Сумбур про Стамбул#2
Античность
Античность в этом городе не как скелет, но как фундамент, наверное. То есть многие настоящие античные памятники при Константине, Феодосии, Юстиниане везли и везли из Греции и Рима для украшения новой столицы. Да и ранние здешние постройки - акведуки, стены, дворцы - это же тоже античность, те каноны.
Музей археологии напичкан совершенно эталонными скульптурами и саркофагами, многие очень изумляют. Огромная полутораметровая голова Сафо, к примеру, или прижизненный скульптурный портрет Македонского, или скульптура Гермафродита (по пластике все равно женщина с яйцами). Правда, там, в музее, и шумеро-аккадская стилистика тоже есть (глазурованные львы вавилонские косятся со стен и смешные носатые кудрявые чуваки с улыбками).
Такая вот трогательность.
Некто и Сафо.
Некто усопший и Гермафродит.
Стена Феодосия (?)
Внезапная колонна и бабочка.
Вокруг музея, вокруг Айя-Софии валяются и торчат многочисленные обломки колонн, капителей, портиков и фронтонов старых построек. Что-то пошло в дело, что-то не очень. Далеко, за площадью Баязета, вдруг, между трамваем и торговым центром, каменный хаос с резными барельефами. А это у нас триумфальная арка Феодосия. И - наверное, кажется, или давно я в Греции не была - что здешняя античность немножко неклассическая все-таки. Эдакий фьюжн.
А стены - это отдельное впечатление. Вкопаны в землю на 10 метров - против подкопа, стоят они в три ряда, высотою до 6 метров и толщины неимоверной. И для строитльства шло в ход все - кирпич, плинфа, обломки, мраморные плиты, колонны. И что же это у них за раствор был, что уцелел с 4 века, несмотря на землетрясения и тараны?
А по мелочи
Как волшебно кричат муэдзины на заре! На в унисон звучат они, а каноном, с берега на берег Золотого Рога перекатывается их вопль, как вой Черных всадников. Мне так понравилось, особенно если на просторе - на заливе или на горе, когда волны с разных минаретов накрывают тебя по очереди.
Главные герои сувенирного дизайна всего - сумок, футболок, открыток, магнитиков и кошельков - Маленький принц, дервиш и Фрида Калло.
Главные герои Стамбула вообще - это коты, конечно. Про них даже кино снимают, так они хороши. Невозможно оторваться от фотоохоты; точнее, все время испытываешь чувство, как когда ищешь грибы - нет и нет, а вдруг наклонился или присел - и вот оно, богатство - очередной рыжий, или трехцветный, или тигрово-полосатый, потягивается, или спит, или пристально смотрит на вывески, или сосредоточенно чего-то ест. Сплошная кототерапия, причем в везде - на кораблях, в магазинах, в Айя-Софии.
Котики.
Очереди к достопримам там огого. С полудня. Лучше всего покупать или музейный пропуск, или тройной билет в музей археологии, дворец Топкапы и Айя-Софию прям в музее - и часов в девять утра.
Во дворце султанов - на Топкапы - суета и суматоха, школьные экскурсии, повсеместная синева узорчатых глазурованных плиток, столь знакомая нам по Узбекистану, огромные пространства дворов и тесные обитаемые конурки, и офигенный вид на Мраморное море. Самый несуразный все-таки памятник. Может, если вдруг там народу поменьше бы..
А в базилику Святой Ирины - одну из старейших церквей в городе - не удалось нам попасть; она была закрыта на корпоратив фирмы, торгующей обувью, туда тащили проекторы и усилки и расставляли столы для кейтеринга.
Истикляль и Галатская башня
Галатская сторона на рассвете
Самое туристическое место, пожалуй, сумбурное, с очередью и толпами, мелкими магазинчиками со всякой фигней за большие деньги, кучей кафешек и уличных музыкантов, многоязычным говором
Стены башни исписаны представителями самых разных стран и народов, нашелся там и один Алёша - странно, что всего один, имея в виду обилие соотечественников вокруг.
А с башни видно всю хитрую гидрологию - и Босфор, и Золотой Рог, и море Мраморное. На закате очень красиво.
Галатская башня и Алеша.
Вид сверху.
Турки и не только
Мы сидим в какой-то кафешке на Галатах, Дина дуется и не хочет говорить с официантом, он всячески старается его расшевелить, приговаривая - какая серьезная молодая леди. В процессе ожидания еды Динка читает Шмидта; принесши картошку фри, официант не унимается - какой прекрасный ребенок - серьезный, читает книжку, не сидит в телефоне.. Дина в конце концов улыбается вполголоса.
Носимся на автостанции в поисках автобуса на Эйюб, чтоб найти фуникулер на холм Пьер Лоти. Мужики в футболках и трениках с удовольствием вступают в разговор на турецком, машут руками, показывая в разные стороны, начинают спорить между собой.
Вижу издалека седого красавца в костюме, прикидываю, что он должен знать английский, бегу к нему; он выслушивает меня, долгим взглядом окидывает полное отсутствие хиджаба - и отворачивается.
В конце концов у какого-то водителя автобуса выясняю, как добраться к телеферико.
Выбираясь оттуда, долго бредем пешком, через какие-то пустыри и поляны, руины дворцов, стройки, то и дело натыкаясь на стены Феодосия, или Ираклия, или их последователей, утомляемся и ищем автобус на Эминоню. И первый же встреченный нами дедушка улыбается широко, и показывает жестами, чтоб мы шли за ним, и мы идем долго, через светофоры, до остановки, и ждем автобуса, он говорит - Иран, Иран - показывая на себя, вталкивает нас в нужный автобус и радостно машет рукой на прощанье.
