Я ходил по Арктике под парусом
Пожалуй это было самым авантюрным приключением в моей жизни - пойти на маленькой 9-метровой яхте в Северный Ледовитый океан.
Я тогда жил в Якутске и работал заведующим отделом культуры и спорта в республиканской газете. Летом 1988 узнал, что якутские яхтсмены собираются пройти из Якутска по Лене до полярного порта Тикси, а потом - в устье реки Индигирки через море Лаптевых и Восточно-Сибирское море.
Как я попал в эту команду - это отдельная история. Команда была давно сформирована - 6 человек, матерые яхтсмены. А я до этого яхты видел только на картинках. Но меня взяли седьмым, правда с условием, что буду я простым матросом, а пассажиры, хотя бы и корреспонденты, там никому не нужны.
Две тысячи километров по вниз по Лене от Якутска до Тикси. Потом 500 морских миль через Янский залив моря Лаптевых, через пролив Дмитрия Лаптева, Восточно-Сибирское море, а затем в устье Индигирки и вверх по реке до поселка Чокурдах.
Попасть в Арктику туристу даже при большом желании очень трудно. А уж на яхте - вообще немыслимо. Это пограничная зона, нужны специальные разрешения. Последние паруса здесь видели в начале ХХ века - русская полярная экпедиция барона Эдуарда Толля. Почти половина участников этой экспедиции, в том числе и сам Толль, погибли.
А мы выщли в Арктику не как туристы, а как участники "военно-патриотического мероприятия, посвященного 350-летию прихода полярных моряков на Индигирку". Вот под это идеологически правильное мероприятие нам дали добро.
Идигирку открыл в 1638 году русский казак Иван Ребров. Он прошел точно тем путем - из Якутска в устье Индигирки - который повторили мы. Только Ребров с товарищами шел на кочах - деревянные одномачтовые парусно-гребные суда, длиной до 20 метров. Поход Реброва занял пять лет, а мы повторили его путь за месяц. Кроме Индигирки Ребров открыл реку Оленек и первым прошел по проливу, соединяющему море Лаптевых и Восточно-Сибирское море. Сегодня этот пролив носит имя Дмитрия Лаптева, хотя "открыл" его Лаптев ровно через сто лет после Реброва. А Индигирка в переводе в с эвенкийского - "собачья река". Среди местных жителей - эвенков - ходили предания, что раньше на этой реке жили люди с собачьими головами.
На стоянке перед переходом Полярного круга.
Яхта "Айвенго", серия "Картер-30". Одномачтовая океанская яхта. Конструкция американская, построена в Польше - поляки в начале 80-х выкупили патент и поставляли яхты в СССР в обмен на долги. Длина 9 м, ширина 3 м, шесть спальных мест. Корпус из пластика. Во время перехода по Лене мы на скорости врезались в буй, корпус затрещал, но выдержал.
Картер -30 - отличное, крепкое судно. За все время с ним случилась только одна неприятность: сломалось крепления гика - это горизонтальное бревно, на котором крепится основной парус - грот. На снимке видно, что на мачте нет никакой оснастки. Это как раз тот момент, когда мы встали на ремонт. Отремонтировались своими силами за три часа.
Сегодня такую б/у яхту, построенную в середине 80-х, можно купить за 50 тыс. долларов.
Это место называется "Ленская труба". Последний участок реки перед выходом в устье. Берега сужаются до одного километра, по берегам крутые скалы, ветер и сумасшедшая скорость течения. Место дикое и безлюдное, на десятки километров ни одного живого существа.
Фотка цветная - это я сканировал со слайда. Цифровиков тогда еще не было, снимал старым, добрым "Зенитом".
На вахте Ваня Гринкевич и Лиля Кислова - якутка, единственная женщина в команде. Вахта - 4 часа. При встречном ветре надо идти галсами - зигзагами от берега к берегу. Все время работаешь с парусами, устаешь жутко, но и ощущения непередаваемые - адреналин через край.
