для группы мой большой кулинарный факап
Сюда же можно писать без фотографий? У меня нет фотографий. Истории, которую я собираюсь рассказать, много лет. Отступлю от темы, чтобы представиться. Чеховский фон Корен говорил о Лаевском: "это несложный организм, женщина играет в его жизни роковую, подавляющую роль.. удовлетворяют его только те сочинения или картины, в которых есть женщина..". Так вот, ребята, я и есть тот самый несложный Лаевский, только в женском варианте.
Ведущие мотивы моих главных жизненных поступков - эротические. Что же говорить о кулинарных факапах. Чем сильнее чувство, тем трогательнее факап. 8 лет назад (или семь?) я впервые приехала в Грецию. А там так. Как только распахиваются двери аэропорта и ты покидаешь прохладную его утробу, промытую до блеска и надушенную аэрозолями, обоняние нокаутирует мощный аромат цветов, мяса и картошки, жаренной на оливковом масле холодного отжима. А я в отпуск. В руках - походная фляжка виски, ред лейбл (закос на то, что познала жизнь во всей ее сложности). Питерская дева, уверенная в себе. И из высокомерной мрачной питерской монотипии падаю лицом в палитру с акриловыми красками. Точка сборки затрещала по швам. Пирамида Маслоу обрушилась, обнажив массивный фундамент с истинными потребностями.
Греция напоминала трешовую поэзию. Все выглядело запредельно отфотошопленным. В небе, например, преобладала лазурь. Море было теплое, чистое, с рыбками и закатами. Лысые холмы, многократно татуированные беспощадным солнцем. Оливковые рощи в грохоте цикад. Невиданные фиолетовые бугенвиллии. Фрукты и овощи, вызывающие раблезианский аппетит. Жирные стволы порея напоминали в обхвате некрупную березку. Кроваво-красные помидоры, сложенные в гигантские пирамиды, стоили копейки. Это был не рынок, а оргия, результат буйного семяизвержения творческих сил земли. При этом. Маленькие булочные, соревнуясь друг с другом, каждый божий день производили на свет душистый свежий хлеб, высокий и белый, как груди памелы андерсон. Пиццы, рогалики, и пирожки, пирожки, пирожки - из слоеного, слоено-дрожжевого теста с тысячей начинок - со шпинатом, с овечьими и козьими сырами, ветчиной. В витринах кондитерских целые противни восточных сластей, залитых медовых сиропом, плюс свежайшие шоколадные пирожные, вкус которых напомнил золотое советское детство и столовую "Палая" в городе Полярном.
Да, а принимал меня Йоргос, друган из интернета. У него был наработан опыт с туристками, беспроигрышная программа. Утром он приезжал ко мне в гостиницу, и мы составляли план. "Отдых или культура?"- спрашивал он. "Отдых и культура", - каждый раз выбирала я. В Греции это реально. Мы ехали на какой-нибудь маленький пляж, известный только местным. Купались и загорали. Обычно рядом с шезлонгами и зонтиками находились руины античного храма. Вечером, усталые, шли в таверну. В каждой области Йоргос заказывал что-то особенное, гордость местной кулинарной мысли. В горах мы ели сочного барашка. Белый овечий сыр, усыпанный точками орегано и облитый свеже-зеленым оливковым маслом было жалко есть - он просился в натюрморт. Пили простое молодое вино, вкусно пахнущее виноградом. В приморских едальнях нам приносили краснорожую барабульку, хрустящие сладкие креветки, длинные хищные щупальца осьминога, политые от души пикантным уксусом. Йоргос разрезал пополам лимон и сбрызгивал им жареный сыр - с румяной корочкой снаружи и кипящей лавой внутри. Во мне произошли изменения на клеточном уровне. Дело тут не в чревоугодии. Древний союз свежего мяса и воды вызывал переживания, близкие к религиозным. У меня кружилась голова, я не могла нащупать абсциссу и ординату. Ну, вы поняли. Я влюбилась в Йоргоса. Подруги поддерживали меня смс-ками и настаивали на том, чтобы я проявила себя. Сексом в Греции никого не удивишь. Следовало донести до него, что я отличная хозяйка (советовали подруги). И вот настал великий день. Йоргос пригласил меня в гости к себе домой. Я поахала от мраморных полов, поразводила руками на мебель из грецкого дерева, пощекотала собаку. Проголодались. (Пробил мой час). В холодильнике я нашла только помидоры и огурцы. (Йоргос в тот исторический момент разводился с женой и жил на холостяцкую ногу). Ничего. Я решила победить врага его же оружием, а именно: сделать греческий салат. Ха! Дураки-греки ведь не умеют правильно приготовить салат. Они небрежно кромсают помидор на 4 части, несимметрично рубят огурцы, грубо, на руках разрезают лук. Я подумала: "Покажу класс. Пусть знает, что такое петербургский стиль. Померцаю гранями". Взяла нож, разрезала овощи согласно эвклидовой геометрии: все параллельно и перпендикулярно, без сучка и задоринки. Высокий классицизм. Пропорции - не придерешься. Размер кусочков - как в оливье у хорошей хозяйки, мелкоскопические. Заправила оливковым маслом, нарезала хлеб петушками, сели за стол. Смотрю - сучье масло поглотило мои прелестные кусочки, расхерачило помидоры на атомы. Есть невозможно. С лохматых ошметков овощей густо течет оно - зелено-желтое, жирное. Йоргос поел, вытер салфеткой подбородок, сказал спасибо и дня через два, когда я уже начала забывать о провале, вежливо спросил: " А почему ты так мелко порезала салат?" "А у нас так принято, - дерзко ответила я. - Чем мельче, тем красивее. Петербургская эстетика, you didnt get it?".
