По горячим следам
Прочел свежую статью «О поражении прошлого и победах будущего» - пара мыслей на этот счет.
Когда-то теория поражения социализма была одной из ключевых (практически-показательных) идей, что привлекла меня в журнале «Прорыв». Пожалуй, редакция журнала первой разобрала причины провала коммунистических революций, показав несостоятельность демократического централизма и необходимость организации на основе науки - последовательной диаматической методологии и обществоведения марксизма. Можно утверждать, что до Прорыва реставрация капитализма ряда стран в левой и около-коммунистической публицистике была представлена мистификацией, гаданием на кофейной гуще. Что только ни озвучивали в качестве причин: колхозы, личное предательство властей и народных масс, слабо развитое индустриальное хозяйство раннего СССР и, конечно, бюрократия - вплоть до чуть ли не класса особого вида частных собственников. Причин было столько, что очередную встречавшуюся шутя называл случайным четырехразрядным числом. Конечно, те или иные причины близки к истине, содержа её тем больше, чем честнее и добросовестнее был исследователь в желании понять новейшую историю. Например, предательство, бюрократия и конечно же особенности организации сельского хозяйства - складываются в общей картине. Но для верного понимания характера коммунистической революции (и роли науки в революции) нужна революция в сознании исследователя, с пониманием критериев научности, революция, достижимая по мере изучения наук, прежде всего, философии.
Вторая часть введения связана с бывшими идейными союзниками, представленными в идеологических центрах ЛК и ГК. Сам факт, что товарищи «внезапно» перешли из союзников в оппоненты, оставлю в стороне - об этом сказано не мало, сами они охотно упоминали о том по случаю и без, а что соответствует действительности, разобраться можно изучением позиций обеих сторон посредством чтения. Отмечу лишь, что для идейно-непоследовательных нормально, когда ход борьбы обязывает оперативно менять позиции: сначала с помощью неумелого критического деструктива, а затем через ничуть не более умелый «конструктив», когда семена идейной борьбы должны давать всходы - до той поры, пока наиболее толковые из них сами не поймут, что переродились. Почему же такое перерождение оказалось возможным? По простой причине недостаточно последовательного понимания научного централизма, корни чего, опять-таки, в недостаточно цельном понимании науки. Насколько пренебрегал В. Сарабеев общефилософской грамотой, настолько скучен ему был предмет сознательного развития человека, настолько его тянуло в организационную возню. Насколько не зрелое понимание Р. Голобиани фундаментальных методологических вопросов, настолько плотно он взялся за право на ошибки.
Так что же, собственно, теперь они пишут о научном централизме? Ни много, ни мало, вещают причину поражения социализма №2767:
«Ирония истории в том, что первая в мире победившая социалистическая революция произошла в стране, где предпосылки для социализма были еще в стадии созревания: крестьянская страна с многочисленными феодальными пережитками, казалось, давала очень мало оснований надеяться на успешное социалистическое строительство, в условиях сохранения капитализма в остальном мире. Тем не менее, советский народ под руководством большевиков совершил это, вопреки всем скептикам.
Препятствие, которого преодолеть не удалось, возникло на следующем этапе, этапе перехода непосредственно к созиданию полного коммунизма. Здесь пережитки крестьянской мелкособственнической психологии дали себя знать в полной мере. Ленин еще в годы гражданской войны говорил о мелкобуржуазной стихии, которая опаснее всех белогвардейских генералов, вместе взятых. Именно она и стала причиной краха СССР» (цитата из вышеупомянутой статьи)
- сколько в первых же абзацах возражения научному централизму! Получается, победа социализма в стране с коммунистическим движением, в котором преобладала наука - ирония истории и надежда вопреки. Допустим, это лишь авторский акцент на объективных условиях, по каким-то причинам необходимый педагогически-пропагандистски, а не явное утверждение. Однако, следующим препятствием выступают не организационные принципы, явно допускающие риск поражения партии, а пережитки мелкобуржуазной психологии. Что само по себе абсурд, достойный недальновидного левого автора: будто зрелый капитализм эти самые пережитки когда-то нивелирует, подготовив всё для благоприятного развития коммунизма. Если нет, то зачем такая связка в тексте? Здесь ведь и трюк фрагментарной инъекции в мозг, видите ли, мол, «еще Ленин, да еще в какие годы говорил о такой-сякой опасности, ух!» - держи уши шире, что называется. Ну а как еще авторам обосновать ненаучную писанину ради писанины? Предположим, и это можно списать на оговорку, или, снова, на акцент. Но ведь авторы утверждают, что именно пережитки мелкобуржуазной психологии стали причиной краха СССР! Куда уж более явно?
