(no subject)
Рассказ про дракона Ромуальда,
что отчего-то золота не любил,
изложенный драконом Билли с Волшебного Болота
…случилось это еще в ту пору, когда я был студентом. Да-да, не удивляйтесь, драконы, конечно, большие одиночки, и стаями никогда не селятся, но есть у нас два острова в самом глухом уголке океана, где мы все-таки собираемся вместе. Один - остров Сборов, но он - для чрезвычайных случаев и больших событий. Другой - учебный. Туда прилетает любой дракон, который чувствует тягу поучиться или поучить. Некоторые не один раз посещают этот остров, причем в самом разнообразном возрасте. Однажды, даже мэтресса Морриган объявилась, а про нее говорят, что она, вообще, праматерь всех драконов… Старожилы удивились, так как не видели ее лет пятьсот, спросили так вежливенько, мол, сколько учеников на этот раз обучения удостоятся - а она в ответ: «Да что вы, я как раз поучиться прилетела, только с годами стала понимать, как мало знаю…» И - юрк на самый берег, к новичкам, к Маргоше, вечной нашей Первой Учительнице, с нее любой цикл обучения начинается. Переполох случился тот еще. Никаких формальных правил, естественно, отродясь не водилось, нарушать нечего! Но - установившийся порядок вещей, привычка, традиции, наконец. Морриган не на шутку уперлась спинным гребнем, и таки настояла на своем: учиться, и точка. Проболталась на острове несколько лет, валяя дурака со студентами и участвуя в их самых бесшабашных авантюрах. Говорят, ее соученики сплошь умными и ненормально продвинутыми стали, а сама Морриган, красавица, озорница, даже на меня, ох… впрочем, извините, я отвлекся, вовсе не про нее история.
Так вот, почувствовав в определенном возрасте, что хватит валять дурака да сидеть на голове у мамочки, покинул я пещеру, и полетел… в общем, куда глаза глядят полетел, но, оказалось - как раз на учебный остров. Инстинкт, понимаете ли. Встречает меня Маргоша, видит, зеленый совсем - ну и оставила с начинающими, мол, рано еще вглубь острова соваться. Оказалось нас пять молодых идиотов, с одинаково ограниченным кругозором и немеряными амбициями. Потихонечку, в своей наседочной манере, Маргоша в нас основы ума-разума засеивала. Четверо - драконы как драконы. Конечно, дурачились и пропадали с занятий время от времени, но науку драконью потихоньку постигали и с учительницей не спорили. А пятый, Ронуальд его звали - чудной какой-то оказался. Маргоше дурацкие вопросы задает, по поводу и без повода в споры ввязывается, да еще на наши проделки внеучебные с презрением смотрит. И все кому-то наябедничать грозится. Мы, собственно, особыми глупостями и не занимались. Так все, традиционно - вина стянуть бочонок-другой в каком-нибудь замке, а то и золотишко обнаружится бесхозное - ведь хозяин бежит от него со всех ног, драконов завидя - грех не воспользоваться. Ну так вот. Дракон этот недоделанный - чем дальше - тем хуже. Надо сказать, был он абсолютно честен и обладал нереальным терпением, это, увы, все знали, и уважали, заразу. Только вот честность его была какая-то... Знаете, любую ситуацию можно по-разному повернуть.
Вот, например, сидим мы в нашей любимой бухточке и смотрим на закат. Слева горный горб синеет, справа скалы белым снегом в серебристую воду обрываются, песочек ровный, теплый, полукругом разбегается, и прямо посередине, окрашивая небо во всевозможные торжественные цвета, медленно опускается красно-золотой шар. Душа парит в поднебесье, друзья заворожено молчат, и самому не то, что болтать - громко дышать не хочется, чтобы не спугнуть закатное настроение. И тут, представьте себе, появляется на нашем пляже эта образина, и что-то крякает про несовершенные глаголы в стародраконьем.
