Восток 2016: Кемерово - Нижнеудинск
Начало:
http://metalheart88.livejournal.com/39813.html
http://metalheart88.livejournal.com/40096.html
http://metalheart88.livejournal.com/40337.html
В шесть тридцать утра местного времени мы соскреблись с диванчиков и пошли собираться в дорогу. Не понравилось нам на диванчиках. Больше группу “Пропаганда” слушали, чем спали. Яблоки они ели, понимаешь, чтоб им косточкой подавиться.
Завтракаем. За соседним столиком славянский дальнобой объясняет среднеазиатскому дальнобою как объехать дорожный ремонт в районе Абатского. Азиат широко открыл глаза и кивает невпопад. Не знаю, что уж он там объехал.
За Кемерово начались холмы. Подъемы, спуски, крутые повороты. После унылой трассы Омск-Новосибирск прямо глаз радуется. Настроение портят только сплошная полоса и бесконечные знаки “Обгон запрещен”. Если обгон разрешен, то перед тобой несколько фур, а встречка битком полна машинами. Ну, и наоборот, ежели запрещен - никого навстречу.
Все бы ничего, но спать дико хотелось после ночи на диванчиках. Хлопнул банку “лисьего яда” (безалкогольного энергетического напитка - прим.авт), чуток оттопырило. Двигатель шепчет, шины шуршат, колеса крутятся, группа “Сабатон” поет песню про танковый батальон. Едем-едем, би-би! Death on a shape of the panzer battalion!
Перед Мариинском остановились заправиться. Рядом заправлялись замотанный командированный на “Форде” с московскими номерами и развеселая компания на красноярском “Икс-трейле”. Из джипа вывалилась гурьбой красиво одетая стайка красноярских девушек, которая принялась разминаться, потягиваться, толпиться в очереди за кофе и в туалет. На нас, нечесаных и одетых в мятые шмотки, девушки глядели как на бичей. Ну еще бы, они рано утром выпорхнули из дома чистенькими и наряженными, а мы уже третьи сутки на трассе маемся. Чтоб вам, овцы, на диванчиках ночевать пришлось!
За Мариинском снова чинили дорогу. Не так кромешно, как под Абатским, но тоже очень неприятно. Но вскоре, к счастью, Кемеровская область закончилась. Начался Красноярский край, который в прошлом году вел себя очень плохо, и денег на дорожный ремонт от Деда Мороза не получил. Больше перекрытых на ремонт дорог не было до самой Иркутской области.
Прошли Ачинск, алюминиевую печень Красноярщины. Три последних года выдались не очень тучными, и город весьма сдал. Разбитый асфальт на центральных улицах, побитые временем фасады, пришедший в упадок городской стадион.
За Ачинском остановились пообедать в скромной кафешке на ничем не обозначенном повороте в тайгу. За соседним столиком мужики обменивались новостями. “Горит все вплоть до Хабаровска”, - вещал один другому, - “Никто не тушит, всем пофиг”. Что именно он имел в виду, мы узнали уже к вечеру.
Еще полторы сотни километров по хорошей многополосной трассе, и начались пригороды Красноярска - аэропорт Емельяново и соседние загородные поселки. Миновали место глупого ДТП - желтый Nissan Bluebird Sylphy (прям как у меня был, только не зеленый - прим. Авт.) замешкался перед стоящим в правом ряду самосвалом, применив торможение двигателем, бампером, лонжеронами и стойкой водительской двери.
Заправился под пробку на “Роснефти” (федеральная сеть автозаправок, абсолютно неизвестная на Урале - прим.авт), подивившись низким красноярским ценам на топливо и забавной конфигурации санузлов: бесплатный загаженный на улице и чистый теплый платный под крышей.
Близился Енисей, и меня пробило холодком: черт побери, я еду куда-то к черту на рога, в глушь, в тундру. Зачем, почему? Перевалил за полдень третий день поездки, до Улан-Батора оставалось ровно столько же.