А это я - слева, и наш кэп - Леня Хальфин. Форма одежды - рыбацкие "непромоканцы" поверх дубленки. Арктика - в начале августа температура почти минус, ветер и периодически накрывает волна.
Ночь в заполярье. Солнце практически не заходит, облака тяжелые, низкие, едва не задевают мачту.
Могила матроса Трифона Носова на заброшенном булунском кладбище. Это как раз перед входом в Ленскую трубу. Дальше до самого Тикси никто не живет. Раньше здесь был богатый поселок Булун, потом люди перебрались на другой берег Лены, построили поселок Кюсюр. А на месте Булуна осталось старое кладбище. Ребята из команды, которые бывали здесь раньше, рассказывали, что на краю кладбища долго жил старик, который отказался перебираться в новый поселок. Имени его никто не знал, но все называли старика "Король". Наверное потому, что он был полным властителем Булуна, и еще потому что у него был суровый нрав. Старик ухаживал за кладбищем. А когда он умер, кладбище заросло кустами, могилы разграбили мародеры.
Памятник матросу выполнен из гранита в виде судового колокола - рынды. Третий кочегар, матрос Трифон Носов был участником русской полярной экспедиции барона Эдуарда Толля. Барон Толль отправился в 1900 году из Петербурга на яхте "Заря" искать легендарную землю Санникова. Экипаж состоял из двадцати человек. Одним из них был будущий адмирал Александр Колчак, он исполнял в экспедиции должность гидрографа.
Трифон Носов скончался от гангрены в возрасте 26 лет. Оставшиеся в живых участники экспедиции изготовили памятник в Петербурге и привезли на могилу матроса.
Меня лично эта история поразила. Представьте себе Якутию, где на тысячи километров глушь и дикость, где нет железной дороги, а вначале века не было и самолетов. И вот люди, даже не родственники, заказывают памятник, авторской работы, и везут его в эту глушь, чтобы поставить на могиле простого кочегара.
А это памятник Якову Санникову на том же заброшенном булунском кладбище. Нет, это не тот Санников, именем которого названа не найденная до сих пор земля. Это его прямой потомок, булунский богатый купец и промышленник. Он помогал деньгами, продовольствием и собаками всем знаменитым полярным исследователям своего времени: адмиралу Анжу, барону Толлю, доктору Бунге, Фритьофу Нансену. Король Швеции наградил Санникова золотой медалью, а российское правительство присвоило ему звание почетного потомственного гражданина России.
Памятник Якову Санникову был привезен из Москвы. В гранит была вставлена дорогая икона и корабельные часы. На фото видны места, где эти предметы когда-то были, но их украли кладбищенские мародеры. А сейчас, думаю, кладбище совсем заросло кустами и деревьями и увидеть эти памятники можно только на фотографии.
Это остров Столб посреди Лены. Сразу за Столбом река делится на десятки больших и малых проток. Мы пошли направо, по Быковской протоке - в бухту Тикси. В Тикси неделю ждали благоприятной ледовой обстановки и приемлемой погоды. Капитан порта выпуская нас предупредил: "Если что, вас вывезем вертолетом, а яхту придется бросить". Правда и он и мы понимали, что "если что", надежды на спасение минимальны, так в ледяной воде Арктики больше 20 минут не продержишься, а на связь мы могли выйти только два раза в сутки.
Но "если что" с нами не случилось. Хотя попали в шторм и двое суток подряд волны били и кидали яхту с борта на борт, и я пару раз поблевал с борта в океанскую воду. А потом мы попали в неизвестно откуда взявшиеся льды, и всю ночь осторожно на малом ходу лавировали среди льдин. Но все же через 84 часа мы благополучно вошли в устье Индигирки и там, не зная фарватера, сели на мель. Но это было уже не страшно, часа через три нас вытащил лоцманский катер и провел через запутанный фарватер на глубокую воду. А оттуда до Чокурдаха было рукой подать.