Дальше - без перемен. Задаваясь вопросом, «... почему же основная масса и членов партии, и советских людей с энтузиазмом поддержала хрущевцев или, по крайней мере, попросту «не заметила» коренного антимарксистского поворота в политике партии?» - находят ответ в объективных условиях - «в тех условиях, в которых пришлось жить и бороться Советскому Союзу», а вовсе не в конкретной теоретической несостоятельности. Хотя здесь авторы и отмечают некоторую идеологическую слабость, но, помилуйте, какая же это каша получается в соседних абзацах. Очевидно же, что «советские люди» и массово-партийные при любом раскладе не могут определить антимарксистский поворот. Куда уж там, если это не под силу даже авторам статьи!
В контексте материала ясно, не могут авторы последовательно провести теоретическое обоснование научного централизма, а на 2/3 и вовсе отрицают роль науки как в истории поражения социализма, так и в развитии коммунистического движения. Так, далее пишут, «в условиях индустриализированного капиталистического Китая, предпосылок для социализма в этой стране гораздо больше, нежели было в 1949 году» - получается, опять-таки, либо некий ценный акцент, либо роль науки в коммунистической организации сводится к сопутствующему фактору. Оно ведь и ясно: здесь не надеждам вопреки, а должно бы быть как по маслу! Уж не само ли собой? Но какой же это акцент, если авторы нигде не разъясняют соотношения объективных и субъективных условий в развитии коммунистических преобразований общества? Здесь анализ похож на апологетику: в СССР крестьянство явило столь мощную мелкобуржуазность, что та преследовала трудящиеся массы вплоть до реставрации капитализма, тогда как в Китае, при более неблагоприятных предпосылках, по словам авторов, нашлись те, кто «напрямую заинтересованы в социалистическом курсе» - так где и чья заслуга, спрашивается, организаторов или организуемых, или может быть в духе китайской революции - вопиющая крестьянская мелкобуржуазность была сломлена какой-то тысячелетней традицией? И ведь следом, следом говорят о множестве проваленных революций, о бесполезной стихийности масс... Но тут же неистово веруют, что в этот раз «рабочие поднимаются на борьбу за свои права» - уж теперь-то с неизбежным успехом! Как понимать такой анализ, как умом принимать столь «конкретную» истину?
Ожидаемо, от разработки и пропаганды научного централизма союзники «Сентября» ушли в материалы левого толка, с изложением проблем, рекламными призывами и путаницей по тексту. Пока они лишь вынуждены приговаривать «научный централизм»: с одной стороны, как идею, дающую политический успех, с другой стороны, как идею вполне понятную: где научный централизм лишь сопутствующий фактор, несколько более высокое качество коммунистов - что и популярно среди толковых левых, на фоне идейного разброда в левом же движении. Разумеется, последовательного понимания научного централизма, прорабатываемого в Прорыве, у авторов не было и нет. Не понимают соотношения авангарда и революции, науки и авангарда, науки и «царства свободы», «необходимости» и рефлекторного движения масс в тех или иных объективных условиях.
Напоследок, пара забавных моментов:
«Истина всегда едина и конкретна - старое положение марксизма, но отнюдь, не потерявшее своей ценности для нас» - ага, оно лишь ценно, но не обязательно верно, ведь от ошибок никто не застрахован - «в силу бесконечности бытия человек не в состоянии познать все, абсолютно все законы и полностью уберечь себя от совершения ошибочных действий»! Не удивительно, они ведь приравнивают, например, истину об определенных законах развития общества (и применение этих знаний) - к бесконечности бытия (бесконечное бытие, впрочем, тоже конкретная истина). Пади разбери эту их похлебку. Уж наверняка и положения диалектики применять нельзя, и быть последовательно научным соответственно - слишком, слишком все непредсказуемо и запутано в бесконечном-то бытии. (далее абзац дополнен, 17.11) Другими словами, если истина едина, достижима, риторический вопрос, насколько верно отказываться от её постижения, от её обнаружения, заведомо закладывая возможность ошибки, то есть, предполагая обходные пути научной совести? Одно дело, требование научной добросовестности, т.е. деятельности на основе выработанных человечеством истин и в теоретическом труде по пути открытия истин, на основе научной методологии. И другое дело, заведомо «зеленый свет» на ошибку - границу чему установить нельзя, эта стезя широка, играет всеми цветами радуги и находится в прямой противоположности конкретике истины.
«Сегодня все производство может рассчитываться ежедневно, получая информацию напрямую от потребителя» - просто замечатеный «механицизм» в отношении научного планирования, только вот промашечка вышла - с легкой руки поставили план в зависимость от стихии потребления. Но, может быть, это тоже акцент? И ведь не без детской наивности: «... и без издержек приготовили вам необходимый товар» - реальность, видите ли, бесконечна, поэтому можно чувствовать себя асами экономии!
