(no subject)
10.05.2009, утро.
Просила профессиональной помощи у прибывшего недавно легиллимента. Хоть он и Ремилард, но выбора не было - по крайней мере, он не так подозрителен мне, как остальные. Кажется, отменный специалист - мягкий голос, внимательный взгляд, внушающие доверие манеры. Сеанс начался совершенно неожиданно - я подошла к нему с просьбою о помощи на крыльце и осознала мир вокруг там же, но уже примерно получасом позже - видимо, задача было непростой.
Я чувствую, что могу снова спокойно выполнять свои обязанности, не превращаясь в агрессивного параноика, и, сверяясь со своими записями - не вижу принципиального изменения своих позиций.
Несмотря на это, сразу по возвращении, милый, тебе придется поработать со мною, как всегда, но я думаю, неприятных сюрпризов не будет.
Видимо, сеанс натолкнул меня на ряд интересных мыслей. Как, например, тебе такое предположение: искажение гармоний - не только результат болезней или же освоения Непростиловки. Если предположить, что гениальный, например, некрохирург - тот же Абадайя Тайлер - стал бы гениальным диагностом, если бы не был сломан и искажен когда-то? Право, такие мысли немного пугают. Те, кто выбирает себе Непростительные Чары - знают о том, что их ждет и что они утратят. Но здесь...помнишь рассказ «Те, кто уходят из Омеласа»?
И о самом событии, которое я вспомнила благодаря помощи Ремиларда. Самое странное - что молчало мое непревзойденное чувство опасности, просто - врач немного не в себе, что обыкновенно для данной клиники, сейчас его успокоит тот же Тайлер, что маячит позади. Спокойные плавные блоки на Симпле, ни мысли об ответной атаке - чтобы не нервировать перевозбужденного человека, словно я вновь на уроке Чар в колледже и аккуратно и снисходительно танцую с младшекурсником...и внезапно - Торменцио Ультима, я даже не могла ее узнать, пока не прозвучали слова, и автоматически подставила Симплу...
Впрочем, о моих чувствах поговорим дома. Пока - лишь о событиях.
Говорила с Ксавьером об его особых пациентках наедине - милый, это стоило мне усилий. Убеждала не совершать глупостей и не заметать следы. Разъяснила необходимость передать дела в ведение нашего Департамента и разницу между преступником, пошедшим на сотрудничество - и уникальным специалистом, ведущим важный опыт. Он...удивил меня. Кажется, искренне заинтересован в своих пациентах - по крайней мере, я не опасаюсь, что он их убьет, заметая следы - и при этом готов рискнуть своей репутацией и благополучием, чтобы «утопить» Мелман - да-да, он так и сказал! Думаю, я сделала в этой ситуации достаточно и могу отойти в сторону - Алисия отлично справится и сама, а Ксавьеру я не желаю зла, как ни странно. Я хотела бы забрать его под крыло ведомства - он очевидно талантлив и очевидно впутан во что-то, что дорого ему обойдется - но он выбрал сам.
Джиллиан Трабле-Грант излечилась! Очень и очень рада этому факту. Почему-то она решает остаться здесь уже в роли врача, судя по всему. Это странно, но я не хочу сейчас вдаваться в мотивы ее действий, довольно уже того, что давняя подруга вновь здорова. Может быть, вечер будет более спокойным, чем вчера, и мы сможем отпраздновать это событие.
