Последний парад Белой Армии
16 сентября 1945 года в китайском Харбине состоялся последний парад Белой Армии. Принимало парад командование армии Красной, и был он посвящён окончанию Второй Мировой войны и победе СССР над японскими империалистами. Как так? - спросите вы. Почему победу Красной Армии почтили парадом те, кто воевал против неё всего каких-то 20 лет назад? Автор ничего не перепутал? Чтобы понять это, стоит вернуться немного назад - в боевые будни августа 1945 года.
Вечером 18 августа 1945 года 1-й Дальневосточный фронт высадил воздушный десант в Харбине. На следующий день город был освобождён от японских захватчиков и войск марионеточного "государства" Маньчжоу-Го. Поначалу мало кто в руководстве Красной Армии ещё мог оценить по достоинству его значимость случившегося. В Китае городов много, подумаешь - освободили ещё один. Тем более, что Япония так или иначе уже стояла на грани катастрофы.
Красные флаги над Харбином.
В Китае городов действительно много. И везде, по свидетельству маршала Мерецкова [1], советских воинов встречали как освободителей. Взятие Харбина могло бы потеряться бы в ряду прочих событий, если бы не особенности его истории.
Дело в том, что Харбин был построен русскими. Поэт Арсений Несмелов писал о нём:
Милый город, горд и строен,
Будет день такой,
Что не вспомнят, что построен
Русской ты рукой.
Пусть удел подобный горек, -
Не опустим глаз:
Вспомяни, старик историк,
Вспомяни о нас.
Город возник в 1898 году, и дальнейшая его история была тесно связана с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД). После октябрьского переворота руководство КВЖД и харбинские власти отказались признать власть большевиков, и в город начали стекаться антибольшевистски настроенные офицеры. Конечно, в меньшем количестве, чем на Дон, к Корнилову, но всё же - в достаточном, чтобы создать более-менее боеспособные формирования. Одно время во главе этих формирований даже стоял будущий верховный правитель Белой России адмирал Колчак. Впоследствии центр белого сопротивления на Востоке переместился в Омск, затем - в Забайкалье и Приморье, а после окончания Гражданской войны Харбин стал одним из центров белоэмиграции.
И вот теперь в это белоэмигрантское гнездо вступали войска Красной Армии. Советское командование могло бы опасаться эксцессов, но... Впрочем, лучше послушаем Мерецкова, лучше непосредственного очевидца всё равно никто не расскажет. Кирилл Афанасьевич пишет: "Замечу, что серьезное содействие оказали нам русские жители этих городов [2]. Например, в Харбине они наводили наших десантников на вражеские штабы и казармы, захватывали узлы связи, пленных и т. п. В основном это были рабочие и служащие бывшей Китайско-Восточной железной дороги. Благодаря этому нежданно-негаданно для себя оказались внезапно в советском плену некоторые высшие чины Квантунской армии...
Советские десантники в Харбине
Каковы были настроения местного населения, я убедился лично вскоре после освобождения Харбина. Донесение о высадке в нем нашего десанта во главе с подполковником Забелиным застало меня в Полевом управлении фронта, находившемся в 8 километрах юго-западнее селения Духовская, в лесу. В этом донесении сообщалось, что харбинская молодежь активно помогала советским войскам. Вооружившись, она взяла под охрану к нашему прибытию средства связи и другие государственные учреждения. Конечно, 120 наших десантников в огромном городе не могли много сделать. Когда позднее, сев в самолет, я часа через два приземлился на Харбинском аэродроме, то узнал, что командный пункт уже оборудован в городской гостинице. Пока мы ехали к ней, встречавшиеся на улицах патрули вооруженных гимназистов-старшеклассников [3] отдавали нам честь. Такой же патруль стоял и возле гостиницы. Оставив машину возле одной из гимназических групп, я стал расспрашивать о том, как она вооружилась. Оказалось, что русская молодежь разоружила воинские части Маньчжоу-Го и поставила перед собой задачу сохранить в неприкосновенности все городские жизненные коммуникации и сооружения, пока их не займет наша армия. Благодарность они восприняли с энтузиазмом и пообещали и впредь помогать всем, чем только сумеют" [4].
Красная Армия вступает в Харбин.
Это - свидетельство красного маршала. А вот - свидетельство с противоположной стороны, озвученное белоэмигрантом: «Наконец к собору быстро подходит автомобиль и выходит ... офицер, настоящий русский офицер с золотыми погонами. Трудно забыть это первое “ура” по адресу этого первого русского офицера. Многие плакали. Совершенно незнакомые люди поздравляли друг друга. В соборе в это время совершался торжественный благодарственный молебен по случаю освобождения нас от японского ига» [5]. Духовенство харбинских церквей начало возносить за богослужениями имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Симанского [6]. Свидетельствуют о восторженном отношениии белоэмигрантов к советским войскам и рядовые солдаты Красной Армии [7].