Официант в последнем нашем кафе в Стамбуле обращается к Вите на русском языке:
- Слушай, брат! А тебе сколько лет? 43? А такой молодой! Я думал, это твоя сестра (показывая на Дину). Ты молодец, брат! Держись! Здесь трудно, плохо стало, брат, денег нет, но мы держимся!
Некто и Ататюрк.
Наш хозяин-музыкант - Вите:
- А тебе сколько лет? 43? И мне сорок три! А дочек у тебя сколько? Две? И у меня две! А этой сколько? 15? И у меня одной пятнадцать! Молодец! (обнимает от полноты чувств).
Дресс-код
Много там женщин в платьях-балахонах, никабах и хиджабах (у первых только глаза видны из-под черных платков и занавесочек, у вторых - лица целиком. Глаза у всех зато - яркие, подведенные, с накладными часто ресницами, использован весь обольстительный арсенал. А, и очень в ходу трогательные веночки из искусственных цветов - надеваются прямо поверх никаба или платка.
Все время интересовал меня процесс общественного питания женщины в никабе. Оказывается, лучше всего идут холодные напитки - под занавесочку, которая начинается под глазами и спускается на грудь, просто просовывается трубочка из стакана.
С остальным хуже. Должная быть какая-то суховатая еда, которую хорошо делить на кусочки, тогда аккуратно отгибается край занавески, туда засовывается вилка, эстетично и практично. Как я понимаю, кстати, в Турции никаких общественных обязательных уложений на тему этого маскарада нет; все зависит исключительно от воли и устремлений мужа, молодые девчонки не занавешиваются почти совсем.
Кстати, насколько много этих неосвобожденных женщин Востока в центральной части города, на европейской стороне, настолько же мало в азиатской части, на Кадыкёе. Там, наоборот, девчонки в узких джинсах, с высокими прическами, сидят на открытых верандах кафе с бокалами пива, курят. Кстати, курящих в никабах я тоже видела иногда.
Зелень
А вот как-то мало там зелени, в той части города.
Бульваров нет, скверов нет. Есть большие огороженные парки (возле нас вот был Гюльханэ с платанами), а еще парки при университетах, но они окружены огромными заборами и их закрывают ранним вечером. Странный вечерний лысый парк мы обнаружили на Кадыкёй - ветреный, с редкими шумящими деревьями и молчаливыми одинокими фонарями, с грудами камней, возле которых тусует молодняк.
Аа, ну на больших кладбищах тоже зелень, и на некоторых руинах.
В нормальных новостройных районах мы так и не побывали, может, там все и колосится, конечно.
Парк Гюльхане.
Стена Феодосия.
Пиния и могилки.
Зато в центральной части, там, где начинаются крошечные двухэтажные домишки - там то палисадничек полуметровый с кустами, то плющ по стене ползет, то просто горшки с цветами прямо на улице стоят.
Мечети
Много их там, и большинство внешне очень напоминает Айя-Софию. И Голубая мечеть, и Сулеймание, и мечеть на площади Баязида. И новодельная бетонная мечеть на площади Таксим.
Квадратный большой двор, ограниченный колоннадой или стеной, по углам - минареты, по сторонам - мраморные ванны для омовения - не только ног, но и прочих частей тела.
На входе в мечеть - контейнер с пакетиками, свою обувку можешь сложить и таскать с собою или поставить на полочку при входе. Свои-то просто так на крыльце все оставляют, конечно.
Такая вот стройная мечеть вдруг. И вид сверху - с балкончика для женщин.
В мечети - просторно и красно, ковры по всему полу; огорожен огромный кусок, куда могут входить только правоверные (причем мусульманки идут наверх, на балкон), сидеть там, думать, читать. На намаз мы не попали ни разу; время намаза на дверях некоторых мечетей красным по-черному прописано на электронном табло.
Людно, но не суетно. Живо, но спокойно. В общем, никакого внутреннего протеста посещение этого культового сооружения не вызывает у меня.
Мечеть Сулеймание.
Голубая мечеть.
Омовение.
Декор,
Фотосессия.
Стелы и колонны
Вот интересная украшательная тема у императоров была - поставить колонну, да повыше. На месте бывшего ипподрома и сейчас возвышаются три столба.
Один - сделанный около 3500 лет назад гранитный четырехгранный обелиск. Высотой около 19 м (изначально был почти 37 м, и весил больше полутонны, но при перевозке треснул и разбился). На сторонах - иероглифы, гласящие, что фараон Тутмос III большой был молодец и всех в Месопотамии победил.
Он был вырезан из асуанского гранита, стоял в Фивах, в храме Амона-Ра, потом по приказы Константина был погружен на баржу, доставлен в Александрию и там и провалялся в каких-то лопухах долго, пока его не обнаружили и не доставили-таки в Константинополь уже при императоре Феодосии.
Тут его водрузили на мраморный резной подиум, на который были уложены четыре бронзовые чушки, и вот эта гомерическая конструкция перестояла там все землетрясения, крестоносцев и османов. Только основание у него теперь сильно ниже уровня окрестной плитки.
А второй столб - это медная колонна в виде переплетающихся змей, правда, без голов. Эту колонну прихватили в Дельфах, святилище Аполлона.
А третий столб - тоже обелиск, составленный из известняковый блоков, которые все испещерены какими-то дырками, как гнездами очень мелких ласточек. Оказывается, он был покрыт медными чеканными пластинами, изобличавшими подвиги не помню какого императора, но крестоносцы тоже уважали цветмет, так что остался только каменный остов.
