Немного о том, кто как воевал
Несколько слов в развитие темы, начатой здесь
Незадолго до Великой Отечественной войны Антон Иванович Деникин писал в своей статье "Патриотизм в преломлении русской действительности", оглядываясь на опыт Белого Движения: "Революционная демократия вела вооруженную борьбу против большевиков на Волжском фронте под своим главенством, но тотчас же перешла в стан, враждебный противобольшевицким силам, когда их возглавил адмирал Колчак. Впоследствии одни отошли в сторону, другие, прекратив вооруженную борьбу против советской власти, все подрывные усилия свои направили против Колчака и Деникина, третьи, порвав с соглашательскими центрами, призывали к продолжению борьбы, но лишь по формуле: "Ни Ленин, ни Колчак!" По формуле - заведомо обреченной, ибо третьей силы тогда в природе не существовало" [1].
При всём моём почтении к Антону Ивановичу Деникину, вынужден признать, что в данном фрагменте, даже при общем весьма критическом настрое к "революционной демократии", бывший главнокомандующий ВСЮР всё же несколько польстил ей [2]. В действительности костяк Народной Армии КомУча изначально составляли офицеры Императорской Армии, весьма критично, мягко говоря, относившиеся к революционной демократии и её идеям. Каппель был монархистом - это общеизвестный факт, засвидетельствованный им самим. С Каппелем вполне солидарен и Фёдор Мейбом, свидетельствовавший: "В Сибири образовалось социалистическое, а не коммунистическое правительство. Какая разница между социалистами и коммунистами? Одна сволочь! Но сейчас, в данный момент будем драться под всяким правительством. Уничтожим первоначально коммунистов, а затем и социалистов! Такое мнение было почти у всех офицеров моей роты" [3]. Конечно, среди белогвардейцев-каппелевцев попадались и люди с весьма левыми убеждениями (как тот же упоминавшийся мною некогда Фортунатов), но они погоды не делали, и то, что их присутствие терпели, объясняется лишь их собственной личной храбростью и прагматизмом белого командования, понимавшего, что победа над большевиками важнее политических дрязг (см. выше слова Мейбома).
Ф.Ф. Мейбом, участник Белого Движения в Поволжье в 1918 году.
А вот о том, кто как сражался, следует сказать отдельно. "После решительного требования генерала Каппеля с угрозой, что он снимет все войска с фронта, пойдет на Уфу и восстановит там порядок, Уфимская директория, зная, что у генерала Каппеля слова не расходятся с делом, сообщила, что высылает нам в помощь батальон в 1000 штыков имени “Учредительного собрания”. Конечно, мы очень обрадовались этой новости, но к имени батальона отнеслись критически. В то же время нам было безразлично, кто и с каким именем, лишь бы сменили нас и дали нам возможность отдохнуть хотя бы два дня.
На следующий день утром пришел батальон “Учредительного собрания”. Тысяча свежих бойцов, прекрасно снаряженных и обмундированных, сменила Волжскую дивизию генерала Сахарова, которая дошла до 400-500 штыков, измученных походами и боями белых бойцов. Не понравился нам этот батальон с развернутыми красными, ненавистными нам флагами, со всевозможными лозунгами революции. Все без погон, обращение солдат и офицеров распущенное. Повсюду слышится ненавистное нам слово “товарищ”. Под вечер они сменили нас. Их командир, какой-то полковник, очень молодой и самоуверенный. Он заявил: “Мы покажем большевикам, как посягать на нашу свободу, которую мы обрели через Великую Революцию!” Говорили, что генерал Сахаров [4] выслушал его молча, потом сплюнул, повернулся и ушел от него. Мы все хохотали, так нам это понравилось! Молодец наш генерал!
Войска Уфимской директории осенью 1918 года. Хорошо заметно,
что если в одних частях погоны уже были восстановлены, то другие продолжают щеголять
без погон. Общий отличительный признак - только трёхцветная ленточка на головном уборе
Итак, нас сменили. Впервые в хорошем строю, с удалой песней, мы пошли на место назначенного нам отдыха, но... он был слишком коротким... Перед рассветом красные перешли в наступление, и их удар был сосредоточен на участке батальона “Учредительного собрания”, который они без труда прорвали. Большинство этих “героев” перешло на сторону красных, остальные, оставив свои позиции, в панике бросились бежать в тыл. Снова по тревоге мы были брошены в бой и к утру восстановили полностью прежнее положение фронта.
