(no subject)
Самое отвратительное во всей этой истории с Аней, и я не устану об этом повторять - что ребенка ЗАКОНОДАТЕЛЬНО оставляют один на один с той грязью, в которой его пытаются вывалять господа Взрослые.
Мы все заболели серьезно. Несколько дней назад - я, затем, один за другим - Ирина, Аня, Борис. И Аня, как самое слабое звено (ослабленное и стрессами, и всей ситуацией в целом) дала самую высокую температуру, и была вынуждена накануне суда согласиться на госпитализацию в 3-ю инфекционную больницу.
Готовились к суду мы очень серьезно. И тем не менее, пришлось уехать в больницу.
Всю ночь мы с дочерью провели в попытках отправить телеграмму в суд, даже обратились за помощью к друзьям с сайта free-lance, но все было бесполезно. Проблема в том, что телеграмму по телефону можно отправить с городского номера, а городской номер у нас давно отключен.
Телеграмму в 8 утра отправил один из Аниных друзей. В телеграмме сообщалось о том, что Аня госпитализирована, что свои дела она полностью поручает своему адвокату, что больше никто на суд явиться не сможет, так как у всех - острая желудочная инфекция.
Адвокат выехал в суд. Ближе к вечеру, вернувшись с заседания, она поведала нам о том, что случилось в наше отсутствие.
Первое, с чем столкнулся адвокат, был вопрос: "Какое право имеет несовершеннолетний ребенок брать адвоката"?
Она ответила, что контракт заключал ребенок, а все остальное сделала та женщина, которая уже больше года заботится о ней, и другие люди, которые сочувствуют Анне. И заметила: "Кто-то же должен заботиться о девочке".
Прокурор согласилась.
Далее адвокат объяснила, что Анна больна и находится в больнице с температурой под 39 градусов. Тогда задали вопрос приемному отцу (Людмила Манцурова на слушания не явилась): "Что с вашим ребенком, почему он так часто болеет"?
На что Лев ответил, что он ничего не знает, так как дочь полтора года с ним не живет.
Понимания и отклика это заявление у суда не вызвало. Судья спросил: "У ребенка есть ключи от квартиры"? Ответ Льва: "Нет, ключей у Ани нет, замки мы поменяли".
Здесь "в защиту ребенка" выступила Опека, подсказывая почему-то Льву, что "никаких ключей он у дочери не отбирал".
Напомню, что эти подсказки делали представители Опеки. Опеки, которая должна охранять права Ребенка.
Суд был перенесен на 22 число.
Когда наш адвокат сидела в коридоре, собирая материалы, мимо прошли представители Опеки, театральным шепотом бросив в ее сторону: "Надо же, какого-то адвоката придумали".
И до 22 числа у нас есть возможность жить спокойно.
Опека отказалась разговаривать с представителями СМИ, и предупредила репортеров с Первого канала, чтобы они были крайне осторожны в своих репортажах, поскольку за разглашение тайны усыновления вменяется уголовная ответственность. Вот такая пикантная уголовная ответственность: ребенку в лоб можно сказать, что он - приемный ребенок, а если всем рассказать, что творят приемные родители с приемными детьми, то в этом случае "наступает уголовная ответственность".
Не правда ли, гуманно и логично?
Наш Президент в одном из выступлений относительно образования очень грамотно заметил: "Слишком много развелось экономистов и юристов".
Почему я делаю упор на том, что это - ребенок? Суд может длиться и до Аниного 40-ка летия, но травма ей была нанесена, когда ей было 16 лет, и с этого момента психика как бы заморозилась. Это - если не вдаваться в терминологию.
Девочке уже никогда не почувствовать себя защищенной, любимой и желанной. И в этом смысле она навсегда останется 16-ти летним выброшенным подростком. Она будет расти, развиваться, мудреть, приобретать профессиональные навыки, учиться формировать отношения. Но вот эта амбразура в психике останется навсегда. Поэтому в этом плане она навсегда останется Ребенком, а два "несчастных родителя", которые пишут ей смс: "Почему ты с нами так поступила, мы же тебя так любили, так баловали", навсегда останутся для нее двумя людьми, которым она верила больше всего, и которые ее предали.
Кстати, сегодня нас навестила наш районный врач, тот самый, о котором я писала ранее. С виноватым видом, пришла неожиданно, спросила, что мы принимаем, и протянула направление на анализы. Может быть поняла, что после ее последнего визита мы бы уже вряд ли к ней обратились. Может быть, потому, что ночью в нашей квартире побывали 4 отдельные бригады "Скорой помощи", и врачи были шокированы моим рассказом о нашем, районном враче. Попросили дать номер нашей поликлиники.
Все это уже не так важно.
Ане предстоит лежать в больнице две недели как минимум. С удовольствием читает книгу Стивена Фрая "Книга всеобщих заблуждений", и спит.
