Воспоминания о будущем
На днях дискутируя с блогерами в одном московском сообществе, я согласился, что Москва - город комфортабельный для мигрантов, и одновременно задался вопросом - а для москвичей? Насколько удобно, уютно жить в столице сегодня, по сравнению с давним и недавним прошлым? И почему люди разных культур, национальностей, этносов стремились раньше и стремятся сегодня в Москву? И почему коренные москвичи, это многонациональное сообщество, проживающих в столице граждан, почти с одинаковым удовольствием отмечает и языческую Масленицу, и православную Пасху, и католическое Рождество, и иудейский Пейсах, и мусульманский Навруз? Что нас всех объединяет? В поисках ответа на эти, отчасти риторические, вопросы я вспомнил о недавней своей публикации в журнале «Дипломатика». Приведу ее с небольшими сокращениями. Понимая, что мысли, высказанные в материале, не являются истиной в последней инстанции, готов обсудить их.
* * *
Кавказ: вспоминая о будущем.
«Добрый день или наступивший вечер, мой дорогой, многоуважаемый друг и брат Владимир и вся твоя семья! - четкие, красивые строчки смотрят на меня с пожелтевшего листа бумаги.- Очень рад, что у вас все хорошо. В наступившем году желаю вам большого счастья и здоровья, личных творческих успехов. В каждой передаче «Время» дети настраиваются на телевизор, чтобы встретить Вас в передаче... Дома у меня все хорошо, дочь Хаджимат опять в детской клинике в Москве, на второй курс лечения положили. Обещала наша благородная медицина вылечить. Володя, напиши, какая у вас в Женеве погода, как здоровье семьи, как жена, дети. Прошу передай им поименно привет с Кавказа. С большой радостью жду детей на каникулы в Грозный, пусть лето поживут у меня. Здесь их встретят как своих. Ахмед и Магомед их в обиду не дадут, они оба занимаются боксом и дзюдо. Владимир, если что надо, пиши. Могу выслать посылку, если дойдет. Передавай всем членам семьи пламенный чистосердечный привет. С уважением ваш брат Юсуп. 24 января 1989 года»
Я не люблю ни выбрасывать, ни сжигать письма. Все они - свидетельства жизни. Но это письмо из Грозного для меня дорого по-особенному. И не случайно я хотел бы начать разговор по такой серьезной теме именно с личного письма. В данном случае, как мне кажется, оно носит не частный характер, а является своеобразным историческим документом. Это - небольшой штрих, зарисовка ситуации, реально существовавшей накануне развала Советского Союза и всех тех трагических событий, которые последовали за ним, включая, безусловно, и Кавказскую проблему. Хотел бы сразу заметить, что с Юсупом мы познакомились совершенно случайно в вагоне поезда. Я возвращался из отпуска в свой женевский корпункт Агентства печати «Новости», Юсуп ехал к друзьям родственников в Германию (тогда еще ГДР). Больше мы с ним, к сожалению, так и не увиделись, лишь изредка обменивались письмами. А потом не стало СССР, и начался весь тот кошмар, последствия которого нам предстоит еще расхлебывать, боюсь, долгие годы.
В рамках рассматриваемой проблемы хочу обратить внимание на несколько фраз из цитируемого письма. Малознакомого русского попутчика, с которым довелось провести в задушевном разговоре несколько часов, чеченец Юсуп искренне считает своим другом и братом, делится с ним очень личным, искренне приглашает погостить летом в своем доме. Что это, как не свидетельство истинно кавказского радушия, доброжелательности, открытости? И ведь такая расположенность - вовсе не исключение, а, скорее, правило: единая общность - советский народ - реально была, как бы ни пытались высмеивать этот термин его критики. Существовала семья народов, где, как и в любой семье, конечно, не все всегда было гладко. Но в главном мы были едины вовсе не по приказу свыше, не по указаниям партии и правительства, а по потребности души. Со школьной скамьи нас учили понимать друг друга, сострадать и сопереживать, радоваться вместе. Не это ли воспитание плюс ощущение общности нашей исторической судьбы связывало и русский, и нерусский Кавказ крепче всяких призывов к единству! Начиная с хрестоматийного «Друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве…» из киноленты «Свинарка и пастух» до гамзатовских «Журавлей» в исполнении Марка Бернеса или до всеми до сих пор любимого «Мимино» с неподражаемыми Вахтангом Кикабидзе и Фрунзиком Мкртчаном.
В годы студенческой юности мне доводилось неоднократно бывать на Кавказе. До сих пор символами в памяти остались горные перевалы и кручи, по которым армянин-инструктор по альпинизму Арутюнов водил нашу связку: эстонец Гунар, украинец Петр, литовская красавица Ниёля. Помнится как однажды, уставшие и изнывающие от жажды мы вышли к одинокому пастушьему жилищу - кошу, где нас напоили сочным и вкусным айраном, сразу прибавившим нам сил. Мы пробыли у пастухов - кабардинцев каких-то четверть часа, но свежесть и непередаваемую прелесть этого напитка, тепло кавказского гостеприимства я ощущаю до сих пор. И еще вспоминается, как неподдельно заинтересованно расспрашивали нас пастухи о Москве. Для них наша интернациональная группа была представителем столицы государства.
