Тельняшка. Полоска №40.
Утром только я приступил к бритью, как в дверь моей каюты постучали.
- Входите! - крикнул я, продолжая намыливать щёку.
Дверь открылась, но к моему удивлению вошёл не матрос с поручением от Беринга, а никто иной как мичман Штурбубенин.
- Доброе утро… - только и смог произнести от удивления я.
- А? Ну да, доброе. - согласился он и сразу перешёл к делу. - Слушай, Алексей, ты капитана первого ранга Тиграняна знаешь?
- Тиграна Аванесовича? Командира крейсера “Манерный”? Ну да, знаю немного. - ответил я, совершенно не представляя, куда клонит Аркадий.
С тощим и длинным как жердь каперангом Тиграняном я действительно был шапочно знаком. При встрече он мне добродушно улыбался и, если позволяла обстановка, делился какой-нибудь незамысловатой шуткой. На этом наши с ним отношения и заканчивались.
- Как он как командир? - спросил Штурбубенин.
- Ну, я не особенно близко его знаю. Честный и добросовестный офицер, ничего предосудительного о нём не слышал. А тебе зачем? - в свою очередь поинтересовался я.
- Да вот я случайно услышал, что у них на “Манерном” появилась пара вакансий. - пояснил он. - А командир порекомендовал мне сменить экипаж, поскольку здесь у меня не ладится, да и офицеры на меня жалуются, лососем Кондратием угрожают…
Тут он поднял глаза и укоризненно воззрился на меня.
- Ну, раз командир так сказал, значит имеет смысл. - не отрывая взгляда от зеркала и продолжая бритьё, отозвался я.
- Знаешь, я понял, что у меня здесь ничего не получается потому, что очень много новой техники, в которой я не понимаю, а разбираться очень тяжело. - заявил Штурбубенин.
- Слушай, а остальные-то как? - я прекратил водить бритвой по щеке и повернулся к нему. - Вон Стёпа Пугачёв, совсем ещё салага, а старается. Я уже не говорю о Пьющенко, для которого это всё вообще тёмный лес.
- Вроде Тигранян не против рассмотреть мою кандидатуру. - не слушая меня, продолжал Аркадий. - А то наш командир предвзято ко мне относится - годовой рапорт зарезал и ещё нелояльность мне припаял!
- Так Эраст Модестович согласился на твой переход к Тиграняну? - уточнил я.
- Да, но отказался предоставить “запасной аэродром”. - обиженно ответил мичман. - То есть если я уйду на “Манерный”, то обратно меня уже не примут.
- А ты чего хотел? - поразился я. - Кто ж для тебя будет держать место и оставлять недосформированным экипаж?
- А вдруг у меня и там не заладится? - скорчил капризную мину мой сослуживец. - Как-то мне в омут с головой не хотелось бы… Боюсь, как бы не сбылись предсказания Марабуева…
- Ладно, я думаю, всё устроится к лучшему. - не вдаваясь в уточнения по поводу Марабуева, попытался завершить беседу я и, видя, что он и не собирается покидать мою каюту, добавил. - Выйди, Аркадий! Мне нужно одеться.
- А, ну да… - смешался он и вышел за дверь.
За завтраком обстановка тоже не радовала - Хлебоборзов отчаянно страдал от жесточайшего похмелья и переживал вчерашний карточный проигрыш, Громобоев сокрушённо вздыхал, пытаясь мысленно перераспределить расходы семьи, чтобы заткнуть дыры в бюджете, появившиеся вследствие тяжбы с коллежским регистратором Горелкиным-Таганцевым из-за того прискорбного инцидента в парке. И даже весёлый и разговорчивый штурман молчал, с видом председателя верховного трибунала взирая на свой кефир, - у штурмана болели зубы.
Явившись после завтрака в боевую рубку, я первым делом огляделся.
- А где Марабуев? - спросил я, не найдя лейтенанта в помещении.
- Сейчас будет, я полагаю. - отозвался юный Пугачёв. - А ведь и правда, он же какой-то сюрприз обещал!
- Спокойно, господа! Сейчас всё будет! - в рубку ворвался сияющий лейтенант с бумажным пакетом в руках.
Он открыл пакет и высыпал на стол горку шоколадных фигурок и конфет в золотых обёртках. Это были зайцы, цыплята и пасхальные яйца.
- Ух ты! - обрадовались мы и потянулись за угощением.