Потом я уехала. Процесс превращения из протоплазмы в человека занял продолжительное время и был довольно мучителен. В принципе, можно считать, что мой факап закончился хэппи-эндом - мы с Йоргосом поженились. Но только после того, как я научилась правильно делать греческий салат, ясное дело.
Ведущие мотивы моих главных жизненных поступков - эротические. Что же говорить о кулинарных факапах. Чем сильнее чувство, тем трогательнее факап. 8 лет назад (или семь?) я впервые приехала в Грецию. А там так. Как только распахиваются двери аэропорта и ты покидаешь прохладную его утробу, промытую до блеска и надушенную аэрозолями, обоняние нокаутирует мощный аромат цветов, мяса и картошки, жаренной на оливковом масле холодного отжима. А я в отпуск. В руках - походная фляжка виски, ред лейбл (закос на то, что познала жизнь во всей ее сложности). Питерская дева, уверенная в себе. И из высокомерной мрачной питерской монотипии падаю лицом в палитру с акриловыми красками. Точка сборки затрещала по швам. Пирамида Маслоу обрушилась, обнажив массивный фундамент с истинными потребностями.
Греция напоминала трешовую поэзию. Все выглядело запредельно отфотошопленным. В небе, например, преобладала лазурь. Море было теплое, чистое, с рыбками и закатами. Лысые холмы, многократно татуированные беспощадным солнцем. Оливковые рощи в грохоте цикад. Невиданные фиолетовые бугенвиллии. Фрукты и овощи, вызывающие раблезианский аппетит. Жирные стволы порея напоминали в обхвате некрупную березку. Кроваво-красные помидоры, сложенные в гигантские пирамиды, стоили копейки. Это был не рынок, а оргия, результат буйного семяизвержения творческих сил земли. При этом. Маленькие булочные, соревнуясь друг с другом, каждый божий день производили на свет душистый свежий хлеб, высокий и белый, как груди памелы андерсон. Пиццы, рогалики, и пирожки, пирожки, пирожки - из слоеного, слоено-дрожжевого теста с тысячей начинок - со шпинатом, с овечьими и козьими сырами, ветчиной. В витринах кондитерских целые противни восточных сластей, залитых медовых сиропом, плюс свежайшие шоколадные пирожные, вкус которых напомнил золотое советское детство и столовую "Палая" в городе Полярном.
Да, а принимал меня Йоргос, друган из интернета. У него был наработан опыт с туристками, беспроигрышная программа. Утром он приезжал ко мне в гостиницу, и мы составляли план. "Отдых или культура?"- спрашивал он. "Отдых и культура", - каждый раз выбирала я. В Греции это реально. Мы ехали на какой-нибудь маленький пляж, известный только местным. Купались и загорали. Обычно рядом с шезлонгами и зонтиками находились руины античного храма. Вечером, усталые, шли в таверну. В каждой области Йоргос заказывал что-то особенное, гордость местной кулинарной мысли. В горах мы ели сочного барашка. Белый овечий сыр, усыпанный точками орегано и облитый свеже-зеленым оливковым маслом было жалко есть - он просился в натюрморт. Пили простое молодое вино, вкусно пахнущее виноградом. В приморских едальнях нам приносили краснорожую барабульку, хрустящие сладкие креветки, длинные хищные щупальца осьминога, политые от души пикантным уксусом. Йоргос разрезал пополам лимон и сбрызгивал им жареный сыр - с румяной корочкой снаружи и кипящей лавой внутри. Во мне произошли изменения на клеточном уровне. Дело тут не в чревоугодии. Древний союз свежего мяса и воды вызывал переживания, близкие к религиозным. У меня кружилась голова, я не могла нащупать абсциссу и ординату. Ну, вы поняли. Я влюбилась в Йоргоса. Подруги поддерживали меня смс-ками и настаивали на том, чтобы я проявила себя. Сексом в Греции никого не удивишь. Следовало донести до него, что я отличная хозяйка (советовали подруги). И вот настал великий день. Йоргос пригласил меня в гости к себе домой. Я поахала от мраморных полов, поразводила руками на мебель из грецкого дерева, пощекотала собаку. Проголодались. (Пробил мой час). В холодильнике я нашла только помидоры и огурцы. (Йоргос в тот исторический момент разводился с женой и жил на холостяцкую ногу). Ничего. Я решила победить врага его же оружием, а именно: сделать греческий салат. Ха! Дураки-греки ведь не умеют правильно приготовить салат. Они небрежно кромсают помидор на 4 части, несимметрично рубят огурцы, грубо, на руках разрезают лук. Я подумала: "Покажу класс. Пусть знает, что такое петербургский стиль. Померцаю гранями". Взяла нож, разрезала овощи согласно эвклидовой геометрии: все параллельно и перпендикулярно, без сучка и задоринки. Высокий классицизм. Пропорции - не придерешься. Размер кусочков - как в оливье у хорошей хозяйки, мелкоскопические. Заправила оливковым маслом, нарезала хлеб петушками, сели за стол. Смотрю - сучье масло поглотило мои прелестные кусочки, расхерачило помидоры на атомы. Есть невозможно. С лохматых ошметков овощей густо течет оно - зелено-желтое, жирное. Йоргос поел, вытер салфеткой подбородок, сказал спасибо и дня через два, когда я уже начала забывать о провале, вежливо спросил: " А почему ты так мелко порезала салат?" "А у нас так принято, - дерзко ответила я. - Чем мельче, тем красивее. Петербургская эстетика, you didnt get it?".
Потом я уехала. Процесс превращения из протоплазмы в человека занял продолжительное время и был довольно мучителен. В принципе, можно считать, что мой факап закончился хэппи-эндом - мы с Йоргосом поженились. Но только после того, как я научилась правильно делать греческий салат, ясное дело.