Пузырек-66.
Сегодня моему папе Александру Кузнецову исполняется 66 лет.
Далее следует короткий смешной рассказик про него, написанный мною в 2002 году:
События истории нашей страны, имевшие общемировое значение, прошли в стороне от Александра Александровича Кузнецова. 5 марта 1953 года, когда вся страна ужаснулась известию о смерти Сталина, будучи мальчишкой, он вместе с другими мальчишками сражался на палках, как мушкетер, штурмуя стратегическую высоту на одном из «сарайков» (так назывались сараи) в ярославском дворе. Знаменитое сообщение, зачитанное голосом Левитана, заставило мальчишек остановиться на пару секунд, чтобы с яростью продолжить свой, имевший гораздо большее значение для них тогда, чем битва на Курской дуге, бой. Сообщение о выдающемся прорыве первого человека, гражданина СССР Юрия Гагарина, в космос 12 апреля 1961 года нашло курсанта Александра Кузнецова уже где-то на Дальнем Востоке в армии на выходе из бани.* Тому, кто служил в армии, не надо долго объяснять, что значит для солдата помывка в бане раз в неделю.
Мои самые ранние детские воспоминания относятся к тому времени, когда я, лежа на спине в коляске, смотрел широко и удивленно открытыми глазами на небо, а мой папа, Сан Саныч Кузнецов, вез мою коляску по нашему двору на Петровско-Разумовском проезде. Впрочем, может, моя память играет со мной злую шутку, и мне только кажется, что такой значительный эпизод моей жизни имел место быть. Дело в том, что отца в детстве я видел не часто, что характерно для многих семей нашего времени.
Зато я точно помню, мне было года 3, мы с ним, его друзьями и моей мамой ездили зимой в Суздаль. Городок этот мне не очень запомнился. Запомнились горки, с которых я съезжал на попе в традиционно мокрых штанах. И еще запомнился ослик, которого папа мне купил. Это была обычная игрушка из резино-образного мягкого материала с проволокой внутри. Мне, конечно же, очень хотелось узнать, как он устроен. И папа, не долго думая, посоветовал мне его ощипать, что я тут же и сделал. В результате у меня в руках вместо красивой игрушки осталась совсем неинтересная проволочка. Меня развели, как ребенка. Я очень долго плакал и злился на папу.
Чаще всего я видел папу на свой день рождения, когда он дарил мне футбольный мяч, который был такой хороший и чистый, что его не хотелось пинать ногами, и которым я впоследствии разбил маме сервант с посудой, что хранилась для каких-то особенных праздников, и окно соседке с первого этажа, или глобус. Но самые-самые подарки мне всегда дарил мой дедушка. Так, когда мне исполнилось лет 6, дедушка привез мне откуда-то саблю с ножнами. Она была очень красивая и блестела, как настоящая, и я бегал из комнаты в комнату, размахивая саблей, и кричал: «Я русский, я русский!», и в поиске иноверцев приставал ко всем гостям с вопросом: «А ты кто?!». Все, боясь моей сабли, разумеется, отвечали, что они тоже русские, что, кстати говоря, зачастую было весьма условно. Когда я с этим вопросом добежал до папы, он огорошил меня неожиданным ответом: «А я татарин!». Я задумался на пару секунд и тут же нашелся: «Ну, ничего, русские с татарами дружили». Так в очередной раз была попрана общемировая история.
Значительно позже, когда я прочитал книжку Венички Ерофеева «Москва-Петушки», в частности его знаменитые рецепты коктейлей, состоявших, как вы помните, из ингредиентов вроде тормозной жидкости и жидкости для снятия лака с ногтей, я пришел к папе с вопросом: «Разве такое можно пить?». Он ответил мне совершенно неожиданно: «Если это можно пить по отдельности, то почему нельзя вместе?!». Папа всегда вооружал меня полезными советами и учил премудростям практической жизни. Он давал мне попробовать пиво с креветками, рассказывал, как очищать политуру, учил меня наливать «Кровавую Мэри» по ножу, объяснял мне значение живописи, смысл которой я долгое время никак не мог понять. Уроки не прошли даром, и, став полноценным пьяницей, я уже сам обучал отца ритуалу питья текилы с солью и лимоном и, правда, совершенно безуспешно, игре на гитаре. Он, со свойственной ему дотошностью школьного отличника, требовал от меня объяснений, почему у ноты «до» есть диез, а у ноты «ми» - нет. Поскольку ответа на этот вопрос не существует, дальше этого мы не продвинулись. Я и сейчас с удовольствием нет-нет, да и загляну к нему в Новые Черемушки за советом или просто так.