- Подождите! - предостерегающе поднял руку Марабуев. - Сначала интеллектуальный вопрос, ибо пьянка… то есть в нашем случае чаепитие без торжественной части теряет своё воспитательное значение!
- Какой вопрос? - с любопытством уставились мы на него - Марабуевские шарады и ребусы всегда были занимательными.
- На этот раз исторический. - Марабуев достал из кармана бумажку, по всей видимости вырезанную из газеты или журнала, и прочитал. - Дворянин Н. умер в 1715 году, не оставив завещания. После его смерти остались наследники: дочь от первого брака в возрасте 17 лет и два сына 19 и 18 лет от второго брака. Осталось имущество: вотчина, полученная им в качестве приданого при заключении первого брака, и поместье, дарованное ему за службу. Как следует поделить имущество между наследниками?
- Ну, сыновьям надо оставить, я думаю. - заявил Хлебоборзов.
- Но дочку-то без наследства тоже оставлять несправедливо! - с горячностью вскричал Стёпа Пугачёв. - Уж имение-то её матери надо ей оставить, а то совсем нечестно получается!
- Хмм… Интересный вопрос… - задумчиво нахмурил лоб Беринг. - Если мне не изменяет память, в 1714 году Петр I подписал указ «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах», известный также как Указ о единонаследии. Отныне земельные владения могли переходить по наследству от отца только к одному потомку, что исключало возможность дробления имений. Этот законодательный акт закреплял дворянскую собственность на землю. По указу отец мог передать недвижимое имущество только одному из сыновей или, в случае отсутствия сына, дочери…
- Погодите - погодите! - вмешался я. - Это как же у него такое получилось?
Все с недоумением уставились на меня.
- Ну, дочь от первого брака младше обоих сыновей от второго. - пояснил я. - Как такое могло произойти?
- А действительно… - Марабуев ещё раз перечитал вопрос. - Нет, тут так и написано: “дочь от первого брака в возрасте 17 лет и два сына 19 и 18 лет от второго брака”.
- Одновременно две жены у него, что ли, было? - недоверчиво протянул Хлебоборзов. - Что-то не верится мне в подобную широту взглядов двести лет назад… Да и незаконно это было.
- Как, впрочем, и сейчас. - уточнил обстоятельный Беринг.
- Да, дела… - ошарашенно произнёс Стёпа.
В общем, ни к каким выводам мы так и не пришли, ибо нас ждали текущие дела и отвлекаться на исторические шарады времени уже не оставалось.
Но за обедом я первым делом изложил обнаруженную проблему Громобоеву. Тот тоже сперва было с увлечением начал рассуждать о распределении наследственной массы среди отпрысков усопшего, но после указания мною на нестыковки в возрасте детей, задумался о моральном облике покойного дворянина Н.
- А я знаю, как ему это удалось! - вдруг радостно закричал он. - Значит, дело было так. Сначала он прижил с некоей дамой двоих сыновей вне брака.
- Это же непорядочно, - возмутился я.
- Ну, всякое в жизни бывает. - возразил Громобоев. - А потом он женился во второй раз и уже в законном браке произвёл на свет дочь. Жена, вероятно, умерла в родах или сразу после, а он, не желая оставлять дитя без материнской опеки, женился на матери своих сыновей и узаконил их происхождение.
- А что, складно получилось. - оценил я. - И господин Н. вроде не такая уж сволочь, получается.
- Жизнь - штука сложная и непредсказуемая. Философия! - заявил Громобоев и решительно доел свой борщ.
- Кстати о философии! - спохватился я. - Вот тебе от Марабуева, классическая тема: что раньше - курица или яйцо. Решай сам!
И я торжественно вручил ему шоколадного цыплёнка и марципановое яйцо, с удовольствием наблюдая, как мой сослуживец мучительно размышляет, с какой же сладости начать десерт. В конце концов он решил отложить решение этого вопроса и унёс угощение к себе в каюту.
Возвращаясь в боевую рубку и увидев на палубе командира, я решительно направился к нему. Мне хотелось по возможности прояснить ситуацию.
- Господин капитан первого ранга, разрешите обратиться к вам с личной просьбой. - после уставного приветствия отчеканил я.
- Обращайтесь. - удивлённо поднял бровь каперанг.
- Не могли бы вы дать хорошие рекомендации мичману Штурбубенину для перехода его на “Манерный”. - выпалил я. - Я понимаю, для этого придётся кое-что скрыть…
- Я понимаю, Алексей, что обстановка в экипаже накалилась до такой степени, что действительно пора что-то предпринять… - прервал меня командир.
