Рассуждения о подвиге в аскетическом смысле или как я набирала Крещенскую воду
После вчерашних сентенций по-поводу «узко-ограниченных» православных верующих, набирающих св.воду тоннами, я проявила лучшие качества своей новоначальной прыти, и после работы, в жуткий снег и мороз, поехала в Лавру.
Мне показалось мало одной бутылки крещенской воды с нашего прихода. Надо было ещё взять водичку именно с Лавры.
По пробкам добралась к восьми вечера. Вижу, стоит перед храмом огромный, тонн на пять, чан с крещенской водой, а вокруг - народ, штурмующий этот чан. Приступом берут обледеневшие ступеньки к чану… Я ринулась в гущу событий.
Пронзительный ветер донимал до костей. Но, я была рада подвигу. Какое-то искреннее, окрыляющее чувство близкой победы.
Залезла на ступеньки, скользя по льду. Перегибаюсь через край этого необъятного чана, и почти с самого дня набираю воду. Время казалось бесконечным. Ледяной холод воды железными тисками сковал мою обнажённую по локоть руку (по-другому набрать воду в бутылку было невозможно). Вот в какие секунды вспомнились мне жития святых, так или иначе замученных в ледяной воде! Пронеслось вихрем в голове: а ведь я набираю бутылку всего пять… семь… десять секунд… Знает Господь немощь нашу, и не даёт физических искушений, какие бывали в прошлом.
Бутылка наполнилась, я соскочила со ступенек, и тихонечко завыла от боли заледеневшей руки, нервными движениями кутая её в рукав.
Только теперь, счастливая обладательница Лаврской Крещенской воды, я огляделась и заметила удивительную гармонию белизны Великой церкви и бесконечного искрящегося снега вокруг. А посреди площади, распугивая тёмноту ранней зимней ночи, сверкала всеми немыслимыми лампочками рождественская ёлка!
В упоении чувства совершённого подвига, я ещё долго бродила вокруг ёлки, по заснеженной площади, зашла поздороваться к схимникам - это такой укромный уголок напротив входа в Надвратную Троицкую церковь, где лежат непрославленные схимонахи, в давние века подвизавшиеся в Лавре. (К сожалению, не осталось даже их могил. Да и об этих схимнических захоронениях мало кто знает).
Уже забыт был тот пронизывающий холод. Уже не помнила про ветер. На душе царила Радость. Та Радость, о которой могут знать только христиане! Потому что это особая Радость, обетованная Творцом метелей и вьюг, Радость, которая своей неотмірной инаковостью непостижима для внешних.
Длинный рассказ можно было и закончить, но, чувство данной мне Радости заставило меня вспомнить о недавнем споре о необходимости стояния в изнурительных очередях к святыням. Доказывалась бессмысленность этих стояний…
А как всё просто разбивается об ОПЫТ необходимости подвига. Даже самого малого, самого странного в глазах мірских.
Сам личный опыт понуждения или преодоления, и неизменно следующая за ними Радость, говорят, что это единственно возможный наш путь, указанный нам Словом: «Царствие Божие берется силою, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11:12)
Мне показалось мало одной бутылки крещенской воды с нашего прихода. Надо было ещё взять водичку именно с Лавры.
По пробкам добралась к восьми вечера. Вижу, стоит перед храмом огромный, тонн на пять, чан с крещенской водой, а вокруг - народ, штурмующий этот чан. Приступом берут обледеневшие ступеньки к чану… Я ринулась в гущу событий.
Пронзительный ветер донимал до костей. Но, я была рада подвигу. Какое-то искреннее, окрыляющее чувство близкой победы.
Залезла на ступеньки, скользя по льду. Перегибаюсь через край этого необъятного чана, и почти с самого дня набираю воду. Время казалось бесконечным. Ледяной холод воды железными тисками сковал мою обнажённую по локоть руку (по-другому набрать воду в бутылку было невозможно). Вот в какие секунды вспомнились мне жития святых, так или иначе замученных в ледяной воде! Пронеслось вихрем в голове: а ведь я набираю бутылку всего пять… семь… десять секунд… Знает Господь немощь нашу, и не даёт физических искушений, какие бывали в прошлом.
Бутылка наполнилась, я соскочила со ступенек, и тихонечко завыла от боли заледеневшей руки, нервными движениями кутая её в рукав.
Только теперь, счастливая обладательница Лаврской Крещенской воды, я огляделась и заметила удивительную гармонию белизны Великой церкви и бесконечного искрящегося снега вокруг. А посреди площади, распугивая тёмноту ранней зимней ночи, сверкала всеми немыслимыми лампочками рождественская ёлка!
В упоении чувства совершённого подвига, я ещё долго бродила вокруг ёлки, по заснеженной площади, зашла поздороваться к схимникам - это такой укромный уголок напротив входа в Надвратную Троицкую церковь, где лежат непрославленные схимонахи, в давние века подвизавшиеся в Лавре. (К сожалению, не осталось даже их могил. Да и об этих схимнических захоронениях мало кто знает).
Уже забыт был тот пронизывающий холод. Уже не помнила про ветер. На душе царила Радость. Та Радость, о которой могут знать только христиане! Потому что это особая Радость, обетованная Творцом метелей и вьюг, Радость, которая своей неотмірной инаковостью непостижима для внешних.
Длинный рассказ можно было и закончить, но, чувство данной мне Радости заставило меня вспомнить о недавнем споре о необходимости стояния в изнурительных очередях к святыням. Доказывалась бессмысленность этих стояний…
А как всё просто разбивается об ОПЫТ необходимости подвига. Даже самого малого, самого странного в глазах мірских.
Сам личный опыт понуждения или преодоления, и неизменно следующая за ними Радость, говорят, что это единственно возможный наш путь, указанный нам Словом: «Царствие Божие берется силою, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11:12)