А на площади Чемберлиташ, возле Гранд-базара стоит колонна Константина; кажется, ее венчала конная статуя высотой чуть не десять метров. Сейчас же статуя ускакала, а сама колонна перевита металлическими обручами, чтоб не развалилась.
Да и помимо этих селебрити-стелл нет-нет да и какая-нибудь заблудшая колонна попадется.
Музыка
Музыки много живой на улицах Стамбула. Причем заунывно-восточной как раз не слишком.
То бодрый репчик какой-то начитывают бородатые юнцы на Истикляль, то какой-то спонтанный джазовый джем образуется, и люди разных стран и народов кто поет, а кто и подыгрывает, а свисающие с подножки проезжающего мимо туристиш трамвая подтанцовывают и руками машут.
То сидит на корточках малый с бесконечной трубою длиной с альпийский рожок, и дует.
То гитарист лениво наигрывает фламенко на каменной пешеходной лестнице на Галатах.
То перед Галатской башней двое скрипачей наяривают танго Пьяццолы.
То целый оркестр в красных халатах и золотых чалмах и шапках, с огромными барабанами и дудками играет что-то маршевое у стен Софии. Это торжественный оркестр городской полиции исполняет какой-то гимн. Аа, и у всех сияют на солнце приклеенные глянцевые усы!
А еще - прихожу я к себе на квартирку, дверь заперта, на звонок выходит лысеватый очкарик в смокинге и манишке, широко улыбается, достает телефон телефон и громко говорит туда что-то по-турецки.
Переводчик в телефоне отзывается - Hello! Come, I want to play.
Видя мое замешательство, турок говорит - музик, музик! - и распахивает дверь соседней с нами комнатенки, там на диване лежит диковинный музыкальный инструмент. Гусли или цитра в форме трапеции, струны строенные и с подъемными порожками - для бемолей-диезов.
- КАНУН, - радостно говорит музыкант, усаживается в кресло, берет этот канун и кааак начинает играть! Какую-то европейскую классическую пьесу. Легко, как на арфе. Ловко поднимая и опуская порожки на ходу.
Доиграв и выслушав мои аплодисменты, он объясняет по телефону, что он - преподаватель консерватории по классу кануна (кажется, так), что название наших апартаментов - Виолин рум - от виолончели пошло, и папа у него тоже музыкант был (аа, так это хозяин нашей квартирки? А я-то его и не признала в смокинге! Когда я забирала ключ, он был в каком-то обшарпанном свитерке).
Ну, а я ему рассказываю, что у нас тоже такой инструмент есть - гусли, и показываю видео, и говорю, что у меня дочь тоже музыкант, учится, он передает ей привет..
Потом несколько раз мы слышали из этой комнаты звуки настройки чего-то струнного. А потом туда приехали дородные тети из Липецка, а с ними в соседние апартаменты - куча их родственников с орущими младенцами и мужчинами, которые среди ночи начинали вдруг кого-то звать на выход, назначать места сбора, угоманивать младенцев..
Цистерны
При императорах они строились как подземные водохранилища циклопических совершенно объемов - для засухи и осады. Османы такой несвежей водой брезговали, и постепенно эти подуличные оазисы просто забылись; так, местные туда за рыбой наведывались, и все. Так что когда в 19 веке их заново открыл какой-то европеец - большой фурор был.
Сейчас это огромные темные полусырые катакомбы с неисчислимыми столбами, которые пронумерованы аккуратно, как на ашановской парковке, с металлическими дорожками для туристов, вдоль которых щедро расставлены фонари и таблички - сейчас, сейчас вы увидите голову Горгоны! Вы еще немножко ближе к голове Горгоны, этой главной достопримечательности подземного Стамбула! Ну, вы уже почти у цели - голова Горгоны за поворотом! И так далее.
Ну, и все, конечно, как оглашенные, ищут эту голову, бегло оглядывают колоннады, держащую своды, на ходу засовывают палец в плачущую колонну (по ней и правда сочится влага), походя загадывают желания..
Чтобы добраться до горгонских голов - а они подсунуты в основания колонн, то ли просто как подпорки, то ли чтоб обезопасить возможных зрителей - чтоб встретиться глазами с изваянием, нужно лечь на пузо - так вот, даже чтоб их обозреть, нужно покинуть железный помост и спуститься на заболоченное дно. И да - головы-то - большие.
Даа, это так же непонятно, как палеолитическая живопись. Вот подвели водотоки, вырыли котлован, облицевали камнем, чтоб воду держал. Ну, подпорки соорудили, чтоб прикрыть чем ни то, чтоб листья и жучки в воду не сыпались, да? Ан нет, надо внутри тоже подобие величественного (с) храма соорудить с идеально ровнями рядами колонн, крышу серьезную, чтоб выдержала даже дома сверху
Кладбища
К кладбищам здешним хочется изобрести уменьшительно-ласкательный суффикс, потому что очень часто это совсем крошечные участочки прямо возле дома, или между заборами, или у мечети, - так вот, кладбища тут радушные. Тесно стоят на них каменные - чаще мраморные - плиточки-столбики, с гравированными какими-то словами и датами, и часто эти столбики увенчаны головным убором - чалмою какой-нибудь. Мы еще подумали - может, чести увенчаться чалмою удостоены те, кто совершал хадж? А между столбиками - кустики, лавочки, коты.
