ложь
Жизнь не по лжи в искусстве, наверное, невозможна.
На сцене ложь неизбежна. И не только потому, что ты лицедействуешь, т.е. законным образом представляешь персонаж, а не себя (это понятно, зритель сознательно идет за иллюзией); а потому что артист должен себя самого представлять перед публикой как персонаж. Т.е. понятно, если я на сцене играю Пьерро, и Пьерро плачет, зритель сознает, что плачет Пьерро, а не я, здесь действует негласная договоренность, обмана нет. Но артисту приходится притворяться и лгать именно от свего лица, как человеку. Он не должен показать, что его мучает боль; что у него плохое настроение; что он боится и т.д. Публика пришла не за этим. Независимо от того, играет от кого-то или просто держит конферанс, -- он притворяется, он неискренен. Зрители заплатили деньги и пришли отдыхать не для того, чтобы наблюдать искренние чувства человека, вышедшего на сцену (хотя некоторые умудяются и из искренних чувств устроить шоу, это особый вид лицемерия).
И, дальше, эта ложь не ограничивается сценой, переносится на жизнь. Потому что и сойдя со сцены, артист не имеет права разглашать, каково ему там стоялось. Можно пожаловаться на звук-декорации и т.п., но о своих личных обстоятельствах рассказывать -- моветон. Если бы речь шла только об имидже счастливого и уверенного в себе человека (чтоб коллеги и журналисты не сожрали, чтобы не восприняли как неудачника, короче, ради самолюбия) -- это еще можно было бы поставить в упрек, и с этим можно было бы бороться как со злом. Но в большей степени это делается ради зрителя: чтобы зритель не узнал и не почувствовал себя дискомфортно -- я, мол, сидел 2 часа, наслаждался, а человек, оказывается, только что мать родную схоронил. Не породить в зрителе чувства неловкости. Т.е. получается, что и за сценой артист продолжает работать на зрителя.
И дальше, и дальше... публичная личность вынуждена быть неискренней: умалчивать, сдерживаться в публичных высказываниях,-- не давать повода для сплетен, для передергиваний, -- это как минимум. Общаться с людьми, с которыми не хочется общаться (если ради реноме, это опять же еще истребимо как грех; а если ради того, чтобы не сочли высокомерным, чтобы не обидеть невниманием, -- то уж что тут сделаешь?). Спросят о коллеге -- не скажешь правды: корпоративная этика.
Постоянная необходимость быть в форме, казаться успешным, хорошо одетым, соответсвующим имиджу даже на улице, где тебя могут случайно встретить поклонники. Это не только от самолюбия, но и необходимость самообороны, соблюдение имиджа проекта (театра, группы), в котором работаешь.
Я, повторюсь, не говорю уже о таких вещах, как агрессивная и сознательно лживая работа на имидж, это уже от Лукавого, тут вообще беспредел. Не говорю о сознательной и злонамеренной лжи. Я говорю о минимуме лжи, тех жертвах, которые артист приносит с необходимостью. Даже если у него имидж искреннего рубахи-парня: вот умер у него кто-нибудь, ведь не будет он полтора часа на сцене искренне рыдать, придется взять себя в руки и изобразить вовлеченность в действо.
Притворство ведет к тому, что начинаешь верить в собственную ложь (иногда это спасительно -- притворился спойоныйм -- успокаиваешься), в том числе ради успокоения совести. Но есть ложь, которая не перестает быть ложью от этого. И такое врастание лжи приводит зачастую к сильной деформации личности, к отчуждению от самого себя, к чужой какй-то жизни, в которой себя уже не узнаешь, к отчаянию.
В публичной жизни любой человек вынужден притворяться и лгать, но у артистов это все как-то особенно изощренно -- размывается граница между жизнью и сценой. "Театр" Моэма как он есть.
И так это печально, и так вредно для души, что просто караул...
На сцене ложь неизбежна. И не только потому, что ты лицедействуешь, т.е. законным образом представляешь персонаж, а не себя (это понятно, зритель сознательно идет за иллюзией); а потому что артист должен себя самого представлять перед публикой как персонаж. Т.е. понятно, если я на сцене играю Пьерро, и Пьерро плачет, зритель сознает, что плачет Пьерро, а не я, здесь действует негласная договоренность, обмана нет. Но артисту приходится притворяться и лгать именно от свего лица, как человеку. Он не должен показать, что его мучает боль; что у него плохое настроение; что он боится и т.д. Публика пришла не за этим. Независимо от того, играет от кого-то или просто держит конферанс, -- он притворяется, он неискренен. Зрители заплатили деньги и пришли отдыхать не для того, чтобы наблюдать искренние чувства человека, вышедшего на сцену (хотя некоторые умудяются и из искренних чувств устроить шоу, это особый вид лицемерия).
И, дальше, эта ложь не ограничивается сценой, переносится на жизнь. Потому что и сойдя со сцены, артист не имеет права разглашать, каково ему там стоялось. Можно пожаловаться на звук-декорации и т.п., но о своих личных обстоятельствах рассказывать -- моветон. Если бы речь шла только об имидже счастливого и уверенного в себе человека (чтоб коллеги и журналисты не сожрали, чтобы не восприняли как неудачника, короче, ради самолюбия) -- это еще можно было бы поставить в упрек, и с этим можно было бы бороться как со злом. Но в большей степени это делается ради зрителя: чтобы зритель не узнал и не почувствовал себя дискомфортно -- я, мол, сидел 2 часа, наслаждался, а человек, оказывается, только что мать родную схоронил. Не породить в зрителе чувства неловкости. Т.е. получается, что и за сценой артист продолжает работать на зрителя.
И дальше, и дальше... публичная личность вынуждена быть неискренней: умалчивать, сдерживаться в публичных высказываниях,-- не давать повода для сплетен, для передергиваний, -- это как минимум. Общаться с людьми, с которыми не хочется общаться (если ради реноме, это опять же еще истребимо как грех; а если ради того, чтобы не сочли высокомерным, чтобы не обидеть невниманием, -- то уж что тут сделаешь?). Спросят о коллеге -- не скажешь правды: корпоративная этика.
Постоянная необходимость быть в форме, казаться успешным, хорошо одетым, соответсвующим имиджу даже на улице, где тебя могут случайно встретить поклонники. Это не только от самолюбия, но и необходимость самообороны, соблюдение имиджа проекта (театра, группы), в котором работаешь.
Я, повторюсь, не говорю уже о таких вещах, как агрессивная и сознательно лживая работа на имидж, это уже от Лукавого, тут вообще беспредел. Не говорю о сознательной и злонамеренной лжи. Я говорю о минимуме лжи, тех жертвах, которые артист приносит с необходимостью. Даже если у него имидж искреннего рубахи-парня: вот умер у него кто-нибудь, ведь не будет он полтора часа на сцене искренне рыдать, придется взять себя в руки и изобразить вовлеченность в действо.
Притворство ведет к тому, что начинаешь верить в собственную ложь (иногда это спасительно -- притворился спойоныйм -- успокаиваешься), в том числе ради успокоения совести. Но есть ложь, которая не перестает быть ложью от этого. И такое врастание лжи приводит зачастую к сильной деформации личности, к отчуждению от самого себя, к чужой какй-то жизни, в которой себя уже не узнаешь, к отчаянию.
В публичной жизни любой человек вынужден притворяться и лгать, но у артистов это все как-то особенно изощренно -- размывается граница между жизнью и сценой. "Театр" Моэма как он есть.
И так это печально, и так вредно для души, что просто караул...