Я выхожу на улицу и вижу гоблина-колдотехника крайне взволнованным. Он совершенно, как мне кажется, не в себе. Барроу, шепчет мне, что обычная для него странность - неприязнь к синему цвету - усилилась чрезвычайно, переходя в агрессию, и это может быть усилением симптомов. Я уговорами веду гоблина в ординаторию диагностов, старательно отвлекая внимание от всех встречающихся предметов ненавистного цвета: "Нет-нет, это не синий. Конечно, нет, это просто голубой, не нужно туда ходить" и передаю его на руки интерну Августу Рашеру. Он ведет прием Терезы Кендалл, но я шепчу ему: "Симптомы усилились, возможно, до Ультимы, вероятна серьезная агрессия", и он немедленно переключается на новую проблему. В этом плюс работы с врачами - довольно пары слов, чтобы они поняли серьезность положения. Он, с как всегда внушающим доверие видом, предлагает гоблину конфеты - все знают про это маленькое пристрастие. Гоблин выбирает синюю, яростно разгрызает и выплевывает, с ненавистью твердя про синий цвет. Этот эпизод подтверждает серьезность положения, и я выхожу, чтобы не мешать процедуре.Я выхожу на крыльцо и прошу удалиться, во избежание осложнений, Джин Росс, в чьих косичках насчитывается несколько несомненно синих прядей, и Терезу Кендалл, которая также украшена этим цветом. Они уходят в соседнюю ординаторию. Мне несколько досадно, что, видимо, я обречена носить в этой клинике исключительно форму - первое мое платье погибло так омерзительно, что мне неприятно даже думать об этом, второе, которое я намеревалась надеть к обеду, носит тот самый ненавистный гоблину цвет, и я не желаю провоцировать новый приступ.
У меня возникло, кажется, небольшое развлечение. Август Рашер позвал меня взглянуть поближе на некое загадочное растение, рассчитывая на помощь мою либо же кузины Мелани. Поскольку доктор Ремилард действительно очень помог мне накануне, я снова могу доверять людям в разумных пределах и отправилась без особенных опасений. Август высказал предположение, что, при особенном везении, это растение может оказаться утраченным Великим, цветущим как раз в последнюю ночь лета. Это было бы так заманчиво и восхитительно, но нет - показанные этим растением свойства совершенно не подходят Великому, я даже склонна сомневаться, что оно относится к обычным волшебным. Мы не приближались вплотную , не желая получить приступ ярости, хотя и продумали варианты защиты на такой случай - например, принять КС и Умиротворяшку для возможного подавления агрессии. Поэтому я ограничилась осмотром и пояснениями Августа. Змея и перо - странный символ, навевающий мысли вполне определенные, но это было бы слишком просто. На всякий случай попробовала навести справки об истории этого места у Александера - вдруг сове удастся доставить письмо срочно! - и опросила помощника уборщика Перейро, который утверждает, что работает здесь очень много лет. Но он, увы, не сказал ничего определенного. Если бы это растение я отыскала самостоятельно - незамедлительно связала бы его с постоянно появляющимися в клинике растениями и оставила требование к хозяину предоставить мне докладную записку в течение двух-трех часов, после чего действовала бы по своему усмотрению. Как минимум считаю, что при выведении волшебного растения с новыми свойствами необходимо замыкать садик, ограничивая тем самым зону его воздействия. Но, впрочем, никогда не любила травологию и не хочу вдаваться в эти тонкости. Если это растение - алтарь для какого-то культа или колыбель для проявления объекта культа в мир, тогда решительные действия оправданы. Но пока что я не вижу признаков этого и потому не буду грубо вмешиваться в дело, интересное Августу. Если он захочет предпринять более решительные меры - обещал позвать меня, думаю, будет весело.
М.Г.Олден, «Аркхэм» - в ДППМН.
Дело о кровавом ритуале Флетчера, Фултона и к. полностью отдано в юрисдикцию федерального маршала Гранта.
Как неудачно совпало - слишком много утечек и мало перспектив, чтобы забрать и это дело в наше ведомство также, жаль.
Дело Алабамы Карсона прошу передать полностью в наше ведение из-под юрисдикции маршала.
Жду подтверждения полномочий на переговоры и гарантии срочно или начинаю действовать в режиме неограниченных полномочий.
О нет, его я из рук не выпущу совершенно точно! За мной как минимум долг.
К ночи ожидается обострение всех текущих дел, в отсутствие специалиста, если его не направят - действую в режиме карт-бланш с полномочиями федерального маршала, если не получу иных распоряжений.
Хотя, разумеется, предпочла бы специалиста с широкой спиной и ассортиментом веерных Ультим. Я люблю рисковать, но не когда речь идет о других людях.
М.Г. Олден.
10.05.2009.
Милый, мне не было так страшно, как несколько минут назад, даже когда Торменцио Ультима превращало мое тело в отбросы .