Правда, большие кладбища тоже есть - например, кладбищенский холи Пьер Лоти, в округе Эйюб. Наверх едешь на фуникулере, мимо могил, которыми облицованы крутые склоны. А вниз идешь пешком, разглядывая захоронения. Тут уже не просто столбики, а этакие мраморные ванны, заполненные землею, с каменной плитой в изголовье (иногда эти плиты в форме раскрытой книги), с гравированными именами. Витька обратил внимание, какие две распространенные фамилии - AILESI и RUHUNA FATIH. Потом, включивши всю мощь дедукции, догадались мы, что аилеси - это семья, род. А вторая надпись - это значит, «с этой душой молитва Фатиха». Насчет молитвы не знаю, а вот котов тут - преогромное количество на каждую душу приходится. И тоони загорают на мраморе, то носятся по ступенькам - помимо большой дороги, меж могилками нет тропинок, в только каменные лестницы, которые могут закончиться вдруг, и что делать дальше посетителям - вверх вниз по надгробьям прямо скакать? А может, там и не принято навещать усопших с водочкой и колбасою..
А зато на стене, ограждающей торный путь вниз, через каждые пять шагов - металлические душеспасительные таблички с текстом на турецком и английском. Такого примерно содержания:
Не бойтесь смерти. Аллах, что создал нас и хранил нас, как в тепле материнской утробы - аллах не оставит нас в одиночестве за гранью жизни, если мы соблюдали законы его.
Не забывайте две вещи - аллах и смерть. Забудьте две вещи - зло, причиненное вам, и добро, что вы принесли другому.
У меня нет жемчуга, чтобы подарить вам, у меня нет бриллианта, чтобы дать вам, у меня нет цветов, чтобы отправить вас, но у меня есть 3 красивых слова, чтобы сказать вам, благословит Вас Бог.
Для счастья
Не отдавайте тому, кто не хочет исправить свою ошибку
Не говорите ничего тому, кто не прислушивается к вашим советам
Не общайтесь с тем, кто улыбается вам, а злословит за вашей спиной
Не доверяй тому, кто не думает ни о чем, кроме себя
Не пытайтесь удовлетворить того, кто везде ищет повод придраться
Не делайте другого королем, лишая себя всего
Не оставляйте того, кто держит вас за руку даже в загробной жизни
У детей есть пять качеств, которые сделали бы высшим существом любого взрослого, который бы их достиг:
1. Они не беспокоятся о пропитании
2. Они не жалуются на своего бога, когда они больны.
3. Они не любят есть в одиночестве
4. Они боятся и плачут, когда совершают ошибку
5. Они заключают мир, не держа зла, когда сражаются
И прочее такое. Ненавязчивый настенный моральный кодекс. Несколько табличек, правда, на английский не переведены. Интересно, что там? «Отвинти голову неверному»?
Про дервиша
Совсем неожиданно выглядит танец дервиша. Мы случайно на него наткнулись в каком-то ресторане. Мимо проходя.
Вообще-то про танец дервиша изначально все представления были почерпнуты мною у Дарелла.
«Несколько секунд она очень внимательно меня разглядывала, потом вдруг вскочила и пустилась в пляс. Сперва она встала на ноги и начала высоко подпрыгивать, широко раскинув руки, точно собиралась прижать меня к груди. Потом опустилась на четвереньки и принялась скакать из стороны в сторону как мяч, взлетая высоко в воздух. При этом она, видно, все больше входила во вкус и прыгала все выше. Затем последовала короткая передышка - и новые па: теперь обезьяна стояла на четвереньках, плечи и вся передняя половина ее туловища раскачивались, как маятник, а задняя оставалась совершенно неподвижный. Основная схема танца была ясна - и тут обезьяна показала мне, на что способна подлинно искусная, опытная танцорка из обезьяньего племени: она вертелась волчком, прыгала и скакала так, что у меня голова пошла кругом. Обезьяна приглянулась мне с первого взгляда, а эта неистовая пляска дервиша совсем меня покорила, и, конечно же, я просто не мог не купить танцовщицу.»
Так я себе и представляла танец дервиша - неистовым и прыгучим.
А увидели мы высоченного тощего бородатого старика, в платьице цвета слоновой кости, с широкой юбкой, в высоченной шапке, которая была, похоже, приклеена к голове. Склонив голову, он совершенно монотонно, как пластинка фирмы «Мелодия», крутился на одной ноге, раз за круг отталкиваясь от пола другою. Не менялась направление и скорость движения, жестким колоколом центробежно стояла юбка, сопровождавшие музыканты играли на танбруах и флейтах, чтец нараспев произносил слова. Какое там неистовство, какое священное безумие. В ковроткачестве его и то больше, пожалуй.
В общем, оказалось, что дервиши - члены одного из суфийских орденов, практиковавшие нестяжание и скитание. В Турции орден дервишей как юр.лицо был аннулирован Ататюрком в 20-е годы (а зато в Ташкенте мы дервиша недавно видели, в облезлом халате, драной чалме и обязательной сумой). Одна из сект ордена - Мевлеви - практиковала своеобразный способ молитвенного транса, когда под музыку и чтение стихов Руми дервиш кружился, склонив голову к плечу (говорят, так как-то передавливалась сонная артерия), и докруживался до измененного состояния и единения с Аллахом.
Ну и вот. Наш дервиш минут через пять-семь завершил свое бесконечное фуэте, остановился, не пошатнувшись, наклонился, поднял с пола аккуратно сложенную черную накидку, оделся и ушел. Впечатляющее очень своей непонятностью мероприятие, надо сказать.
