Итак, как развивались события дальше.
Начальник американской миссии связи, полковник Роланд Ладжой прибыл домой после дежурства в 18.30 24.03.1985. Только войдя, услышал телефонный звонок - это звонил дежурный сержант миссии.
Он доложил, что отдел внешних сношений штаба ГСВГ проинформировал их про инцидент с машиной американской миссии в 18.07 и полковник должен встретиться с начальником отдела внешних сношений полковником Юрием Переверзевым на месте инцидента. Где это место - сержант не знал. В 18.45 Ладжой переодевшись, вернулся в здание миссии. Примерно, через час удалось выяснить, что Переверзев ожидает американского начальника на шоссе 191, в 3-х километрах к югу от Людвиглуста. Полковник Ладжой выехал на встречу на машине американской миссии, вместе с подполковником морской пехоты Лоуренсом Келли, а за рулем был стафф-сержант Рэнди Эверетт. Выехали в 19.38, в 20.30 были в Людвигслусте, где встретились с советским офицером отдла внешних сношений штаба ГСВГ подполковником Тетяковым. Тот сопроводил их на своем УАЗике до места инцидента.
Вскоре после прибытия на место инцидент Ладжой встретился с генералом Кривошеевым, который сразу заявил решительный протест на действия сотрудников миссии. По его словам, Николсон и Шац занимались нелегальной деятельностью в постоянной запретной зоне, игнорировали предупреждения и выстрел в воздух часового. Полковник, перебил его и спросил «Генерал, Вы убили одного из моих офицеров, и Вы же протестуете?» Кривошеев проигнорировал вопрос и потребовал от Ладжоя рапорт на имя командующего ГСВГ о причинах «провокационной шпионской операции, проводившейся по его приказу». Дальнейшая дискуссия шла по вопросу, находился ли экипаж в запретной зоне или нет. Подполковник Келли принес из машины официальную карту и показал на ней, что инцидент произошел за границей запретной зоны. Генерал продолжал настаивать на своем. После того как диалог зашел в тупик, Кривошеев передал право ведения дальнейших переговоров заместителю Главного прокурора ГСВГ полковнику Мельничуку. Тот сразу же потребовал проведения обыска тела Николсона в присутствии шефа ВМС (по словам Шаца, советские военнослужащие уже обыскали тело дважды, до приезда Ладжоя). Обыск провели в атмосфере постоянных споров между советскими и американскими офицерами. Ладжой, увидев Николсона лежавшего лицом вниз с пулевыми отверстиями на спине, заявил что майора застрелили в спину, на что ему ответили что это выходное пулевое отверстие. Тут же, один из советских офицеров заявил, что Николсон сам напал на часового. Версия выглядела явно абсурдной, и Ладжой даже не стал ее оспаривать, тем более что коллеги советского офицера ее не поддержали. В процессе обыска были изъяты, фотокамера, бумажник и удостоверение Николсона.
Затем Мельничук потребовал допроса Шаца и обыска машины миссии. Дискуссия, допрос и пр.продолжались почти до полуночи. В итоге пришли к следующему:
1)Прокурор может допросить сержанта, но тот имеет право не отвечать на вопросы, на которые не хочет отвечать. После допроса он будет свободен.
2) Машину ULMSM №23 офицеры миссии заберут с собой, обыск в ней проводится не будет.
3)Тело Николсона отвезут в советский военный морг в Потсдаме - для проведения вскрытия судмедэкспертами. Тело будет сопровождать подполковник морской пехоты Келли.
Две машины ВМС с Ладжоем, Шацем и Эвереттом прибыли в штаб-квартиру USMLM в 2.00 25 марта. Келли с телом Николсона прибыл в Потсдам в 3.15. Утро и большую часть дня 25 марта подполковник провел в ожесточенных спорах с представителями прокуратуры ГСВГ. Сначала, Келли, получив указания своего командования, запретил делать вскрытие.
Сошлись на том, что проведут внешнее обследование и рентген, в присутствии американского военврача. Затем после обследования, советская сторона отказывалась вернуть униформу Николсона. В итоге, все проблемы удалось решить. В 17.15 25 марта на Глиникском мосту между Западным и Восточным Берлином тело майора Николсона было передано американцам.
Вечером этого дня гроб с телом самолетом был отправлен во Франкфурт, а 30-го марта из Франкфурта он был перевезен на авиабазу Эндрюс, США.
В тот же день майор Артур Николсон был похоронен на Арлингтонском национальном кладбище. Посмертно ему было присвоено звание подполковника, и он был награжден орденом Legion of Merit и Purple Heart. Его дело еще долго было предметом напряженных переговоров, пока в 1988 министр обороны СССР Язов не принес американцам официальные извинения.