После Енисея идет несколько крутых подъемов и спусков, а потом - бескрайние поля. Цветущие поля, обрамленные хилыми лесопосадками. До настоящей сибирской тайги осталось сотни полторы километров. Остановились размяться на краю пшеничного поля. Размялись, потянулись. Супруга вдохнула полной грудью сибирский воздух: “Смотри, как пахнет цветами”.
Я принюхался. “Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов.”© Может, и цветы, но я что-то засомневался. Размялись, поехали.
Прошли город Канск. Мутные девяностые остались позади, и вместе с ними в прошлом осталось “Здравствуйте, Вас приветствует рэкет города Канск, проезд по городу платный”© Теперь это обычный российский райцентр, в нем можно остановиться, выйти из машины и даже зайти в магазин. Но нам не надо было, вот мы и не останавливались.
Вскоре после Канска идет поселок Нижний Ингаш. Не представляя из себя ничего особенного как населенный пункт, он является границей тайги. Настоящей Тайги. Прошел Нижний Ингаш - все, полей и лугов больше не будет до самой Иркутской области. Впереди на триста-четыреста километров одна тайга.
Я опрометчиво не заправился в Канске, и теперь озабоченно крутил головой. Ничего, один лес вокруг. В редких селах лишь не внушающие доверия маленькие заправки с Богом забытыми колонками со стрелочными указателями. Давно такие на Урале видели? То-то. В итоге, я нашел худо-бедно чистую безымянную заправку и заправился под пробку. На улице уже совершенно точно бил в нос запах не цветов, но лесных пожаров. Сибирь. Лето.
Ближайший пожар мы увидели своими глазами. В стороне от трассы, метров триста-пятьсот, горел лес. Вяло дымил подлесок, а на правом фланге яркими свечками полыхали березы. Не бросая руля, я достал телефон и настучал один-один-два. Ага, ждали меня там. Попробовав пару раз, я передал телефон жене. Жена с -надцатого раза дозвонилась. “Верховой лесной пожар, трасса Красноярск-Иркутск, 1192й километр”. Записали, что-то вяло пообещали. Одно могу сказать - когда мы через полторы недели ехали обратно, там все еще горело.
Перед мостом через Бирюсу началась Иркутская область, которой Аллах таки отвалил пару чемоданов наличных на ремонт федеральных трасс. Отстояв минут пять перед реверсивным участком ремонтируемой трассы, я аккуратно переполз откровенно аварийный мост и оказался перед постом ГИБДД, где меня единственный раз за всю поездку остановили.
Размахивая палкой, ко мне спешил чернявый инспектор. Внимательно изучил документы, он обошел машину и вперился в задний номер.
- Что-то у вас задний номер нечитаемый! - гордо сообщил он.
Удивил ежа анатомическими подробностями. Я, не вступая в дискуссию, открыл багажник, достал пульверизатор с водой и тряпку, побрызгал, протер, предъявил к осмотру. Инспектор хмыкнул. Гордо сообщил:
- Да нет, он не грязный, а именно нечитаемый, истертый. Что делать будем?
Не знаю, на что он рассчитывал. Что я буду проклинать испортивших номер инопланетян и Барака Обаму, просить прощения, предлагать денег и так далее. Я ничего не стал делать. Пожал плечами и посмотрел на инспектора. Он смутился. Свернул вчетверо полис ОСАГО, засунул в недра получившегося свертка права и свидетельство о регистрации, сурово вручил мне, козырнул и ушел. Обиделся, видимо.
Был уже вечер, и пришлось ускориться. Благо, пустая ровная трасса легко позволяла держать крейсерские 120-130 км/ч. На тайгу опускались сумерки, в мареве лесной гари на небе полыхала большая ярко-красная луна.
За последние три года на трассе М-53 были изничтожены последние грунтовые участки, и теперь от Красноярска до Иркутска можно проехать по асфальту. Грунтовый участок перед Алмазаем, на который нужно было съехать со строящейся трассы и долго тащиться через брошенные деревни и железнодорожные переезды через Транссиб, больше не существует. Прямая ровная асфальтированная дорога, которую не знает навигатор.