Античность в этом городе не как скелет, но как фундамент, наверное. То есть многие настоящие античные памятники при Константине, Феодосии, Юстиниане везли и везли из Греции и Рима для украшения новой столицы. Да и ранние здешние постройки - акведуки, стены, дворцы - это же тоже античность, те каноны.
Музей археологии напичкан совершенно эталонными скульптурами и саркофагами, многие очень изумляют. Огромная полутораметровая голова Сафо, к примеру, или прижизненный скульптурный портрет Македонского, или скульптура Гермафродита (по пластике все равно женщина с яйцами). Правда, там, в музее, и шумеро-аккадская стилистика тоже есть (глазурованные львы вавилонские косятся со стен и смешные носатые кудрявые чуваки с улыбками).
Такая вот трогательность.
Некто и Сафо.
Некто усопший и Гермафродит.
Стена Феодосия (?)
Внезапная колонна и бабочка.
Вокруг музея, вокруг Айя-Софии валяются и торчат многочисленные обломки колонн, капителей, портиков и фронтонов старых построек. Что-то пошло в дело, что-то не очень. Далеко, за площадью Баязета, вдруг, между трамваем и торговым центром, каменный хаос с резными барельефами. А это у нас триумфальная арка Феодосия. И - наверное, кажется, или давно я в Греции не была - что здешняя античность немножко неклассическая все-таки. Эдакий фьюжн.
А стены - это отдельное впечатление. Вкопаны в землю на 10 метров - против подкопа, стоят они в три ряда, высотою до 6 метров и толщины неимоверной. И для строитльства шло в ход все - кирпич, плинфа, обломки, мраморные плиты, колонны. И что же это у них за раствор был, что уцелел с 4 века, несмотря на землетрясения и тараны?
А по мелочи
Как волшебно кричат муэдзины на заре! На в унисон звучат они, а каноном, с берега на берег Золотого Рога перекатывается их вопль, как вой Черных всадников. Мне так понравилось, особенно если на просторе - на заливе или на горе, когда волны с разных минаретов накрывают тебя по очереди.
Главные герои сувенирного дизайна всего - сумок, футболок, открыток, магнитиков и кошельков - Маленький принц, дервиш и Фрида Калло.
Главные герои Стамбула вообще - это коты, конечно. Про них даже кино снимают, так они хороши. Невозможно оторваться от фотоохоты; точнее, все время испытываешь чувство, как когда ищешь грибы - нет и нет, а вдруг наклонился или присел - и вот оно, богатство - очередной рыжий, или трехцветный, или тигрово-полосатый, потягивается, или спит, или пристально смотрит на вывески, или сосредоточенно чего-то ест. Сплошная кототерапия, причем в везде - на кораблях, в магазинах, в Айя-Софии.
Котики.
Очереди к достопримам там огого. С полудня. Лучше всего покупать или музейный пропуск, или тройной билет в музей археологии, дворец Топкапы и Айя-Софию прям в музее - и часов в девять утра.
Во дворце султанов - на Топкапы - суета и суматоха, школьные экскурсии, повсеместная синева узорчатых глазурованных плиток, столь знакомая нам по Узбекистану, огромные пространства дворов и тесные обитаемые конурки, и офигенный вид на Мраморное море. Самый несуразный все-таки памятник. Может, если вдруг там народу поменьше бы..
А в базилику Святой Ирины - одну из старейших церквей в городе - не удалось нам попасть; она была закрыта на корпоратив фирмы, торгующей обувью, туда тащили проекторы и усилки и расставляли столы для кейтеринга.
Истикляль и Галатская башня
Галатская сторона на рассвете
Самое туристическое место, пожалуй, сумбурное, с очередью и толпами, мелкими магазинчиками со всякой фигней за большие деньги, кучей кафешек и уличных музыкантов, многоязычным говором
Стены башни исписаны представителями самых разных стран и народов, нашелся там и один Алёша - странно, что всего один, имея в виду обилие соотечественников вокруг.
А с башни видно всю хитрую гидрологию - и Босфор, и Золотой Рог, и море Мраморное. На закате очень красиво.
Галатская башня и Алеша.
Вид сверху.
Турки и не только
Мы сидим в какой-то кафешке на Галатах, Дина дуется и не хочет говорить с официантом, он всячески старается его расшевелить, приговаривая - какая серьезная молодая леди. В процессе ожидания еды Динка читает Шмидта; принесши картошку фри, официант не унимается - какой прекрасный ребенок - серьезный, читает книжку, не сидит в телефоне.. Дина в конце концов улыбается вполголоса.
Носимся на автостанции в поисках автобуса на Эйюб, чтоб найти фуникулер на холм Пьер Лоти. Мужики в футболках и трениках с удовольствием вступают в разговор на турецком, машут руками, показывая в разные стороны, начинают спорить между собой.
Вижу издалека седого красавца в костюме, прикидываю, что он должен знать английский, бегу к нему; он выслушивает меня, долгим взглядом окидывает полное отсутствие хиджаба - и отворачивается.
В конце концов у какого-то водителя автобуса выясняю, как добраться к телеферико.
Выбираясь оттуда, долго бредем пешком, через какие-то пустыри и поляны, руины дворцов, стройки, то и дело натыкаясь на стены Феодосия, или Ираклия, или их последователей, утомляемся и ищем автобус на Эминоню. И первый же встреченный нами дедушка улыбается широко, и показывает жестами, чтоб мы шли за ним, и мы идем долго, через светофоры, до остановки, и ждем автобуса, он говорит - Иран, Иран - показывая на себя, вталкивает нас в нужный автобус и радостно машет рукой на прощанье.