В чём же дело? Почему, казалось бы, непримиримые враги советской власти вдруг столь предупредительны с Красной Армией, почему помогают ей, несмотря на наличие в Харбине 40-тысячного японского гарнизона? Ответ прост, и многократно озвучен в самых различных источниках - от мемуаров маршала Мерецкова до книг протодиакона Кураева: режим японской оккупации не был дружествен к белоэмигрантам, напротив, те, кто пытался в Харбине спастись от советских репрессий, столкнулись с репрессиями японскими.
Я уже упоминал о трагической судьбе Марии Ивановой и её четырёхлетней дочери, сгинувших в секретных лабораториях "отряда 731". И они были не единственными - 30% узников этого "отряда" составляли русские. А сколько ещё томилось по японским тюрьмам! Тут важно понять простую вещь: Япония, начиная войну с Китаем, оставалась страной языческой, с язычеством в качестве государственной религии. Император обожествлялся. У этого "равнобожественного" императора имелась куча божков, которым он кланялся вместе со своими подданными. И главой пантеона считалась "богиня" Аматерасу, родоначальница императорской династии. Присяга на верность японскому императору предусматривала присягу на верность этой самой "богине". А поскольку христианин присягать на верность языческим богам не может, на православных харбинцев (и не только харбинцев) обрушились репрессии.
Советская пехота на Соборной площади
Харбина.
"Едва успел я приехать, - вспоминает К.А. Мерецков, - на свой новый командный пункт в гостиницу, как явились духовные лица Православной Церкви. Они пожаловались на то, что японцы и маньчжуры запрещали им нести службу" [8]. Теперь же над городом плыл несмолкаемый звон, как на Пасху. Мерецков, хоть и оставался всю жизнь убеждённым коммунистом, деятельности православных приходов не препятствовал. Напротив, несколько функционировавших в Харбине православных благотворительных организаций и детских приютов, лишившиеся своих спонсоров в годы оккупации, получили от Красной Армии столь существенную материальную помощь, что смогли продержаться на ней ещё несколько лет после ухода Красной Армии.
А 16 сентября 1945 года в Харбине намечался парад советских войск по случаю победы над Японией. И вот, на этом параде случилось нечто неожиданное. Группа ветеранов Белого Движения явилась к советскому командованию и попросила разрешения присутствовать на торжествах в своей прежней, белогвардейской форме и при наградах и в таком виде пройти торжественным маршем перед победителями. Разрешение на это было дано. И парад Красной Армии был предварён парадом Армии Белой. "Мимо трибуны, где мы находились, - вспоминал впоследствии Н.М. Пегов, секретарь Приморского крайкома ВКП(б), - шли дряхлые старики, многие из которых, опираясь на костыли, были увешаны георгиевскими крестами и медалями. Эта толпа когда-то бравых офицеров русской армии медленно двигалась по площади, приветствуя стоящих на трибунах. Вслед за ними шли русские гражданские люди. В своё время покинувшие Родину и доживающие свой век на чужбине. Среди них много молодёжи. Вся эта разношерстная публика организованно прошла перед трибуной. Зрелище, должен заметить, редкое, исключительное" [9]. Ветераны Белого Движения, бывшие каппелевцы и семёновцы, отдавали честь новому поколению русских солдат, достойно поддержавших ратную славу дедов.
Отношение советского командования к белой эмиграции вообще было терпимым. На торжественном собрании 19 апреля 1946 года маршал Р.Я. Малиновский (он прибыл в Харбин 14 апреля 1946 года) начал своё выступление так: «Товарищи! Вы дожили до того дня, когда получили право, а мы возможность называть Вас товарищами» [10]. В зале присутствовали люди, участвовавшие в 1920 году в Великом Сибирском Ледяном Походе...
Архиепископ Харбинский Нестор Анисимов и маршал Р.Я. Малиновский на митинге
перед русскими харбинцами.
Столь же по-дружески отнёсся Малиновский и к архиепископу Харбинскому Нестору Анисимову. Им было, что обсудить друг с другом, помимо текущих хозяйственных дел - оба являлись ветеранами Первой Мировой войны, один - в качестве солдата Русского Легиона Чести во Франции, второй - в качестве полкового священника. Это был тот самый Нестор, который активно сотрудничал в годы Гражданской войны с Колчаком, а во время работы Поместного Собора 1918 года взывал: "Кто будет разбираться, умышленно или случайно повреждены соборы... Разумеется, не наши войска стреляли в храмы Божьи... Сейчас нам дорог каждый факт, способный возбудить в народе ненависть к большевикам (выделено мной - М.М.). Люди знают, что большевики против религии. Это обстоятельство следует использовать нам обязательно. Предлагаю немедленно составить короткую, но яркую книжку, где подробно рассказать о разрушениях и указать их виновников. На народ, привыкший к почитанию святынь, это подействует должным образом". "Увы, безумная стратегия становится характерной для всех представителей самозванного правительства, и то же, что они сделали с Кремлём, делают нынче со всей Россией, разыскивая в ней орудиями смерти врагов своих бредовых утопий", - это он же, и в том же году [11].