Из-за бездарно проваленного первого дня весь план по ночевкам был поломан, и я даже не рассчитывал дотянуть до деревни Булюшка Тулунского района, где нас как бы ждала обещавшая ночлег кафешка “У друзей”. Теперь я рассчитывал хотя бы на мотели “У Петра” и “Паллада”, расположенные сразу за Алмазаем. Места для перегонщиков культовые, практически каждый ночевал у Петра или у его конкурентов в “Палладе”. Почти каждый. Я не ночевал, ибо проезжал их днем. Днем я не сплю, если трезвый.
Конечно же, нас там не ждали. “У Петра” на дверях висела типографским способом изготовленная табличка с информацией о том, что мест нет. В “Палладе” за стойкой стояла биологическим способом изготовленная девушка, сообщавшая примерно ту же информацию. С ненужными добавками типа “простите-извините”.
На выходе из “Паллады” я остановился и задумался. В крови кипел “лисий яд”, на часах была половина одиннадцатого местного, и спать совсем не хотелось. Особенно в машине на парковке у “Паллады”. Выехали, повернули налево, и я продавил педаль до пола.
Совсем стемнело, и во мраке сибирской тайги мелькали лишь фары встречных машин, катафоты придорожных ограждений и, конечно же, ярко-красная луна. Снявшая линзы супруга умилительно сообщала: “ой, тут только оранжевые огоньки и все”. Темно было и немного жутко. “Металлическая” флешка закончилась, и в fm-трансмиттер заправили “Разное”. Тревогу ночного забега скрашивал лишь MC Вспышкин с песенкой про шаурму.
Нижнеудинск начался с дикой для сибирской глуши футуристической дорожной развязки, подсвеченной фонарями. Чистый Египет, дорога от аэропорта Хургады до ближайших отелей. Только в тайге и в Сибири.
Почти сразу после знака “Нижнеудинск” появилась вывеска “Мотель Хан”. Хан так хан, чего уж там. Я припарковался у входа, запер машину с брелка и пошел узнавать насчет ночлега. Одновременно со мной у входа остановилась полностью тонированная “Тойота-Креста”, из которой полезли нижнеудинские гопники. Выйдя из машины, они очень нехорошо на меня посмотрели.
Будь дело пару часов назад, я бы испугался. Но я так устал и хотел спать, что тоже очень нехорошо на них посмотрел. Ребята тут же потеряли ко мне интерес и ушли в кафе. Я же еще пару минут побегал в поисках входа в гостиницу. Пока искал табличку “Для заселения обращаться в кафе”, я наткнулся на пузатого мужика лет пятидесяти. Он неуверенно мялся у входа. Дальше я точно не помню, вроде бы он заходил вместе со мной, но потом куда-то пропал. Помню лишь разговор с администратором:
- Тут перед вами пожилой мужчина ночлег просил. Один номер остался. Если он будет ночевать, я ему отдам!
- А где он?
- Так тут, на улицу вышел.
Я вышел на улицу. В “Кресту” грузились закупившиеся нелегальным ночным алкоголем гопники. Никаких пожилых мужчин видно не было. Стояла лишь только что приехавшая супружеская пара. Я подошел к ним и, подозреваю, напугал:
- Добрый вечер! Вы ночевать тут будете?
Они судорожно переглянулись.
- Нет-нет, что Вы. Уже уезжаем.
Проводив их, я с чистой совестью вернулся в кафе и доложил:
- Нет, он ночевать не будет. Он уехал.
И, в доказательство чистоты намерений, широким жестом выложил на стойку две тысячи. Стоит ли говорить, что заселили нас немедленно? Я загнал машину во двор, припарковав ее рядом с новой “Ладой-Вестой” без номеров (нарождающаяся волна перегона на восток - прим.авт), и пошел мыться и спать нормально, безо всяких там диванчиков.
http://metalheart88.livejournal.com/39813.html
http://metalheart88.livejournal.com/40096.html
http://metalheart88.livejournal.com/40337.html
В шесть тридцать утра местного времени мы соскреблись с диванчиков и пошли собираться в дорогу. Не понравилось нам на диванчиках. Больше группу “Пропаганда” слушали, чем спали. Яблоки они ели, понимаешь, чтоб им косточкой подавиться.
