"Культурная политика искусственного интеллекта в Китае", или о "постсоциалистическом ИИ" - Часть 1.
Cai, Q. (2025). The Cultural Politics of Artificial Intelligence in China. Theory, Culture & Society, 0(0). https://doi.org/10.1177/02632764241304718
В 2017 году Государственный совет Китая представил национальный план развития ИИ, в котором в качестве рубежа развития обозначена трехкомпонентная цель: продвигать и широко применять социальные услуги, общественную безопасность и национальную оборону, ориентированные на ИИ, и усовершенствованные социальные услуги; достичь мирового лидерства в теоретических инновациях ИИ; завершить цифровизацию повседневной экономической деятельности страны. 6 В целом эти цели носят правительственный, геополитический и экономический характер. Однако политическое измерение, то есть то, что эти разработки означают для политического будущего страны, остается неясным. … он деполитизирован , поскольку в плане отсутствует четкое политическое видение, которое направляет телос такого развития. Несмотря на обширные кластеры политических указаний, программ развития и показателей оценки, план оставляет примечательную лакуну, не обращаясь ни к одной явной политической субъектной позиции, способной обдумать судьбу дико свернувшей с пути социалистической республики. Не обсуждается, как такая интеграция ИИ могла бы решать насущные проблемы, являющиеся последствиями четырех десятилетий реформ, - назовем лишь некоторые из них: радикальное неравенство доходов, злоупотребление трудом, экологические кризисы и жестко ограниченная, ополаскивающая потребительство общественная сфера. «Куда идет Китай?» - политический вопрос, основополагающий для легитимности Народной Республики, - постоянно откладывается на перекрестке долгожданной «революции ИИ».
Отступление политического горизонта, как утверждают многие левые как в Китае, так и на Западе, является неизбежным результатом нерефлексивного девелопментализма. Действительно, деполитизация и девелопментализм являются переплетенными чертами капиталистической современности; ложная дихотомия, которая стремится отделить экономику от политики, служит для маскировки властолюбивой природы капитала. осле 1960-х годов эпоха зависит от экономических показателей как высшего критерия политического успеха, характеризующегося неустанным стремлением к накоплению капитала, которое оправдывает усиление социального неравенства, злоупотребления трудом, естественные лишения и геополитическую напряженность как необходимые переходные жертвы. Дискурс «гонки ИИ» возник в этом глобальном контексте деполитизированного девелопментализма.
оей главной целью является реполитизация дискурса об ИИ путем изучения базового исторического сознания и коллективных субъективностей, которые, хотя и маргинализируются в эпоху деполитизированного развития, играют решающую роль в формировании динамики развития ИИ в различных национальных и социальных контекстах. Вид реполитизации, за который я выступаю, начинается с исследования культурной политики ИИ. Здесь «культурный» не относится к технокультурному эссенциализму (например, «конфуцианский ИИ») или эстетике нишевой культуры (например, «боевое искусство киберпанка»). Вместо этого он служит временным заполнителем для радикального типа исторического сознания и политики коллектива, проявляющейся через дискурс и практику развития ИИ в определенных политических и социально-исторических контекстах. Выдвигая на первый план культурное измерение реполитизации, я стремлюсь выйти за рамки институциональных исследований и анализа политики, чтобы обратиться к более масштабной проблематике исторического сознания и коллективной субъективности, лежащей в основе особой динамики развития ИИ.
современный Китай несет на себе отпечатки запутанного политического опыта и социальной истории в современности; китайская современность глубоко переплетена с либеральной современностью на Западе, но остается отличной от нее. Это делает разработку ИИ в Китае ценным примером для сравнения с преобладающим фокусом в современных исследованиях ИИ, которые часто предполагают подразумеваемую субъектную позицию, укорененную в историческом опыте либеральной современности. Текущее обсуждение политики, этики и эстетики ИИ в западной академической среде и (в меньшей степени) за ее пределами часто вращается вокруг ограниченного набора параметров, таких как политическая форма конституционной демократии, политическая экономия неолиберализма и историческое наследие колониализма и империализма. Этот предопределенный фокус ограничивает понимание альтернативных субъектных позиций, сформированных нелиберальными, незападными культурными и политическими историями, которые лежат в основе различных приоритетов и требований развития ИИ. Следовательно, наблюдается заметный дефицит научных исследований, исследующих происхождение и эволюцию ИИ, а также их социально-политические последствия, за пределами сферы либеральной современности.
Основная цель исследования культурной политики ИИ в Китае - раскрыть уникальные, исторически и политически обусловленные условия, которые лежат в основе альтернативных конфигураций информационной современности.