Я было облегчённо перевёл дыхание, но он решительно продолжил:
- Но я очень уважаю Тиграняна и вводить его в заблуждение мне совесть не позволит.
Я сник.
- Однако, успокойтесь, Алексей. - он ободряюще похлопал меня по плечу. - Мы всё предусмотрели. Всё будет хорошо, будьте уверены. Господи, как же Штурбубенин меня утомил…
С этими словами он резко повернулся на каблуках и удалился. Мне ничего больше не оставалось делать, как продолжить свой путь.
Однако у трапа меня перехватил Штурбубенин.
- Ну, о чём ты говорил с командиром? - нетерпеливо спросил он.
- Попросил дать тебе хорошие рекомендации. - неохотно ответил я.
- Ну, а он что? - в глазах Аркадия загорелась надежда.
- Что-что… Как обычно, виртуозно ушёл от ответа. - признался я. - Ты бы не приставал к нему больше, а? От этого же только хуже.
- Но как же! Я же должен объяснить, указать на нестыковки… - с горячностью начал он.
- По моему глубокому убеждению тебе лучше всего сейчас оставить отцов-командиров в покое и как можно лучше нести службу, чтобы это все заметили. - постарался объяснить я.
- Так мне всё равно же переходить, а командир ко мне предвзято относится… - заныл Аркадий.
- Послушай, Тигранян тебя ещё не взял… - начал я.
- Ну, так другие возьмут, наверное… - с некоторых сомнением перебил меня он.
- И знаешь что они первым делом сделают? - теряя терпение, спросил я. - Они первым делом посмотрят в твоё личное дело. А там что? Там результаты твоего рапорта за прошлый год и характеристика от командира. Так не лучше ли поправить хоть что-то, пока есть время?
- Точно! - воскликнул Штурбубенин. - Я пойду к командиру и попрошу его написать мне хороший отзыв о службе в этом году за прошедшие месяцы!
Я безнадёжно махнул рукой и вернулся наконец в рубку.
- Что у вас там происходит? - с любопытством спросил Марабуев, глядя на моё озабоченное лицо.
- Да пытаюсь урезонить Штурбубенина, но без особого успеха. - устало отозвался я. - По-моему, только хуже становится.
- Он, между прочим, на меня нажаловался. - включился в беседу Пьющенко. - Говорит, что не люблю его вообще и все такое. К вниманию на годовом рапорте, естественно, это не приняли, но ощущения смешанные.
- Не бери в голову. - успокоил я его. - Всё равно в рейтинге его личных врагов Мстислав оставил нас всех далеко за флагом.
Услышав это, Марабуев самодовольно усмехнулся.
- Кстати, что такого ты Аркадию напророчил, авгур ты наш? - обратился я к нему.
- Я? Когда? - удивился лейтенант. - Ах, да, было дело. Это ещё до моего перехода в ваш экипаж, когда Штурбубенин донимал меня на обучении Уставу, которое я проводил. Я ему ещё тогда объяснял, что он деградирует на глазах, и добром это не кончится. Надо же службой хоть немного интересоваться, тем более, если хочешь продвижения в карьере.
-Ладно, Бог ему судья. - обсуждение Штурбубенина и его проблем мне окончательно надоело и я решил сменить тему. - Тут Громобоев выдвинул интересную теорию.
И я поделился с сослуживцами мыслями старшего лейтенанта. Весь оставшийся вечер мы старались не касаться темы опального мичмана, но возвращаясь к себе в каюту перед сном, я был ловко перехвачен Штурбубениным прямо на подходе к цели.
- Послушай, Алексей, - как всегда немного смущённо, но решительно начал он. - Ты поспрашивай в других экипажах, нет ли у них вакансий для опытного и исполнительного офицера, будь добр.
- Ты это о ком? - утомившись за день, сразу не понял я, но увидев его ошарашенный взгляд, поправился. - А, ну конечно. Аркадий, обязательно поспрашиваю!
- Только смотри, не забудь! - ещё раз напомнил он, но я уже скрылся в каюте и тщательно запер её - мало ли что.
Я попытался собрать в кучу разрозненные мысли, роящиеся у меня в голове, но быстро понял, что это безнадёжно. В конце концов, если командир сказал, что решит проблему, значит так тому и быть. Если вдуматься, кто ещё может с этим справиться, если не он? На то он и командир. С этой утешительной мыслью я и отошёл ко сну.