Алабама посреди разговора со мной начал беседовать со своим паразитом симбионтом, и в этом не было ничего слишком пугающего - твои воображаемые друзья приучили меня к таким вещам. То, что он не мог поверить в то, что все складывается слишком хорошо, и подозревал подвох - тоже рабочий момент, и я сознательно согласилась на проверку. Ждала...легиллименция, Веритасерум, даже Империо или Круцио - но не погружающиеся в мое тело ладони и чуждый разум, ощупывающий мои тонкие тела. Я тихим и сдержанным голосом уточняла, что происходит и зачем, не позволяя себе резкого слова или движения, но ты можешь представить, чего мне это стоило!
Настоящим
принимаю под юрисдикцию Д.П.П.М.Н. Джима Вестли Карсона как специалиста в экспериментальном направлении медицины.
Все дела и вопросы относительно него передаются в ведение департамента.
Список обоюдных обязательств прилагается во внутренних документах.
10.05.2009.
Маршал, кажется, снова собирался заняться делом Карсона. Но нет, теперь-то даже у него нет на это полномочий!
Еще раз объяснила Карсону, что теперь он обладает всеми правами и обязанностями сотрудника и поэтому должен быть готов к проверкам. И если, допустим, у него появляется чернокожий пациент - правильно будет сказать « наши тонкие тела не смогу гармонично взаимодействовать», чем то, что он хотел бы сказать. «Человеческое общество-человеческие правила», повторяла я раз за разом скорее для его паразита симбионта. Надеюсь, они смогут соблюдать их или хотя бы нарушать не слишком вызывающе.
Он просил не применять к его дилеру особо жестоких методов допроса. В целом, согласна и попросила об этом маршала - тот, оказывается, вовсе не занимался пока этим делом. Рассказала Флетчеру об этом эпизоде, тот старательно недоумевал - о чем идет речь? Что же, по крайней мере я сделала все, что обещала.
М.Г.Олден, «Аркхэм» - в ДППМН.
Прошу предоставить список обязанностей и требований к М.Дж. Карсону.
Причина его вербовки:
в процессе многолетнего изучения нашел способ подселения симбионта, способного мгновенно исцелять травмы( и, возможно, болезни) Ультимной тяжести, в т.ч. и у других. Способ проверен мною лично, побочных эффектов не отмечено.
Предложено:
права сотрудника(определенный правовой иммунитет, создание условий для работы), создание отдельной ординатории с правами принцепса, право забирать пациентов в критическом состоянии из-под ответственности других врачей независимо от их разрешения. Остальные условия Карсона будут приложены.
Прошу:
сформировать список обязанностей и прислать подтверждение предварительного найма.
10.05.2009.
Устный ответ, присланный со спецдроздом:
даны все полномочия по этому делу, расширенные полномочия прибудут с совой.
Кажется, моя работа здесь подходит к концу. Все, что зависело от меня и касалось рабочих моментов - я сделала. Все, что является более существенным - взято на контроль маршалом Грантом, а также гиперактивными Хёртом и Барроу и исцелившейся, но не ставшей от этого приятнее Гекатой Марш. Хотя, судя по разговору в нашем номере, она серьезно желает изменить свою судьбу, взяв имя мужа, и обсуждает с маршалом и его помощником, какой вариант предпочтительней. К слову об изменении судьбы - большая власть налагает большую ответственность, а происшедшие с ней события вызывают сомнения в ее нынешней возможности нести бремя долга и далее без ущерба для дела. Полагаю, по возвращении я подам докладную записку по ее вопросу, чтобы решение по ее дальнейшей карьере принималось с учетом всей информации. К слову же о их нынешней деятельности - я утомилась слушать их шумные обсуждения , никогда не видела в подобном смысла, предпочитаю и создавать, и проверять гипотезы самостоятельно, имея лишь силовую подстраховку на случай форсмажора.
С целью нормализации лечебного процесса
в клинике «Аркхэм Санитариум»
делегируем эмиссару ассоциации «Милосердная Рука»
право вето на решения консулов клиники.
