Конкурсный текст: Дыра
Автор: helgvar
- Да-а-а… - протяжно и задумчиво пропел войт, опасливо вытягивая монументальную шею. Не найдясь, чем бы продолжить мудрое соображение, здоровяк легонько пнул камешек, валявшийся под ногами. Столпившийся далеко позади народ безмолвствовал.
Над Северной Свирой поднималось блекло-вялое запойное сентябрьское солнышко. Ошметки вчерашней шумной гульбы сизыми облачками слонялись по небосклону, ненатурально тужась смущаться и розоветь. Ветер дышал промозглой сыростью и болотными миазмами.
- Кто напакостил, хотел бы я знать, - наконец - пока еще негромко, однако по обыкновению веско, - выдал войт, титанически поворачиваясь к сельчанам.
Сельчане, разом почувствовав себя намного увереннее: раз уж голова шумит, стало быть, все как надо, и ничуточки он и не обеспокоен… сельчане, в общем, шустро подались назад и на всякий случай завздыхали, после чего истово отреклись от безобразия.
Войт обвел неподъемным взглядом каждого из строптивых и склочных своих подопечных. Разумеется, у любого за душой лежало по дохлой лягушке, а то и по нескольку! Взять хоть Зденека, тот великий умелец попастись на чужих грядках, а уж Йовек - и вовсе хитрец, всякую толоку слегающий в жару и судорогах… но вот украсившая тракт напасть явственно внове для каждой плутоватой физиономии.
- Та-а-ак, - грустно протянул войт, возвращаясь взором к Дыре.
Дыра ничуть не сменилась за эти пару минут. Она так и красовалась просто посреди мощеного каменными плитами пути на самом въезде в деревню - черная и круглая, и даже каменные плиты выглядели прилежно и чистоплотно взрезанными неким колдовским лезвием. В целом картина производила впечатление незыблемости и вековечности, хоть плюйся тут, и ведь как поверишь, что не далее как вечор тракт выглядел нетронутым и гладким что пацанячьи щеки?!
Войт шагнул ближе, затем протянул колоссальную волосатую лапищу в сторону сельчан:
- Ну-у, дай-ка сюды веревку!
Стобиш проворно пихнул в толстые крепкие пальцы длинную веревку с привязанным на конце грузилом. Голова прищурился, прицелился, крякнул - и запустил грузом в Дыру. Затем принялся плавно вытравливать веревку, старательно вслушиваясь: скоро ли на дно уляжется? И только уже почти упустив конец веревки из рук, остановился.
- Однако, феномен, - заискивающе отозвался приткнувшийся поблизости пузатый писарченыш, - тридцати, почитай, сажен, - и не достало, чтобы, ад вербум, абиссали достичь?!
- Сгиньте, панычу, - посоветовал войт, скребя попеременно то буграстый лохматый затылок, то встопорщившуюся на щеках поросль. - Ежели нет предложениев, лучше отойдите!..
- Да какое предложение, коэлестиа бруталле эст над нами, - заныл писарченыш, тряся брыльями, - вот и свибрировалась эдакая оказия, сущий делириум тременс и напасть несказанная! Тут, пане бургомейстре, надобен особый человек, я бы сказал, специа…
- Цыц! - осек трепотню войт. Вскинув черные очи к засиневшимся уже небесам, он вдохновенно добавил: - Так смекаю, спициялист нужон… Иначе говоря, темнота, - знающий человек! а кто у нас, к примеру, по дырах первый знаток и мастер?
Наступила неловкая пауза, в течение которой столяр прятался за спину гробокопателю, а тот ошарашенно подталкивал вперед отчего-то корчмаря, и все вместе заполошно и торопливо отыскивали Стрыя Жужелицу. Войт мрачнел, селяне потихоньку рассредоточивались за плетни и заборы, а кто поумнее и посправнее - и вовсе укрывались по огородам.
- А ну, стоять, родимые! - твердо сказал войт в конце концов и с поистине мифологическим всплеском грянул кулачищем о ладонь другой руки. - Что ж вы срамитесь, честной народ?! Что ж вы меня, как голову вашего, позорить взялись?! А ну-тко, Прохонь, выдь сюды, чего стесняться, все свои, поди!
Побледневший столяр приблизился к войту, издали принявшись тараторить, он-де ни в жисть не позволял себе сверлить какого бы ни было отверстия шире необходимого, так и то сказать, что сверлил-то он исключительно в деревянных изделиях, и ни одного инструмента, коий бы камень мог буравить, у него отродясь…
Войт кивнул с исполинским величием: верю, мол, чего ж ты, Прохоний Пагнутьевич? И хтоническим перстом поманил следующего незадачливого мастерового, гробокопателя Спирьку, а там подоспел черед и оборотливого держателя корчемного дома, нынче противу обычая бледного ничуть не менее почтенного труженика кладбища Спирохетия Токсиниевича.
Втроем почтенные обитатели деревни переминались с ноги на ногу и тоскливо переглядывались, не решаясь даже дохнуть громче соседа. Прочие селяне осторожно подтянулись поближе, закономерно заключив из поведения вновь примолкнувшего войта, что больше жертв, то бишь, избранных не предвидится.
Вокруг Дыры постепенно сомкнулся просторный, но лишенный просветов круг из перепуганных лиц, расхристанных свит и граблей с косами, прихваченных на всякий случай.