Вот и Юсуп в своем письме тоже говорит с надеждой о Москве, о том, что доктора помогут вылечить дочь. Москва всегда была и, наверное, долго еще будет для большинства жителей и России, и всего постсоветского пространства неким символом единства, надеждой на будущее. Притяжение Москвы и, шире, России, тяготение к ним других народов, некогда входивших в Российскую, затем в советскую империи, останется еще на длительное время. И вовсе не потому, что мы связаны ныне некой общей идеологией или единым экономическим пространством. Отнюдь! Как бы мы ни пытались смотреть на ситуацию оптимистично, приходится с грустью констатировать: нет единого экономического пространства, нет общей идеи, которая бы могла объединить лучшие умы и таланты наций и народностей, как в России, так и вне ее, на постсоветском пространстве.
Что же остается?...
(продолжение следует)
* * *
Кавказ: вспоминая о будущем.
«Добрый день или наступивший вечер, мой дорогой, многоуважаемый друг и брат Владимир и вся твоя семья! - четкие, красивые строчки смотрят на меня с пожелтевшего листа бумаги.- Очень рад, что у вас все хорошо. В наступившем году желаю вам большого счастья и здоровья, личных творческих успехов. В каждой передаче «Время» дети настраиваются на телевизор, чтобы встретить Вас в передаче... Дома у меня все хорошо, дочь Хаджимат опять в детской клинике в Москве, на второй курс лечения положили. Обещала наша благородная медицина вылечить. Володя, напиши, какая у вас в Женеве погода, как здоровье семьи, как жена, дети. Прошу передай им поименно привет с Кавказа. С большой радостью жду детей на каникулы в Грозный, пусть лето поживут у меня. Здесь их встретят как своих. Ахмед и Магомед их в обиду не дадут, они оба занимаются боксом и дзюдо. Владимир, если что надо, пиши. Могу выслать посылку, если дойдет. Передавай всем членам семьи пламенный чистосердечный привет. С уважением ваш брат Юсуп. 24 января 1989 года»
Я не люблю ни выбрасывать, ни сжигать письма. Все они - свидетельства жизни. Но это письмо из Грозного для меня дорого по-особенному. И не случайно я хотел бы начать разговор по такой серьезной теме именно с личного письма. В данном случае, как мне кажется, оно носит не частный характер, а является своеобразным историческим документом. Это - небольшой штрих, зарисовка ситуации, реально существовавшей накануне развала Советского Союза и всех тех трагических событий, которые последовали за ним, включая, безусловно, и Кавказскую проблему. Хотел бы сразу заметить, что с Юсупом мы познакомились совершенно случайно в вагоне поезда. Я возвращался из отпуска в свой женевский корпункт Агентства печати «Новости», Юсуп ехал к друзьям родственников в Германию (тогда еще ГДР). Больше мы с ним, к сожалению, так и не увиделись, лишь изредка обменивались письмами. А потом не стало СССР, и начался весь тот кошмар, последствия которого нам предстоит еще расхлебывать, боюсь, долгие годы.
В рамках рассматриваемой проблемы хочу обратить внимание на несколько фраз из цитируемого письма. Малознакомого русского попутчика, с которым довелось провести в задушевном разговоре несколько часов, чеченец Юсуп искренне считает своим другом и братом, делится с ним очень личным, искренне приглашает погостить летом в своем доме. Что это, как не свидетельство истинно кавказского радушия, доброжелательности, открытости? И ведь такая расположенность - вовсе не исключение, а, скорее, правило: единая общность - советский народ - реально была, как бы ни пытались высмеивать этот термин его критики. Существовала семья народов, где, как и в любой семье, конечно, не все всегда было гладко. Но в главном мы были едины вовсе не по приказу свыше, не по указаниям партии и правительства, а по потребности души. Со школьной скамьи нас учили понимать друг друга, сострадать и сопереживать, радоваться вместе. Не это ли воспитание плюс ощущение общности нашей исторической судьбы связывало и русский, и нерусский Кавказ крепче всяких призывов к единству! Начиная с хрестоматийного «Друга я никогда не забуду, если с ним повстречался в Москве…» из киноленты «Свинарка и пастух» до гамзатовских «Журавлей» в исполнении Марка Бернеса или до всеми до сих пор любимого «Мимино» с неподражаемыми Вахтангом Кикабидзе и Фрунзиком Мкртчаном.
В годы студенческой юности мне доводилось неоднократно бывать на Кавказе. До сих пор символами в памяти остались горные перевалы и кручи, по которым армянин-инструктор по альпинизму Арутюнов водил нашу связку: эстонец Гунар, украинец Петр, литовская красавица Ниёля. Помнится как однажды, уставшие и изнывающие от жажды мы вышли к одинокому пастушьему жилищу - кошу, где нас напоили сочным и вкусным айраном, сразу прибавившим нам сил. Мы пробыли у пастухов - кабардинцев каких-то четверть часа, но свежесть и непередаваемую прелесть этого напитка, тепло кавказского гостеприимства я ощущаю до сих пор. И еще вспоминается, как неподдельно заинтересованно расспрашивали нас пастухи о Москве. Для них наша интернациональная группа была представителем столицы государства.
Вот и Юсуп в своем письме тоже говорит с надеждой о Москве, о том, что доктора помогут вылечить дочь. Москва всегда была и, наверное, долго еще будет для большинства жителей и России, и всего постсоветского пространства неким символом единства, надеждой на будущее. Притяжение Москвы и, шире, России, тяготение к ним других народов, некогда входивших в Российскую, затем в советскую империи, останется еще на длительное время. И вовсе не потому, что мы связаны ныне некой общей идеологией или единым экономическим пространством. Отнюдь! Как бы мы ни пытались смотреть на ситуацию оптимистично, приходится с грустью констатировать: нет единого экономического пространства, нет общей идеи, которая бы могла объединить лучшие умы и таланты наций и народностей, как в России, так и вне ее, на постсоветском пространстве.
Что же остается?...
(продолжение следует)