Когда-то теория поражения социализма была одной из ключевых (практически-показательных) идей, что привлекла меня в журнале «Прорыв». Пожалуй, редакция журнала первой разобрала причины провала коммунистических революций, показав несостоятельность демократического централизма и необходимость организации на основе науки - последовательной диаматической методологии и обществоведения марксизма. Можно утверждать, что до Прорыва реставрация капитализма ряда стран в левой и около-коммунистической публицистике была представлена мистификацией, гаданием на кофейной гуще. Что только ни озвучивали в качестве причин: колхозы, личное предательство властей и народных масс, слабо развитое индустриальное хозяйство раннего СССР и, конечно, бюрократия - вплоть до чуть ли не класса особого вида частных собственников. Причин было столько, что очередную встречавшуюся шутя называл случайным четырехразрядным числом. Конечно, те или иные причины близки к истине, содержа её тем больше, чем честнее и добросовестнее был исследователь в желании понять новейшую историю. Например, предательство, бюрократия и конечно же особенности организации сельского хозяйства - складываются в общей картине. Но для верного понимания характера коммунистической революции (и роли науки в революции) нужна революция в сознании исследователя, с пониманием критериев научности, революция, достижимая по мере изучения наук, прежде всего, философии.
Вторая часть введения связана с бывшими идейными союзниками, представленными в идеологических центрах ЛК и ГК. Сам факт, что товарищи «внезапно» перешли из союзников в оппоненты, оставлю в стороне - об этом сказано не мало, сами они охотно упоминали о том по случаю и без, а что соответствует действительности, разобраться можно изучением позиций обеих сторон посредством чтения. Отмечу лишь, что для идейно-непоследовательных нормально, когда ход борьбы обязывает оперативно менять позиции: сначала с помощью неумелого критического деструктива, а затем через ничуть не более умелый «конструктив», когда семена идейной борьбы должны давать всходы - до той поры, пока наиболее толковые из них сами не поймут, что переродились. Почему же такое перерождение оказалось возможным? По простой причине недостаточно последовательного понимания научного централизма, корни чего, опять-таки, в недостаточно цельном понимании науки. Насколько пренебрегал В. Сарабеев общефилософской грамотой, настолько скучен ему был предмет сознательного развития человека, настолько его тянуло в организационную возню. Насколько не зрелое понимание Р. Голобиани фундаментальных методологических вопросов, настолько плотно он взялся за право на ошибки.
Так что же, собственно, теперь они пишут о научном централизме? Ни много, ни мало, вещают причину поражения социализма №2767:
«Ирония истории в том, что первая в мире победившая социалистическая революция произошла в стране, где предпосылки для социализма были еще в стадии созревания: крестьянская страна с многочисленными феодальными пережитками, казалось, давала очень мало оснований надеяться на успешное социалистическое строительство, в условиях сохранения капитализма в остальном мире. Тем не менее, советский народ под руководством большевиков совершил это, вопреки всем скептикам.
Препятствие, которого преодолеть не удалось, возникло на следующем этапе, этапе перехода непосредственно к созиданию полного коммунизма. Здесь пережитки крестьянской мелкособственнической психологии дали себя знать в полной мере. Ленин еще в годы гражданской войны говорил о мелкобуржуазной стихии, которая опаснее всех белогвардейских генералов, вместе взятых. Именно она и стала причиной краха СССР» (цитата из вышеупомянутой статьи)
- сколько в первых же абзацах возражения научному централизму! Получается, победа социализма в стране с коммунистическим движением, в котором преобладала наука - ирония истории и надежда вопреки. Допустим, это лишь авторский акцент на объективных условиях, по каким-то причинам необходимый педагогически-пропагандистски, а не явное утверждение. Однако, следующим препятствием выступают не организационные принципы, явно допускающие риск поражения партии, а пережитки мелкобуржуазной психологии. Что само по себе абсурд, достойный недальновидного левого автора: будто зрелый капитализм эти самые пережитки когда-то нивелирует, подготовив всё для благоприятного развития коммунизма. Если нет, то зачем такая связка в тексте? Здесь ведь и трюк фрагментарной инъекции в мозг, видите ли, мол, «еще Ленин, да еще в какие годы говорил о такой-сякой опасности, ух!» - держи уши шире, что называется. Ну а как еще авторам обосновать ненаучную писанину ради писанины? Предположим, и это можно списать на оговорку, или, снова, на акцент. Но ведь авторы утверждают, что именно пережитки мелкобуржуазной психологии стали причиной краха СССР! Куда уж более явно?