Завтракаем. За соседним столиком славянский дальнобой объясняет среднеазиатскому дальнобою как объехать дорожный ремонт в районе Абатского. Азиат широко открыл глаза и кивает невпопад. Не знаю, что уж он там объехал.
За Кемерово начались холмы. Подъемы, спуски, крутые повороты. После унылой трассы Омск-Новосибирск прямо глаз радуется. Настроение портят только сплошная полоса и бесконечные знаки “Обгон запрещен”. Если обгон разрешен, то перед тобой несколько фур, а встречка битком полна машинами. Ну, и наоборот, ежели запрещен - никого навстречу.
Все бы ничего, но спать дико хотелось после ночи на диванчиках. Хлопнул банку “лисьего яда” (безалкогольного энергетического напитка - прим.авт), чуток оттопырило. Двигатель шепчет, шины шуршат, колеса крутятся, группа “Сабатон” поет песню про танковый батальон. Едем-едем, би-би! Death on a shape of the panzer battalion!
Перед Мариинском остановились заправиться. Рядом заправлялись замотанный командированный на “Форде” с московскими номерами и развеселая компания на красноярском “Икс-трейле”. Из джипа вывалилась гурьбой красиво одетая стайка красноярских девушек, которая принялась разминаться, потягиваться, толпиться в очереди за кофе и в туалет. На нас, нечесаных и одетых в мятые шмотки, девушки глядели как на бичей. Ну еще бы, они рано утром выпорхнули из дома чистенькими и наряженными, а мы уже третьи сутки на трассе маемся. Чтоб вам, овцы, на диванчиках ночевать пришлось!
За Мариинском снова чинили дорогу. Не так кромешно, как под Абатским, но тоже очень неприятно. Но вскоре, к счастью, Кемеровская область закончилась. Начался Красноярский край, который в прошлом году вел себя очень плохо, и денег на дорожный ремонт от Деда Мороза не получил. Больше перекрытых на ремонт дорог не было до самой Иркутской области.
Прошли Ачинск, алюминиевую печень Красноярщины. Три последних года выдались не очень тучными, и город весьма сдал. Разбитый асфальт на центральных улицах, побитые временем фасады, пришедший в упадок городской стадион.
За Ачинском остановились пообедать в скромной кафешке на ничем не обозначенном повороте в тайгу. За соседним столиком мужики обменивались новостями. “Горит все вплоть до Хабаровска”, - вещал один другому, - “Никто не тушит, всем пофиг”. Что именно он имел в виду, мы узнали уже к вечеру.
Еще полторы сотни километров по хорошей многополосной трассе, и начались пригороды Красноярска - аэропорт Емельяново и соседние загородные поселки. Миновали место глупого ДТП - желтый Nissan Bluebird Sylphy (прям как у меня был, только не зеленый - прим. Авт.) замешкался перед стоящим в правом ряду самосвалом, применив торможение двигателем, бампером, лонжеронами и стойкой водительской двери.
Заправился под пробку на “Роснефти” (федеральная сеть автозаправок, абсолютно неизвестная на Урале - прим.авт), подивившись низким красноярским ценам на топливо и забавной конфигурации санузлов: бесплатный загаженный на улице и чистый теплый платный под крышей.
Близился Енисей, и меня пробило холодком: черт побери, я еду куда-то к черту на рога, в глушь, в тундру. Зачем, почему? Перевалил за полдень третий день поездки, до Улан-Батора оставалось ровно столько же.