Если завтра госпитализируют меня, Ирину и Бориса, осталось придумать, что делать с тремя котами. У нас ведь очень большая Семья теперь.
Мы все заболели серьезно. Несколько дней назад - я, затем, один за другим - Ирина, Аня, Борис. И Аня, как самое слабое звено (ослабленное и стрессами, и всей ситуацией в целом) дала самую высокую температуру, и была вынуждена накануне суда согласиться на госпитализацию в 3-ю инфекционную больницу.
Готовились к суду мы очень серьезно. И тем не менее, пришлось уехать в больницу.
Всю ночь мы с дочерью провели в попытках отправить телеграмму в суд, даже обратились за помощью к друзьям с сайта free-lance, но все было бесполезно. Проблема в том, что телеграмму по телефону можно отправить с городского номера, а городской номер у нас давно отключен.
Телеграмму в 8 утра отправил один из Аниных друзей. В телеграмме сообщалось о том, что Аня госпитализирована, что свои дела она полностью поручает своему адвокату, что больше никто на суд явиться не сможет, так как у всех - острая желудочная инфекция.
Адвокат выехал в суд. Ближе к вечеру, вернувшись с заседания, она поведала нам о том, что случилось в наше отсутствие.
Первое, с чем столкнулся адвокат, был вопрос: "Какое право имеет несовершеннолетний ребенок брать адвоката"?
Она ответила, что контракт заключал ребенок, а все остальное сделала та женщина, которая уже больше года заботится о ней, и другие люди, которые сочувствуют Анне. И заметила: "Кто-то же должен заботиться о девочке".
Прокурор согласилась.
Далее адвокат объяснила, что Анна больна и находится в больнице с температурой под 39 градусов. Тогда задали вопрос приемному отцу (Людмила Манцурова на слушания не явилась): "Что с вашим ребенком, почему он так часто болеет"?
На что Лев ответил, что он ничего не знает, так как дочь полтора года с ним не живет.
Понимания и отклика это заявление у суда не вызвало. Судья спросил: "У ребенка есть ключи от квартиры"? Ответ Льва: "Нет, ключей у Ани нет, замки мы поменяли".
Здесь "в защиту ребенка" выступила Опека, подсказывая почему-то Льву, что "никаких ключей он у дочери не отбирал".
Напомню, что эти подсказки делали представители Опеки. Опеки, которая должна охранять права Ребенка.
Суд был перенесен на 22 число.
Когда наш адвокат сидела в коридоре, собирая материалы, мимо прошли представители Опеки, театральным шепотом бросив в ее сторону: "Надо же, какого-то адвоката придумали".
И до 22 числа у нас есть возможность жить спокойно.
Опека отказалась разговаривать с представителями СМИ, и предупредила репортеров с Первого канала, чтобы они были крайне осторожны в своих репортажах, поскольку за разглашение тайны усыновления вменяется уголовная ответственность. Вот такая пикантная уголовная ответственность: ребенку в лоб можно сказать, что он - приемный ребенок, а если всем рассказать, что творят приемные родители с приемными детьми, то в этом случае "наступает уголовная ответственность".
Не правда ли, гуманно и логично?
Наш Президент в одном из выступлений относительно образования очень грамотно заметил: "Слишком много развелось экономистов и юристов".
Почему я делаю упор на том, что это - ребенок? Суд может длиться и до Аниного 40-ка летия, но травма ей была нанесена, когда ей было 16 лет, и с этого момента психика как бы заморозилась. Это - если не вдаваться в терминологию.
Девочке уже никогда не почувствовать себя защищенной, любимой и желанной. И в этом смысле она навсегда останется 16-ти летним выброшенным подростком. Она будет расти, развиваться, мудреть, приобретать профессиональные навыки, учиться формировать отношения. Но вот эта амбразура в психике останется навсегда. Поэтому в этом плане она навсегда останется Ребенком, а два "несчастных родителя", которые пишут ей смс: "Почему ты с нами так поступила, мы же тебя так любили, так баловали", навсегда останутся для нее двумя людьми, которым она верила больше всего, и которые ее предали.
Кстати, сегодня нас навестила наш районный врач, тот самый, о котором я писала ранее. С виноватым видом, пришла неожиданно, спросила, что мы принимаем, и протянула направление на анализы. Может быть поняла, что после ее последнего визита мы бы уже вряд ли к ней обратились. Может быть, потому, что ночью в нашей квартире побывали 4 отдельные бригады "Скорой помощи", и врачи были шокированы моим рассказом о нашем, районном враче. Попросили дать номер нашей поликлиники.
Все это уже не так важно.
Ане предстоит лежать в больнице две недели как минимум. С удовольствием читает книгу Стивена Фрая "Книга всеобщих заблуждений", и спит.
Если завтра госпитализируют меня, Ирину и Бориса, осталось придумать, что делать с тремя котами. У нас ведь очень большая Семья теперь.