Рекомендуем консулам прислушиваться к советам миссис Генриетты Олден
и в кратчайшие сроки исправить все недочеты.
Иначе лицензия может быть отозвана.
Секретарь Комиссара госпитальера Тайла
Ольга Кратцофф.
10.05.2009.
Прибыли долгожданные полномочия. Я надеялась, что не придется их применить, но консул Рашер так разбушевался на уведомление, что наше ведомство забирает Алабаму себе, что его крики были слышны на весь этаж - даже несмотря на очевидную выгоду нашего предложения. Пришлось применить небольшое давление, только после которого он соизволил изложить свою позицию ясно и Карсон согласился на это предложение. Когда Рашер перестает вести себя намеренно грубо - я вижу уставшего человека, который хочет хорошо выполнить важное для него дело. Это...трогает.
Кстати, сейчас здесь энергично ищут человека, который якобы должен быть вратами для нужд культистов, все его тонкие тела должны быть отмечены повреждениями. Карсон очень не хотел проходить диагностику, поскольку следы от симбионта не могут не наблюдаться и он не желал делать это достоянием общества, но я уговорила его диагностироваться под моим наблюдением - чтобы не было обвинений в сговоре. Мне кажется, что в мой адрес возник ряд нелепых подозрений, и жаль тратить время на их опровержение. Боюсь, что безупречная чистота моих тонких тел может усугубить эти подозрения - логично же, что количество переходит в качество и тот, кого они ищут, может с большой вероятностью также продемонстрировать ничем не запятнанную ауру.
Оказывается, симбионт Карсона оставляет не просто следы - но ясно видимые символы. Жаль, что при диагностике прочего персонала не были сделаны зарисовки отметин на их тонких телах - мне кажется, так можно было бы довольно легко выделить отдельные группы лиц. Интересно, это халатность или умышленное небрежение? Впрочем, решать маршалу. Интерн диагностов Август Рашер выполняет свою работу аккуратно и безупречно, но ему не хватает опыта, а их принцепс Розенталь, которая была бы здесь совершенно необходима, проявляет потрясающее равнодушие и к пациентам, и к коллегам, и к служебным обязанностям. Я начинаю сомневаться в ее соответствии занимаемой должности, по крайней мере в настоящий момент. Впрочем, возможно, это результат ее положения.
М.Г.Олден, заказная сова.
Примите мои приветствия с берегов Великой Реки Амазонки, дорогой друг.
В предыдущем письме я обещал более подробно рассказать о некоторых научных аспектах жизни в путешествии, когда к тому будет более удачное стечение времени и обстоятельств.
Таковое наступило.
Ныне я в одной из туземных деревень района, захватывающе, хотя и весьма неточно описанного сэром Артуром Игнатиусом Конаном Дойлом в его знаменитом «Затерянном Мире». Пережидаю сезон дождей и прочую сопутствующую ему распутицу.
Так вот, к научной составляющей. Как вы помните, основным методом магического марксизма является личностный анализ, направленный на познание магического мира через личность. И, как и везде в истории, в этом методе кроется немало «ловушек для неосторожных».
Простые выводы, которые кажутся столь верными, столь очевидными... И заводят вас в тупик, оказавшись полностью ошибочными.
Например, личность. Многие молодые исследователи глубин Истории пытаются определить характерные черты личности волшебников, сформированных социумом конкретных времён, сравнивая их с собой, в крайнем случае - с резепрентативной выборкой друзей, коллег и соучеников. Совершенно забывая о том, что интересует нас вовсе не отличие волшебника прошлого от волшебника настоящего, но отличие его от современных ему магглов. Именно через это отличие мы можем сформировать видение того периода.
Хотя, конечно, отличие от современности так же важно, но с другой стороны.
Меня же всегда интересовал феномен магов-путешественников, первооткрывателей, географов, колонизаторов и прочих, рвавшихся в Неизведанное. От Френсиса Дрейка до Стенли и Ливингстона.