- Входите! - крикнул я, продолжая намыливать щёку.
Дверь открылась, но к моему удивлению вошёл не матрос с поручением от Беринга, а никто иной как мичман Штурбубенин.
- Доброе утро… - только и смог произнести от удивления я.
- А? Ну да, доброе. - согласился он и сразу перешёл к делу. - Слушай, Алексей, ты капитана первого ранга Тиграняна знаешь?
- Тиграна Аванесовича? Командира крейсера “Манерный”? Ну да, знаю немного. - ответил я, совершенно не представляя, куда клонит Аркадий.
С тощим и длинным как жердь каперангом Тиграняном я действительно был шапочно знаком. При встрече он мне добродушно улыбался и, если позволяла обстановка, делился какой-нибудь незамысловатой шуткой. На этом наши с ним отношения и заканчивались.
- Как он как командир? - спросил Штурбубенин.
- Ну, я не особенно близко его знаю. Честный и добросовестный офицер, ничего предосудительного о нём не слышал. А тебе зачем? - в свою очередь поинтересовался я.
- Да вот я случайно услышал, что у них на “Манерном” появилась пара вакансий. - пояснил он. - А командир порекомендовал мне сменить экипаж, поскольку здесь у меня не ладится, да и офицеры на меня жалуются, лососем Кондратием угрожают…
Тут он поднял глаза и укоризненно воззрился на меня.
- Ну, раз командир так сказал, значит имеет смысл. - не отрывая взгляда от зеркала и продолжая бритьё, отозвался я.
- Знаешь, я понял, что у меня здесь ничего не получается потому, что очень много новой техники, в которой я не понимаю, а разбираться очень тяжело. - заявил Штурбубенин.
- Слушай, а остальные-то как? - я прекратил водить бритвой по щеке и повернулся к нему. - Вон Стёпа Пугачёв, совсем ещё салага, а старается. Я уже не говорю о Пьющенко, для которого это всё вообще тёмный лес.
- Вроде Тигранян не против рассмотреть мою кандидатуру. - не слушая меня, продолжал Аркадий. - А то наш командир предвзято ко мне относится - годовой рапорт зарезал и ещё нелояльность мне припаял!
- Так Эраст Модестович согласился на твой переход к Тиграняну? - уточнил я.
- Да, но отказался предоставить “запасной аэродром”. - обиженно ответил мичман. - То есть если я уйду на “Манерный”, то обратно меня уже не примут.
- А ты чего хотел? - поразился я. - Кто ж для тебя будет держать место и оставлять недосформированным экипаж?
- А вдруг у меня и там не заладится? - скорчил капризную мину мой сослуживец. - Как-то мне в омут с головой не хотелось бы… Боюсь, как бы не сбылись предсказания Марабуева…
- Ладно, я думаю, всё устроится к лучшему. - не вдаваясь в уточнения по поводу Марабуева, попытался завершить беседу я и, видя, что он и не собирается покидать мою каюту, добавил. - Выйди, Аркадий! Мне нужно одеться.
- А, ну да… - смешался он и вышел за дверь.
За завтраком обстановка тоже не радовала - Хлебоборзов отчаянно страдал от жесточайшего похмелья и переживал вчерашний карточный проигрыш, Громобоев сокрушённо вздыхал, пытаясь мысленно перераспределить расходы семьи, чтобы заткнуть дыры в бюджете, появившиеся вследствие тяжбы с коллежским регистратором Горелкиным-Таганцевым из-за того прискорбного инцидента в парке. И даже весёлый и разговорчивый штурман молчал, с видом председателя верховного трибунала взирая на свой кефир, - у штурмана болели зубы.
Явившись после завтрака в боевую рубку, я первым делом огляделся.
- А где Марабуев? - спросил я, не найдя лейтенанта в помещении.
- Сейчас будет, я полагаю. - отозвался юный Пугачёв. - А ведь и правда, он же какой-то сюрприз обещал!
- Спокойно, господа! Сейчас всё будет! - в рубку ворвался сияющий лейтенант с бумажным пакетом в руках.
Он открыл пакет и высыпал на стол горку шоколадных фигурок и конфет в золотых обёртках. Это были зайцы, цыплята и пасхальные яйца.
- Ух ты! - обрадовались мы и потянулись за угощением.
- Подождите! - предостерегающе поднял руку Марабуев. - Сначала интеллектуальный вопрос, ибо пьянка… то есть в нашем случае чаепитие без торжественной части теряет своё воспитательное значение!