Казалось, что в августе 1945 года на харбинской земле белая и красная Россия встретились, чтобы после долгих лет противостояния дружески пожать друг другу руки. Казалось, исполняется мечта погибшего в 1920 году дроздовского офицера о том дне, когда "белый увидит в красном Ивана, а красный увидит в белом Петра - и обнимутся они по-братски". Увы, такт, присущий советскому командованию и рядовым бойцам Красной Армии, не был присущ органам СМЕРШ, которые вскоре после окончания Второй Мировой войны начали репрессии против русских харбинцев. О масштабах этих репрессий историки спорят, одни - неоправданно занижая число их жертв, другие - многократно это число преувеличивая. Кары, обрушившиеся на Белую эмиграцию, столь радушно встретившую освободителей Китая и столь энергично им помогавшую, безусловно, возмутительны и мерзки, но не стоит думать, что репрессиям подверглось всё русское население Харбина. И не стоит приписывать эти репрессии исключительно стремлению большевиков свести старые счёты за Гражданскую войну. Японцы оставили на территории Китая множество своих агентов и диверсантов, и отнюдь не все эти агенты были японцами. В частности, уже упомянутый мною поэт Арсений Несмелов был арестован в 1945 году и в том же году умер в пересыльной тюрьме. Поэта жалко. Но вот вам весьма красноречивые факты из его биографии. "Википедия" сообщает, что Несмелов являлся членом Всероссийской фашистской партии. То есть - во Второй Мировой войне он сделал выбор не в пользу своей Родины, а в пользу её геополитических противников, пытаясь наладить контакты между харбинской эмиграцией и нацистской Германией. С 1941 года Несмелов - курсант вечерних курсов политической подготовки, организованных при разведывательной школе в Харбине. По окончании курсов был зачислен официальным сотрудником 4 отдела Японской Военной Миссии, работал на курсах пропагандистов. Так что арест его не был местью за белогвардейское прошлое поэта, а уж тем более - актом геноцида против русской нации. СМЕРШ в данном случае просто добросовестно выполнил свою работу, арестовав пособника оккупантов и профессионального шпиона. Всероссийская фашистская партия, созданная бежавшим из СССР авантюристом Родзаевским, вообще пустила в Харбине глубокие корни, являясь самой (!!!) многочисленной из действовавших там эмигрантских организаций. Так что было, было над чем поломать голову советским контрразведчикам. Впрочем, сказанное только что не означает, что и во всех других случаях репрессии были столь же обоснованны. Я лишь хочу показать всю сложность, неоднозначность проблемы. И невозможность огульного осуждения.
Арсений Несмелов
Сама же эмигрантская община быстро научилась делать разницу между карателями из СМЕРШа и армейскими чинами, многие из которых с сочувствием относились к эмигрантам и с осуждением - к сталинскому репрессивному аппарату. Именно поэтому "взаимоотношения эмигрантского населения с советскими солдатами и офицерами в целом складывались весьма дружелюбно. Несмотря на строжайшие запреты политорганов, пытавшихся свести к минимуму контакты военнослужащих с «местными русскими» («белобандитами», «семеновцами»), такие встречи носили массовый характер" [12]. И когда в 1946 году советские войска покинули Харбин, их провожали многолетиями и торжественным колокольным звоном. Впереди у русских харбинцев были ещё ужасы китайской гражданской войны и зверства маоистов...
____________________________
Примечания
[1] Мерецков К.А. На службе народу. - М.: Политиздат, 1968 // http://militera.lib.ru/memo/russian/meretskov/32.html
[2] Имеются в виду Харбин, Гирин, Мукден и Чанчунь.
[3] Данную подробность стоит подчеркнуть. Гимназисты - это не рабочие. Это явно потомк белоэмигрантов.
[4] Мерецков К.А. Указ. соч.
[5] Дьяков И. А. Аматерасу. // Приложение 1 к монографии Свящ. Д. Поздняева Православие в Китае. Цит. по: http://rudocs.exdat.com/docs/index-364067.html
[6] Караулов А.К., Коростелёв В.В. К 65-летию вывода советских войск из Харбина // http://rudocs.exdat.com/docs/index-364067.html
[7] "Ой, как нас тогда хорошо встречали! И китайцы, конечно, и - наши русские эмигранты. Плакали, обнимали нас!" - рассказывает один из ветеранов
[8] Мерецков К.А. Указ. соч.
[9] Пегов Н.М. Далёкое - близкое М.: Политиздат.- 1982.- с.211. Цит по: http://rudocs.exdat.com/docs/index-364067.html
[10] Караулов А.К., Коростелёв В.В. Указ. соч.
[11] См. биографию владыки на сайте "Хронос".
[12] Караулов А.К., Коростелёв В.В. Указ. соч.