Ну да, с утра еще - грозилась Маргоша некоторым мантрам ввечеру обучить. И даже настаивала, чтобы мы все, оболтусы, как следует освежили древний язык. Потому как без настоящего понимания смысла - основное ожерелье мантр не пропоется. То есть, петь-то можно, а вот толку не будет... Ну и что, спрашиваю я вас, и это - повод портить такой задумчивый закат? И потом флегматично докладывать Маргоше, что, мол, группа вместо того, чтобы старательно вспоминать язык, разлеглась на берегу и бездельничает? Формально-то правда: сидим на берегу, язык не вспоминаем, но - закат, но - настроение, но - условность часа пресловутого "вечера" - могли бы еще кучу всего до ночи успеть на самом деле... В итоге - ни заката, ни мантр, а лишь разнос от Маргоши. Самое обидное, даже самому Ромуальду никакой выгоды от этого не получалось, да и удовольствие сомнительное. Со временем, даже преподаватели как-то странно на него стали посматривать - ну, промолчал бы он о наших очередных выкрутасах - никому и дела бы не было, а так - приходится реагировать, принимать меры, воспитывать - а кому это понравится?
В общем, вскоре на острове уже не знали, куда от него деваться, даже сам он почувствовал явно негативное отношение, и потому загрустил. Однако, честного своего занудства не прекращал, больше того - по глубине погружения в любой предмет старался перещеголять всех, включая старейших. Что опять-таки не добавляло ему популярности.
А потом я нашел одну странную пещеру. Была она не совсем на острове. Привожу общеизвестный факт: мы, драконы, можем быть, какими хотим. И превращаться в кого хотим. Конечно, взрослый дракон задаст резонный вопрос: а зачем мне это удовольствие? А вот для студента, превращаться - самое милое дело на свете. Замечательная практика по куче дисциплин, плюс возможность просто повалять дурака тысячью различных способов. Естественно, не любое превращение осуществимо прямо в нашем мире. Поэтому есть специальное место, карман если хотите, где самое заковыристое существо будет хорошо себя чувствовать. Оно, конечно, не совсем реально, но для испытания себя-другого вполне подходит. Антураж обычно там весьма призрачен. Каково же было мое удивление, когда в призрачном этом месте я обнаружил почти совсем реальную пещеру, а в той пещере - уже вполне настоящее золото... Слитками. Десятка полтора. Было это на практикуме по иллюзиям (вот смех - упражняясь в видимостях найти что-то конкретное), и напарником моим, как назло, оказался Ромуальд. Я ему, как дракон-дракону, типа, тихо смываемся, золотишком поделюсь. Он - ни в какую. Хочет продолжать упражнения. Порывается звать преподавателя. Я ему - хрен с тобой, бери половину. А он в ответ: "Не нужно мне золота, не люблю я его, ты сам не занимаешься и меня от занятий отвлекаешь..."
Тут на шум принесся преподаватель и собралась изрядная толпа. Дракон может быть зануден, упрям, терпелив, дотошен, и даже - о, небо! - всерьез увлекаться науками. Все это, конечно, драконам не свойственно, но встречается - изредка. А вот чтоб не любить золота? Дракону? Это же нарушение основ мирозданья... Ромуальд был немедленно извлечен возмущенной общественностью из пещеры, и отправлен к старейшим-мудрейшим в середину острова. После того мы его и не видали, к большому нашему драконьему облегчению. Хотя нет-нет, да и вспоминали молодого зануду и его странные повадки. Жизнь постепенно вернулась в нормальную колею, Ромуальд выветрился из памяти. Тем более, началась настоящая учеба, а потом - настоящие приключения... Ну, о своей учебе я как-нибудь в другой раз расскажу - это целая эпопея.