Трое выбранных войтом специалистов опустились на четвереньки, а там и опасливо поползли ближе к предмету общего интереса. Дыра не менялась, не воняла и не благоухала, не исторгала ни малейшего подобий флогистона либо которой-нибудь из Великих Стихий… и постепенно подмастерью опирского волшебника Ашрону, затесавшемуся среди сельчан, показалось, что он совершенно напрасно задержался здесь с парочкой сестричек, увлекших его на сеновал близ корчмы, да так и отвлекших от беспорочной, кгм, службы мэтру Шнафалю. Уж больно отверстие в тракте - как бы мэтр ни был уверен, что ему нечего бояться магических атак в такой дыре, как Севереная Свира, - походила именно что на колдовскую штуку. Рано или поздно селяне протрезвеют и от принятой накануне сивухи, и от отупляющего страха, а когда поблизости появятся разомлевшие сестрички и их введут в курс дела, деревня примется искать колдуна, чтобы спросить за пакостничанье с эпическим размахом - тем более легендарным, чем беззащитнее окажется недоучка-чародей.
Ашрон скорбно вздохнул, в сотый раз перебирая все, что имел при себе полезного: полпинты приворотняка, мертвящее зелье, дображивающее до кондиции, да перстень-Краснобай. Ой вей, что же делать? Стоит ученику волшебника начать двигаться прочь от Дыры, как на него обратят внимание, а это лишь ускорит неизбежное опознание и, выражаясь лексиконом писарченыша, экзекуцию.
Тем временем корчмарь, обладатель обширнейших погребов с несколькими тайными выходами, гробокопатель, а за ними и столяр потихоньку поднялись на ноги и отчитались о выясненном, которого, как и подозревал Ашрон, так и так оказалось с гулькин нос.
- Завтра, - сказал войт поверх голов, - завтра здесь пойдет цальных два дилижанца. Отут-то нам и выходит нужда платить за ихние колеса, а то и за лошадок. Вам-то, может быть, оно и невдомек, сколько монет отдавать пахнет, да я ж не вы, соседушки. Потому я бы так куртульненько попросил бы подумать от всей души и прочих внутренностей… пока оне все на месте.
Слабо, едва слышно забормотали избранные, а некоторые зрители, стоявшие подальше от войта, снова наладились давать драла. Подмастерье волшебника, истово молясь Силам, немедля примкнул к нестойким.
- В яму… - посулил войт, видимо, специалистам. Кто-то из толпы прокомментировал в том смысле, что и для этого-то знатоки-специалисты, как бы оно половчее выразиться, шибко уж широки… профилем. Послышались смешки.
- О! - выкрикнул кто-то из первых рядов, и Ашрон крепко зажмурился, оступившись и не дыша.
- О! - повторил неизвестный ему мужик уже громче, и гомон толпы враз поутих: не иначе, снова в дело вступила обаятельная, почти необъятная взглядом мимика войта, - так это… нужон по дырам мастер, так я волоку?
Тишина была ему ответом, и даже жирные беспардонные воробьи заткнулись все в одночасье.
- Дык ведь Йохто-Юбочник…
Толпа ржанула. Потом тишина восстановилась.
- А ведь Йохто же нашел Дыру! - взвизгнула гнусным бабьим голосенком радеющая за правду селянка. - Точно, он, еще с сумкой такой, с бляшками серебряными, носился, говорит, вот, с обрезанными ремнями рядышком с дырищей…
- И специалист он, поди, эвона какой узкий да тонкий! - страстно добавил уже мужчина.
- Да уж пошире твоего будет, - взвизгнула какая-то молодуха, явно знакомая с вопросом не понаслышке.
- Да вы чо! - тут же возопил чей-то голос, и Ашрон решительно заработал локтями. Знать, приговаривал он на ходу, не желаю знать, что тут дальше сделают. Ему-то было понятно все до копеечки: сумка принадлежала мэтру, и коли она лежала без призора, стало быть, мэтра догонять незачем, самому бы ноги унести. Недурно было бы заполучить такую вещь, но риск выглядел уж больно значительным… и потом, не исключено, что в том и была мысль - ловить Ашрона на сумку…
- Да что я могу знать! - заорал за спиной Ашрона известный ему по одним только слухам Юбочник, и толпа тут же - в основном, мужскими голосами - стала втолковывать ему, что такой трахтмастер непременно обязан быть в курсе, как ублажить любую дыру, что ни на есть на белом свете. Войт, покрывая басом весь гвалт, как мельников бугай - деревенское стадо, велел изготовить веревку и привязывать Йохто под мышками…
Шум слабел и отдалялся, потом вспенился: специалист, видать оказался в достаточной степени узким, потом снова утих.
Затем небо расколол отчаянный, болезненный вопль несчастного бабника - и нутряной скрежет раздался где-то в глубине земли. А потом над Северной Свирой прогремел удовлетворенный запредельный глас: «Ну, вот и второй попался!» - за которым последовал мерзкий и, к сожалению подмастерья, неплохо знакомый ему хохот.
Ашрон замотал головой, как оглоушенный, перевел дыхание и откровенно побежал, отмахиваясь посохом от пары недоверчивых местных барбосок, подальше от этой дыры.
Мертвящему зелью бродить еще с полгодика, напомнил он себе на бегу.
А там посмотрим.