По пути мы ловили беглецов из этого социалистического батальона и силой заставляли вливаться в наши цепи. Один из командиров роты “Учредиловки”, как прозвали батальон наши солдаты, не пожелал войти в наши ряды, заявив нам, что он офицер и рядовым солдатом не будет, но, получив несколько хороших, ободряющих тумаков, схватил винтовку и вошел в цепь. В этот день мой батальон пополнился 70 штыками за счет беглецов. Было много курьезных сцен, когда командиры частей гонялись по полю за своими неожиданными “пополнениями”. Выбив социалистическую дурь из голов нашего нового “пополнения”, мы сделали из них хороших солдат-бойцов" [5].
Так что такие люди, как Фортунатов, были, скорее, счастливым исключением в рядах революционной демократии, нежели правилом. Большинство социалистов-небольшевиков и до Колчака не шибко рвалось сражаться, предпочитая отсиживаться за спинами офицеров-монархистов, из глубокого тыла поливая их грязью. А вот в чём Деникин абсолютно прав - так это в том, что представители "революционной демократии" слишком уж часто перебегали на сторону большевиков. Бунт левых сил в тылу Колчака стоил последнему жизни. А уже упомянутый мной здесь Фортунатов в феврале 1920 года вступил в армию Будённого.
_______________________________________
Примечания.
[1] См.: http://rusk.ru/st.php?idar=51000
[2] Для него это извинительно: его там не было, он в это время отбивался от многократно превосходящих сил большевиков на Северном Кавказе.
[3] Мейбом Ф.Ф. Тернистый путь // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 119.
[4] Имеется в виду генерал Николай Павлович Сахаров. К генералу К.В. Сахарову, одному из главных виновников разгрома Колчаковской Армии, он не имеет никакого отношения.
[5] Мейбом Ф.Ф. Указ. соч. - с. 132 - 133. Жирный шрифт везде мой.
Незадолго до Великой Отечественной войны Антон Иванович Деникин писал в своей статье "Патриотизм в преломлении русской действительности", оглядываясь на опыт Белого Движения: "Революционная демократия вела вооруженную борьбу против большевиков на Волжском фронте под своим главенством, но тотчас же перешла в стан, враждебный противобольшевицким силам, когда их возглавил адмирал Колчак. Впоследствии одни отошли в сторону, другие, прекратив вооруженную борьбу против советской власти, все подрывные усилия свои направили против Колчака и Деникина, третьи, порвав с соглашательскими центрами, призывали к продолжению борьбы, но лишь по формуле: "Ни Ленин, ни Колчак!" По формуле - заведомо обреченной, ибо третьей силы тогда в природе не существовало" [1].
При всём моём почтении к Антону Ивановичу Деникину, вынужден признать, что в данном фрагменте, даже при общем весьма критическом настрое к "революционной демократии", бывший главнокомандующий ВСЮР всё же несколько польстил ей [2]. В действительности костяк Народной Армии КомУча изначально составляли офицеры Императорской Армии, весьма критично, мягко говоря, относившиеся к революционной демократии и её идеям. Каппель был монархистом - это общеизвестный факт, засвидетельствованный им самим. С Каппелем вполне солидарен и Фёдор Мейбом, свидетельствовавший: "В Сибири образовалось социалистическое, а не коммунистическое правительство. Какая разница между социалистами и коммунистами? Одна сволочь! Но сейчас, в данный момент будем драться под всяким правительством. Уничтожим первоначально коммунистов, а затем и социалистов! Такое мнение было почти у всех офицеров моей роты" [3]. Конечно, среди белогвардейцев-каппелевцев попадались и люди с весьма левыми убеждениями (как тот же упоминавшийся мною некогда Фортунатов), но они погоды не делали, и то, что их присутствие терпели, объясняется лишь их собственной личной храбростью и прагматизмом белого командования, понимавшего, что победа над большевиками важнее политических дрязг (см. выше слова Мейбома).
Ф.Ф. Мейбом, участник Белого Движения в Поволжье в 1918 году.