О Ромуальде же снова я услышал много позже. Уже давно оставив учебный остров, я продолжал заниматься пением - был у меня и такой период в жизни. Пел я везде и всегда, и родичи прилетали издалека, чтобы меня послушать. Мне необычайно это нравилось, пока однажды… впрочем, это совсем иная история, опять отвлекся. Так вот, в бытность мою певцом - чего только не испробуешь за длинную драконью жизнь - зовет меня как-то к себе Ирахим. А это, чтоб вы понимали, один из старейших-мудрейших, и сам факт того, что он знает твое имя - уже большая честь! Услышав зов, немедленно предстаю пред уважаемым родичем, и застаю того в полнейшем замешательстве. Даже смущенным каким-то - во что не верится вовсе. Как можно деликатнее интересуюсь, в чем, собственно, дело. Все-таки, Ирахим, не друг-однокашник, не скажешь: «кончай, дорогой, выпендриваться, излагай, как есть». Посидели, помолчали, посмотрели на закат. А закат с горы в центре острова - просто феноменальный, не хуже того, что мы в свое время наблюдали с нашего пляжа. Жидкое багряное золото растекается по небу от края до края, повторяясь в воде, и лишь прибой белой чертой ставит предел этому великолепию. О золоте у нас и пошел потихоньку разговор. Точнее, мудрейший изволил заметить, что сколько живет на учебном острове, столько и кажется ему, что остров для наших нужд выбран не случайно, специально для драконов он как будто был создан. Слишком уж отливают золотым закаты и восходы, уж больно отраден золотолюбивому драконьему взору цвет местного солнца…
- А знаете ли вы, юноша, - внезапно оживляется Старейший, - что драконы не просто так имеют почти непреодолимую склонность к драгоценным металлам? Золото, платина и очень чистое серебро - вызывают у драконов самое приятное расположение духа. Причем - для успешного воздействия - количество металла должно быть не меньше одной десятой веса дракона. Находясь от такого количества золота невдалеке, любой дракон ощущает душевный подъем, всплеск хорошего настроения и желание совершать подвиги. Непосредственное прикосновение к металлу ничего не меняет, не усиливает и не уменьшает удовольствие. Это совершенно не похоже на опьянение - голова ясная, настроение бодрое, никакого похмелья и привыкания. Расставшись с золотом, дракон, ни секунды ни грустя, занимается тем, чем собственно и собирался заниматься, только улучшенное настроение держится еще несколько часов. Жаль конечно, что так много надо, на шею не повесишь, чтоб всегда с собой было. Но даже когда золота рядом нет, все, что вызывает воспоминания о нем - тоже улучшает настроение. Посмотри, например, на этот закат - ведь совершенно золотой. И настроение у нас прекрасное, не смотря на некоторую щекотливость беседы...
Тут уважаемый Ирахим уселся на хвост, и так выжидательно на меня уставился. Соображай, мол, милый друг, какие новости следуют из этого потаенного знания. Тут мне вспомнился Ромуальд, во всей своей красе. Кручу в голове так и эдак, пробую пристроить теорию к конкретному случаю, пытаюсь рассуждать логично. Идею об одном-единственном драконе, неподвластном Закону, отметаю сразу - старейший бы сказал. Предположим, мама нашего Ромуальда золота не имела, что маловероятно, или по каким-то соображениям к золоту сынишку не подпускала - что возможно, хотя и странно. Предположим так же, по дороге ему тоже ничего подобного не встретилось, а здесь, на острове, драгоценных металлов нет, по крайней мере, в общем доступе - кто знает, что там у старейших на горе припрятано. Единственный раз - я тогда нашел, что само по себе чудо, но меня попросили немедленно его отдать на хранение с глаз долой. И вернули только, когда улетал после обучения. Да и не было там одной десятой веса дракона - разве что совсем малыш попадется, недавно вылупившийся. Мог Ромуальд на себе благотворное золото не почувствовать? Мог! И несколько удивленно смотреть на нас, золотых фанатов? И раздражаться - что это мы такими глупостями занимаемся... Но, улетев с острова, не мог он с золотом не столкнуться совсем.
Имя "Ромуальд" мы сказали со Старейшим хором. И оба смутились - каждый ждал, в надежде на продолжение чужой речи. Но не дождался. Перемолчать я кого угодно могу, а со старейшим это еще и интересно.
Тут солнышко совсем село, потянуло прохладой, и старейший предложил продолжить разговор в пещере. Уж с чем - с чем, а с благородными металлами у него все было в порядке. По количеству и способу размещения золота и прочих дракоценостей - его пещера до сих пор мне кажется одной из самых красивых на свете. Дальнейший разговор совсем сбил с толку. Старейший внезапно потерял свою невозмутимость, и начал каяться, как молодой дракон, пропустивший занятия из-за собственной пустой головы.
- Я тогда был серьезно занят весьма интересными исследованиями, и отвлекаться совсем не хотелось. И тут ваш Ромуальд... Он мне страшно не понравился. И отослал я его, не подумав. В мир, куда глаза глядят. Подумал, со временем вкус золота распробует, все поймет. Не тут-то было.
Этот сумасшедший трансформировал свое тело в человеческое, работает деньгомером, живет размеренной жизнью, к золоту его так и не привело, а вот к смерти своей человеческой идет огромными шагами. Понимаешь, он забыл, что родился драконом!
