~
Моё новое море все еще звучит, стучит в висках, бегает горячими песчаными дорожками из маленького смешного чемодана на колесиках, похожего на обувную коробку.
Я ныряла в ночной воздух, пахнущий крепким дурманящим чаем, вареной кукурузой, солью, цветущими деревьями, незнакомыми словами, голосами, глазами цвета ночи..
И кошки, кошки, всюду кошки.. Россыпи бус и кошки..
Когда вечером перед закатом нежная волна лизала прибрежные камушки, я ложилась у самой кромки, чтобы она касалась и меня тоже, так же ласково, как этих камней..
большой путь из одного несуществующего числа к другому
Недавно слушала собственный голос в записи. И, знаете, мне понравилось как он звучит - узнаваемо)
Помню как записывала папе в машину кассеты с бесконечным своим воркованием, читала ему газеты (поперек новостей%), рассказывала свои вечно наполовину забытые детсадовские анекдоты, в общем, лепетала обычную детскую чепуху.
А потом оказалось, что он не только сам слушал, но и всем друзям, кто садился в машину, включал и гордо рассказывал - Вот, понимаешь ли, дочь! Почти журналист!
С тех пор как про это узнала, стала стесняться и перестала записывать, но было приятно)
К соседнему дому привезли кучу песка. Не для игры, видимо кому-то для стройки/ремонта/кошачьего лотка.
Так вот, я иду уставшая, тихая, придавленная вечерним городским смогом и липкой жарой.
И тут слышу писк, визг, хлопки, крики. Вижу гору песка, которой не было еще утром, а в ней копошатся маленькая девочка (совсем крохотная - мне чуть выше колена) и такой же крохотный мальчик, а с ними щенок!
Пушистый, пухлый, коричнево-белый! Счастье воплоти на четырех лапах :)
В этом щенке не было ничего кроме счастья. Он был рад и когда его тащили в песок и ,когда вытаскивали из песка и, когда делили между собой, когда он ломал их куличики и когда его ругали за это.
Он прыгал, пищал и неутомимо махал и махал хвостом, как лопастями вентилятора.
Мне кажется, я когда-то была похожа с этим щенком, только хвостик поменьше)
Лето..
Лето течет горячим мёдом, растекается от затылка вдоль позвоночника, нагревает до кипящего чайника, до раскаленного уголька. Не успеваешь остыть до утра, как снова огненный шар палит.
И вот я здесь и сейчас. Живу невидимой точкой на карте в этой шипучей жаре.
Пью сладкий цикорий, играю в бадминтон босиком по траве, ругаюсь на каблуки, ем сладкую вату и прячу глаза под стеклами черных очков.
А где-то далеко. В одном очень красивом городе живет девочка.
Город зовут Баку, а девочку я по привычке зову Дождик.
И ей так больно сейчас, так больно, что я запинаюсь в неловких своих, неуместных, недостаточно нежных словах..
Мне хочется ни слова не говоря подойти, взять за руку и гладить её, целовать, обнимать, прижаться к ней, прижать к себе и молчать, молчать, молчать, пока её боль не перейдет ко мне хотя бы отчасти. Ну хоть на капельку..
Я знаю, Дождик..
Знаю каково это. Я несла их на руках, прижимая к сердцу. Несла каждого столько, сколько могла.
И не спасла, никого не спасла. Не смогла
шени чири ме, маленький тёплый бакинский Дождик..шени чири ме
нельзя унывать - вот все что я знаю
ведь, если люди придумали столько богов, быть может, хотя бы один из них кого-то из нас однажды услышит
Я ныряла в ночной воздух, пахнущий крепким дурманящим чаем, вареной кукурузой, солью, цветущими деревьями, незнакомыми словами, голосами, глазами цвета ночи..
И кошки, кошки, всюду кошки.. Россыпи бус и кошки..
Когда вечером перед закатом нежная волна лизала прибрежные камушки, я ложилась у самой кромки, чтобы она касалась и меня тоже, так же ласково, как этих камней..
большой путь из одного несуществующего числа к другому
Недавно слушала собственный голос в записи. И, знаете, мне понравилось как он звучит - узнаваемо)
Помню как записывала папе в машину кассеты с бесконечным своим воркованием, читала ему газеты (поперек новостей%), рассказывала свои вечно наполовину забытые детсадовские анекдоты, в общем, лепетала обычную детскую чепуху.
А потом оказалось, что он не только сам слушал, но и всем друзям, кто садился в машину, включал и гордо рассказывал - Вот, понимаешь ли, дочь! Почти журналист!
С тех пор как про это узнала, стала стесняться и перестала записывать, но было приятно)
К соседнему дому привезли кучу песка. Не для игры, видимо кому-то для стройки/ремонта/кошачьего лотка.
Так вот, я иду уставшая, тихая, придавленная вечерним городским смогом и липкой жарой.
И тут слышу писк, визг, хлопки, крики. Вижу гору песка, которой не было еще утром, а в ней копошатся маленькая девочка (совсем крохотная - мне чуть выше колена) и такой же крохотный мальчик, а с ними щенок!
Пушистый, пухлый, коричнево-белый! Счастье воплоти на четырех лапах :)
В этом щенке не было ничего кроме счастья. Он был рад и когда его тащили в песок и ,когда вытаскивали из песка и, когда делили между собой, когда он ломал их куличики и когда его ругали за это.
Он прыгал, пищал и неутомимо махал и махал хвостом, как лопастями вентилятора.
Мне кажется, я когда-то была похожа с этим щенком, только хвостик поменьше)
Лето..
Лето течет горячим мёдом, растекается от затылка вдоль позвоночника, нагревает до кипящего чайника, до раскаленного уголька. Не успеваешь остыть до утра, как снова огненный шар палит.
И вот я здесь и сейчас. Живу невидимой точкой на карте в этой шипучей жаре.
Пью сладкий цикорий, играю в бадминтон босиком по траве, ругаюсь на каблуки, ем сладкую вату и прячу глаза под стеклами черных очков.
А где-то далеко. В одном очень красивом городе живет девочка.
Город зовут Баку, а девочку я по привычке зову Дождик.
И ей так больно сейчас, так больно, что я запинаюсь в неловких своих, неуместных, недостаточно нежных словах..
Мне хочется ни слова не говоря подойти, взять за руку и гладить её, целовать, обнимать, прижаться к ней, прижать к себе и молчать, молчать, молчать, пока её боль не перейдет ко мне хотя бы отчасти. Ну хоть на капельку..
Я знаю, Дождик..
Знаю каково это. Я несла их на руках, прижимая к сердцу. Несла каждого столько, сколько могла.
И не спасла, никого не спасла. Не смогла
шени чири ме, маленький тёплый бакинский Дождик..шени чири ме
нельзя унывать - вот все что я знаю
ведь, если люди придумали столько богов, быть может, хотя бы один из них кого-то из нас однажды услышит