Официант в последнем нашем кафе в Стамбуле обращается к Вите на русском языке:
- Слушай, брат! А тебе сколько лет? 43? А такой молодой! Я думал, это твоя сестра (показывая на Дину). Ты молодец, брат! Держись! Здесь трудно, плохо стало, брат, денег нет, но мы держимся!
Некто и Ататюрк.
Наш хозяин-музыкант - Вите:
- А тебе сколько лет? 43? И мне сорок три! А дочек у тебя сколько? Две? И у меня две! А этой сколько? 15? И у меня одной пятнадцать! Молодец! (обнимает от полноты чувств).
Дресс-код
Много там женщин в платьях-балахонах, никабах и хиджабах (у первых только глаза видны из-под черных платков и занавесочек, у вторых - лица целиком. Глаза у всех зато - яркие, подведенные, с накладными часто ресницами, использован весь обольстительный арсенал. А, и очень в ходу трогательные веночки из искусственных цветов - надеваются прямо поверх никаба или платка.
Все время интересовал меня процесс общественного питания женщины в никабе. Оказывается, лучше всего идут холодные напитки - под занавесочку, которая начинается под глазами и спускается на грудь, просто просовывается трубочка из стакана.
С остальным хуже. Должная быть какая-то суховатая еда, которую хорошо делить на кусочки, тогда аккуратно отгибается край занавески, туда засовывается вилка, эстетично и практично. Как я понимаю, кстати, в Турции никаких общественных обязательных уложений на тему этого маскарада нет; все зависит исключительно от воли и устремлений мужа, молодые девчонки не занавешиваются почти совсем.
Кстати, насколько много этих неосвобожденных женщин Востока в центральной части города, на европейской стороне, настолько же мало в азиатской части, на Кадыкёе. Там, наоборот, девчонки в узких джинсах, с высокими прическами, сидят на открытых верандах кафе с бокалами пива, курят. Кстати, курящих в никабах я тоже видела иногда.
Зелень
А вот как-то мало там зелени, в той части города.
Бульваров нет, скверов нет. Есть большие огороженные парки (возле нас вот был Гюльханэ с платанами), а еще парки при университетах, но они окружены огромными заборами и их закрывают ранним вечером. Странный вечерний лысый парк мы обнаружили на Кадыкёй - ветреный, с редкими шумящими деревьями и молчаливыми одинокими фонарями, с грудами камней, возле которых тусует молодняк.
Аа, ну на больших кладбищах тоже зелень, и на некоторых руинах.
В нормальных новостройных районах мы так и не побывали, может, там все и колосится, конечно.
Парк Гюльхане.
Стена Феодосия.
Пиния и могилки.
Зато в центральной части, там, где начинаются крошечные двухэтажные домишки - там то палисадничек полуметровый с кустами, то плющ по стене ползет, то просто горшки с цветами прямо на улице стоят.
Мечети
Много их там, и большинство внешне очень напоминает Айя-Софию. И Голубая мечеть, и Сулеймание, и мечеть на площади Баязида. И новодельная бетонная мечеть на площади Таксим.
Квадратный большой двор, ограниченный колоннадой или стеной, по углам - минареты, по сторонам - мраморные ванны для омовения - не только ног, но и прочих частей тела.
На входе в мечеть - контейнер с пакетиками, свою обувку можешь сложить и таскать с собою или поставить на полочку при входе. Свои-то просто так на крыльце все оставляют, конечно.
Такая вот стройная мечеть вдруг. И вид сверху - с балкончика для женщин.
В мечети - просторно и красно, ковры по всему полу; огорожен огромный кусок, куда могут входить только правоверные (причем мусульманки идут наверх, на балкон), сидеть там, думать, читать. На намаз мы не попали ни разу; время намаза на дверях некоторых мечетей красным по-черному прописано на электронном табло.
Людно, но не суетно. Живо, но спокойно. В общем, никакого внутреннего протеста посещение этого культового сооружения не вызывает у меня.
Мечеть Сулеймание.
Голубая мечеть.
Омовение.
Декор,
Фотосессия.
Стелы и колонны
Вот интересная украшательная тема у императоров была - поставить колонну, да повыше. На месте бывшего ипподрома и сейчас возвышаются три столба.
Один - сделанный около 3500 лет назад гранитный четырехгранный обелиск. Высотой около 19 м (изначально был почти 37 м, и весил больше полутонны, но при перевозке треснул и разбился). На сторонах - иероглифы, гласящие, что фараон Тутмос III большой был молодец и всех в Месопотамии победил.
Он был вырезан из асуанского гранита, стоял в Фивах, в храме Амона-Ра, потом по приказы Константина был погружен на баржу, доставлен в Александрию и там и провалялся в каких-то лопухах долго, пока его не обнаружили и не доставили-таки в Константинополь уже при императоре Феодосии.
Тут его водрузили на мраморный резной подиум, на который были уложены четыре бронзовые чушки, и вот эта гомерическая конструкция перестояла там все землетрясения, крестоносцев и османов. Только основание у него теперь сильно ниже уровня окрестной плитки.
А второй столб - это медная колонна в виде переплетающихся змей, правда, без голов. Эту колонну прихватили в Дельфах, святилище Аполлона.
А третий столб - тоже обелиск, составленный из известняковый блоков, которые все испещерены какими-то дырками, как гнездами очень мелких ласточек. Оказывается, он был покрыт медными чеканными пластинами, изобличавшими подвиги не помню какого императора, но крестоносцы тоже уважали цветмет, так что остался только каменный остов.