Меня же совесть мучает - был плохеньким, занудным, но - драконом с, по меньшей мере, тысячью лет впереди, если глупостей не делать. А тут какие-то 20-30 лет, и все... Страшно подумать. Пробовал с ним поговорить - убегает со всей возможной скоростью в людные места, где двум драконам и говорить-то несподкрыльно. Подсылал ребят - та же картина. Четыре добровольца с золотом его подстерегали - отрастил крылья и улетел в панике, долетел до дома, и сразу же все забыл, как не было.
В общем, пропадает дракон, вся надежда на тебя - спой ему про наше племя. Ты же умеешь. Спой так, чтобы в нем проснулось его драконья сущность, чтоб пришел в себя, наконец. Ведь помрет же не ко сроку, простой человечьей смертью помрет, а виноват один я буду - не подумал, не озаботился, отпустил...
Не, конечно, изъяснялся он куда как более высокопарно, да еще наполовину на стародраконьем. Подробный пересказ, увы за давностью лет не получится, но тогда меня зацепило сильно. И показался я себе рыцарем без страха и упрека, спешащим на всех парах на выручку другу... А что друг тот столько всякого неприятного во время учебы начудил - из головы вылетело немедленно и навсегда.
Распрощался я со старейшим, и в тот же день, изо всех крыльев, направился в добрый град Катышин, где чудилось мне присутствие Ромуальда. Город меня разочаровал, причем сильно. Не помнил я по старому опыту в небольших городишках на реке - такую прорву людей, дымов и грязи. Домишки закопченные, дальше некуда, даром, что некоторые недавно построены, да и с лица одинаково унылы.
В одной из таких - и поселился мой знакомец. Был он - для человека, конечно - высок, худ и сутул. Седая шевелюра обрамляла унылое, вытянутое лицо с изрядно выступающим носом, глаза спрятались за кустистыми седыми бровями. При первом впечатлении, взгляд его казался каким-то затравленным, но, приглядевшись, можно было обнаружить изрядную внутреннюю силу, довольствие собой, и нерушимый внутренний покой.
Я специально расположился посреди двора так, чтобы не заметить меня он не смог. Но у него получилось. Аккуратно обойдя мое немаленькое тело, он вошел в подъезд, на чем наша первая встреча и закончилась. И тут я запел. Серые воды реки и синяя даль неба - откликнулись драконьей песне. Даже двуногие, которые редко вообще что-то слышат, и те - выскочили из домов, и стояли, улыбаясь, глядя ввысь и в даль. Во всей округе все замерло, внимая моему концерту, в благоговении перед миром, жизнью и собой. Все и вся - но только не Ромуальд. Он невозмутимо готовил себе пищу. Потом съел приготовленное, и улегся спать. А дивный закат над рекой еще долго будоражил мое расстроенное сердце.
Ронуальд оказался уважаем всеми, и даже, по-своему, - любим. Дослужившись до городского казначея, остался верен себе: дотошен, упрям, и скрупулезно честен. И абсолютно равнодушен к золоту и прочим материальным ценностям. Конечно, казначей напрямую с драгоценным металлом дела не имеет, а превращенное в сухие строчки цифр на казенной бумаге - богатство привлекало Ромуальда лишь круглостью итогов и идеальностью схождений сумм.
На протяжении многих лет, каждое утро он принимал прохладный душ, ел жидкую кашу, запивая ее слабым чаем, и, аккуратно собрав необходимое, направлялся в городской магистрат. Пешком. В любую погоду. Под дождем и снегом, в течение часа он брел вдоль реки - вплоть до самого внушительного здания городка. Там он поднимался по скрипучей лестнице, аккуратно устраивал в шкаф верхнюю одежду, доставал гроссбухи, и садился за рабочий стол. Иногда его просили зайти к городскому главе, и тогда он отрывал себя с видимым усилием от рабочего места, но чаще - целыми днями сидел за столом, поднимая голову лишь при звуке шагов очередного посетителя. Никогда не уходил, не сделав до конца все намеченное. Никогда не повышал голос. Никогда не говорил нет, используя лишь неопределенное "разберемся". Уходил опять же пешком, вежливо раскланиваясь со всеми встречными горожанами. Конечно, это не драконья жизнь! Но он так жил! Он так жил с упорством, достойным лучшего применения.
А я наблюдал. И не один год. Ибо что еще мне оставалось? Не оправдать доверия уважаемого Ирахима я не мог, но мои способы вернуть заблудшего дракона обратно на воздушные тропы - тоже не давали результата. Ни дивные концерты на берегу реки, сначала - соло, а потом - и с хором преданных учеников, ни поучительные беседы - как в разгар рабочего дня, так и среди глубокой ночи - ничто не могло столкнуть упрямца с избранной стези.