А вот о том, кто как сражался, следует сказать отдельно. "После решительного требования генерала Каппеля с угрозой, что он снимет все войска с фронта, пойдет на Уфу и восстановит там порядок, Уфимская директория, зная, что у генерала Каппеля слова не расходятся с делом, сообщила, что высылает нам в помощь батальон в 1000 штыков имени “Учредительного собрания”. Конечно, мы очень обрадовались этой новости, но к имени батальона отнеслись критически. В то же время нам было безразлично, кто и с каким именем, лишь бы сменили нас и дали нам возможность отдохнуть хотя бы два дня.
На следующий день утром пришел батальон “Учредительного собрания”. Тысяча свежих бойцов, прекрасно снаряженных и обмундированных, сменила Волжскую дивизию генерала Сахарова, которая дошла до 400-500 штыков, измученных походами и боями белых бойцов. Не понравился нам этот батальон с развернутыми красными, ненавистными нам флагами, со всевозможными лозунгами революции. Все без погон, обращение солдат и офицеров распущенное. Повсюду слышится ненавистное нам слово “товарищ”. Под вечер они сменили нас. Их командир, какой-то полковник, очень молодой и самоуверенный. Он заявил: “Мы покажем большевикам, как посягать на нашу свободу, которую мы обрели через Великую Революцию!” Говорили, что генерал Сахаров [4] выслушал его молча, потом сплюнул, повернулся и ушел от него. Мы все хохотали, так нам это понравилось! Молодец наш генерал!
Войска Уфимской директории осенью 1918 года. Хорошо заметно,
что если в одних частях погоны уже были восстановлены, то другие продолжают щеголять
без погон. Общий отличительный признак - только трёхцветная ленточка на головном уборе
Итак, нас сменили. Впервые в хорошем строю, с удалой песней, мы пошли на место назначенного нам отдыха, но... он был слишком коротким... Перед рассветом красные перешли в наступление, и их удар был сосредоточен на участке батальона “Учредительного собрания”, который они без труда прорвали. Большинство этих “героев” перешло на сторону красных, остальные, оставив свои позиции, в панике бросились бежать в тыл. Снова по тревоге мы были брошены в бой и к утру восстановили полностью прежнее положение фронта.
По пути мы ловили беглецов из этого социалистического батальона и силой заставляли вливаться в наши цепи. Один из командиров роты “Учредиловки”, как прозвали батальон наши солдаты, не пожелал войти в наши ряды, заявив нам, что он офицер и рядовым солдатом не будет, но, получив несколько хороших, ободряющих тумаков, схватил винтовку и вошел в цепь. В этот день мой батальон пополнился 70 штыками за счет беглецов. Было много курьезных сцен, когда командиры частей гонялись по полю за своими неожиданными “пополнениями”. Выбив социалистическую дурь из голов нашего нового “пополнения”, мы сделали из них хороших солдат-бойцов" [5].
Так что такие люди, как Фортунатов, были, скорее, счастливым исключением в рядах революционной демократии, нежели правилом. Большинство социалистов-небольшевиков и до Колчака не шибко рвалось сражаться, предпочитая отсиживаться за спинами офицеров-монархистов, из глубокого тыла поливая их грязью. А вот в чём Деникин абсолютно прав - так это в том, что представители "революционной демократии" слишком уж часто перебегали на сторону большевиков. Бунт левых сил в тылу Колчака стоил последнему жизни. А уже упомянутый мной здесь Фортунатов в феврале 1920 года вступил в армию Будённого.
_______________________________________
Примечания.
[1] См.: http://rusk.ru/st.php?idar=51000
[2] Для него это извинительно: его там не было, он в это время отбивался от многократно превосходящих сил большевиков на Северном Кавказе.
[3] Мейбом Ф.Ф. Тернистый путь // 1918 год на Востоке России. - М.: Центрполиграф, 2003. - с. 119.
[4] Имеется в виду генерал Николай Павлович Сахаров. К генералу К.В. Сахарову, одному из главных виновников разгрома Колчаковской Армии, он не имеет никакого отношения.
[5] Мейбом Ф.Ф. Указ. соч. - с. 132 - 133. Жирный шрифт везде мой.