Вместо того чтобы ссылаться на неолиберализм как на основную аналитическую структуру, я использую постсоциализм для контекстуализации текущего состояния культурной политики в Китае. ….эпоха «высокого социализма» все еще маячит в институциональном, образовательном и моральном дискурсе современного Китая. Это влияние предполагает доминирующий дискурсивный и символический порядок, который обеспечивает моральную основу для народного суверенитета, расходясь с либеральным гуманизмом. Несмотря на изобилие противоречий внутри «реально существующего социализма» страны, разумно утверждать, что метаисторическое сознание Китая закреплено в особом «режиме истины»; его коллективное «политическое бессознательное» имеет «нарративную» структуру, которая является глубоко исторической… (Говорить о постсоциализме - значит делать) теоретическое утверждение, признающее историческую позицию, с которой можно критиковать туннельное видение неолиберальной капиталистической современности. Для тех, кто рассматривает неолиберализм как гегемонический символический порядок, навязывающий единую политическую рациональность во всем мире, постсоциализм предлагает альтернативную дискурсивно-политическую позицию с особым набором символических лексиконов и политических конфигураций, которые остаются несовместимыми с моделью неолиберального homo economicus .
На культурно-политическом уровне я изучаю исторически обоснованную связь государства и капитала в Китае, сосредотачиваясь на их политических и идеологических основах, режимах работы и подходах к социальному управлению, которые являются центральными для политической повестки дня, касающейся развития ИИ в Китае. В частности, я рассматриваю децентрализованный механизм власти страны, который лежит в основе ее подхода к умному урбанизму… культурная политика ИИ в Китае является результатом постоянных переговоров между противоречивыми политико-экономическими целями и позициями субъектов, которые не могут быть полностью поняты в рамках глобально универсализированной неолиберальной современности.
На техническом уровне мой анализ подчеркивает постсоциализм как альтернативную структуру для понимания процесса социализации интеллектуальных машин, также известного как онтогенез или социогенез машинного обучения. Это исследование изучает взаимные отношения между ИИ и его встроенными социокультурными и политическими контекстами, поскольку машины «учатся», усваивая и воздействуя на коллективное сознание и политическую субъективность своей среды . Моя цель - интерпретировать культурную политику ИИ в Китае, укорененную в уникальном взаимодействии машинной субъективности и постсоциалистической субъективности, тем самым бросая вызов доминированию homo economicus как единственного политического горизонта, формирующего машинный интеллект.
Связь государства и капитала в анализе ИИ
Текущая связь государства и капитала в развитии ИИ является примером этого сложного взаимодействия социалистического наследия и неолиберальной тактики, отмеченной централизованным командованием и децентрализованным исполнением. Вместо того, чтобы быть монолитным образованием, осуществляющим непрерывный контроль, китайское государство действует как организатор, устанавливающий руководящие принципы кампании, и арбитр для балансирования интересов местных заинтересованных сторон и предотвращения чрезмерной конкуренции
Большое разнообразие в инициативах интеллектуального урбанизма Китая также обусловлено их экспериментальным характером, который продолжает многолетнюю траекторию экономических и городских экспериментов, продвигаемых и управляемых государством с эпохи реформ. Скотт Лэш отмечает, что эмпирическая тенденция китайской политической экономии представляет собой контрапункт «набору априорных принципов, заложенных в «Вашингтонском консенсусе»». Его подход проб и ошибок включает эксперименты с новыми экономическими инициативами на уровне местной судебной системы, их уточнение на основе извлеченных уроков, а затем масштабирование их до провинциального или муниципального уровня. Этот подход очевиден в текущих проектах интеллектуального урбанизма, где городские пространства рассматриваются как испытательные полигоны для новых наборов технического, политического и социального управления, таких как устойчивость, изменение климата, энергетика и цифровые переходы.
Партия-государство остается у руля информационного цикла, а люди остаются пассивными по сравнению с ней. Эта динамика очевидна в проектах интеллектуального урбанизма в Китае, где граждане менее активно участвуют в прямом принятии решений и проектировании социотехнических систем (СТС), таких как типы предоставления услуг, развертывание транспортных объектов и траектории передачи данных. Чаще всего муниципальные власти заменяют массовый сбор и синтез данных фактическим вкладом граждан, предполагая, что они понимают, что представляет собой «ориентированный на людей» дизайн. Это приводит к «само собой разумеющемуся» взгляду на гражданство, который предполагает сильное гражданское управление и патернализм.