И сейчас я имею скромную возможность сполна получить впечатление о той среде, в которой они формировались и действовали. Этот совершенно новый опыт путешествия не к каким-то опасным руинам или загадочным пирамидам, но сквозь земли, до сих пор не осенённые светом Цивилизации, через джунгли, через мир иной, очень интересен. Он обостряет восприятие мира, сокращает твою «Ойкумену» до размеров одной деревни, лагеря,каноэ - окружая её первозданным Хаосом.
Ныне я намерен спуститься по Амазонке, переправиться в Африку и повторить маршрут Стенли, которым он прошёл в поисках Эмин-паши. Жаль, правда, что такой великолепной экспедиции в несколько сотен человек собрать не удастся…
Впрочем, что это я о себе да о себе. Как ваши дела? Как поживает мистер Олден-Тили, как дети? Что нового происходит в мире колдопсихиатрии? Пишите, с радостью впущу этот свет магической жизни в своё весьма влажное и одинокое существование среди туземцев.
Всегда ваш, Реджинальд Александер Льюис.
Салем, Университетский Городок, Преподавательский Корпус, Р.А. Льюису
Вижу, дорогой друг, что мое предыдущее письмо еще не настигло Вас. Когда это случится - не тревожьтесь, у меня все относительно благополучно. Я не отказалась бы от еще одной справки от Вас относительно того местечка, куда меня завел долг службы и где, пожалуй, порою тревожнее, чем в населенном туземцами заброшенном крае. Если Вы вспомните особенности местных верований - неважно, посвящены ли они индейским божествам или культам более поздним - буду рада их услышать, особенно если речь зайдет о перьях и змеях. Впрочем, думаю, Вы едва ли успеете с ответом в ближайшие сроки, поэтому вопрос скорее исполнен интереса, нежели необходимости.
Думаю, что хотя наша семья и не составляет желаемую Вами многолюдную экспедицию, но все же мы будем рады составить вам компанию через месяц-другой. Мужу не помешает проверить на практике некоторые свои исследования, дети возвратятся из поездки по Старому Свету и будут рады такой экзотике, я же уже сейчас была бы счастлива оказаться по ту сторону цивилизации. Поэтому надеюсь в более или менее ближайшем времени видеть Вас, дорогой друг.
Искренне Ваша,
Мари Генриетта Олден.
10.05.2009.
10.00.2009, день.
Вот еще одна карта, значение которой я понять не в силах. Она про смерть, и потери, и любовь прошедшую через испытания, и про трансмутацию, и про то, что усилия ордена и тех, кто противостоит ему, будут равно бессильны здесь. Но, видимо,это еще раз приподнятый краешек занавеса над чужою тайной, то, что манит меня сильнее прочего и от чего я откажусь с сожалением ради
исполнения долга.
Только что прошли еще одни похороны. Я услышала , что Софи Розенталь не выжила после родов, и пришла отдать ей долг памяти после некоторых колебаний - все-таки это довольно личная процедура, а я не была ей другом.
Но то, что я увидела и Легема мертвым рядом с ней...это было большим ударом, я с трудом удерживала слезы. Я привыкла к этому на вид грозному, но добродушному здоровяку, и мысль, что он внезапно ушел из жизни, была для мня мучительна.
Когда же я узнала подробности, они просто ошеломили меня. Я ушла в свой номер, едва началась подготовка к операции - чтобы избавиться от искушения руководить ходом событий . Моих полномочий хватило бы, чтобы принудить персонал к повиновению, но...это действительно личное дело маршала и Розенталь, и я избавила всех от своего вмешательства.
Я прекрасно провела время с дневной медсестрой Хоуп Лав, мы неспешно дегустировали плоды моих колдокулинарных опытов и щебетали о дамских глупостях.
А теперь...двое мертвы, а маршал пребывает состоянии, которое меня пугает. Вот цена моей деликатности.
Карсон на церемонии вел себя крайне странно. Мне казалось, он...ждет чего-то? Хочет сообщить что-то? Полно, не придумываю ли я лишнего?
За ужином делила столик с Софией Морнскёрн. Обычно она довольно язвительна, но в этот раз молчание прерывалось всхлипами, и я была благодарна ей за такое проявление скорби. Потом мы разговорились, и оказалось, что помимо произошедшего у нее есть еще некие причины быть в расстроенных чувствах. Я не вдавалась в подробности, хотя она и упомянула, что «странно видеть сочувствие от постороннего, а не от близких людей». Мне же, в свою очередь, проще переживать горе, если я отвлечена заботой о других.
