Хлеба нет, так похрустим французской булкой. Часть II
Продолжение, начало здесь
Живучая история про то, как в Петроград не завезли чёрный хлеб из-за морозов и паровозов радует нас и в книгах таких авторов, как Н. Стариков (1917. Не революция, а спецоперация): "...В феврале в центральной России ударили сильные морозы до минус 43. Это привело к выходу из строя свыше 1200 паровозов, что в свою очередь и затруднило подвоз продовольствия. В столице начались перебои с продуктами, поэтому 19 февраля власти объявили о введении в городе хлебных карточек. Помимо всего этого, в Петрограде упорно распространялись абсолютно беспочвенные слухи о предстоящем голоде. Естественно, горожане стали закупать больше хлеба, что усилило нехватку продуктов ещё сильнее. Хлеба не стало, но только чёрного, белый, чуть подороже, лежал свободно ! У магазинов выстроились огромные очереди, в которых громко ругали правительство..."
Вот так, почти слово в слово. Ну а мы продолжим вспоминать вместе с участниками и очевидцами тех грандиозных событий, как оно было на самом деле.
В течение всего лета 1916 года в правительстве шла борьба между сторонниками государственного регулирования цен и приверженцами «laissez faire». Еще в конце 1915 года бюджетный комитет Думы, выражая интересы помещиков, протестовал против установления введенных тогда твердых цен на хлеб, закупаемый для армии. В июле 1916 года более реалистически мысливший Госсовет потребовал установления обязательных для всех максимальных цен на хлеб, которые были введены с 9 сентября. Эти «твердые» цены были выше летних, но уже вскоре они оказались ниже, чем поднявшиеся цены свободного рынка. Производители отказывались продавать хлеб по «твердым ценам», и они почти нигде не соблюдались, даже при государственных закупках. 10 октября на Особом совещании по продовольственному вопросу был выдвинут проект введения карточной системы, но он не был принят за отсутствием «технических средств» к выполнению. Между тем война диктовала необходимость государственного контроля за распределением продуктов, и во всех воюющих государствах уже были введены соответствующие меры, но в России сопротивление либералов препятствовало их введению. В итоге многим городам приходилось вводить свои карточки, но продажа продуктов по ним осуществлялась в небольших размерах и была лишь дополнением к свободному рынку.
Как отмечает С. П. Мельгунов, противодействие либералов подобным попыткам властей возникало от ненависти «прогрессивного общества» к немецкой системе государственного регулирования («Zuchthaus»). На совет французского социалиста Альбера Тома военизировать работу оборонных предприятий, что должно удесятерить их производительность, председатель Совета министров Б. В. Штюрмер ответил, что подобная мера поднимет всю Думу против правительства. Более того, правительство сознательно позволяло промышленникам получать сверхприбыли, думая этим откупиться от либеральной оппозиции. Цены на поставку оружия частными предприятиями были намного выше, чем цены казенных предприятий, например, по артиллерийским снарядам - почти вдвое. Начальник Главного артиллерийского управления А. А. Маниковский в следующих словах передавал свой разговор с императором:
Николай II: На вас жалуются, что вы стесняете самодеятельность общества при снабжении армии.
Маниковский: Ваше величество, они и без того наживают на поставках 300 %, а бывают случаи, что получают даже более 1000 % барыша.
Николай II: Ну и пусть наживают, лишь бы не воровали.
Маниковский: Ваше величество, это хуже воровства, это - открытый грабеж.
Николай II: Все-таки не нужно раздражать общественное мнение.
Потрясающий диалог.
Между тем вследствие отсутствия эффективного государственного регулирования продовольственное положение быстро ухудшалось; в октябре было закуплено 49 млн. пуд., что составляло лишь 35 % от запланированного количества хлеба, в ноябре - 39 млн. пуд. (38 %). В ноябре командующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов предупредил правительство о надвигающемся голоде в войсках.
Видел ли Николай II нарастающую угрозу? Царь все видел и понимал. «Наряду с военными делами меня все более волнует вечный вопрос о продовольствии, - писал Николай II императрице 20 сентября 1916 года. - Сегодня Алексеев дал мне письмо, полученное им от милейшего кн. Оболенского, председателя комитета по продовольствию. Он открыто признается, что они ничем не могут облегчить положения… цены все растут, и народ начинает голодать. Ясно, к чему может привести страну такое положение дел». 16 сентября по совету Г. Распутина царь назначил управляющим Министерством внутренних дел одного из лидеров октябристов, А. Д. Протопопова; ему было дано указание взять на себя решение продовольственного вопроса и начинать с этого вопроса каждый доклад. «Главной заботой правительства было продовольствие, - свидетельствует А. Д. Протопопов. - Явилась на местах так называемая „бисерная забастовка“… деревня не выдавала своего товара, не получая ничего взамен… Положение создавалось грозное. Столицы тоже не имели хлеба. Мельницы были без зерна».
29 ноября 1916 г. новый министр земледелия А. А. Риттих подписал постановление о введении продразверстки. Для каждой губернии устанавливался объем государственных закупок по «твердым ценам», далее он распределялся по уездам и волостям и в течение 35 дней должен был доведен до производителей - помещиков и крестьян. В течение 6 месяцев разверстанное количество хлеба было необходимо сдать государственным уполномоченным. Всего предполагалось закупить 772 млн. пудов хлеба для снабжения армии, оборонной промышленности и крупных городов.