После Енисея идет несколько крутых подъемов и спусков, а потом - бескрайние поля. Цветущие поля, обрамленные хилыми лесопосадками. До настоящей сибирской тайги осталось сотни полторы километров. Остановились размяться на краю пшеничного поля. Размялись, потянулись. Супруга вдохнула полной грудью сибирский воздух: “Смотри, как пахнет цветами”.
Я принюхался. “Чудится Мальчишу, будто пахнет ветер не цветами с садов, не медом с лугов, а пахнет ветер то ли дымом с пожаров, то ли порохом с разрывов.”© Может, и цветы, но я что-то засомневался. Размялись, поехали.
Прошли город Канск. Мутные девяностые остались позади, и вместе с ними в прошлом осталось “Здравствуйте, Вас приветствует рэкет города Канск, проезд по городу платный”© Теперь это обычный российский райцентр, в нем можно остановиться, выйти из машины и даже зайти в магазин. Но нам не надо было, вот мы и не останавливались.
Вскоре после Канска идет поселок Нижний Ингаш. Не представляя из себя ничего особенного как населенный пункт, он является границей тайги. Настоящей Тайги. Прошел Нижний Ингаш - все, полей и лугов больше не будет до самой Иркутской области. Впереди на триста-четыреста километров одна тайга.
Я опрометчиво не заправился в Канске, и теперь озабоченно крутил головой. Ничего, один лес вокруг. В редких селах лишь не внушающие доверия маленькие заправки с Богом забытыми колонками со стрелочными указателями. Давно такие на Урале видели? То-то. В итоге, я нашел худо-бедно чистую безымянную заправку и заправился под пробку. На улице уже совершенно точно бил в нос запах не цветов, но лесных пожаров. Сибирь. Лето.
Ближайший пожар мы увидели своими глазами. В стороне от трассы, метров триста-пятьсот, горел лес. Вяло дымил подлесок, а на правом фланге яркими свечками полыхали березы. Не бросая руля, я достал телефон и настучал один-один-два. Ага, ждали меня там. Попробовав пару раз, я передал телефон жене. Жена с -надцатого раза дозвонилась. “Верховой лесной пожар, трасса Красноярск-Иркутск, 1192й километр”. Записали, что-то вяло пообещали. Одно могу сказать - когда мы через полторы недели ехали обратно, там все еще горело.
Перед мостом через Бирюсу началась Иркутская область, которой Аллах таки отвалил пару чемоданов наличных на ремонт федеральных трасс. Отстояв минут пять перед реверсивным участком ремонтируемой трассы, я аккуратно переполз откровенно аварийный мост и оказался перед постом ГИБДД, где меня единственный раз за всю поездку остановили.
Размахивая палкой, ко мне спешил чернявый инспектор. Внимательно изучил документы, он обошел машину и вперился в задний номер.
- Что-то у вас задний номер нечитаемый! - гордо сообщил он.
Удивил ежа анатомическими подробностями. Я, не вступая в дискуссию, открыл багажник, достал пульверизатор с водой и тряпку, побрызгал, протер, предъявил к осмотру. Инспектор хмыкнул. Гордо сообщил:
- Да нет, он не грязный, а именно нечитаемый, истертый. Что делать будем?
Не знаю, на что он рассчитывал. Что я буду проклинать испортивших номер инопланетян и Барака Обаму, просить прощения, предлагать денег и так далее. Я ничего не стал делать. Пожал плечами и посмотрел на инспектора. Он смутился. Свернул вчетверо полис ОСАГО, засунул в недра получившегося свертка права и свидетельство о регистрации, сурово вручил мне, козырнул и ушел. Обиделся, видимо.
Был уже вечер, и пришлось ускориться. Благо, пустая ровная трасса легко позволяла держать крейсерские 120-130 км/ч. На тайгу опускались сумерки, в мареве лесной гари на небе полыхала большая ярко-красная луна.
За последние три года на трассе М-53 были изничтожены последние грунтовые участки, и теперь от Красноярска до Иркутска можно проехать по асфальту. Грунтовый участок перед Алмазаем, на который нужно было съехать со строящейся трассы и долго тащиться через брошенные деревни и железнодорожные переезды через Транссиб, больше не существует. Прямая ровная асфальтированная дорога, которую не знает навигатор.