А на площади Чемберлиташ, возле Гранд-базара стоит колонна Константина; кажется, ее венчала конная статуя высотой чуть не десять метров. Сейчас же статуя ускакала, а сама колонна перевита металлическими обручами, чтоб не развалилась.
Да и помимо этих селебрити-стелл нет-нет да и какая-нибудь заблудшая колонна попадется.
Музыка
Музыки много живой на улицах Стамбула. Причем заунывно-восточной как раз не слишком.
То бодрый репчик какой-то начитывают бородатые юнцы на Истикляль, то какой-то спонтанный джазовый джем образуется, и люди разных стран и народов кто поет, а кто и подыгрывает, а свисающие с подножки проезжающего мимо туристиш трамвая подтанцовывают и руками машут.
То сидит на корточках малый с бесконечной трубою длиной с альпийский рожок, и дует.
То гитарист лениво наигрывает фламенко на каменной пешеходной лестнице на Галатах.
То перед Галатской башней двое скрипачей наяривают танго Пьяццолы.
То целый оркестр в красных халатах и золотых чалмах и шапках, с огромными барабанами и дудками играет что-то маршевое у стен Софии. Это торжественный оркестр городской полиции исполняет какой-то гимн. Аа, и у всех сияют на солнце приклеенные глянцевые усы!
А еще - прихожу я к себе на квартирку, дверь заперта, на звонок выходит лысеватый очкарик в смокинге и манишке, широко улыбается, достает телефон телефон и громко говорит туда что-то по-турецки.
Переводчик в телефоне отзывается - Hello! Come, I want to play.
Видя мое замешательство, турок говорит - музик, музик! - и распахивает дверь соседней с нами комнатенки, там на диване лежит диковинный музыкальный инструмент. Гусли или цитра в форме трапеции, струны строенные и с подъемными порожками - для бемолей-диезов.
- КАНУН, - радостно говорит музыкант, усаживается в кресло, берет этот канун и кааак начинает играть! Какую-то европейскую классическую пьесу. Легко, как на арфе. Ловко поднимая и опуская порожки на ходу.
Доиграв и выслушав мои аплодисменты, он объясняет по телефону, что он - преподаватель консерватории по классу кануна (кажется, так), что название наших апартаментов - Виолин рум - от виолончели пошло, и папа у него тоже музыкант был (аа, так это хозяин нашей квартирки? А я-то его и не признала в смокинге! Когда я забирала ключ, он был в каком-то обшарпанном свитерке).
Ну, а я ему рассказываю, что у нас тоже такой инструмент есть - гусли, и показываю видео, и говорю, что у меня дочь тоже музыкант, учится, он передает ей привет..
Потом несколько раз мы слышали из этой комнаты звуки настройки чего-то струнного. А потом туда приехали дородные тети из Липецка, а с ними в соседние апартаменты - куча их родственников с орущими младенцами и мужчинами, которые среди ночи начинали вдруг кого-то звать на выход, назначать места сбора, угоманивать младенцев..
Цистерны
При императорах они строились как подземные водохранилища циклопических совершенно объемов - для засухи и осады. Османы такой несвежей водой брезговали, и постепенно эти подуличные оазисы просто забылись; так, местные туда за рыбой наведывались, и все. Так что когда в 19 веке их заново открыл какой-то европеец - большой фурор был.
Сейчас это огромные темные полусырые катакомбы с неисчислимыми столбами, которые пронумерованы аккуратно, как на ашановской парковке, с металлическими дорожками для туристов, вдоль которых щедро расставлены фонари и таблички - сейчас, сейчас вы увидите голову Горгоны! Вы еще немножко ближе к голове Горгоны, этой главной достопримечательности подземного Стамбула! Ну, вы уже почти у цели - голова Горгоны за поворотом! И так далее.
Ну, и все, конечно, как оглашенные, ищут эту голову, бегло оглядывают колоннады, держащую своды, на ходу засовывают палец в плачущую колонну (по ней и правда сочится влага), походя загадывают желания..
Чтобы добраться до горгонских голов - а они подсунуты в основания колонн, то ли просто как подпорки, то ли чтоб обезопасить возможных зрителей - чтоб встретиться глазами с изваянием, нужно лечь на пузо - так вот, даже чтоб их обозреть, нужно покинуть железный помост и спуститься на заболоченное дно. И да - головы-то - большие.
Даа, это так же непонятно, как палеолитическая живопись. Вот подвели водотоки, вырыли котлован, облицевали камнем, чтоб воду держал. Ну, подпорки соорудили, чтоб прикрыть чем ни то, чтоб листья и жучки в воду не сыпались, да? Ан нет, надо внутри тоже подобие величественного (с) храма соорудить с идеально ровнями рядами колонн, крышу серьезную, чтоб выдержала даже дома сверху
Кладбища
К кладбищам здешним хочется изобрести уменьшительно-ласкательный суффикс, потому что очень часто это совсем крошечные участочки прямо возле дома, или между заборами, или у мечети, - так вот, кладбища тут радушные. Тесно стоят на них каменные - чаще мраморные - плиточки-столбики, с гравированными какими-то словами и датами, и часто эти столбики увенчаны головным убором - чалмою какой-нибудь. Мы еще подумали - может, чести увенчаться чалмою удостоены те, кто совершал хадж? А между столбиками - кустики, лавочки, коты.
