго вдоль каналов - старый город обрамлен квадратом каналов вокруг бывшей стены, сияют подсвеченные фонтаны, курятся жаровни, жарко и далеко, и мы ныряем в кондерную прохладу fish-spa, и засовываем ноги в прохладный аквариум, где роится косячок жадных до чужого эпителия рыбешек - чего не сделаешь, чтоб спастись от жары, и вот уже меня начинает крючить невыносимая рыбная щекотка, в соседнем аквариуме загибается от басовитого хохота тонкая белокурая девчонка, ее спутник кусает губы и ожесточенно стучит по экрану, чтобы сдержаться, и лишь одна Сорока сидит эдак царственно-невозмутимо.
Или шлюсь по ночному базару с квадратными километрами штанов и топов («штанов много, их очень много, и в случае катастрофы их хватит на всех»), сарафанов и сумок, деревянных слоников и бронзовых будд, фенечек и сережек, всей этой тошнотворной прихиппованной милоты, и ничего уже не хочется (только помидоров, быть может, но их тут нет). По рынку ходят штатные бэкпэкеры, их тьмы и тьмы, в тех же батиковых штанах и топах,. Впрочем, все они молоды и прекрасны, конечно.
А по дороге домой я набредаю на толпу проституток, таких.. блистающих в ярком свете уличного фонаря - никаких мешковатых балахонов и выгоревших дредов, фенек и пирсинга, только ноги, только шпильки, лакированная укладка, глянцевая алая помада; как они курят, сидя на стоящих прямо в пыли обочины высоких барных табуретках, ах.
Древняя, упитанная, в сандаликах, уползаю в темноту.
Или мчимся на туктуке по лесным каким-то тропам в монастырь Умпон, где на холме построены кирпичные тоннели, в которых полагается медитировать, и так тихо там, и сумрачно, и хорошо, и с лютым шорохом падают снаружи огромные листья..
Тоннели и сад камней снаружи.
Странная галерея сотни фресок неподалеку от тоннелей. Сюжеты остались мне не ясны.
Или тащимся на обещанный праздник, а попадаем опять на рынок, но уже другого, не вовсе туристического разлива, Ирка находит данмои, я - помидоры, жизнь удалась; а в Сильвер-темпле идет представление, перед ботом выставлена батарея барабанов, гонгов и тарелок, мальчики в зеленых куртках стучат исступленно, двое каких-то скакунов танцевально ритмично дерутся, а невнятное двулюдное животное с телом яка и лицом козы, сооруженное и миллиона полиэтиленовых мочалок, пристает к публике и клянчит деньги.
А потом вдруг пляски кончаются, и начинается буддослужение, конферансье в белых пиджаках, с микрофонами загоняют народ за свечками и выстраивают в колонну для обхода темпла по часовой стрелке. Играют мрачные мантры, ветер задувает свечи, поблескивают чаши для подаяний и барельефы стен, монахи из засады фотографируют процессию на поворотах, улыбается луна, сияет открытым бирюзовым светом внутренность храма, золотится Будда, колонна идет и идет, мантры гудят, струится дым, тают свечи..
Потом все по команде пристраивают свечи у подножия храма, получают бумажный цветок на сдвоенной трубочке для коктейля, засовывают в трубочки купюры, идут к храму, где уже выстроились монахи с барабаном и чашами для подаяний... Монахи запевают скрипучую песню, разбрызгивают вениками holy water, публика кидает цветы с деньгами в чаши, потом на сцену выступают конферансье-белопиджачники, поднимают всех с колен, заводят какой-то европейского вполне вида гимн и поворачивают всех спиной к храму, а там на помосте - сюрприииз! - с свете прожекторов лоснится некоторый улыбчивый толстяк в бордовых монашеских покрывальцах. А рядом с ним стоит чаша такииииих великанских размеееров, что вся толпа бросается кинуть туда денег, попутно получая толстяковское благословение, а потом, радостная и одухотворенная, рассыпается по дорожкам монастыря и окрестным улочкам, веселиться и закусывать.. Эх, ничего не понятно, но здорово!
А мальчики наши - Андрюха, Ромка и Руслан - в это время смотрят где-то тайский бокс за страшные деньги, хе-хе.