Дальше - без перемен. Задаваясь вопросом, «... почему же основная масса и членов партии, и советских людей с энтузиазмом поддержала хрущевцев или, по крайней мере, попросту «не заметила» коренного антимарксистского поворота в политике партии?» - находят ответ в объективных условиях - «в тех условиях, в которых пришлось жить и бороться Советскому Союзу», а вовсе не в конкретной теоретической несостоятельности. Хотя здесь авторы и отмечают некоторую идеологическую слабость, но, помилуйте, какая же это каша получается в соседних абзацах. Очевидно же, что «советские люди» и массово-партийные при любом раскладе не могут определить антимарксистский поворот. Куда уж там, если это не под силу даже авторам статьи!
В контексте материала ясно, не могут авторы последовательно провести теоретическое обоснование научного централизма, а на 2/3 и вовсе отрицают роль науки как в истории поражения социализма, так и в развитии коммунистического движения. Так, далее пишут, «в условиях индустриализированного капиталистического Китая, предпосылок для социализма в этой стране гораздо больше, нежели было в 1949 году» - получается, опять-таки, либо некий ценный акцент, либо роль науки в коммунистической организации сводится к сопутствующему фактору. Оно ведь и ясно: здесь не надеждам вопреки, а должно бы быть как по маслу! Уж не само ли собой? Но какой же это акцент, если авторы нигде не разъясняют соотношения объективных и субъективных условий в развитии коммунистических преобразований общества? Здесь анализ похож на апологетику: в СССР крестьянство явило столь мощную мелкобуржуазность, что та преследовала трудящиеся массы вплоть до реставрации капитализма, тогда как в Китае, при более неблагоприятных предпосылках, по словам авторов, нашлись те, кто «напрямую заинтересованы в социалистическом курсе» - так где и чья заслуга, спрашивается, организаторов или организуемых, или может быть в духе китайской революции - вопиющая крестьянская мелкобуржуазность была сломлена какой-то тысячелетней традицией? И ведь следом, следом говорят о множестве проваленных революций, о бесполезной стихийности масс... Но тут же неистово веруют, что в этот раз «рабочие поднимаются на борьбу за свои права» - уж теперь-то с неизбежным успехом! Как понимать такой анализ, как умом принимать столь «конкретную» истину?
Ожидаемо, от разработки и пропаганды научного централизма союзники «Сентября» ушли в материалы левого толка, с изложением проблем, рекламными призывами и путаницей по тексту. Пока они лишь вынуждены приговаривать «научный централизм»: с одной стороны, как идею, дающую политический успех, с другой стороны, как идею вполне понятную: где научный централизм лишь сопутствующий фактор, несколько более высокое качество коммунистов - что и популярно среди толковых левых, на фоне идейного разброда в левом же движении. Разумеется, последовательного понимания научного централизма, прорабатываемого в Прорыве, у авторов не было и нет. Не понимают соотношения авангарда и революции, науки и авангарда, науки и «царства свободы», «необходимости» и рефлекторного движения масс в тех или иных объективных условиях.
Напоследок, пара забавных моментов:
«Истина всегда едина и конкретна - старое положение марксизма, но отнюдь, не потерявшее своей ценности для нас» - ага, оно лишь ценно, но не обязательно верно, ведь от ошибок никто не застрахован - «в силу бесконечности бытия человек не в состоянии познать все, абсолютно все законы и полностью уберечь себя от совершения ошибочных действий»! Не удивительно, они ведь приравнивают, например, истину об определенных законах развития общества (и применение этих знаний) - к бесконечности бытия (бесконечное бытие, впрочем, тоже конкретная истина). Пади разбери эту их похлебку. Уж наверняка и положения диалектики применять нельзя, и быть последовательно научным соответственно - слишком, слишком все непредсказуемо и запутано в бесконечном-то бытии. (далее абзац дополнен, 17.11) Другими словами, если истина едина, достижима, риторический вопрос, насколько верно отказываться от её постижения, от её обнаружения, заведомо закладывая возможность ошибки, то есть, предполагая обходные пути научной совести? Одно дело, требование научной добросовестности, т.е. деятельности на основе выработанных человечеством истин и в теоретическом труде по пути открытия истин, на основе научной методологии. И другое дело, заведомо «зеленый свет» на ошибку - границу чему установить нельзя, эта стезя широка, играет всеми цветами радуги и находится в прямой противоположности конкретике истины.
«Сегодня все производство может рассчитываться ежедневно, получая информацию напрямую от потребителя» - просто замечатеный «механицизм» в отношении научного планирования, только вот промашечка вышла - с легкой руки поставили план в зависимость от стихии потребления. Но, может быть, это тоже акцент? И ведь не без детской наивности: «... и без издержек приготовили вам необходимый товар» - реальность, видите ли, бесконечна, поэтому можно чувствовать себя асами экономии!