* - «Входил в баню, еще не знал»,- прокомментировал он это место в тексте.
Далее следует короткий смешной рассказик про него, написанный мною в 2002 году:
События истории нашей страны, имевшие общемировое значение, прошли в стороне от Александра Александровича Кузнецова. 5 марта 1953 года, когда вся страна ужаснулась известию о смерти Сталина, будучи мальчишкой, он вместе с другими мальчишками сражался на палках, как мушкетер, штурмуя стратегическую высоту на одном из «сарайков» (так назывались сараи) в ярославском дворе. Знаменитое сообщение, зачитанное голосом Левитана, заставило мальчишек остановиться на пару секунд, чтобы с яростью продолжить свой, имевший гораздо большее значение для них тогда, чем битва на Курской дуге, бой. Сообщение о выдающемся прорыве первого человека, гражданина СССР Юрия Гагарина, в космос 12 апреля 1961 года нашло курсанта Александра Кузнецова уже где-то на Дальнем Востоке в армии на выходе из бани.* Тому, кто служил в армии, не надо долго объяснять, что значит для солдата помывка в бане раз в неделю.
Мои самые ранние детские воспоминания относятся к тому времени, когда я, лежа на спине в коляске, смотрел широко и удивленно открытыми глазами на небо, а мой папа, Сан Саныч Кузнецов, вез мою коляску по нашему двору на Петровско-Разумовском проезде. Впрочем, может, моя память играет со мной злую шутку, и мне только кажется, что такой значительный эпизод моей жизни имел место быть. Дело в том, что отца в детстве я видел не часто, что характерно для многих семей нашего времени.
Зато я точно помню, мне было года 3, мы с ним, его друзьями и моей мамой ездили зимой в Суздаль. Городок этот мне не очень запомнился. Запомнились горки, с которых я съезжал на попе в традиционно мокрых штанах. И еще запомнился ослик, которого папа мне купил. Это была обычная игрушка из резино-образного мягкого материала с проволокой внутри. Мне, конечно же, очень хотелось узнать, как он устроен. И папа, не долго думая, посоветовал мне его ощипать, что я тут же и сделал. В результате у меня в руках вместо красивой игрушки осталась совсем неинтересная проволочка. Меня развели, как ребенка. Я очень долго плакал и злился на папу.
Чаще всего я видел папу на свой день рождения, когда он дарил мне футбольный мяч, который был такой хороший и чистый, что его не хотелось пинать ногами, и которым я впоследствии разбил маме сервант с посудой, что хранилась для каких-то особенных праздников, и окно соседке с первого этажа, или глобус. Но самые-самые подарки мне всегда дарил мой дедушка. Так, когда мне исполнилось лет 6, дедушка привез мне откуда-то саблю с ножнами. Она была очень красивая и блестела, как настоящая, и я бегал из комнаты в комнату, размахивая саблей, и кричал: «Я русский, я русский!», и в поиске иноверцев приставал ко всем гостям с вопросом: «А ты кто?!». Все, боясь моей сабли, разумеется, отвечали, что они тоже русские, что, кстати говоря, зачастую было весьма условно. Когда я с этим вопросом добежал до папы, он огорошил меня неожиданным ответом: «А я татарин!». Я задумался на пару секунд и тут же нашелся: «Ну, ничего, русские с татарами дружили». Так в очередной раз была попрана общемировая история.
Значительно позже, когда я прочитал книжку Венички Ерофеева «Москва-Петушки», в частности его знаменитые рецепты коктейлей, состоявших, как вы помните, из ингредиентов вроде тормозной жидкости и жидкости для снятия лака с ногтей, я пришел к папе с вопросом: «Разве такое можно пить?». Он ответил мне совершенно неожиданно: «Если это можно пить по отдельности, то почему нельзя вместе?!». Папа всегда вооружал меня полезными советами и учил премудростям практической жизни. Он давал мне попробовать пиво с креветками, рассказывал, как очищать политуру, учил меня наливать «Кровавую Мэри» по ножу, объяснял мне значение живописи, смысл которой я долгое время никак не мог понять. Уроки не прошли даром, и, став полноценным пьяницей, я уже сам обучал отца ритуалу питья текилы с солью и лимоном и, правда, совершенно безуспешно, игре на гитаре. Он, со свойственной ему дотошностью школьного отличника, требовал от меня объяснений, почему у ноты «до» есть диез, а у ноты «ми» - нет. Поскольку ответа на этот вопрос не существует, дальше этого мы не продвинулись. Я и сейчас с удовольствием нет-нет, да и загляну к нему в Новые Черемушки за советом или просто так.
* - «Входил в баню, еще не знал»,- прокомментировал он это место в тексте.