Правда, большие кладбища тоже есть - например, кладбищенский холи Пьер Лоти, в округе Эйюб. Наверх едешь на фуникулере, мимо могил, которыми облицованы крутые склоны. А вниз идешь пешком, разглядывая захоронения. Тут уже не просто столбики, а этакие мраморные ванны, заполненные землею, с каменной плитой в изголовье (иногда эти плиты в форме раскрытой книги), с гравированными именами. Витька обратил внимание, какие две распространенные фамилии - AILESI и RUHUNA FATIH. Потом, включивши всю мощь дедукции, догадались мы, что аилеси - это семья, род. А вторая надпись - это значит, «с этой душой молитва Фатиха». Насчет молитвы не знаю, а вот котов тут - преогромное количество на каждую душу приходится. И тоони загорают на мраморе, то носятся по ступенькам - помимо большой дороги, меж могилками нет тропинок, в только каменные лестницы, которые могут закончиться вдруг, и что делать дальше посетителям - вверх вниз по надгробьям прямо скакать? А может, там и не принято навещать усопших с водочкой и колбасою..
А зато на стене, ограждающей торный путь вниз, через каждые пять шагов - металлические душеспасительные таблички с текстом на турецком и английском. Такого примерно содержания:
Не бойтесь смерти. Аллах, что создал нас и хранил нас, как в тепле материнской утробы - аллах не оставит нас в одиночестве за гранью жизни, если мы соблюдали законы его.
Не забывайте две вещи - аллах и смерть. Забудьте две вещи - зло, причиненное вам, и добро, что вы принесли другому.
У меня нет жемчуга, чтобы подарить вам, у меня нет бриллианта, чтобы дать вам, у меня нет цветов, чтобы отправить вас, но у меня есть 3 красивых слова, чтобы сказать вам, благословит Вас Бог.
Для счастья
Не отдавайте тому, кто не хочет исправить свою ошибку
Не говорите ничего тому, кто не прислушивается к вашим советам
Не общайтесь с тем, кто улыбается вам, а злословит за вашей спиной
Не доверяй тому, кто не думает ни о чем, кроме себя
Не пытайтесь удовлетворить того, кто везде ищет повод придраться
Не делайте другого королем, лишая себя всего
Не оставляйте того, кто держит вас за руку даже в загробной жизни
У детей есть пять качеств, которые сделали бы высшим существом любого взрослого, который бы их достиг:
1. Они не беспокоятся о пропитании
2. Они не жалуются на своего бога, когда они больны.
3. Они не любят есть в одиночестве
4. Они боятся и плачут, когда совершают ошибку
5. Они заключают мир, не держа зла, когда сражаются
И прочее такое. Ненавязчивый настенный моральный кодекс. Несколько табличек, правда, на английский не переведены. Интересно, что там? «Отвинти голову неверному»?
Про дервиша
Совсем неожиданно выглядит танец дервиша. Мы случайно на него наткнулись в каком-то ресторане. Мимо проходя.
Вообще-то про танец дервиша изначально все представления были почерпнуты мною у Дарелла.
«Несколько секунд она очень внимательно меня разглядывала, потом вдруг вскочила и пустилась в пляс. Сперва она встала на ноги и начала высоко подпрыгивать, широко раскинув руки, точно собиралась прижать меня к груди. Потом опустилась на четвереньки и принялась скакать из стороны в сторону как мяч, взлетая высоко в воздух. При этом она, видно, все больше входила во вкус и прыгала все выше. Затем последовала короткая передышка - и новые па: теперь обезьяна стояла на четвереньках, плечи и вся передняя половина ее туловища раскачивались, как маятник, а задняя оставалась совершенно неподвижный. Основная схема танца была ясна - и тут обезьяна показала мне, на что способна подлинно искусная, опытная танцорка из обезьяньего племени: она вертелась волчком, прыгала и скакала так, что у меня голова пошла кругом. Обезьяна приглянулась мне с первого взгляда, а эта неистовая пляска дервиша совсем меня покорила, и, конечно же, я просто не мог не купить танцовщицу.»
Так я себе и представляла танец дервиша - неистовым и прыгучим.
А увидели мы высоченного тощего бородатого старика, в платьице цвета слоновой кости, с широкой юбкой, в высоченной шапке, которая была, похоже, приклеена к голове. Склонив голову, он совершенно монотонно, как пластинка фирмы «Мелодия», крутился на одной ноге, раз за круг отталкиваясь от пола другою. Не менялась направление и скорость движения, жестким колоколом центробежно стояла юбка, сопровождавшие музыканты играли на танбруах и флейтах, чтец нараспев произносил слова. Какое там неистовство, какое священное безумие. В ковроткачестве его и то больше, пожалуй.
В общем, оказалось, что дервиши - члены одного из суфийских орденов, практиковавшие нестяжание и скитание. В Турции орден дервишей как юр.лицо был аннулирован Ататюрком в 20-е годы (а зато в Ташкенте мы дервиша недавно видели, в облезлом халате, драной чалме и обязательной сумой). Одна из сект ордена - Мевлеви - практиковала своеобразный способ молитвенного транса, когда под музыку и чтение стихов Руми дервиш кружился, склонив голову к плечу (говорят, так как-то передавливалась сонная артерия), и докруживался до измененного состояния и единения с Аллахом.
Ну и вот. Наш дервиш минут через пять-семь завершил свое бесконечное фуэте, остановился, не пошатнувшись, наклонился, поднял с пола аккуратно сложенную черную накидку, оделся и ушел. Впечатляющее очень своей непонятностью мероприятие, надо сказать.