И какой же это кайф - идти ночью гулять с Сорокою и решеньем сворачивать с людных магистралей в мелкие подворотни, и понаходить таких волшебных улочек из Ехо, с разноцветными фонариками, мелкими уличными кафешками, смешной оттяжной публикой за столиками, с таинственно подсвеченными террасами гестов, тонущими в цветах. Или забрести в закрытый двор с поединком по тайскому боксу, и подглядеть, как под заунывную народную тайскую музыку довольно вяло сходятся драчуны. Или набрести на бар Overstand - три стены, стойка и скамейки, а там такой джем - бас, ритм-гитара, скрипка, перкуссии всякие, и время от времени откуда-то вклинивается рэпер, и таким драйвом и оттяжкой играют они, солируя по очереди, и меж лавочек пляшут такие юные прекрасные girls, и соляки все длятся, и это правильно, ах, как давно не слыхала я счастливой такой игры..
Фонтан и Overstand
Растения, чтоб не забыть
Dipterocarpus
Dillenia
Cassia siamea
Лампон, или Лампхун
Городишко в окрестностях Чианг Мая, в котором Ромка провидел особо древнюю ступу какую-то. Аж восьмого века, монская архитектура. В монастыре Ват Кукут.
Старое и новое.
Новое - и старое.
И ехали мы по дороге, обсаженной 1000 высоченных нумерованных деревьев, они были посажены чуть не триста лет назад, как водитель нам сказал. Еще он сказал, что они каучуконосы (сапотовые, что ли?), и священные, их какой-то король посадить велел. Они перепоясаны буддийскими оранжевыми кушаками, а чуть повыше перевязи у многих из них сделан кольцевой надрез, и в надрез посажен-привит какой-нибудь эпифит. Иногда их армированный сеточка поддерживает, эти древесные клумбы.
Клумбы и кушаки
А дорога в этих оранжевых деревьях здоровская такая, и ступа монская тоже здоровская, буддонаселенная, аж 60 штук на ней, а сами ваты лумпхонские - тише и строже как-то, чем остальные.
Пай
Пригламуренная хипстерская деревня в трех часах серпантина от Чианг Мая. Хорошо еще, что маршрутка была полупустая, и я часть пути проехала как бы лежа, хотя водитель норовил при резких поворотах гнать на внешних колесах, так что я становилась то на макушку, то на ноги, как песочные часы.. Выпав из автобуса на автостанции Пая, мы оказались то ли в Коктебеле, то ли в Покхаре.. Отвязные, юные, загорелые и выгоревшие, прекрасные до боли, до слез, до отвращения толпы европейцев. Размазанный по периметру утлых лавчонок тонкий слой тайцев. Где-то здесь, в округе, есть, говорят, учебно-показательные деревни, где на дотациях учебно-показательно живут аутентичным земледелием и ремеслами карены (это те, у которых женщины себе шею кольцами вытягивают до жирафьей длины). Но вообще ужас глобализации, конечно. Они тут научились делать гамбургеры и сэндвичи вместо рисового супа!
Полное размывание устоев, короче. Какие-то поэтически-музыкальные кофейни, плетеные из ротанга (неимоверной красоты, надо сказать - какие-то соломенные пузыри и раковины, покрытые полиэтиленом, мерцающим в полутьме). Какие-то сансетные посиделки у ног Белого Будды, одиноко сидящего на горе. Какие-то клубничные поля для туристов, украшенные гигантскими пластиковыми клубничинами.
Утренний Пай
Вот таким образом можно строить тут. Слева - это стено-крыша кофейни.
А это - размытый интерьер. Гауди, да и только. И пальма в полу растет.
Лестница к высокому Будде.
Слонофермы кругом для проката туристов.
А это плоты бомбуковые собирают - для проплыва туристов.
Правда, вокруг туристических променадов обычные растянулись рынки и хибарки, поля и задворки, мы там чуть-чуть поездили, взявши мопед. И именно там мы обрели, наконец, сахарные мешки для упаковки рюкзаков в особо мокрых условиях!!
А, и еще недалеко от Пая офигенный оказался каньон в каких-то галечных конгломератах: тонкие стеночки, отвесные обрывы, встающие из глубин деревья (хвойники и диптерокарпусы с огромными полупрозрачными листьями - зелеными, бурыми, красными), утренний мягкий свет сквозь тонкую пыль.
Ирка в роли мисс Марпл и Рус в туманной дымке.
Да и вообще там прикольно; мальчики нашли какой-то трогательный гест, где двор был уложен галькой, в окно ванной лезла какая-то лиана, там стоял китайский термопот с горячей водой, надо было открывать крышку и начерпывать воду половником, потому что насос не работал; а еще девочка-ключница, уходя, говорила Ирке - вы ведь здесь посидите еще? А то мне уйти надо, если кто придет заселяться, покажите им комнату четыре, хорошо? Вот ключ..