- Какой вопрос? - с любопытством уставились мы на него - Марабуевские шарады и ребусы всегда были занимательными.
- На этот раз исторический. - Марабуев достал из кармана бумажку, по всей видимости вырезанную из газеты или журнала, и прочитал. - Дворянин Н. умер в 1715 году, не оставив завещания. После его смерти остались наследники: дочь от первого брака в возрасте 17 лет и два сына 19 и 18 лет от второго брака. Осталось имущество: вотчина, полученная им в качестве приданого при заключении первого брака, и поместье, дарованное ему за службу. Как следует поделить имущество между наследниками?
- Ну, сыновьям надо оставить, я думаю. - заявил Хлебоборзов.
- Но дочку-то без наследства тоже оставлять несправедливо! - с горячностью вскричал Стёпа Пугачёв. - Уж имение-то её матери надо ей оставить, а то совсем нечестно получается!
- Хмм… Интересный вопрос… - задумчиво нахмурил лоб Беринг. - Если мне не изменяет память, в 1714 году Петр I подписал указ «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах», известный также как Указ о единонаследии. Отныне земельные владения могли переходить по наследству от отца только к одному потомку, что исключало возможность дробления имений. Этот законодательный акт закреплял дворянскую собственность на землю. По указу отец мог передать недвижимое имущество только одному из сыновей или, в случае отсутствия сына, дочери…
- Погодите - погодите! - вмешался я. - Это как же у него такое получилось?
Все с недоумением уставились на меня.
- Ну, дочь от первого брака младше обоих сыновей от второго. - пояснил я. - Как такое могло произойти?
- А действительно… - Марабуев ещё раз перечитал вопрос. - Нет, тут так и написано: “дочь от первого брака в возрасте 17 лет и два сына 19 и 18 лет от второго брака”.
- Одновременно две жены у него, что ли, было? - недоверчиво протянул Хлебоборзов. - Что-то не верится мне в подобную широту взглядов двести лет назад… Да и незаконно это было.
- Как, впрочем, и сейчас. - уточнил обстоятельный Беринг.
- Да, дела… - ошарашенно произнёс Стёпа.
В общем, ни к каким выводам мы так и не пришли, ибо нас ждали текущие дела и отвлекаться на исторические шарады времени уже не оставалось.
Но за обедом я первым делом изложил обнаруженную проблему Громобоеву. Тот тоже сперва было с увлечением начал рассуждать о распределении наследственной массы среди отпрысков усопшего, но после указания мною на нестыковки в возрасте детей, задумался о моральном облике покойного дворянина Н.
- А я знаю, как ему это удалось! - вдруг радостно закричал он. - Значит, дело было так. Сначала он прижил с некоей дамой двоих сыновей вне брака.
- Это же непорядочно, - возмутился я.
- Ну, всякое в жизни бывает. - возразил Громобоев. - А потом он женился во второй раз и уже в законном браке произвёл на свет дочь. Жена, вероятно, умерла в родах или сразу после, а он, не желая оставлять дитя без материнской опеки, женился на матери своих сыновей и узаконил их происхождение.
- А что, складно получилось. - оценил я. - И господин Н. вроде не такая уж сволочь, получается.
- Жизнь - штука сложная и непредсказуемая. Философия! - заявил Громобоев и решительно доел свой борщ.
- Кстати о философии! - спохватился я. - Вот тебе от Марабуева, классическая тема: что раньше - курица или яйцо. Решай сам!
И я торжественно вручил ему шоколадного цыплёнка и марципановое яйцо, с удовольствием наблюдая, как мой сослуживец мучительно размышляет, с какой же сладости начать десерт. В конце концов он решил отложить решение этого вопроса и унёс угощение к себе в каюту.
Возвращаясь в боевую рубку и увидев на палубе командира, я решительно направился к нему. Мне хотелось по возможности прояснить ситуацию.
- Господин капитан первого ранга, разрешите обратиться к вам с личной просьбой. - после уставного приветствия отчеканил я.
- Обращайтесь. - удивлённо поднял бровь каперанг.
- Не могли бы вы дать хорошие рекомендации мичману Штурбубенину для перехода его на “Манерный”. - выпалил я. - Я понимаю, для этого придётся кое-что скрыть…
- Я понимаю, Алексей, что обстановка в экипаже накалилась до такой степени, что действительно пора что-то предпринять… - прервал меня командир.