После этого я отправилась в свой номер - как и следовало ожидать, обстановка там была самая гнетущая - и по дороге услышала о том, что Карсон зачем-то принял яд, не рассчитал силу его воздействия и сейчас находится на излечении у колдомедиков. Очень расстроилась и разозлилась. Если уж он является теперь нашим сотрудником, почему нельзя уведомить меня о таких рискованных опытах? Я отправилась на свежий воздух, ибо далее оставаться там было нестерпимо.
Снова подходит Флай - его перевод отложен на завтрашний день. Он жалуется на то, что его симптомы усиливаются. «После сеанса легиллименции у меня выросли жабры» - «Отлично, это значит, что Вы идете на поправку!»
Я выслушиваю его и понимаю каким-то чутьем - да, это именно ухудшение, и начинаю искать его врача. Проходящая мимо Уорд презрительно бросает - видно, что у вас нет медицинского образования. Я чувствую почти непреодолимое желание запустить серию Ультим, я знаю, что с моими полномочиями я смогла бы обосновать этот шаг, но предельным усилием сдерживаюсь и корректно отвечаю, что я полноценный специалист..зачем, зачем, зачем я не поддалась этому порыву! Все могло бы быть иначе...но позже об этом.
И Алабама неотлучно маячит где-то рядом, и Флая неудержимо тянет к озеру. Рядом Морнскерн, и я делаю то, что могу сделать, не вмешиваясь в лечение чужого пациента и не срывая его триггера - задаю пару вопросов так, чтобы она слышала ответ. "Вы говорили, Вы недавно отдыхали на...Таити? И, наверное, отдых включал в себя все мирские радости?" И Флай с готовностью отвечает, что да, он булавился с мальчиками, девочками, с применением андрогинки и всеми возможными вариантами...и мы оба понимаем недосказанное. Я прощаюсь и ухожу в уверенности, что теперь это дело будет завершено легко и быстро.
Вокруг наблюдается нездоровое оживление, все словно готовятся к худшему. Огромная группа врачей намеревается отправиться в лес, воздух искрит от подозрительных взглядом, я практически не выхожу их Ультимной стойки.
Я испытываю все большее напряжение. Думаю, что если бы не вчерашний сеанс легиллименции и не сознание, что я при исполнении своих функций и не могу позволить себе обычных человеческих слабостей,я уже сорвалась бы в активные и агрессивные действия, не дожидаясь мучительно медленной толпы.
Тем не менее, идти вместе со всеми в лес считаю бессмыслицей и ухожу в сторону ординаторий. Все наконец-то скрываются из виду, воцаряется тишина. в этой тишине я слышу пронзительный ужасный вопль с дальнего конца поля. "Круциатус, это не может быть ничем иным»,-мелькает мысль, и я иду туда. Вопль повторяется. "Два...успею", - я стучу в ординаторию фармацевтики. Там есть люди - от тревоги не различаю имен и лиц - я зову их, но они не идут.
Я иду одна, готовая в бою, из-за палаты танатолога выглядывает Ксавьер, скрывается из виду, вновь раздается вопль. Звук замирает, Ксавьер выглядывает еще раз, и все повторяется.
Он выходит и идет мне навстречу, глядя на мою ультимную стойку, видимо, с недоумением, в его руке - бокал, наполненный алой жидкостью.
Мне жаль, но еще шаг - и он войдет в боевую дистанцию.
Он начинает говорить, его руки подчеркнуто безоружны, хотя это не всегда знак мира. Он говорит, что также проверял подозрительные звуки и их источник - даже не территория клиники, скорее всего, это койот или волк попал в западню Красных Колпаков далеко в лесу.
Я перевожу взгляд на бокал, и Ксавьер понимает мои подозрения - но там всего лишь красное вино.
Какой нелепый и обычный для меня героизм! Но он позволяет не относиться к себе с излишней мрачной патетичностью, которой грешат, например, сотрудники Бюро.