Уже преобразился весь город: дома стали чище и светлее, одни жители, не самые добрые и честные, уехали навсегда, зато другие - вздохнули свободнее и радостнее, и зажили полной жизнью. А уж сколько талантов к разнообразным искусствам и ремеслам открылось, сколько судеб повернулось к иной, более светлой стезе, сколько чудных песен, картин и романов было написано в то время. А попробуйте, даже будучи человеком, не откликнуться на вдохновенную драконью песнь, да еще исполняемую регулярно! То-то. Люди чувствовали благие перемены, и всю честь, как ни странно, приписывали Ромуальду. То есть не буквально, конечно, но уважать и любить стали еще пуще. Чем, кажется, еще больше укоренили блудного дракона в его заблуждениях.
Наш хор был не слышим и невидим - всем, кроме одного дракона - но он-то как раз умудрялся нас полностью игнорировать. И доигрался, подлец! Прошла жалкая пара десятков лет, а его человеческая оболочка пришла в негодность (вы попробуйте сами - так жить!). А драконья сущность впала в сущий летаргический сон, и не ведала что творится! И потянулись сначала кареты скорой помощи, а потом пришла череда и длинного черного экипажа.
Весь город с плачем следует за ним, открытый гроб засыпан цветами, и лишь где-то там, внутри, под негодной и мертвой уже оболочкой - еще бьется живая драконья суть. И все драконы, которых смог я собрать в тот страшный день, заполошно летают над ним и повторяют на разные голоса:
"Ты не человек! Ты дракон! Ты не обязан умирать! Встань и лети!"
Но Ромуальд, невозмутимо покачивая ногой, продолжает лежать в своем черном ящике без крышки. Горожане нервно косятся на это безобразие, но движение к месту последнего покоя продолжают. Вот они достигли свежевыкопанной ямы, и городской глава уже сказал прочувствованную речь. Остальные видные горожане тоже степенно высказываются о невосполнимости утраты, некоторые рыдают и клянутся в вечной памяти. Драконий хор становится особенно пронзителен, исполняя древний гимн "Дракон, плывя в сиянье славы, Ты песню сердца не забудь..." - но Ромуальд остается глух даже в этот трагический момент...
Итак, представьте себе - степенное многолюдье больших похорон, в небе тесно от торжественно поющих драконов, и тут, поперек всего течения событий, появляется Ирахим с парой помощников. С мешками. Большими. О невидимости, конечно, они даже не думают. Разворачиваются практически на месте, зависают над черным ящиком с Ромуальдом, и начинают прицельно бросать в него золотые слитки. Крупные и не очень. Когда мешки одних помощников иссякают, на посадку заходят другие, и золотопад продолжается. У Ирахима такой вид, как будто каждый кусок золота он отрывает непосредственно от сердца, но, через силу, он продолжает руководить варварским расходом дракоценного металла.
Наконец, Ромуальду надоедают, удары увесистых брусков, он начинает уворачиваться от них - сначала вяло, а потом все более сноровисто. Наконец, сердито вопит: "Да дайте мне хоть умереть спокойно!". Тут драконий хор набирает мощь: "Ты не человек! Ты - дракон! Ты не обязан умирать!"
Ромуальд нервно поворачивается в своем ящике, золото рассыпается по всему его телу, и тут все замирает. На глазах у изумленной толпы людей и драконов, в первый раз с Ромуальдовой морды пропадает скучающее выражение - и он улыбается. Искренней многозубой улыбкой. Толпа замирает. И в ливне золота и цветов, в небо поднимается изящное и мощное драконье тело, выделывает несколько кульбитов, и исчезает за горизонтом.
Драконы в ожидании дальнейших указаний глядят на старейшего. Ирахим лишь печально качает головой: "Как я мог не понять этого раньше? Какой дракон может не любить золота? Только тот, кто не распробовал его на вкус!"
Ни одна лапа не поднимается собрать разбросанное с земли, мы наскоро приводим могилу в порядок, и разлетаемся в разные стороны.
на самом деле, это ТА САМАЯ ИСТОРИЯ, которую рассказал дракон, распивая вино вместе с Водяным и Принцессой из рассказки " Стоит только отвлечься…