Я тогда жил в Якутске и работал заведующим отделом культуры и спорта в республиканской газете. Летом 1988 узнал, что якутские яхтсмены собираются пройти из Якутска по Лене до полярного порта Тикси, а потом - в устье реки Индигирки через море Лаптевых и Восточно-Сибирское море.
Как я попал в эту команду - это отдельная история. Команда была давно сформирована - 6 человек, матерые яхтсмены. А я до этого яхты видел только на картинках. Но меня взяли седьмым, правда с условием, что буду я простым матросом, а пассажиры, хотя бы и корреспонденты, там никому не нужны.
Две тысячи километров по вниз по Лене от Якутска до Тикси. Потом 500 морских миль через Янский залив моря Лаптевых, через пролив Дмитрия Лаптева, Восточно-Сибирское море, а затем в устье Индигирки и вверх по реке до поселка Чокурдах.
Попасть в Арктику туристу даже при большом желании очень трудно. А уж на яхте - вообще немыслимо. Это пограничная зона, нужны специальные разрешения. Последние паруса здесь видели в начале ХХ века - русская полярная экпедиция барона Эдуарда Толля. Почти половина участников этой экспедиции, в том числе и сам Толль, погибли.
А мы выщли в Арктику не как туристы, а как участники "военно-патриотического мероприятия, посвященного 350-летию прихода полярных моряков на Индигирку". Вот под это идеологически правильное мероприятие нам дали добро.
Идигирку открыл в 1638 году русский казак Иван Ребров. Он прошел точно тем путем - из Якутска в устье Индигирки - который повторили мы. Только Ребров с товарищами шел на кочах - деревянные одномачтовые парусно-гребные суда, длиной до 20 метров. Поход Реброва занял пять лет, а мы повторили его путь за месяц. Кроме Индигирки Ребров открыл реку Оленек и первым прошел по проливу, соединяющему море Лаптевых и Восточно-Сибирское море. Сегодня этот пролив носит имя Дмитрия Лаптева, хотя "открыл" его Лаптев ровно через сто лет после Реброва. А Индигирка в переводе в с эвенкийского - "собачья река". Среди местных жителей - эвенков - ходили предания, что раньше на этой реке жили люди с собачьими головами.
На стоянке перед переходом Полярного круга.
Яхта "Айвенго", серия "Картер-30". Одномачтовая океанская яхта. Конструкция американская, построена в Польше - поляки в начале 80-х выкупили патент и поставляли яхты в СССР в обмен на долги. Длина 9 м, ширина 3 м, шесть спальных мест. Корпус из пластика. Во время перехода по Лене мы на скорости врезались в буй, корпус затрещал, но выдержал.
Картер -30 - отличное, крепкое судно. За все время с ним случилась только одна неприятность: сломалось крепления гика - это горизонтальное бревно, на котором крепится основной парус - грот. На снимке видно, что на мачте нет никакой оснастки. Это как раз тот момент, когда мы встали на ремонт. Отремонтировались своими силами за три часа.
Сегодня такую б/у яхту, построенную в середине 80-х, можно купить за 50 тыс. долларов.
Это место называется "Ленская труба". Последний участок реки перед выходом в устье. Берега сужаются до одного километра, по берегам крутые скалы, ветер и сумасшедшая скорость течения. Место дикое и безлюдное, на десятки километров ни одного живого существа.
Фотка цветная - это я сканировал со слайда. Цифровиков тогда еще не было, снимал старым, добрым "Зенитом".
На вахте Ваня Гринкевич и Лиля Кислова - якутка, единственная женщина в команде. Вахта - 4 часа. При встречном ветре надо идти галсами - зигзагами от берега к берегу. Все время работаешь с парусами, устаешь жутко, но и ощущения непередаваемые - адреналин через край.