Я было облегчённо перевёл дыхание, но он решительно продолжил:
- Но я очень уважаю Тиграняна и вводить его в заблуждение мне совесть не позволит.
Я сник.
- Однако, успокойтесь, Алексей. - он ободряюще похлопал меня по плечу. - Мы всё предусмотрели. Всё будет хорошо, будьте уверены. Господи, как же Штурбубенин меня утомил…
С этими словами он резко повернулся на каблуках и удалился. Мне ничего больше не оставалось делать, как продолжить свой путь.
Однако у трапа меня перехватил Штурбубенин.
- Ну, о чём ты говорил с командиром? - нетерпеливо спросил он.
- Попросил дать тебе хорошие рекомендации. - неохотно ответил я.
- Ну, а он что? - в глазах Аркадия загорелась надежда.
- Что-что… Как обычно, виртуозно ушёл от ответа. - признался я. - Ты бы не приставал к нему больше, а? От этого же только хуже.
- Но как же! Я же должен объяснить, указать на нестыковки… - с горячностью начал он.
- По моему глубокому убеждению тебе лучше всего сейчас оставить отцов-командиров в покое и как можно лучше нести службу, чтобы это все заметили. - постарался объяснить я.
- Так мне всё равно же переходить, а командир ко мне предвзято относится… - заныл Аркадий.
- Послушай, Тигранян тебя ещё не взял… - начал я.
- Ну, так другие возьмут, наверное… - с некоторых сомнением перебил меня он.
- И знаешь что они первым делом сделают? - теряя терпение, спросил я. - Они первым делом посмотрят в твоё личное дело. А там что? Там результаты твоего рапорта за прошлый год и характеристика от командира. Так не лучше ли поправить хоть что-то, пока есть время?
- Точно! - воскликнул Штурбубенин. - Я пойду к командиру и попрошу его написать мне хороший отзыв о службе в этом году за прошедшие месяцы!
Я безнадёжно махнул рукой и вернулся наконец в рубку.
- Что у вас там происходит? - с любопытством спросил Марабуев, глядя на моё озабоченное лицо.
- Да пытаюсь урезонить Штурбубенина, но без особого успеха. - устало отозвался я. - По-моему, только хуже становится.
- Он, между прочим, на меня нажаловался. - включился в беседу Пьющенко. - Говорит, что не люблю его вообще и все такое. К вниманию на годовом рапорте, естественно, это не приняли, но ощущения смешанные.
- Не бери в голову. - успокоил я его. - Всё равно в рейтинге его личных врагов Мстислав оставил нас всех далеко за флагом.
Услышав это, Марабуев самодовольно усмехнулся.
- Кстати, что такого ты Аркадию напророчил, авгур ты наш? - обратился я к нему.
- Я? Когда? - удивился лейтенант. - Ах, да, было дело. Это ещё до моего перехода в ваш экипаж, когда Штурбубенин донимал меня на обучении Уставу, которое я проводил. Я ему ещё тогда объяснял, что он деградирует на глазах, и добром это не кончится. Надо же службой хоть немного интересоваться, тем более, если хочешь продвижения в карьере.
-Ладно, Бог ему судья. - обсуждение Штурбубенина и его проблем мне окончательно надоело и я решил сменить тему. - Тут Громобоев выдвинул интересную теорию.
И я поделился с сослуживцами мыслями старшего лейтенанта. Весь оставшийся вечер мы старались не касаться темы опального мичмана, но возвращаясь к себе в каюту перед сном, я был ловко перехвачен Штурбубениным прямо на подходе к цели.
- Послушай, Алексей, - как всегда немного смущённо, но решительно начал он. - Ты поспрашивай в других экипажах, нет ли у них вакансий для опытного и исполнительного офицера, будь добр.
- Ты это о ком? - утомившись за день, сразу не понял я, но увидев его ошарашенный взгляд, поправился. - А, ну конечно. Аркадий, обязательно поспрашиваю!
- Только смотри, не забудь! - ещё раз напомнил он, но я уже скрылся в каюте и тщательно запер её - мало ли что.
Я попытался собрать в кучу разрозненные мысли, роящиеся у меня в голове, но быстро понял, что это безнадёжно. В конце концов, если командир сказал, что решит проблему, значит так тому и быть. Если вдуматься, кто ещё может с этим справиться, если не он? На то он и командир. С этой утешительной мыслью я и отошёл ко сну.