А. А. Риттих предполагал, что он «за три недели поставит на ноги продовольственное дело в империи», однако к началу февраля министр был вынужден признать провал своих планов. Многие губернии требовали уменьшить размеры разверстки, крестьянские общины и помещики отказывались выполнять задания. М. В. Родзянко в записке, предназначенной для правительства, констатировал, что из намеченных к разверстанию 772 млн. пудов на 23 января реально разверстано волостями лишь 4 млн. пудов, и «эти цифры свидетельствуют о полном крахе разверстки». За две недели до революции А. А. Риттих пессимистически признал, что действительно «может наступить катастрофа». В конечном счете к лету 1917 года, уже после революции, было собрано в счет разверстки не более 170 млн. пудов зерна вместо намеченных 772 млн.
Разверстка не удалась, и нужно было искать способы немедленного получения хлеба. В декабре 1916 года было начато изъятие хлеба из сельских запасных магазинов, в которых деревенские общины хранили запасы на случай голода. Эта мера вызвала бурный протест крестьян и была отменена после того, как столкновения с полицией приняли массовый характер. Были введены надбавки к «твердым ценам» за доставку зерна на железнодорожные станции; широко использовались угрозы реквизиции у не желавших продавать хлеб помещиков. В декабре удалось закупить 63 млн. пудов (52 % к плану), но почти весь этот хлеб пошел на снабжение армии. Города получали лишь малую часть закупок, задания по снабжению гражданского населения были выполнены в январе на 20 %, в феврале - на 30 %.
А. Г. Шляпников приводит конкретные данные о степени выполнения снабженческих заявок по некоторым городам и губерниям. Так, для Пскова было запланировано поставить в ноябре и декабре 1916 года 321 вагон муки и зерна, а фактически было поставлено к концу января 1917 года только 76 вагонов. Для Новгородской губернии было запланировано 1800 вагонов, поставлено только 10. Для Вологодской губернии было запланировано поставить 1080 вагонов, поставлено 200. Для Рязанской губернии планировалось поставить 582 вагона, а фактически поставлено к концу января лишь 20 вагонов. Из-за отсутствия зерна во многих городах (в частности, в Царицыне, Тамбове, Нижнем Новгороде) остановились мельницы.
Городское население какое-то время жило за счет запасов, еще имевшихся в торговой сети и на элеваторах, но они быстро подходили к концу. К концу 1916 года продовольственный кризис в городах принял катастрофический характер. Многочисленная мемуарная литература свидетельствует об отсутствии хлеба, огромных очередях у продовольственных магазинов в столицах. Тяжелым было положение и в других городах, даже на Черноземье, где в соседних с городами деревнях от хлеба ломились амбары. В Воронеже населению продавали только по 5 фунтов муки в месяц, в Пензе продажу сначала ограничили 10 фунтами, а затем вовсе прекратили. В Одессе, Киеве, Чернигове, Подольске тысячные толпы стояли в очередях за хлебом без уверенности что-либо достать. В декабре 1916 года карточки на хлеб были введены в Москве, Харькове, Одессе, Воронеже, Иваново-Вознесенске и других городах. В некоторых городах, в том числе в Витебске, Полоцке, Костроме, население голодало. «Москва скоро совсем не будет иметь никаких запасов муки, - писал М. В. Родзянко в цитировавшейся выше записке. - Не лучше положение Петрограда… О провинции и говорить нечего… Пермская губерния обеспечена запасами зерна только до половины марта… Многие рудники и заводы [Юга] остались почти совсем без муки и находятся под угрозой настоящего голода… Разверстка, предпринятая Министерством земледелия, определенно не удалась… Следовательно, в течение по крайней мере трех месяцев следует ожидать крайнего обострения на рынке продовольствия, граничащего с всероссийской голодовкой».
«В конце января, - вспоминал А. Ф. Керенский, - ЦКсоюзов городов и земств представил правительственной Комиссии по снабжению меморандум следующего содержания: „Города получили лишь пятую и восемнадцатую долю поставок, причитавшихся им, соответственно, на ноябрь и декабрь 1916 года. Все запасы исчерпаны. В феврале хлеба не будет“. И действительно, в феврале в городах хлеба не было. В провинции разгорались голодные бунты. 10 февраля в Петрограде начались „волнения“, спровоцированные по выражению властей „нехваткой продовольствия“. Голод толкал рабочих на выступления, перераставшие в бунты…»
Некоторые авторы утверждают, что в непоставках хлеба были повинны железные дороги, не справлявшиеся с перевозками из-за изношенности подвижного состава и снежных заносов, что хлеб был, но он лежал на станциях. Данные, приводимые Н. Д. Кондратьевым, говорят, что это не так. За декабрь 1916 - апрель 1917 года Петербургский и Московский районы не получили 71 % планового количества хлебных грузов, на 80 % эта непоставка объяснялась отсутствием груза и лишь на 10 % - неподачей вагонов. В снабжении фронта наблюдалась та же картина: в ноябре 1916 года фронт получил 74 % продовольствия, в декабре - 67 %. 87 % непоставки интендантских грузов в эти месяцы произошло по вине Министерства земледелия, и лишь 13 % - по вине железнодорожников.
Что касается технического состояния железнодорожного транспорта, то количество паровозов составляло в 1914 году 20 тыс., в 1916 году - 19,9 тыс., количество товарных вагонов соответственно 485 и 504 тыс., доля «больных» вагонов - 3,7 % и 5,6 %; интенсивность перевозок увеличилась за это время на одну треть. До начала 1917 года положение на транспорте оставалось еще более-менее удовлетворительным, резкое ухудшение наступило уже после Февральской революции. Таким образом, до февраля 1917 года техногенный фактор не играл существенной роли в развитии кризиса.
Подводя итоги описанию экономической ситуации в 1916 году, можно констатировать, что вызванный войной и предшествующим положением дел финансовый кризис привел к разрушению экономических связей, к потере хозяйственной управляемости и к голоду в городах. Не за горами были потеря административной управляемости и коллапс государства.
пользовался материалами из этой книги
продолжение здесь