А это я - слева, и наш кэп - Леня Хальфин. Форма одежды - рыбацкие "непромоканцы" поверх дубленки. Арктика - в начале августа температура почти минус, ветер и периодически накрывает волна.
Ночь в заполярье. Солнце практически не заходит, облака тяжелые, низкие, едва не задевают мачту.
Могила матроса Трифона Носова на заброшенном булунском кладбище. Это как раз перед входом в Ленскую трубу. Дальше до самого Тикси никто не живет. Раньше здесь был богатый поселок Булун, потом люди перебрались на другой берег Лены, построили поселок Кюсюр. А на месте Булуна осталось старое кладбище. Ребята из команды, которые бывали здесь раньше, рассказывали, что на краю кладбища долго жил старик, который отказался перебираться в новый поселок. Имени его никто не знал, но все называли старика "Король". Наверное потому, что он был полным властителем Булуна, и еще потому что у него был суровый нрав. Старик ухаживал за кладбищем. А когда он умер, кладбище заросло кустами, могилы разграбили мародеры.
Памятник матросу выполнен из гранита в виде судового колокола - рынды. Третий кочегар, матрос Трифон Носов был участником русской полярной экспедиции барона Эдуарда Толля. Барон Толль отправился в 1900 году из Петербурга на яхте "Заря" искать легендарную землю Санникова. Экипаж состоял из двадцати человек. Одним из них был будущий адмирал Александр Колчак, он исполнял в экспедиции должность гидрографа.
Трифон Носов скончался от гангрены в возрасте 26 лет. Оставшиеся в живых участники экспедиции изготовили памятник в Петербурге и привезли на могилу матроса.
Меня лично эта история поразила. Представьте себе Якутию, где на тысячи километров глушь и дикость, где нет железной дороги, а вначале века не было и самолетов. И вот люди, даже не родственники, заказывают памятник, авторской работы, и везут его в эту глушь, чтобы поставить на могиле простого кочегара.
А это памятник Якову Санникову на том же заброшенном булунском кладбище. Нет, это не тот Санников, именем которого названа не найденная до сих пор земля. Это его прямой потомок, булунский богатый купец и промышленник. Он помогал деньгами, продовольствием и собаками всем знаменитым полярным исследователям своего времени: адмиралу Анжу, барону Толлю, доктору Бунге, Фритьофу Нансену. Король Швеции наградил Санникова золотой медалью, а российское правительство присвоило ему звание почетного потомственного гражданина России.
Памятник Якову Санникову был привезен из Москвы. В гранит была вставлена дорогая икона и корабельные часы. На фото видны места, где эти предметы когда-то были, но их украли кладбищенские мародеры. А сейчас, думаю, кладбище совсем заросло кустами и деревьями и увидеть эти памятники можно только на фотографии.
Это остров Столб посреди Лены. Сразу за Столбом река делится на десятки больших и малых проток. Мы пошли направо, по Быковской протоке - в бухту Тикси. В Тикси неделю ждали благоприятной ледовой обстановки и приемлемой погоды. Капитан порта выпуская нас предупредил: "Если что, вас вывезем вертолетом, а яхту придется бросить". Правда и он и мы понимали, что "если что", надежды на спасение минимальны, так в ледяной воде Арктики больше 20 минут не продержишься, а на связь мы могли выйти только два раза в сутки.
Но "если что" с нами не случилось. Хотя попали в шторм и двое суток подряд волны били и кидали яхту с борта на борт, и я пару раз поблевал с борта в океанскую воду. А потом мы попали в неизвестно откуда взявшиеся льды, и всю ночь осторожно на малом ходу лавировали среди льдин. Но все же через 84 часа мы благополучно вошли в устье Индигирки и там, не зная фарватера, сели на мель. Но это было уже не страшно, часа через три нас вытащил лоцманский катер и провел через запутанный фарватер на глубокую воду. А оттуда до Чокурдаха было рукой подать.