Из-за бездарно проваленного первого дня весь план по ночевкам был поломан, и я даже не рассчитывал дотянуть до деревни Булюшка Тулунского района, где нас как бы ждала обещавшая ночлег кафешка “У друзей”. Теперь я рассчитывал хотя бы на мотели “У Петра” и “Паллада”, расположенные сразу за Алмазаем. Места для перегонщиков культовые, практически каждый ночевал у Петра или у его конкурентов в “Палладе”. Почти каждый. Я не ночевал, ибо проезжал их днем. Днем я не сплю, если трезвый.
Конечно же, нас там не ждали. “У Петра” на дверях висела типографским способом изготовленная табличка с информацией о том, что мест нет. В “Палладе” за стойкой стояла биологическим способом изготовленная девушка, сообщавшая примерно ту же информацию. С ненужными добавками типа “простите-извините”.
На выходе из “Паллады” я остановился и задумался. В крови кипел “лисий яд”, на часах была половина одиннадцатого местного, и спать совсем не хотелось. Особенно в машине на парковке у “Паллады”. Выехали, повернули налево, и я продавил педаль до пола.
Совсем стемнело, и во мраке сибирской тайги мелькали лишь фары встречных машин, катафоты придорожных ограждений и, конечно же, ярко-красная луна. Снявшая линзы супруга умилительно сообщала: “ой, тут только оранжевые огоньки и все”. Темно было и немного жутко. “Металлическая” флешка закончилась, и в fm-трансмиттер заправили “Разное”. Тревогу ночного забега скрашивал лишь MC Вспышкин с песенкой про шаурму.
Нижнеудинск начался с дикой для сибирской глуши футуристической дорожной развязки, подсвеченной фонарями. Чистый Египет, дорога от аэропорта Хургады до ближайших отелей. Только в тайге и в Сибири.
Почти сразу после знака “Нижнеудинск” появилась вывеска “Мотель Хан”. Хан так хан, чего уж там. Я припарковался у входа, запер машину с брелка и пошел узнавать насчет ночлега. Одновременно со мной у входа остановилась полностью тонированная “Тойота-Креста”, из которой полезли нижнеудинские гопники. Выйдя из машины, они очень нехорошо на меня посмотрели.
Будь дело пару часов назад, я бы испугался. Но я так устал и хотел спать, что тоже очень нехорошо на них посмотрел. Ребята тут же потеряли ко мне интерес и ушли в кафе. Я же еще пару минут побегал в поисках входа в гостиницу. Пока искал табличку “Для заселения обращаться в кафе”, я наткнулся на пузатого мужика лет пятидесяти. Он неуверенно мялся у входа. Дальше я точно не помню, вроде бы он заходил вместе со мной, но потом куда-то пропал. Помню лишь разговор с администратором:
- Тут перед вами пожилой мужчина ночлег просил. Один номер остался. Если он будет ночевать, я ему отдам!
- А где он?
- Так тут, на улицу вышел.
Я вышел на улицу. В “Кресту” грузились закупившиеся нелегальным ночным алкоголем гопники. Никаких пожилых мужчин видно не было. Стояла лишь только что приехавшая супружеская пара. Я подошел к ним и, подозреваю, напугал:
- Добрый вечер! Вы ночевать тут будете?
Они судорожно переглянулись.
- Нет-нет, что Вы. Уже уезжаем.
Проводив их, я с чистой совестью вернулся в кафе и доложил:
- Нет, он ночевать не будет. Он уехал.
И, в доказательство чистоты намерений, широким жестом выложил на стойку две тысячи. Стоит ли говорить, что заселили нас немедленно? Я загнал машину во двор, припарковав ее рядом с новой “Ладой-Вестой” без номеров (нарождающаяся волна перегона на восток - прим.авт), и пошел мыться и спать нормально, безо всяких там диванчиков.